Мысли вслух во сне и наяву. Книга вторая

Татьяна Володина

Все мы живем среди родных и близких нам людей; друзей, которые подчас подводят нас, а мы — их; коллег по работе, вторгающихся в нашу жизнь жестко и болезненно. А главное, наше прошлое, которое не хочет оставаться прошлым, проникая в настоящую реальность, терзает и мучает нас. И тогда нас начинают одолевать мысли. Их много, очень много. Они не дают спокойно жить, работать; они задают непростые вопрос, требуя наших ответов и решений….

Глава 2

Теперь Таня каждый вечер боялась заснуть. Кровь стучала в ушах. Включив свет во всей квартире, она, подобрав ноги и обхватив их руками, сидела на диване. Порыв ветра, ворвавшийся в комнату через открытое окно, сдул со стола исписанные страницы с планом статьи, которая уже должна была лежать на столе главного редактора. Она стала собирать страницы, затем обошла комнаты, выключая свет. За ее спиной все погружалось во тьму.

«Я, по-видимому, израсходовала свой запас везения и счастья отпущенный мне судьбой. Четыре года счастья с Егором, четыре года — с Кириллом. Четыре и четыре? Почти сакральное число. Мое личное сакральное число». Эта мысль поразила ее. Войдя в спальню, она разделась и осторожно легла на кровать, чтобы не усугубить пульсацию в ушах. Тишина, самая долгая тишина в жизни Тани. Казалось, что целая вечность прошла, прежде чем она опустилась в темную бездну сна. А рядом кружила смерть. Она ее чувствовала. Смерть, смерть, нашептывали ей призраки.

«Мама, скажи им, чтобы спасли меня. Мама!». Голос прозвучал с мольбой и болью. Это был голос молодого мужчины, она его раньше не слышала, но была уверена, что это голос ее сына, ее мальчика. В нем было столько надежды и мольбы, что на нее стала накатывать волна ужаса и безысходности. Она почувствовала, что начинает тонуть в обреченности происходящего. Попыталась кричать, но голоса не было. Открыла глаза. Вокруг нее была темнота и только по свету, проникающему с улицы, она поняла, что находится в спальне, лежит в постели и сейчас ночь, но молящий голос продолжает просить о спасении с надеждой и страхом. Сердце стало стучать часто-часто, гулко ударяясь о ребра. «Это сон?» — спросила она у себя, боясь пошевелиться, чтобы не утонуть совсем.

— Кто здесь? — спросила она и не узнала своего голоса.

Ей было страшно. Она поднялась и стала обходить комнаты, ища источник голоса. В комнатах было темно, голос умолк, а за окнами сверкала молния, и грохотал гром. В квартире она была одна со своими страхами и видениями. Вернулась в спальню и под шум дождя снова уснула, словно провалившись в ночь. Однако спала она не долго, но на этот раз без сновидений. Открыв глаза, стала глядеть в мягкую темноту. Глаза резало от усталости, но лежать спокойно не могла и ворочалась с боку на бок, воевала с подушками, ее бросало то в жар, то в холод, без конца вставала, снова бродила по квартире в ночной рубашке, пила воду, ложилась и пыталась уснуть, но сон не приходил. Она знала с явной очевидностью, что не спит, но леденящая душу картина упорно стояла перед глазами, в уши лезли слова «мама спаси меня». Тот, кто умолял ее, звал — был ее сыном. Нескончаемые круги ада, и нет исхода, нет избавления! Хуже всего — это сомнения, они измучают ее, истерзают. Кириллу действительно нужно было лететь в командировку, потому что требовали дела, или он придумал шитую белыми нитками отговорку, чтобы вдали от нее все обдумать на свободе и принять решение? Какое решение? И о чем оно? Почему, почему он так поступил с ней? О чем он думал, когда так безжалостно бросил ее? Он не мог не знать, что его бегство, а это действительно бегство, станет для нее шоком. Неужели он надеялся, что это можно скрыть? Конечно, нет. Тогда он сделал из нее посмешище, но на это ей было наплевать. Жестокая, злая шутка, которую трудно простить и найти ей оправдание. Она готова простить. Но почему? Почему? Думать об этом было невыносимо больно. Сжавшись в комок и спрятавшись лицом в подушку, она завыла. В голову вдруг пришли слова: «Обычно уезжают, потому что для этого есть повод. О поводе вас извещают. Вам предоставляется право возразить. Ведь не уезжают же вот так». Выходит, что «вот так» уезжают, даже когда возможно и есть повод, о котором не спешат тебя известить и, при этом, не предоставляют право возразить. Интересно, чтобы на этот раз сказал Марсель Пруст, если бы с ним так поступили?

— Действительно, — громко сказала она в ночь, захлебываясь слезами, — не уезжают вот так. Так убегают!

После громко прозвучавших в темноте слов, в квартире наступила давящая тишина. Она закрыла глаза, чтобы не видеть и не слышать ее.

Проснувшись на рассвете, она с ужасом подумала о том, что не представляет, как будет жить дальше. Бесконечные сны, а теперь добавились голосовые галлюцинации. Не нужно быть психиатром, чтобы понять, что она начинает сходить с ума.

— Я близка к помешательству, — жалобно проговорила она вслух и услышала свой испуганный голос. Голос вернулся к ней здесь, а там его не было, но были мысли и ужас, что она не может спасти своего сына, молящего ее о спасении. «Мама, скажи им, чтобы они спасти меня!» Она зажала уши и закрыла глаза. «Прости, прости меня. Я так виновата перед тобой, мальчик мой!»

— Господи! Пожалуйста, не отнимай у меня разум, — громко сказала она.

