Читер, или… Предел высоты

Татьяна Богатова

Продолжение романа «Читер, или… Один процент до ста». И вновь интереснейшая загадка для Читателя. Кто из героев окажется коварным читером? А кто станет читером поневоле, чтобы сохранить жизнь? Многообразие чувств и событий ожидают Читателя. Хитроумные интриги, самоотверженность, преданность и, конечно, любовь.

© Татьяна Богатова, 2021

ISBN 978-5-0053-4454-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ЧИТЕР, ИЛИ… ПРЕДЕЛ ВЫСОТЫ

Глава 1

Вслед за чаянием — преграда,

Мне до света не уснуть,

Сквозь пашмину снегопада

Сердце к сердцу б протянуть.

Одолеть бы безызвестность,

Посреди студёной мглы

Опрокинуть бы нечестность

Затянувшейся игры.

Пережить бы без изъянов

Беспредел минут ночных,

Пересилить боль от раны

Ядовитых стрел дневных.

Мощью снежного торнадо

Обнажить гнилую ложь,

И предательского смрада

Травли довершить падёж.

Нежно к сердцу прикоснуться,

Пылкость чувств растормошить,

И опять вдвоём проснуться,

Верить, жить, любить, творить.

Из-за обильного снегопада вылет на Москву в очередной раз отложили. Вячеслав Локотков томился в аэропорту Нижнегорска восемь часов, начиная с полуночи, после прилёта из Северо-Сибирска. Теперь к этому времени добавилось ещё семь часов, о чём равнодушно возвестил диспетчер.

Обычно уравновешенный Слава в настоящий момент не мог заставить себя оставаться на месте. Всё вокруг раздражало: спокойствие подрёмывающих в креслах зала ожидания пассажиров, негромкие разговоры некоторых из них, отстранённый голос диспетчера. Сочувствие вызывало только, изредка раздававшееся, хныканье капризничающих малышей. Звук детского плача создавал у молодого мужчины ощущение, будто сердце сжимают бесцеремонной ладонью, в рукавице из колючей шерсти. В такие моменты он с трудом подавлял в себе стремление подойти к расстроенному малышу; чем-либо отвлечь, успокоить; проводить вместе с родителями в прекрасно оборудованную комнату матери и ребёнка. Однако давать указания посторонним людям, даже из лучших побуждений, было не в его правилах. Локотков просто перемещался в другую часть зала ожидания, прихватив с собой ручную кладь — кожаную сумку, в форме мягкого саквояжа. Расположившись в очередном удобном кресле, умиротворяющего светло-синего цвета, Слава пытался унять раздражение. Но ему далеко не сразу удавалось преодолеть досаду на беспомощных родителей, не способных создать для малыша максимально возможный комфорт во время путешествия. Его дети почти никогда не плакали, окружённые тёплым вниманием родителей и бабушки — мамы Агаты. Славе невыносимо хотелось как можно скорее оказаться дома, увидеть жену и близнецов.

Вячеслав уехал в конце сентября, на следующий день после дня рождения сына и дочки, которым исполнилось три года. Он согласился на проект в Северо-Сибирске, уступая просьбе губернатора. Возможность отказа Слава даже не рассматривал. Третий год осуществляя руководство заводом сельскохозяйственных машин в районном центре, с развивающимися производствами различных направлений, Локотков всегда мог рассчитывать на поддержку главы области. Они познакомились несколько лет назад в Сибири, работая в одном из крупнейших банков, каждый по своей линии. Сейчас губернатор обратился к Вячеславу с просьбой разобраться с кризисной ситуацией в крупной компании, принадлежащей его хорошему приятелю. Тот, наслышанный о Локоткове, как об одном из лучших специалистов в области кризис-менеджмента, сделал всё возможное, чтобы Слава согласился на проект.

Назначение нового руководителя области совпало по времени с началом работы Вячеслава на должности директора. Раньше Локотков был успешным кризис-менеджером, разрешив немало сложных ситуаций во множестве компаний по всей стране. После женитьбы на девушке, любимой с юности, Слава решил поменять деятельность. Он взял на себя управление заводом сельхозмашин, инвесторов для которого нашёл самостоятельно. Прежний хозяин предприятия в своё время не пожелал применить рекомендации Локоткова по реорганизации производства и предпочёл ликвидацию.

Вячеслав завершил проект в Северо-Сибирске, с точностью уложившись в сроки, которые для себя определил. Он рассчитывал оказаться дома за две недели до наступления нового года. Как раз, чтобы хватило времени купить подарки малышам, Агате и её родным: маме с тётушкой. О подарках для друзей, семьи Славиного брата и родителей в Санкт-Петербурге жена наверняка уже позаботилась. И, конечно же, надо было воочию удостовериться в нормальной работе предприятия. В отсутствие Локоткова управлением занималась Агата. Это не послужило для Славы поводом для особых волнений. Во-первых, за три года, прошедших с момента возобновления деятельности завода, всё было отлажено безупречно. А, во-вторых, в случае каких-либо неординарных ситуаций, Агата всегда могла посоветоваться с мужем, ежедневно разговаривая с ним по скайпу. Проблем не возникало, и Вячеслав уже предвкушал момент, когда с удовольствием выразит жене своё неподдельное восхищение её работой.

