Паучиха. Книга III. Нина

Татьяна Владимировна Фильченкова (2024)

Повзрослев, Нина продолжает оставаться изгоем. Серёжа по-прежнему не замечает её и всё больше увлекается Ленкой. Однажды Нина подслушивает, как ребята высмеивают её. Сергей смеётся со всеми. Оскорблённая Нина отрекается от всего, чему учила её бабушка, и решает жить по-своему, не подозревая, что за её жизнь бабушка заплатила страшную цену, а Ирий не прощает долгов.

Глава 1

По потолку бежала трещинка. Она начиналась от люстры, змеилась до стены, спускалась под обои, проглядывая едва заметной складкой, и исчезала за настенными часами. Два сорок. По телевизору до вечера ничего интересного. Ниночка отложила книгу, поднялась с тахты и отправилась в кухню.

В холодильнике было так же скучно, как и полчаса назад: суп, молоко и сливочное масло. Нина в который раз пожалела, что утром зараз съела все пирожные. Оставалось ждать маму и читать нудные книжки из школьной программы. Можно, конечно, прогуляться, но ходить одной не хотелось, это тоже скучно, к тому же унизительно. Может, Баграмян позвать? Нет, Армине опять скажет, что занята. Она позавчера ещё приехала, а они так и не виделись: Армине то помогала маме, то занималась. После пятого Нининого звонка она вежливо ответила, что сама зайдёт, когда освободится.

В глубине квартиры что-то щёлкнуло. Ниночка застыла. Кажется, в бабушкином кабинете. Она долго прислушивалась, но звук не повторился. Выглянув в коридор и убедившись, что бабушкина дверь так же плотно закрыта, как и все месяцы после её смерти, Нина прошмыгнула обратно в гостиную. Скорей бы отец взялся за ремонт в кабинете, выбросил бы всю старую мебель, содрал бабкин дух вместе с обоями, а после устроил бы там родительскую спальню.

Ещё дрожа, Ниночка забралась с ногами на тахту. Всё из-за бабки! И это тошнотное лето из-за неё! Даже мёртвой она продолжала портить всем жизнь. Нина месяц от заикания лечилась, чуть даже в психиатрическое отделение не угодила. Благо, все поверили, что колдун приходил за бабушкой. Не в самого колдуна, конечно, а в то, что некто был у них дома. Остались ведь неопровержимые улики: бутылка шампанского с иностранной этикеткой, два недопитых бокала. Да и бабушку кто-то помыл и переодел. Мама даже милицию вызвала, но пришёл только участковый дядя Миша. Он долго тормошил накачанную успокоительным Нину, спрашивал об особых приметах неизвестного, проникшего в квартиру. Наконец заявил родителям:

— Нет никаких оснований для возбуждения дела. Следов взлома не обнаружено, из ценностей ничего не похищено. Да и кого искать? Человека в плаще с грязными ногтями и горящими глазами? Мало ли чего девочке со сна и перепугу привиделось. Думаю, кто-то из друзей Веры Алексеевны приходил её навестить.

— Ночью? Пока мы спим?! — кричала мама. — У него есть ключ от нашей квартиры! Он же может снова забраться!

— Смените замки, — посоветовал дядя Миша и ушёл.

А потом маму не отпустили в отпуск летом. И опять из-за бабушки. Вернее, из-за того, что мама ухаживала за ней два месяца. Поездка на море отменилась. Даже путёвку в санаторий для Нины без бабушки взять не получилось.

— Что теперь делать? — досадовала мама. — У ребёнка выпускной класс на носу, ей отдохнуть после такого стресса надо. Не в городе же летом сидеть!

— Ленка с Маринкой в трудовой лагерь едут. Я тоже могу, — предложила Ниночка.

— Знаю я эти трудовые! Да ещё с Ленкой! Даже не думай!

— Чего ты проблему на ровном месте придумала? Отвезу Нинка к матери в деревню, там благодать летом, — вставил отец. — А то бабушка внучку только на фотографиях и видела.

— Коля, чего в твоей деревне делать? Я на всю жизнь этот страх запомнила.

— Чего ты там была? Одну ночь только.