Ответом ей была тишина. А над городом всю ночь лил дождь упорно, злобно вгоняя в тоску. Это был дождь, всем дождям — дождь; такой, кажется, хлещет на тебя со всех сторон, заливает окна и проникает под одежду, под кожу тех, кто оказался там — под его потоком и, она, лежа в постели, кожей прочувствовала его от первой капли до самой последней.

Резко проснувшись ранним утром, Таня уже не смогла заснуть снова и даже не пыталась. Она стала бояться спать, лежала в постели и пыталась понять, что же все-таки происходит. Поднялась, прошла в кухню и выпила воды, возвращаясь в спальню, остановилась у окна и выглянула на улицу и снова услышала молящий голос, но теперь он звучал в ее голове. За окном все еще лил дождь. Он стоял стеной. Увидев свое отражение в окне на фоне потока воды, ее пробрала дрожь, она обхватила себя руками за плечи, испугавшись вдруг, что так и будет стоять, как соляной столб, и смотреть в окно. Надо было срочно найти во всем этом какой-то смысл. Ей стало холодно: казалось, температура в комнате резко падает. Вернувшись в постель, она стала перебирать события последних дней: сон, который ей снился с садистским постоянством, пугая и вызывая боль в сердце, показания теста на беременность, отлет Кирилла, а теперь еще и молящий голос. Какова вероятность подобного совпадения? Какова была вероятность того, что они, которые прежде не ссорились, вдруг именно сейчас это сделали? И была ли это ссора? И была ли причина? Да, у них в последнее время было некоторое недопонимание, но так бывает в жизни. Люди спорят, ссорятся, а потом, обсудив свои проблемы, вместе двигаются дальше или…. Это «или» и мучило ее. Но они даже не ссорились. Да, было напряжение, но это не причина, точнее, это не может быть причиной так жестоко поступить с ней и потом — вдруг такая ложь, фальшь…. И без ссор люди расходятся. Разве не так? Дело не в количестве ссор или их отсутствии, если чувства прошли, и наступило холодное безразличие. Так бывает и это факт. Почему она не почувствовала? А должна была? Безусловно, должна и обязательно почувствовала бы, но она не почувствовала. А если он давно так задумал? Задумал, что? Бросить ее, уйти от нее, а затем начать новую жизнь, но уже без нее? Нет! Если бы Кирилл был уверен, что его чувства ушли, прошли или появились новые, но уже не к ней, он сказал бы. Она не сомневается в этом. Он не стал бы юлить, лгать, изображать влюбленного. Таков был Кирилл. Был, был, но он не был, а он есть…. Люди меняются, они становятся старше и лобовая реакция на все и про все, меняется на терпимость, лояльность, великодушие, осторожность. Она старалась найти ответы, но как только находился один ответ, на волю вырывалась целая туча других вопросов. Необходимо было прийти к какому-либо выводу. У нее он был только один: совпадение, простое совпадение, которое она хочет понять. Но таких совпадений не бывает. Всему есть объективная причина. Какая? На ум приходит только одно — простое совпадение. Она снова, как упрямый ослик, пошла по кругу. Это было единственное рациональное объяснение,… но тогда почему же один и тот же сон снится ей каждую ночь? Потому, что она об этом думает каждый день. И поэтому он транслируется с удивительной точностью, четкостью и постоянством? Трудно в это поверить. И почему он ей впервые приснился накануне дня, известия о беременности, а через три дня Кирилл бросил ее? Это тоже простое совпадение? Слишком много совпадений и противоречий. Где же скрывается истина? Может быть, она видит только то, что на поверхности?

Ночь позади и сейчас, утром, она испытывала странную отрешенность, усталость и неуверенность. Приступы тошноты по-прежнему повторяются по утрам: вот и сейчас ее слегка мутит. Она остро почувствовала одиночество, а одиночество заставило ее переосмыслить события. Без сомнения, на даче Юлии и на следующий день в машине она вела себя как дура. Но что делать? Именно сейчас она нуждается в поддержке Кирилла. Нет на свете людей, которым совсем никто не нужен, каждый ищет свой шанс, даже самые застенчивые люди: ведь жить в одиночку так страшно, даже вообразить себе такую жизнь — и то страшно. Потерять всех любимых, остаться одной, продолжать жить в одиночестве и ждать тех, кто никогда не придет и продолжать ждать — ад при жизни. Мир, вселенная — существование — слишком велики для одного человека. Вот каждый и строит, пусть и маленькую, но свою вселенную.

Нужно было что-то предпринять, и она решила, что все должно идти своим чередом. Она не будет у себя на голове рвать волосы и постарается, хотя бы внешне, выглядеть спокойной и уверенной. Необходимо было успокоиться и обдумать сложившуюся ситуацию. Итак, что на данный момент реально? Судя по перепалке с Юлией вчера вечером в подъезде, она в курсе всех событий. Вчера это все обсуждалось, строились догадки и были бесконечные звонки Кириллу. Значит, Кирилл знает, что она проинформирована Димой о его возвращении в Москву еще в субботу и не предпринял никаких действий для объяснений, словно это в порядке вещей. Обида захлестнула ее снова. Он в Москве, но не дома с ней, он вчера утром, будучи в городе, сообщил, что задерживается в командировке еще на неделю, и, при этом, пообещал позвонить ей, но не позвонил. Почему не позвонил? Не хотел с ней разговаривать, тем более что от Юлии узнал, что она знает про его ложь. Другой причины она не находила. Вчера был четверг, а прилетели они — в субботу. Почему она решила, что сегодня он в Москве? Потому, что Дима здесь? Именно так. А если в Москве, то где? У Лизы? Лиза, наверняка позвонила бы ей, но она не звонила и она не станет. Пока! За это время он мог быть уже в любой точке мира. Узнать у Димы в офисе ли Кирилл? Нет-нет и нет. Позвонить секретарю и спросить его? Не сегодня! Она не знает, где ее любовник тире сожитель, а Юлия — знает. Вот и ответ на все вопросы.