Однако долгожданная встреча с родными то и дело откладывалась. Неизвестно, сколько ещё могла продлиться задержка. Можно было провести томительные часы ожидания в комфортабельном отеле, неподалёку от аэропорта. Но Локотков, как и подавляющее большинство пассажиров его рейса, предпочитал оставаться в зале ожидания, надеясь на неожиданное изменение погоды в лучшую сторону.

Молодой мужчина сменил ещё несколько кресел; постоял у прозрачной стены, с тоской взирая на обильный снегопад за стеклом; в очередной раз поговорил с женой. Тонко чувствуя взвинченность Славы, несмотря на то, что он старался держать эмоции в узде, Агата пыталась отвлечь мужа рассказами о близнецах, которые тот мог слушать бесконечно. Вячеславу ненадолго удавалось отключиться от досадной задержки вылета. Но, когда, попрощавшись, они с Агатой прерывали связь, беспокойство одолевало мужчину с новой силой. И всё продолжалось по кругу: метание по залу, обозревание пространства за окном и неуёмное желание позвонить жене, которое Слава чаще всего не подавлял.

По завершении очередного разговора с Агатой, собиравшейся пообедать в столовой, оборудованной специально для сотрудников завода, Локотков тоже решил перекусить. Не испытывая особого аппетита, Вячеслав отправился в ближайший ресторан, чтобы не отвлекать жену от обеда и самому скоротать время до следующего созвона с ней.

Мужчина за столиком неподалёку от входа первым окликнул Славу, радостно приподнявшись ему навстречу. Вьющиеся рыжеватые волосы; такого же цвета короткая кучерявая борода на чуть вытянутом лице; худощавое телосложение; узкие плечи; рост около ста восьмидесяти. Таков был облик армейского друга Локоткова, его ровесника, тридцативосьмилетнего Геннадия Лузгина.

Пожав руки, Слава с Геной на секунду сомкнули крепкие мужские объятия. После гибели своего друга, Игоря, они продолжали встречаться, как и раньше, раз в год, только теперь на его могиле, чаще всего в день смерти. Когда Локотков занял место за столиком, оба, по молчаливому согласию, подозвали официанта, попросив принести коньяк.

— Что-нибудь закусить? — спросил у приятеля Лузгин.

— Всё равно, — равнодушно мотнул головой Слава.

— Слабосолёный лосось, — принялся торопливо перечислять официант, — заливной говяжий язык…

— Давай заливное, — кивнул Геннадий, ощущая отстранённость Локоткова.

Заказ оказался на столе с опережающей ожидание клиентов скоростью.

— Ты у своих был? — прервал молчание после второй рюмки Вячеслав, вспомнив, что рано потерявший родителей Гена воспитывался здесь, в бездетной семье тётки, родной сестры матери.

— Почти у своих, — грустно покивал приятель, — только на могилках. Дядя Костя два года как умер. А потом, вот, мама-Лида. Хоронил, да в наследство вступал. Сейчас приезжал квартиру продавать.

Лузгин работал в Москве таксистом. Жил с женой и двумя детьми в двухкомнатной у тёщи.

— Удачно?

— Ещё как! Поэтому и решил обратно на самолёте. Ну, и покутил тут недельку, — хохотнул Геннадий. — Пока жена с тёщей на мои денежки лапу не наложили. Я же, блин, добрый. Всё равно отдам. А ты какими судьбами здесь? — скривился приятель, зажевав коньяк долькой лимона.

— Летел из Северо-Сибирска, — следом за другом выпил Слава, не притронувшийся к закуске. — Да вот, рейс на Москву, как назло, задержали из-за непогоды.

— Ты же вроде завязал со своей кризисной деятельностью? — удивился Лузгин.

— Случай особый. Нельзя было отказаться.

— А кто там, на заводе, без тебя рулит? Жена?

— Агата, — подтвердил Вячеслав. — Соскучился, — вымученно улыбнулся он, — сил нет. Привык, что всё время рядом и она, и малыши.

— Давай, за детей, — оживился Геннадий. — А то мы всё, не чокаясь, пьём.

— Давай, — с готовностью наполнил рюмки Локотков.

— О, Кирилл, ты чего торопишься? — обернулся к проходящему мимо столика молодому человеку Гена. — Посадку, что-ли, объявили?

— Нет, — приблизился мужчина, которого окликнул Лузгин. — Трухачёв, — протянул он руку равнодушно посмотревшему на него Славе.

— Вячеслав, — представился в ответ Локотков, отвечая на рукопожатие стройного молодого человека, лет тридцати трёх; с тонкими, неприметными чертами лица; темноволосого, с аккуратной стрижкой; в элегантной одежде, явно дорогих брендов, что не особенно бросалось в глаза, но и не оставалось незамеченным для тех, кто понимал в этом толк.