— Мне хватило. А может, в июле с Ритой на море отправить? Они, правда, на машине едут, но Дима вроде аккуратно водит.

Ниночка забыла, как дышать. О лете с Серёжей она и мечтать не смела. Неужели вправду сбудется? Но отец всё испортил:

— Надь, не выдумывай. Их и так четверо. Куда им Нину брать?

— Я всё-таки спрошу, — не сдавалась мама, тут же оделась и побежала в соседний подъезд.

Вскоре вернулась сердитая:

— Подруга называется! Места у них нет, видите ли! Говорю, раскладушку поставите, а она, мол, у нас Стёпка и так на раскладушке. Вторую возьмите! Я бы её уговорила, если бы не Дима, тот упёрся и ни в какую.

— Значит, вопрос решён. — Отец хлопнул в ладоши. — Нинок, собирай чемодан, в воскресенье едем в Волховку.

Дорогой отец расхваливал деревню:

— Скоро клубника пойдёт, душистая, крупная. А после малина, с молоком из-под коровы — объеденье. А какие пироги с ней баба Капа печёт! И в ночное сходи обязательно…

— Коля, что ты ей голову глупостями забиваешь? — возмутилась мама. — Какое ночное? Она что, в поле с мальчишками спать будет? Нина, даже не думай! И в речку не лезь — утонешь. Немытое не ешь — дизентерией заболеешь. К коровам не подходи — забодают. И к лошадям тоже — лягнут. В баню только в сланцах, а то грибок подхватишь.

— И как я там выжил? — Отец почесал затылок.

Баба Капа оказалась на полголовы ниже Нины. Сухонькая, проворная, она уже успела напечь пирогов и накрыть стол, хотя отец только утром дал телеграмму, что везёт внучку. Маме же было не до обеда, теперь она давала напутствия свекрови:

— Молоко кипятите, окно на ночь не открывайте, на колодец не отправляйте, собаку с цепи не спускайте.

— Чего ты переживаешь, Надюша? Я пятерых детей и внуков вырастила, все целы.

— Это у вас их пятеро, а у меня Нина одна!

Отец только махнул рукой, мол, спорить бесполезно. К вечеру родители уехали, и баба Капа повела Нину по деревне.

— Тут у нас сельпо, там сельсовет, а здесь клуб, по выходным кино привозят. У рощи танцплощадка, вечерами вся молодёжь туда идёт.

Из дверей клуба вышел парень. Увидав их, остановился, прищурился.

— Баба Капа, никак, пополнение нам ведёте?

— Да, Родик, внучка Ниночка ко мне приехала, Николая дочка. Нина, а это Родион, бригадир над хлопцами.

Бригадир показался Ниночке странным: мордатый, нос картошкой, глазки поросячьи, а фигура — отпад, мышцы так и играли под загорелой кожей. Старше неё года на два, а взгляд уже взрослый. Не дав Нине опомниться, Родик тут же взялся распоряжаться:

— Утром, в половине шестого, подходи к сельсовету. На прополку поедем.

— Так рано?

— Это не рано. Из-за вас, городских, позже начинаем. Днём на солнцепёке разомлеешь, какой из тебя работник? Юношеская бригада до полудня только работает, после выспишься.

Не зная, соглашаться или нет, Нина посмотрела на бабу Капу. Но та улыбалась и кивала. Ещё и заверила:

— Не переживай, Родик, с утра разбужу и провожу.

На прополку Нина надела яркий сарафан на тонких бретельках. Увидев её, баба Капа всплеснула руками:

— Кто же в поле плечи выставляет? Руки закрывать надо, обгоришь.

С длинным рукавом у Нины были только свитер и нарядная белая блузка. Баба Капа достала из сундука клетчатую рубашку, мятую и заштопанную.

— На-ка, накинь. Это отца твоего.

Нина поморщилась:

— Я каждое лето на море, уж на севере не обгорю.

У сельпо уже собрались подростки. Девчонки все в рубашках, футболках и спортивных штанах. В сарафане пришла одна Нина. Родион проводил перекличку:

— Витька плюс, Мишка плюс, Юлька плюс, Иришка плюс. А, новенькая! Нина плюс. Все в сборе. Кто сегодня в ночное?

Взметнулись загорелые руки. В ночное хотели все.