Кофе уже давно остыл, а Таня все перебирала свои мрачные мысли. Ее мучали тысячи вопросов и она схватилась за голову. В ней кипела обида, но она знала, что обида скоро уйдет и ее место займет боль, боль тягучая, мучительная, которая не даст думать, дышать, жить. Но сейчас она еще могла негодовать, злиться, задавать вопросы и отвечать на них. Кирилл по-настоящему озадачил ее. Что это? Глупость? Наглость? Вседозволенность? Неужели у нее вид идиотки, с которой можно так поступать? Так прямо на лбу и написано «наивная дура». Сначала тот, теперь — этот, остается только ждать третьего. Бог ведь троицу любит. ОН — да, а она — нет. Третьего не будет. Рассуждая на эту тему, она подумала, что ее счастливая встреча с Кириллом, как она еще несколько дней считала, является не более чем издевательской шуткой: человеку разрешается верить в свою счастливую звезду только затем, чтобы ему было больнее падать с высоты, осознав собственную ничтожность и тщетность всех попыток что-то самому исправить. Это задача с множественными неизвестными, о которых она даже не подозревала. Ее попытка быть счастливой и любимой, на деле оказалась столь же эфемерной, как белая головка одуванчика. Стоило сопернику, а возможно и сопернице, дунуть, и все это разлетелось, исчезло без следа, как у «ленивого» поросенка. Что это? Шутки Всевышнего или Судьбы? А ОН и ОНА — это одно и то же? Если нет, то кто сейчас вершит ее судьбу? Вот и ответ: ОН вершит ее судьбу. Тогда почему говорят «судьба злодейка»? А, возможно, ОНА тут и не причем. Как везде: ЕЙ спускают директивы свыше, а ОНА их только выполняет, но в результате, поскольку ОНА крайняя, мы ругаем ее почем зря, а нужно? Страшно! Страшно даже подумать, поэтому мы пытаемся обмануть Ее, а в результате…. Голова шла кругом. Пришла мысль, не ходить сегодня в издательство. «О, нет! Нельзя расслабляться. Завтра все будет сложнее». Она резко поднялась и стала быстро собираться. Если для кого-то место работы убежище, в котором можно спрятаться от невеселых наплывающих мыслей, но это не для нее. Уже закрывая дверь квартиры, она вновь напомнила себе, что об этом знает Юлия, но возможно это даже к лучшему. Главное не включаться с ней в диалог, а спокойно сказать, что с Кириллом все нормально, он звонил и больше ни слова.

Собрав волю в кулак, Таня с легкой улыбкой вошла в офис и тут же наткнулась на изучающие ее глаза Юлии. Таня не нервничала, но находилась в состоянии максимальной концентрации: она не могла позволить себе даже маленькой оплошности. Улыбнувшись и поздоровавшись с коллегами, она почувствовала, как у нее засосало под ложечкой, но она нашла силы спокойно кивнуть Юлии в знак приветствия и сесть за рабочий стол.

Лицо Юлии отяжелело, словно она размышляла о чем-то с такой ожесточенной сосредоточенностью, что у нее не осталось сил на то, чтобы разгладить мышцы. Она явно была не готова увидеть спокойную, как всегда, улыбающуюся Таню. Но затем, вспомнив, что Кирилла нет в Москве, на ее лице на миг мелькнуло торжество и тут же исчезло.

«Надо же, какая сердечность», — сердито подумала Таня, спиной чувствуя сверлящий взгляд Юлии и с ужасом ожидая, что за этим последуют провокационные вопросы, но на ее счастье, весело смеясь, вошли Илья и Ольга. Теперь можно было выдохнуть, Юлия не станет в присутствии их приставать к ней. Среди коллег и пылинок, танцующих в лучах струящегося солнечного света, в объятиях теплой, безмятежной атмосферы, царившей в комнате, ей стало легче дышать. В течение часа в комнате стояла почти оглушительная тишина. Илья, встречаясь взглядом с Таней, удивленно округлял глаза, но первым не решался нарушить тишину. Та в ответ только пожимала плечами, что должно было означать неведение. Все дружно вздрогнули, когда Ольгин телефон зазвонил, а затем по комнате легкой волной прошел вздох облегчения. Ольгу вызывал главный редактор и она, с маской ужаса на лице, покинула комнату. Но и сейчас никто не решился вступить в разговор. Молчание продолжалось до возвращения Ольги, которая с воплями ворвалась в комнату:

— Он меня берет с собой… в Париж! Представляете? Господи, наконец. Ты услышал меня. Спасибо тебе. — Ольга подняла руки вверх и стала кружиться по комнате.

— Из-за этого ты тревожила Господа? Ну-ну. Глупая, все гораздо проще — нужно ведь кому-то носить портфель, — глубоко вздохнув, сделала умозаключение Юлия.

