Читер, или… Предел высоты

Татьяна Богатова

Продолжение романа «Читер, или… Один процент до ста». И вновь интереснейшая загадка для Читателя. Кто из героев окажется коварным читером? А кто станет читером поневоле, чтобы сохранить жизнь? Многообразие чувств и событий ожидают Читателя. Хитроумные интриги, самоотверженность, преданность и, конечно, любовь.

Глава 4

Чуть согревшись, Агата уютно разместилась в окружении близнецов на диване в гостиной.

— Гриша приезжал, — сказала она матери.

— Есть что-нибудь новое? — осторожно спросила Ирина Константиновна, имея в виду сведения о зяте.

— Пока ничего. Обещал поехать в Нижнегорск, вместе со своим приятелем из полиции.

— Мам, — потеребил её за руку сынишка, — а когда папа приедет?

— Если получится, то к Новому году.

— А почему он мне по скайпу не звонит?

— Тёма, он просто переехал работать в другой город. Там связь очень плохая. Даже телефон не ловит, не то что скайп.

— Пойдём играть в пиратов, — потянула братишку Алёнка. — Только, чур, я буду Джеком Воробьём.

— Нет, — соскочил с дивана Артём, — я! А ты будешь отважной пираткой.

Близнецы заспорили, но, вскоре, придя к согласию, устремились в игровую комнату, в унисон распевая строчки собственного сочинения:

«Мы пираты! Мы пираты!

Мы бросаем паскираты!»

— Что это за штуки? — с улыбкой удивилась Агата.

— Не знаю, — тепло улыбнулась мать. — Сами придумали. Второй день поют. Должно быть, какое-нибудь оружие.

— Ой, — вспомнила Агата, — я же совсем про мужчину забыла, что у нас вокруг дома снег чистит. Уже закончил наверное. Надо пойти ему заплатить.

— Что за мужчина? — почему-то обеспокоилась Ирина Константиновна.

— Приезжий. На той же улице живёт, где и Виктор. Витя сказал, он неделю назад с Алтая к тёте приехал. Теперь вот ходит по посёлку, снег чистит.

— Сиди, я сама заплачу. А то ты и так продрогла вся. Как его зовут?

— Олег.

— Сколько нужно заплатить?

— Пятьсот рублей.

Вернувшись, мать возвестила:

— Отлично почистил. И на удивление быстро. Может надо было дать больше?

— В следующий раз заплатим тысячу, — задумчиво произнесла Агата, глядя в одну точку. — По прогнозу нас ждёт усиление снегопада. И нам поневоле придётся пользоваться его услугами. Если, конечно, ему самому не надоест.

— Дочур, — мягко спросила Ирина Константиновна, — а ты родителям Славы так и не позвонила?

— Нет, — слегка беспомощно глянула на мать молодая женщина. — Незачем их понапрасну беспокоить.

— Но ведь, рано или поздно, они всё равно узнают. Им же не скажешь, как детям, что Слава в отдалённом районе, где нет связи.

— Почему? — удивилась Агата. — Если сказать уверенно, они поверят.

— Но это же обман…

— Я никого не обманываю, — вспылила Агата. — Слава жив! Найти его — вопрос времени.

— Дочь, и всё-таки, мне кажется, ты не права, что берёшь на себя весь груз ответственности. К тому же, у Светы с Аркашей могут оказаться какие-нибудь знакомые. Ну, мало ли, из тех, кто может помочь…

— Знакомые! Ну, конечно! Вот Паше надо позвонить обязательно, — воодушевилась Агата, имея в виду Славиного старшего брата, что жил с семьёй, как и родители, в Санкт-Петербурге. — Он же врач. А я как раз собираюсь обзвонить все больницы, начиная с Нижнегорской, до нашей области.

— Это же огромное количество!

— Ну, и что? Завтра Люся приедет, поможет мне. И Паша, надеюсь, подскажет, как ускорить процесс. Вдруг есть какая-нибудь общая база данных, с пациентами по всей России.

— Тогда надо обязательно запрашивать информацию о неизвестных больных.

— Маловероятно, что Слава окажется в их числе. У него же с собой паспорт.

— Будем надеяться, — вздохнула мать. — Может, — воодушевилась женщина, — Милене в Москву позвонить?