— Родь, меня, меня пиши!

— Мишка, ты и так через ночь ходишь. Уступи место новенькой! Нина, пойдёшь в ночное?

Нина помнила предостережение матери, но тем сильнее захотелось ей в это запретное ночное и она кивнула.

К сельпо подкатил грузовик. Ребята полезли в кузов. Нина топталась в нерешительности.

— Чего ждёшь? Подсадить? — заметил её Родион.

— Разве детям можно в открытом кузове?

Он хохотнул:

— У нас тут все свои, никто не оштрафует. Залезай, дитё!

Нина опомниться не успела, как Родион обхватил её за талию и рывком поднял на колесо.

Дорога до полей оказалась недолгой, но тряской. Ниночка сидела, вцепившись в борт, и взвизгивала на каждом ухабе. Наверное, тысячу синяков набила. Наконец грузовик остановился перед бесконечными рядами зелёной ботвы. Нина выбралась из кузова и нахмурилась: она надеялась, что пропалывать придётся что-нибудь вкусное, клубнику, например.

Подошёл Родион:

— Эта культура называется турнепс. Без отходов идёт на корм скоту: коровам вершки, а свиньям корешки. Всю траву, что не турнепс, выдирай с корнем. Пройдёшь до конца по этому ряду, а вернёшься по тому.

Нина посмотрела вдаль, пытаясь разглядеть конец. Он скрывался где-то за горизонтом. Да до него за полдня и пешком не дойти!

— Задача ясна? — гаркнул Родион. Нина кивнула от неожиданности. — Тогда приступай. Подойду ещё.

Трава искрилась от росы. Подол сарафана тут же намок и выпачкался в земле. Под ногти забилась грязь. Ладони саднило от колючего осота. Ещё было скучно. Поначалу Нина слушала перепалку ребят и девчонок, но они пололи куда проворнее и вскоре оказались далеко впереди. Разговор стало не разобрать, только иногда доносился смех.

Солнце припекало. Хотелось пить. Болели спина и колени. На пальцах вздулись волдыри, а ряд всё не кончался. Снова раздались голоса — это ребята добрались до края поля и теперь возвращались.

Подошёл Родион с бидончиком воды, дал напиться.

— Отстала ты, Нина.

— Спина сильно болит, — пожаловалась она.

— Поначалу всегда так, мышцы слабые, непривыкшие. Через неделю окрепнут.

Через неделю?! Он издевается? Ей бы этот день пережить, и больше на поле ни ногой.

Родион присел рядом:

— Помогу, а то до вечера не управишься. Нин, ты где учишься?

— В десятый иду.

— Я уж думал, окончила. А поступать куда хочешь?

Ниночка иногда обсуждала с мамой, какой ВУЗ выбрать, но не особо серьёзно. Серёжа собирался учиться на программиста в Былинске. Нина тоже пошла бы, но ей никак не давалась информатика. Армине готовилась в медицинский в Москву. Хорошо бы с ней поехать, но вряд ли мама отпустит так далеко.

— Ещё не решила. Может, на хирурга. Как дедушка.

— Хорошо вам, девчонкам. В армию не идти, пытайся сколько хочешь. Не, ты не думай, я косить не собираюсь, отслужу как положено. Но я в прошлом году вступительные провалил. В сельскохозяйственный, где конкурса сроду не было, представляешь? Сочинение на два написал. Вот скажи, зачем зоотехнику русский? Меня что, коровы засмеют?

Нина хихикнула. Стало весело, да и работа пошла быстрее. Родя же продолжал:

— Всю зиму занимался с русичкой. Если этим летом не поступлю, то осенью мне в армию, за два года забуду всё. Вот как тогда быть?

Ей очень хотелось посоветовать что-нибудь умное, только в голову ничего не приходило. А Родя уже сменил тему и рассуждал о новых технологиях в коровниках. Нине стало неинтересно, но он вдруг выпалил:

— Нин, у тебя парень есть?

Нина растерялась. Если бы он спросил, нравится ли ей кто-нибудь, то думать бы не пришлось. Можно ли считать Серёжу своим парнем, если он гуляет с Ленкой, а Нине за год, кроме привет-пока, толком не сказал ничего? Она пожала плечами. Родя шумно вздохнул:

— Вот и у меня неопределённо. Вроде есть девушка, а перспективы нет.