Таня улыбнулась про себя и не стала вступать в обсуждение командировки в Париж. Ей нравилось, как юная Ольга радовалась поездке. Это действительно было здорово. Вместе с главным редактором в командировке — это праздник души у него за спиной. Опять же, представительский прием, а это уже высокий уровень и никакой тебе ответственности, ходи, смотри, улыбайся в нужный момент и помалкивай, чтобы, не дай Бог, не сболтнуть ничего лишнего. Вот только для улыбки нужный момент следует не пропустить, а то глупой сочтут. Повернувшись к Ольге, Таня улыбнулась той подбадривающей улыбкой. «Удивительно и даже парадоксально, — подумала она — что если в твоей жизни происходит что-то потрясающее всех неприятное или даже трагическое событие, то именно на тебя — жертву — падает обязанность заботиться о том, чтобы всем остальным было комфортно с тобой. Это тебе — жертве — следует сдерживать себя и не проявлять перед окружающими всплески своих эмоций».

— Почему такая радость? Это всего лишь Париж. Ты только в прошлом году дважды была в Париже, — снисходительно буркнул Илья и подчеркнуто не стал разделять радость Ольги.

— Он сказал, что мы посетим Лувр. Лувр и есть цель нашей поездки.

— И что ж? — Илья снисходительно пожал плечами. — Это только Лувр. Ты должна его знать вдоль и поперек, если не вылезаешь из Парижа.

— Я была в Париже, но не была в Лувре, а Лувр это не Париж, — весело и тихо пропела Ольга.

Все сидящие в комнате одновременно подняли головы и посмотрели на Ольгу.

— Почему вы так на меня смотрите? Там постоянно огромные очереди…. Стоять полдня, когда все это можно посмотреть в компе. Никаких тебе проблем.

Андрей вдруг весело рассмеялся.

— Постоять в очереди с умными и целеустремленными людьми, собравшимся в ней со всего мира, это уже привилегия. Зря отказывалась от такого шанса.

— Тогда тем более у нее нет особой причины так радоваться, — хмыкнул Илья. Затем он насупился и со злостью в голосе произнес:

— В этой стране всегда так было, есть и всегда так будет. А слова о демократии — это только пустые слова. Так, просто пустой звук.

— Почему в «этой»? Ты иностранец? И потом, ты о чем? — с тревогой спросила Таня. Она не любила, когда в коллективе возникали подобные настроения. Такая недоброжелательность била по ушам.

— Одни пашут, а другие сливки снимают…

— Ты отрицаешь свободу принятия решения руководством?

— Нет. Я критикую его решение, поскольку оно попахивает местничеством или что-то вроде «свой своему».

— Бред! — Таня сурово отмела утверждение Ильи. — Все имеет свои пределы. Не нужно об этом забывать. И потом «не в этой стране», а конкретно в нашей стране, я считаю, что государственная политика в настоящее время предоставляет достаточно свободы для каждого человека. Ты можешь встать, пойти к главному редактору и строго потребовать того объяснить свое решение.

Андрей громко хмыкнул и тут же замолчал.

— Ага! Эта затея столь безрассудная по своей сути, что я удивлен твоим предложением, — Илья саркастически улыбнулся. — Наивной ты никогда не казалась.

— Почему безрассудная?

— Потому, что у него есть право уволить меня.

Все дружно засмеялись.

— А вот и нет, — Таня покачала головой. — Он как раз ограничен в подобном решении, поскольку ты можешь его опротестовать в судебных органах. Как весьма образованный человек, он это хорошо знает. И именно это заставит его действовать осторожно. Ну и потом, наш главный редактор не только великодушный, но и здравомыслящий человек. На твою глупость он не станет заморачиваться, а выставит вон. Только выставит вон из своего кабинета и будет прав.

Илья засмеялся, а затем задумался.

— Допустим, — пробурчал он. — Но зачем он берет Ольгу с собой? Какой в этом смысл?

— О, большой. Научить видеть и понимать. Зачем ему брать способного специалиста, если тот и сам со всем справиться? Правда, в данном случае задача сложная, но выполнимая. А вдруг человек проснется? Пять лет чему-то ведь его учили. И где учили? В нашем университете, учили. И потом, должно быть приятное украшение? Русские девушки не только умны, но и весьма красивы. У Платона хороший вкус. А ты ему зачем? Портфель его носить не будешь, и, возможно, в самый неподходящий момент начнешь умничать. А он едет налаживать связи, ему это совсем не к чему.

— Ой, ли? Не та фактура. Тогда ему нужно было взять тебя. Все в одном флаконе.

— Спасибо. Я польщена, но нет. Ты так и не понял, о чем я тебе говорила.

— Да понял я. Просто злюсь.

— Я хочу посмотреть на Джоконду, — горестно пролепетала Ольга и повернула к Илье лицо с огромными глазами полными слез

— Посмотри в компе. Он, я думаю, у тебя есть? — огрызнулся Илья.

Тане было жаль девушки. Только что та была счастлива и хотела поделиться восторгом со своими коллегами, и вдруг, такая озлобленность. Но и Илью можно понять. Она увидела, как понимание вспыхнуло в глазах Ильи и отразилось в беглой улыбке. Он заменил, что та смотрит на него, и опустил голову, чтобы не увидела его саркастической улыбки.

На этот раз Юлия не выдержала и громко, как учительница в школе, сурово произнесла:

— Ты где училась? И училась ли вообще? Родители культурные образованные люди, — она махнула пренебрежительно рукой в сторону Ольги и у той задрожали губы. — Запомни, что Моно Лиза выставлена в галерее Денон расположенной на первом этаже в шестом зале. Запомнила? Ты лучше запиши, а то потом скажешь, что не хватило сил подняться высоко. Желаю успехов по пути к желанной женщине, пробираясь через толпы оболваненных туристов. А еще, если найдешь силы, советую посмотреть на огромную картину, выставленную в этом же зале напротив Джоконды, где меньше шатается тупых туристов.