— Зачем? — удивилась Агата.

— Ну,… у Сергея Одинцова теперь столько возможностей на его новой работе.

— Мам, — вздохнула Агата, — он же не в МВД работает. К тому же, Гриша через свои каналы озадачил всех, кого только возможно.

Женщины умолкли, сохраняя молчание довольно долго.

— Агата, — мягко начала тяжёлый для неё разговор Ирина Константиновна, — доченька, послушай меня, пожалуйста. Сейчас ты выглядишь совершенно неуязвимой. Твоё сердце покрыто панцирем, об который разбиваются, не только домыслы по поводу Славы, но и вполне разумные предположения. Агата, но я очень боюсь, что в момент получения неблагоприятных известий, не дай Бог конечно, этот панцирь может расколоться, смертельно ранив твоё сердце. А тебе ещё детей растить. Послушай меня, доченька! Попробуй, понемногу себя подготовить. Безусловно, надо обязательно довести до конца эту затею с больницами. Но, всё же, давай, будем реалистами. Если человек не подаёт о себе вестей больше пяти дней… Знаешь, жизнь это не сериал, где герой теряет память и…

Мать внезапно умолкла, наткнувшись на ледяной взгляд Агаты. В нём не наблюдалось неприятия слов говорившей, не было ни следа озлобленности, и расстроенной дочь тоже не выглядела. Оставалась только, граничившая с упрямством, уверенность, что её любимый жив, невзирая ни на какие домыслы и разумные предположения, упомянутые матерью.

— Что же ты остановилась? — глухо произнесла молодая женщина. — Продолжай. Я же тебя не перебивала…

— Девочка моя, — навернулись слёзы у Ирины Константиновны, — прости меня, дорогая… Я так тебя люблю, доченька…

— Мамуль, — стремительно пересела ближе к матери Агата, — не плачь, пожалуйста! Я тоже очень — очень тебя люблю! — пылко проговорила она, обнимая мать руками за плечи. — Просто у меня не получается быть реалистом, понимаешь? Это невозможно объяснить с точки зрения здравого смысла, к которому ты меня призываешь.

Тон молодой женщины сделался спокойнее. К изумлению матери, в голосе Агаты совсем не слышалось одержимости.

— Скорее, это что-то из области мистики, — тихо продолжала дочь. — Раньше я относилась к ней немного скептически. Точнее сказать, это было параллельное существование. Я — сама по себе, мистическое — само по себе. Вся эта так называемая телепатия прошла мимо меня, не вызвав ни интереса, ни отторжения. В общем, когда-то я была закоренелым реалистом, — горько усмехнулась Агата. — А сейчас внезапно сама оказалась под властью той самой мистики, которую раньше некоторым образом презирала, что-ли… И сериальные страсти, с потерявшими память героями, здесь совершенно ни при чём. Единственное, чего я боюсь, это опоздать… Поэтому мне так важно побыстрее отыскать Славу. Знаешь, я буквально физически чувствую, что ему невероятно трудно. Надо как можно скорее оказаться рядом, чтобы вытащить его…

Сообразив, что к ней возвращается горячность, Агата погладила ладонью руку матери, тем самым, словно утихомиривая саму себя.

— И то, что ты сказала про осколки панциря, не соответствует действительности. Не будет никаких осколков, мама, как нет и самого панциря. Есть только моя любовь. Есть стойкое ощущение, что связывающая нас нить цела. И не утерян ни один процент её прочности.

***

Взглянув утром в окно кухни, Агата с неудовольствием обнаружила Виктора, который жестикулировал, оживлённо рассказывая что-то вчерашнему помощнику. Чуть ссутулившись, мужчина опирался согнутыми в локте руками на черенок лопаты. Он стоял вполоборота. Выражения лица было не разглядеть. Собственно, Агата и не пыталась. Как и накануне, она обратила внимание на покрытое светло-русой растительностью лицо. Облик непрошенного помощника парадоксальным образом напомнил молодой женщине мужа, несмотря на то, что лицо Славы выглядело на редкость стильно и ухоженно. Поймав себя на мысли, что пытается сравнивать любимого мужчину с первым встречным, как она мстительно окрестила его, Агата расстроилась. Вслед за неудовольствием подступило раздражение, моментально обратившееся на водителя. У Виктора имелся ключ от ворот. Но это совершенно не означало, что он вправе пускать на территорию жилища, кого ему заблагорассудится.