— Это как? — Нина оглянулась на девчонок, которые уже закончили прополку и ждали бригадира.

— Её там нет. Экзамен сегодня сдаёт. А после выпускного поедет в Новгород на парикмахера учиться и в Волховку возвращаться не собирается. А я в армию. Вот скажи, надо мне надеяться, что дождётся? Я ей верить буду, а она замутит там с городским. Брательник ржёт, говорит, заделай ей ребёнка, и никуда она не денется. У нас с ней было уже, но мы осторожно. Я так думаю, что с ребёнком только сложнее станет. Вернусь из армии, тогда и разберёмся, а пока никаких обещаний брать с неё не буду. Правильно же рассуждаю? — Он поднял глаза на Нину и вдруг вскочил: — Ах ты, ягода-малина! Обгорела!

Плечи жгло уже давно, но за разговором Нина забылась. Родя сдёрнул с себя рубашку и набросил Нине на спину. От влажной от пота ткани пробежал озноб.

— Пусть баба Капа тебя сметаной намажет. И завтра одевайся как положено. Давай закругляться в темпе, сейчас машина приедет, — скомандовал он.

К разговору больше не вернулись.

Грузовик выехал с полей, но повернул не к деревне, а к реке. Ещё до остановки ребята начали выпрыгивать из кузова и сбрасывать с себя одежду. Под футболками у девчонок оказались купальники. Юношеская бригада вместе с бригадиром кинулась в реку, поднимая фонтаны брызг.

Ниночка поёжилось. Она не взяла купальник, но и в нём не полезла бы в воду, слишком уж холодной она казалась. Ещё и подташнивало. Наверное, от голода. Лучше посидеть в теньке. Нина направилась к ивам, но на полпути её вывернуло, тут же закружилась голова и потемнело в глазах.

Очнулась она от резкого запаха нашатыря. Перепуганный Родион брызгал водой в лицо. Рядом толпились ребята.

— Очухалась? Фух, ну и напугала… — Он вздохнул облегчённо. — Эх, жаль, машина уехала. Мишка, дуй к фельдшерице, пусть к бабе Капе идёт. А я сейчас.

Родя подхватил Нину на руки и без особой натуги понёс в деревню.

В доме пахло борщом и пирогами. Баба Капа резала хлеб. Увидав Родиона с внучкой на руках, выронила нож, охнула, засуетилась, готовя постель. Прибежал Мишка с фельдшерицей. Она осмотрела Нину:

— Ничего страшного. Перегрелась. Жар сейчас собьём, до вечера держите холодный компресс на голове, давайте больше питья. И пусть отлежится денёк.

Родя проводил фельдшера и вернулся в дом.

— Ты, Нин, завтра на работу не выходи. Поправляйся. И в ночное не надо. Не переживай, я тебя на послезавтра впишу.

Он ушёл, и Нина тут же уснула. Проснулась через пару часов здоровой и голодной. Только плечи горели. Она умылась, пообедала, отрезала большой кусок пирога со щавелем и собралась уже снова забраться в постель, как в окно постучал старичок почтальон.

— Капитолина, тебя на переговоры через час вызывают.

Бабушка открыла створку, выхватила у него листок с телеграммой и схватилась за грудь:

— Коля! Ох, они же вчера только уехали. Чего случиться могло? А, Нин?

Ниночка пожала плечами, пробубнила с набитым ртом:

— Ничего. Мама всегда переживает, когда я уезжаю.

Баба Капа свернула телеграмму, покачала головой:

— Чего переживать-то? Чай, не в лесу живём.

Забытый почтальон снова стукнул в окно:

— Капитолина, ты распишись в получении-то, а после гадай.

Он положил на подоконник истрёпанный журнал, бабушка черкнула в нём закорючку.

— Что, Ниночка, пойдём на телеграф? Ох, тебе же фельдшерица лежать велела. Я сама сбегаю.

— Чего торопишься? До переговоров час ещё, — вставил почтальон.

Баба Капа отмахнулась:

Конец ознакомительного фрагмента.