Ольга кивала головой и тихо всхлипывала. Таня с улыбкой показала ей жестом, что нужно держать нос к верху и та весело хмыкнула. Не была она в Лувре, ну и что? Тысячи людей проживают свои жизни, так и не побывав во многих мировых музеях. Сегодня это не беда. Каждый желающий может посмотреть на любую картину или скульптуру великих мастеров по интернету, заглянуть в альбомы живописи, а если их нет дома, то это можно сделать в библиотеке. Было бы желание. Но кроме живописи есть много других шедевров, созданных руками человека, поэтому, по ее мнению, было некорректно доводить до слез юную девушку, даже если она работает в столь известном издательстве. Единственное, что нельзя было простить Ольге, что она, находясь в Париже и позабыв о своей профессии, которой училась в университете, испугалась огромной очереди. Этого простить ей было трудно. Илья был прав.

— Оля, когда я была студенткой, мы весной, в конце апреля на несколько дней отправились в Италию. В первый же день мы попали под дождь и я, промочив ноги в замшевых туфельках, сильно простудилась. Для меня вся поездка превратилась в кошмар. После Рима мы на автобусе приехали во Флоренцию и, отстояв огромную очередь из туристов и школьников, вошли в Уффици. Меня хватило только на один зал, где выставлена картина Боттичелли «Рождение Венеры». Потом я развернулась и пошла в кафе, чтобы выпить теплого напитка. Там я провела пару часов, попивая кофе с коньяком вместе со своим спутником, а затем мы ушли.

Ольга заулыбалась. Таня даже не заметила, что Илья внимательно слушает ее.

— С Кириллом?

— Что? — Таня нахмурила брови.

— Ты в Италии была с Кириллом?

— Но не в тот раз. С ним мы познакомились значительно позднее. Но это уже совсем иная история.

— И когда ты снова попала в Уффици? — улыбаясь, спросил Илья, по-видимому, решив, что Таня сочинила эту сказку, чтобы успокоить Ольгу.

— В тот же день, перед возвращением в Рим, я потерла нос хряку, как водится у туристов, чтобы снова вернуться во Флоренцию, моя монетка улетела туда, куда ей нужно было улететь, а дальше я уже не могла не приехать. В Уффици я была несколько раз и как турист и в командировке от издательства. И наша Оля еще много раз посетит Лувр, раз уж она решила заниматься историей мировой живописи. Это приходит с годами. У одних раньше, у других позже.

— И если ее раньше не выгонят из издательства, — через плечо четко проговорила Юлия. — И потом, я полагаю, мы находимся в рабочей комнате, — ледяным тоном, с намеком на властность, подчеркнула она и уткнулась в компьютер.

На минуту воцарилось молчание. Юлия — настоящий боец, выдержка железная; вообще она и сама может живописно нарушать тишину, сегодня же вдруг такой мрачный выпад. Минуту назад она как обычно общалась и вдруг. Переменчивость характера? У нее? Нет. Только не у нее. «Должно быть, из-за командировки в Париж», — подумала Таня. Она улыбнулась, встретившись с взглядом Андрея. Он весело смотрел на нее, подтвердив ее подозрения. Кивнув ему, она сделала вид, что не услышала слов Юлии и перевела взгляд на Ольгу, заговорив совсем тихо, что Илье пришлось вытянуть голову.

— Оля! Тебе дали отличный совет — посмотреть картину Веронезе «Брак в Кане Галилейской». Это самое большое полотно в Лувре размером 6,6 на 10 метров и весит она напротив Джоконды. Это не просто шедевр, а шедевр замечательный и очень познавательный. Если ты подойдешь ко мне, то я тебе расскажу о ней, а ты затем с интересов рассмотришь ее. Это я тебе обещаю.

Таня не назвала имени Юлии, и все это заметили, но не подали вида. Словно сговорившись, они все дружно промолчали, поняв, что это неспроста. Интрига буквально висела в воздухе, но повода для шутки она явно не вызывала.

— Нет, — раздался громкий голос Ильи. — Не нужно. Ты, пожалуйста, говори громче, я тоже хочу послушать.

Юлия резко поднялась из-за стола и, повернувшись в сторону Ильи, громко с вызовом произнесла:

— Я, пожалуй, воздержусь от лекции для двоечников.

Весь вчерашний день ее обуревали разные по страсти и накалу чувства. Узнав, что Кирилл не вернулся к Тане и не сообщил о своем возвращении из командировки, она возликовала и до самого вечера прибывала в полнейшем восторге. Во второй половине дня она пыталась до него дозвониться, но он не отвечал на ее звонки. Не отвечал он и на звонки Димы, в офисе его тоже не было. Секретарь Кирилла отвечала односложно и рекомендовала обращаться к Максу — заместителю босса по программным разработкам. Позднее Макс объявил, что, согласно распоряжению босса, функции главы компании временно выполнять будет он, а сам босс с ними на связи и будет контролировать работу «online». Если возникнут срочные вопросы, то Макс все время на связи с боссом.

Кирилл все правильно делает, решила Юлия. Ему сейчас не нужно выходить на связь ни с кем, а уж с Татьяной — это обязательное условие. Казалось, что все складывается лучшим образом, пока они не встретили в подъезде дома Таню. Та, как ни в чем не бывало, вошла и стала подниматься по лестнице в квартиру Кирилла и Юлия, увидев ее, буквально сбесилась, а когда та сказала, что Кирилл ей звонил — впала в истерику. Спать она не могла и всю ночь думала, как поведет себя завтра утром в издательстве, затем пришла мысль, что та не решиться явиться, но Таня, удивив ее, спокойно, как обычно элегантно одетая, с улыбкой вошла в комнату и, поздоровавшись с коллегами, чуть заметно кивнула в ее сторону. При этом на лице Тани промелькнуло непонятное выражение — настолько мимолетное, что Юлия едва успела его заметить. В тот момент Юлия еще больше возненавидела ее, а та вела себя так, словно Юлии не было в комнате. А когда обнаружила, что Татьяна не среагировала должным образом, как она считала, должна была среагировать на отсутствие Кирилла, то опять испытала раздражение и разозлилась на саму себя, поэтому ей было трудно говорить о чем-нибудь другом. Раздражение зашкаливало, и она вышла из комнаты, громко хлопнув дверью.