— Мам, — не оборачиваясь к Ирине Константиновне, заканчивающей приготовление завтрака для внуков, — я тебя попрошу, в моё отсутствие, не пускай, пожалуйста, к нам во двор никого из посторонних. Прежде всего это касается помощника по уборке снега.

— Конечно, дочь. Мне такое и в голову не пришло бы. Я, кстати, ещё вчера удивилась, что ты воспользовалась услугами незнакомого человека. Лучше было попросить Витю, и заплатить тоже ему.

— Ты права, — допила остававшийся глоток кофе Агата, не отрывая взгляд от окна, — не стоило его нанимать. Просто меня подкупило его знакомство с Виктором. И, по словам Вити, этого Олега знает уже весь посёлок. Ну, всё, пора отправляться.

Расцеловав выбежавших проводить её в прихожую близнецов, сосредоточенная Агата вышла на улицу.

— Здравствуйте! — произнесла она общее приветствие. — Спасибо вам за работу, — следом Локоткова протянула Олегу тысячную купюру.

— Да я же не из-за денег, — как показалось молодой женщине, смутился тот. — Просто подумал, что за ночь снегу навалило, будь здоров. И вся моя вчерашняя работа насмарку.

— Ну, я же не милостыню вам подаю, — строго сказала Агата, — а плачу за работу. Кстати, очень качественную, — моментально оценив объём, добавила Локоткова. — Отдельное спасибо, что расчистили детскую площадку. Поэтому, будьте добры, возьмите деньги.

— И вам спасибо, — всё-таки протянул руку за купюрой Олег.

Можно было приписать это растерянности с его стороны, или совсем не придавать значения. Однако Агата заметила, вернее, почувствовала, что необычное касание мужчины было намеренным. Забирая деньги, он обхватил её кисть на удивление горячими пальцами, задержав ладонь в руке чуть дольше, чем требовалось для взятия купюры. Это вызвало очередной всплеск раздражения, который Локоткова не преминула выплеснуть на водителя.

— Виктор, — обратилась она к нему, после того как все трое оказались на улице, по другую сторону ограды, — тебя не затруднит запереть калитку?

— Конечно, — оторопев от строгости хозяйки, пробормотал парень, торопливо вставляя снаружи ключ, который он держал в руке.

— Всего доброго, — попрощалась с Олегом Локоткова. — Ещё раз спасибо за помощь.

— До свидания, — тихо прозвучало вслед, с небольшим опозданием.

— Виктор, — возобновила разговор Агата, едва они тронулись, — убедительно тебя прошу, не пускать на территорию дома посторонних в отсутствие Вячеслава Аркадьевича, либо моё. Если тебе доверены ключи от ворот, это вовсе не означает, что подобным доверием пользуется кто-то ещё.

— Извините, Агата Леонидовна, — густо покраснел круглолицый, коротко стриженый, двадцатидвухлетний парень. — Больше такого не повторится. Просто, когда я выезжал к вам, Олег проходил мимо и предложил помощь. Я ещё и подвёз его. Подумал, что вы будете довольны, когда увидите, что он убрал всю территорию. И, потом, вы же были дома. Ну, то есть, не отсутствовали. Или я не прав?

— Хотел, как лучше, получилось, как всегда, — хмыкнула Агата, слегка оттаивая. — Конечно, Витя, я имела в виду, что кто-то из хозяев непременно должен находиться во дворе, около дома. Кстати, на Ирину Константиновну это не распространяется. Когда она одна дома, с детьми, о посторонних не может быть и речи. При этом не важно, гуляют они во дворе или сидят дома.

— Я понял, Агата Леонидовна, — с осторожной улыбкой глянул на неё водитель. — Хорошо, что вы уже не сердитесь.

— А с чего ты взял, что я сердилась? — невольно улыбнулась Локоткова.

— Когда вы сердитесь, то называете меня «Виктор», а не «Витя», как сейчас.

— Понятно, — откинулась в кресле Агата, глядя прямо перед собой на дорогу. — Буду иметь в виду, — добавила она, теряя интерес к разговору и погружаясь в свои невесёлые мысли.