Три девицы и тайна Медной горы

Тата Галак (2024)

Бежать нельзя остаться. Хоть куда поставь запятую — везде опасность. Российская империя, конец 19 века и три беззащитные 15-летние девицы — служанка, куртизанка и травница, по одиночке лёгкая добыча. Против них весьма целеустремленная антагонистка, влюблённые мужчины, лесная хтонь, разбойники, маньяк и патриархальные нравы. Значит нужно объединиться и воспользоваться единственным шансом. Медная гора окутана легендами и сказками, она манит надеждой на решение всех проблем. Но правда окажется весьма неожиданной. Девчонкам придётся применить все таланты, умения и знания, чтобы добиться своего. Двое из них получат то, о чём мечтали, а одна заплатит за это дорогую цену.

Глава 9. Про Матильду. Июнь 1895 года.

Лизавету, выросшую вдали от соблазнов в виде очаровательных нарядов, прелестных безделушек и категорически запрещенных косметических товаров, чрезвычайно интересовал этот визит. Она перетрогала чулки на ширме, заглянула в пару обувных коробок и, уже без зависти, восхитилась их содержимым, перенюхала все флакончики на туалетном столике и, вернувшись к костюму французской королевы, вновь потрогала его.

— А это готовый наряд? Платье слишком коротко для порядоч… кхм, обычной девушки.

— Шили специально для меня, — похвалилась хозяйка богатств. Она заметила оговорку Лизы, но не стала заострять на ней внимание. В конце концов, Мати её подкалывала, и горничная имела право на реванш. — Называется «Цветок персика». Мне к Пасхе Мишель подарил. В столице заказывал, у дорогой модистки. Цветок персика это… это…

Матильда сорвала с зеркала какую-то картинку и стала зачитывать прямо с неё:

— «… символизирует юность, очарование. Это весна, расцветающая красота, изящество, мягкость, искренность и чистота. Цветок делает девушку неотразимой в глазах мужчины». Так написано в открытке, приложенной к платью. А ещё, оно было завернуто в папиросную бумагу, перевязано лентами и упаковано в картонку, вон в ту, с золотыми вензелями.

И Матильда указала изящной ручкой на большую коробку, стоявшую в углу комнаты.

— Ах, как красиво! — мечтательно сказала Лиза. — Как романтично! Ты собираешься за Мишеля замуж?

— Какой чепухой набита твоя голова! — засмеялась собеседница. — Душенька, мы в борделе, на таких как я не женятся. Брак — это деловой союз с обязательствами, а за любовью можно сходить на сторону. Вот и твой папаша от супруги гуляет. По камелиям!

Лизавете стало обидно за родителя.

— И твой папенька такой?

— Папа́ меня и маму очень любил. По-своему, — Мати снова улыбалась, правда уже грустно, — Что не мешало ему пьянствовать и волочиться за каждой юбкой. От графини до кухарки.

— А что же мама?

— Никогда её не видела, хотя папа́ твердил, что я вылитая мать. Я незаконнорожденная. Плод любви знатной дамы и гусара.

— Мати, мне очень жаль, — смутилась Лиза. — Она умерла?

Матильда молчала. Лиза неловко прикоснулась к её руке, желая извиниться, но Матильда отдернула руку и заговорила:

— Не знаю. Папа́ всегда уклонялся от ответов, а я часто думала, как бы сложилась жизнь, если бы мама могла признать меня. Папа́ не жалел средств на моё воспитание. Я немного болтаю по-французски, скачу, фехтую и стреляю, как гусар, умею обращаться с ножами. Вот музицированию пару лет обучалась. Потом папенька решил, что этого мне достаточно, поэтому репертуар простецкий. Всё, что помню с детства — муштра, физические упражнения, чтение скучных книг. А мне хотелось романтики, безумств, впечатлений, как в романах, из отцовской библиотеки, которые читала тайком. У него было много книг о приключениях, путешествиях, любовных интригах, но мне запрещали их читать.

Матильда опять замолчала. Потом внезапно встала и прошлась по комнате, глубоко вдохнула и резко выдохнула и продолжила:

— Я сбежала от отцовской душной опеки с первым же смазливым купчиком. Думала, что мы вместе против всего мира. Как в романах. А он продал меня в публичный дом, когда мы потратили все, что стащила у отца и нам стало нечем платить по счетам.

Матильда рассказывала об этом спокойно, ни слезинки, ни увлажнившихся глаз, ни дрожащего голоса. Лиза смотрела на собеседницу приоткрыв рот, настолько поразил её рассказ, и у неё получилось только спросить:

— Ты могла вернуться?

— Не успела. Отец умер от апоплексического удара. Или от горя, — глухо пробормотала Матильда. Она все-таки не выдержала и низко склонила голову от тяжести воспоминаний.

Лиза всей душой потянулась к девушке, такой хрупкой, такой уязвимой, в естественном порыве, знакомом всему женскому полу, защитить маленького, слабого… Как вдруг Матильда, в обычной своей манере, весёлой, немного капризной, прелестной куклы, вскинула голову и заявила с усмешкой:

— Вот в чём-чём, а в жалости не нуждаюсь! Всё у меня хорошо. И стоит только пожелать — я стану первой дамой этого занюханного провинциального городишки!