Наступила звенящая тишина. Ольга была ошарашена, Андрей сидел, прикрыв глаза рукой, а Илья нагло улыбался. На удивление никто не стал комментировать уход Юлии, словно слова «лекция для двоечников» к ним не относилась, только у Тани разжалась пружина душившая ее. Как только затих грохот от закрытой двери, она продолжила.

— Хорошо. Я постараюсь коротко, потому что могу долго рассказывать о Паоло Кальяри. Так звали этого художника. Если вам надоест слушать и захочется поработать здесь, а не вечером дома, то скажите мне, и я замолчу. У нас всех есть работа и ее нужно выполнять.

— Обязательно! — улыбнулся Илья.

— Что, обязательно?

Таня очень хотела услышать его ответ.

— Обязательно нужно работать, но я все наверстаю ночью. Мы, вообще могли бы все работать online, но наше общение здесь ни что не может заменить.

— Мне тоже, — подола голос Ольга и Илья громко рассмеялся, а Таня только покачала головой, глядя с укором на него.

— Вы слышали? Ей тоже.

— Илья, пожалуйста, не обижай невесту.

— А она еще невеста?

— Таня, скажи ему, чтобы он не приставал ко мне.

— Илья, Оля просит тебя не приставать к ней. Между прочим, это законная просьба. Вежливость и доброжелательность еще не додумались отменить. Так будем с вами обсуждать картину или браниться?

— Будем, — весело подтвердил Илья, — а браниться не будем. Мне нравится слово «браниться». Откуда ты эти словечки выкапываешь?

— В основном из русского языка. Так вот. Веронезе он стал позднее, когда переехал в Венецию из Вероны и всему миру стал известен под именем Веронезе. Мы знаем, что это XVI век! В Венеции он получал заказы расписывать церкви, виллы. У него проявился вкус к монументально-декоративной живописи и еще он был блестящим колористом, что ты, Оля, обязательно увидишь, если будешь смотреть на картину. Уже само ее название нам подсказывает, что сюжет картины основан на первом чуде Христа — истории, рассказанной в Евангелии от Иоанна о свадьбе в Кане Галилейской. Там так и сказано, что мать Иисуса «была там», и был «также зван Иисус и ученики Его».

Таня сделала паузу и посмотрела на Ольгу. Та сидела с широко открытыми глазами и слушала ее с таким вниманием, словно это она была приглашена на пир и теперь делится впечатлением. Илья капался в компьютере, но вот он поднял голову и широко улыбнулся. Таня поняла, что он поместил изображение картины на экран и был этим очень доволен. Убедившись, что ее случают, она продолжила:

— Итак. Что такое Кан Галилейский во времена Иисуса Христа? Это маленькое поселение, расположенное примерно в двух часах ходьбы от Назарета. Это вы можете мне поверить на слово. Я побывала в тех краях. Если следовать историческим событиям, то наверняка свадьба была в бедной семье, потому что во время праздничного пира Матерь Божия заметила, что у семьи не хватает вина для гостей и сообщила об этом сыну, на что Христос ответил, что «еще не пришло Мое время». Но так велика вера матерей в своих детей, что она может сдвинуть горы. Вот и Божия Матерь верила в свое сына и велела слугам сделать «что Он скажет вам». Тогда Иисус попросил слуг наполнить водой шесть каменных сосудов и, когда распорядитель пира попробовал воду, то это оказалось хорошее вино. Это и есть первое чудо Иисуса Христа. Это факты из истории. Именно этот момент и изобразил на картине художник. Но что сделал Веронезе?

Перехватив взгляд Ольги, устремленный на нее, Таня, улыбнувшись, предложила той последовать примеру Ильи и вывести картину на экран. Та, вздохнув, быстро закивала головой и стала лихорадочно искать сайт, но этот процесс явно затягивался. Она торопилась и волновалась, и поэтому у нее быстро не получалось. Так всегда бывает, когда спешишь. Эту истину Таня по себе знала. Ольга пыхтела, мотала головой, отбрасывая мешавшие ей волосы за спину, вздыхала и ухоженными пальчиками била по клавишам. Таня, молча и терпеливо ждала, но у Ильи — быстрого, сообразительного и умного парня — не хватило терпения наблюдать за действиями медлительной и томной девушки, какой была Ольга. Таня видела, что он начинает нервничать, но молчала, решив не вмешиваться. Она может и не рассказывать о картине, в ее обязанности это не входит, как и они не должны слушать ее. То, что произошло далее, удивило ее. Илья, взяв себя в руки, подошел к Ольге и через ее плечо молча стал набивать наименование сайта. Когда на экране появилось изображение картины Веронезе, та с облегчением вздохнула и, подняв голову на Илью, с благодарностью взглянула на него. И все это было проделано при полной тишине в комнате. А ведь можно и так!

— Поехали дальше, — уже спокойно сказал Илья. Таня согласно кивнула. — Спасибо. Вам не надоело?

— Ну, ты даешь! — возмутился Илья. — Мы Юлию, можно сказать, из комнаты выжили. Ты нас сначала растравила классным рассказом, а теперь в кусты?