— Тогда, давай, к нам, — отодвинул для знакомого стул Геннадий. — Ещё коньяку, пожалуйста, — окликнул он оказавшегося неподалёку официанта.

— Да я не один.

— И приятеля зови.

— Некогда особо, Ген. Ну, ладно, по рюмашке, за знакомство. Я плачу. Марк! — подозвал он мужчину, который после оклика Лузгина, остановившись у выхода из ресторана, терпеливо поджидал Кирилла.

Подошедший поочерёдно пожал руки Локоткову с Геннадием и, молча, занял место за столиком. Коротко стриженый, с сильной проседью на тёмно-русых волосах, он обозревал соседей по столу настороженным взглядом из-под широких чёрных бровей, усиливая впечатление, возникшее при его появлении у Славы с Лузгиным, что тот является телохранителем Трухачёва. Однако, как вскоре выяснилось, приятели ошиблись.

— Ну, за знакомство, — ещё более оживился при виде стремительно доставленного заказа Кирилл.

— Сын соседей моих, — пояснил для Вячеслава Лузгин. — Одним рейсом в Москву летим.

— Мне вообще-то в Липовск, — Трухачёв назвал город, куда направлялся Слава.

— Ты не говорил, — удивился Геннадий. — Славке тоже туда.

— Надо же, — изумлённо глянул на Локоткова Кирилл. — Да, какая разница. Всё равно через Москву добираться. Прямого рейса нет. Но у меня, похоже, намечается вариант, — кивнул он в сторону Марка.

— Джип «Паджеро»? — наугад предположил Вячеслав, ранее обратив внимание на пафосный автомобиль, перекрывший на стоянке места для двух машин.

— Бери круче, — довольно улыбнулся Трухачёв. — На «Паджерике», — подтвердил он догадку Локоткова по поводу принадлежности джипа, — при всём моём уважении к Марку, всё равно долго пилить. А мне пообещали часа за полтора, максимум, за два, доставить до места. Я же подвисаю конкретно, с этим снегопадом, — принялся объяснять молодой человек. — Вчера только из Екатеринбурга. Решил хоть немного со своими побыть. А тут такая засада с этим снегом. Нужно было сразу лететь, ещё вчера. Мне же, край, надо в…овск попасть. Завтра там на комбинате запуск доменной печи.

— Колись, Кирюха, неужто, Фрола уговорили? — подался к знакомому слегка захмелевший Лузгин.

— Уговорил, — впервые подал голос владелец «Паджеро», тыча себя большим пальцем в грудь.

— Ну, ты, огонь, Марк! — откинулся на стуле Геннадий. — Прикинь, Слав, Фрола на «Робинсон» раскрутил, — приятель восхищённо обернулся к Вячеславу. — У того частный вертолёт, и он сам на нём летает.

— А кто это, Фрол? — заинтересовался Локотков.

— Егор Фролов, олигарх местного масштаба, — развеселился Лузгин.

— Да ладно, местного, — насмешливо фыркнул Кирилл. — На минуточку, замечен в реестре «Форбса». Правда, в завершении списка, но всё-таки.

— А, если и я с вами? — воодушевился Вячеслав. — Найдётся место?

— А почему нет, — переглянулся с Марком Трухачёв. — Вертолёт четырёхместный. И мне, кстати, подешевле поездка станет. Если ты в состоянии разделить расходы?

— Не вопрос, — уверенно согласился Слава, обрадованный перспективой пораньше оказаться дома.

— Да вы чего, парняги? — раздался изумлённый голос Марка. — Какие, на фиг, расходы? Фрол же из-за спортивного интереса летит. Ему за счастье экстрим погонять.

— Ну, ладно, — махнул рукой Кирилл, — это мы потом сами разберёмся с Егором. Правда, Слава? — по-свойски обратился он к новому знакомому.

— А как будет с разрешением на взлёт? — заволновался Локотков. — Вдруг при такой погоде не дадут?

— Фрол без всякого разрешения летает, — пояснил Марк. — У него есть определённый предел, выше которого не залетает. Он сказал, если чуть влево заберём, то там слабее снегопад. А ближе к вашему Липовску вообще нормальная погода.

— Ну, ладно, — поднялся Трухачёв, — идёмте, а то нам ещё до места надо добираться.

— Слав, — остановил приятеля Геннадий, — давай, на посошок! А то, когда ещё увидимся.

Выпили все четверо, включая водителя «Паджеро». Поднявшийся из-за стола Вячеслав внезапно пошатнулся.

«Что за ерунда? Не так много и выпил, а почему-то развезло».

— Ничего, — подбодрил его Кирилл, придержав за плечо, — сейчас в «Паджерике» малость отоспишься. Нам ехать минут сорок, да, Марк?

— Можем и за тридцать, если по встречке, — мрачно пошутил тот, помогая Трухачёву вывести Славу из зала.

Забытая Локотковым сумка осталась под столом, не замеченная ни новыми знакомыми, ни Геной, который, оставшись в одиночестве, приканчивал закуски.