— Хорошо-хорошо! — Таня подняла руки вверх, показывая, что сдается. — И что мы видим на картине Веронезе? Не бедную семью, нет. Итак, мы с вами на роскошном пиру среди знати и вельмож. Иисус, помещенный Веронезе в центр картины, председательствует за свадебным столом в окружении своих учеников. Справа от него — Дева Мария. У обоих над головами нимбы. Илья, ты обратил внимание на взгляд Христа?

Таня была слегка удивлена тем, как отозвались в ней ее собственные слова. Она рассказывала, а сама впервые в жизни видела себя со стороны, глазами слушателей. Она словно играла свою роль, не задаваясь вопросом, есть ли в ней какой-то смысл. Не то чтобы ей стало неловко, нет, но она была разочарована тем, что увидела. Она не понравилась себе, и это стало сильным откровением.

Илья кивнул.

— Я вот думаю, почему на картине рядом с Иисусом только мать его? И понимаю, что роль Иосифа в этой заварушке унизительна. А что касается картины, то Иисус единственный кто среди гостей на пиру смотрит прямо на зрителя.

Таню рассмешил комментарий Ильи о роли Иосифа, но она справилась и только улыбнулась.

— Верно. Глаз — алмаз. — Она снова улыбнулась ему и быстро стала говорить. — Зачатие, как тебе хорошо известно, было непорочное, и поэтому чести Иосифа ничего не угрожало. — Илья хмыкнул, но больше ничего не сказал, а хотел. Это было видно по его скептической улыбке. — Спасибо. — Таня поблагодарила его за молчание и продолжила рассказывать.

— Теперь посмотрите, в каких одеждах изображены Богоматерь и Христос с учениками. На них одежда, которую принято было носить на заре христианской эпохи, все же другие персонажи картины — изображены в роскошных западных и восточных одеждах, популярных в эпоху Возрождения.

— А теперь посмотри, пожалуйста, на правый нижний угол картины, — обратилась Таня к девушке и та закивала головой, подтверждая, что смотрит.

— Хорошо, — она кивнула Ольге. — Мы там видим изображенных слуг, разливающих из каменных больших сосудов в сосуды меньшей емкости воду.

— Там даже кот, — засмеялась Ольга, разглядев животное, праздно лежащее у большого каменного сосуда.

— Детский сад, — буркнул Илья. — Может быть это изображена кошка, а не кот, или ты там что-то разглядела? — Не смог удержаться Илья, чтобы не съехидничать.

Тане стало смешно, но решила не отвлекаться, поскольку и так уже много времени потрачено на разговоры. Но про себя решила, что следует внимательно, еще раз рассмотреть правый нижний угол картины.

— Мы из Евангелие знаем, на свадьбе был распорядитель пира, который подтвердил, что вода превратилась в вино. Веронезе в картине в роли распорядителя изобразил писателя позднего Ренессанса, сатирика, публициста и драматурга Пьеро Аретино.

Очень интересная личность и, если вы мне позволите, то я отвлекусь на него.

— Позволим, — задумчиво произнес Илья.

— Спасибо! Родившийся в семье сапожника, он в 14 лет ушел из дому и бродяжничал. Учился то там, то сям, но образования так и не получил, но это не помешало ему — настойчивому и наглому — благодаря своим сатирам и памфлетам получить прозвище «бич государей, божественный Пьетро Аретино». За опусы его преследовали сильные мира сего, он убегал, скрывался и снова писал. Отлично лавируя между могущественными противниками, Аретино из всего извлекал немалую пользу. Став старше он стал бесстыдно торговать своими панегириками и эпиграммами, за что Тициан называл его «кондотьером от литературы». Потом стал богат и, как сам писал, «живу… в удовольствиях и могу, поэтому считать себя счастливым». Таково было его понятие о счастье.

— Может быть это такая шутка? — вставил Илья.

— Может быть. Я об этом не задумывалась, а упомянула, чтобы более выпукло представлялся образ этого неординарного человека. Об Аретино много есть упоминаний в рукописях и письмах современников. Проведи исследование по этой теме, если она тебя интересует. Меня она уже не интересует.

— Меня тоже, — буркнул Илья.

— Отчего же? — усмехнулась Таня. — Аретино был дружен со многими известными художниками, помогая им реализовывать картины вельможам. Поддерживал тесную связь с Медичи, дружил с Тицианом и помогал тому получать заказы. Проходимец по характеру, он был известной личностью. По легенде, смерть писателя наступила вследствие услышанной им на пиру непристойной остроты; разразившись хохотом, Аретино якобы упал со стула и сломал себе шею. Именно такою смерть Пьетро Аретино, изобразил на картине один из наиболее значительных немецкий исторических художников XIX века Ансельм фон Фейербах. Картина так и называется — «Кончина Пьеро Аретино», на нее можно посмотреть в художественном музее Базеля. В XVI веке — картина Веронезе, в XIX — Ансельма фон Фейербаха. Между датами три века, а Пьетро Аретино не забыт. Это о чем-то говорит?

— Жесть! — Илья захлопал в ладоши. — Ну и козел, был этот Пьетро. Тань, ты почему так на меня смотришь?

— Как, так?

— С укором, что ли. Кем ты его считаешь?

— Я его считаю писателем Пьетро Аретино, которого великий художник эпохи Возрождения Паоло Веронезе в картине изобразил распорядителем пира. Не больше и не меньше. Его портреты писал великий Тициан. Думаю, попасть на полотно Веронезе наравне с великими известными людьми того времени, была большая честь. Его и сегодня знают сведущие образованные люди, и считают основателем европейской журналистики.

— О-о-о! — Илья воздел руки вверх. — Европейские и не только современные беспринципные журналисты, вы успешные продолжатели дела своего основателя.

Улыбнувшись, Таня тихо произнесла:

— «Именно в борделе особенно ценят приличие».

— Мне нравится. Это его слова?

Таня кивнула и про себя отметила, что Илья быстро схватывает суть. С таким собеседником очень комфортно вести разговор.

— А еще что-нибудь из него помнишь?

— «Я люблю вас, и потому вы скорее станете ненавидеть меня за открытую вам правду, чем обожать за произнесенную мною ложь». Ну как? Нравится?

Илья задумчиво покачал головой.

— Нравится. Вот, гад! — задумчиво произнес он. — Подлый парень, но хваткий. Из грязи и в князи. Ловко. Совсем задурил голову. Но, каков? — В его голосе прозвучало неподдельное восхищение.

Громко вздохнула Ольга, и Таня, обернувшись к ней, внимательно посмотрела на нее.

— Оль, ты что-то хочешь сказать?

— Хочу сказать, чтобы Илья перестал умничать. Мне хочется узнать о других персонажах картины.

— Это я виновата. Мне нравится этот персонаж и одно время я много искала документов о нем и даже посетила музей в Базеле, чтобы увидеть картину Ансельма фон Фейербаха. Но ты права. Пора перебраться к другим персонажам, но еще несколько слов об этом человеке. — Таня с грустью посмотрела на Илью и продолжила: — Веронезе, зная неуемный характер и нелюбовь писателя оставаться в тени, изобразил его в красивой одежде эффектно стоящим с бокалом вина превращенного из воды. Смотрится роскошно. Рискну сказать, что на картине это весьма импозантный мужчина, как и писали его современники.

Ольга всплеснула руками и лукаво хихикнула.

— Я согласна с тобой. На этой картине он самый красивый. — Затем потупила взгляд и тихо добавила: — Христос тоже хорош, но Он вне конкуренции.

После ее слов об Иисусе, Илья и Таня дружно стали смеяться. Что-что, а разрядить обстановку Ольга умела.

— Надо же, ты успела рассмотреть всех изображенных мужчин. А Иисуса добавила из страха? А вдруг Он оттуда погрозит тебе пальчиком? — допытывался Илья со смехом. — Это надо же Иисуса, сына Божьего, совместить с конкуренцией. Все, от мала, до велика, знают, что Христос вне конкуренции. Хорошо, что вовремя уточнила. Тебе, возможно, это зачтется. — Послышалось хихиканье Ольги, а Илья продолжил: — А вот Аретино возможно и хорош, как мужчина, но то, что он подлый гад, так это точно. Меня в ином никто не убедит. Кстати, у Веронезе он таким и изображен.

Таня с Ольгой согласно закивали головами.

— Уф! Дался тебе этот Пьетро, — в сердцах произнесла Ольга и стала терпеливо продолжения.

— Может быть, на этом и остановимся? — спросила Таня, оглядев Ольгу и Илью. В этот момент резко открылась дверь, и в комнату, словно за ним кто-то гнался, влетел разгоряченный Андрей с чайником в руках. Все молча уставились на него.

— Слава Богу, — тихо сказал Илья. — Это всего лишь ты.

Андрей завертел головой, оглядывая всех присутствующих тревожным взглядом.

— Что-то случилось?

В голосе Андрея было столько не поддельной тревоги, что Таня поспешила его успокоить:

— Все хорошо. Это у Ильи просто сорвалось.

— Именно. Я славил Его, — Илья поднял руки, — потому, что это было твое явление народу, а не Юлии.

— Ах, как смешно, — тихо буркнула Таня, но Илья ее услышал и молча улыбнулся. Она почувствовала, как лицо горит от смущения.

— А где она? — последовал вопрос Андрея.

— Она не здесь. Тебя это устраивает? — Илья стал заводиться. — Нас — устраивает. Ты бы сел и не мельтешил тут перед глазами.

Поставив чайник, Андрей последовал предложению Ильи и быстро прошел к своему столу. Но его вид все еще оставался растерянным.

— Андрюша, мы тут обсуждаем картину Веронезе, — тихо зашептала Ольга. — Платон со мной летит в Лувр.

— Об этом чуде мне известно. Я рад за тебя.

Таня поняла, что тихий шепот Ольги, по-видимому, был вызван ее страхом, навлечь недовольство Ильи, которое не заставило себя ждать.

— Не Платон с тобой, а ты с ним, — припечатал ее Илья. — И летишь не в Лувр, а в Париж. Только не понятно, что ты там будешь делать?

Андрей в ответ кивнул, все также ничего не понимая. Сейчас все поймет, решила Таня, и стала продолжать, чтобы не терять время.

— Что особенного в этом полотне? — задала она вопрос и сама же на него стала отвечать. — А то, что Веронезе своих персонажей, которых было на полотне порядка 130 фигур, поместил в яркую Венецию и представил свадебную трапезу как грандиозный пир под открытым небом, с балюстрадами и портиками по краям и огромным столом, переполненным гостями. А гости были не простые. Среди гостей свадебного пира Веронезе изобразил исторические персонажи. За столом сидят монархи, правящие в первой половине 16 века. Они современники самого художника. Давайте посмотрим левую часть картины. Женщина, сидящая недалеко от Девы Марии — Элеонора Австрийская…

Таня сделала паузу и обратилась к Андрею:

— Андрей, ты можешь заниматься своими делами, а я постараюсь говорить тише. Слушать меня не обязательно, это не лекция по повышению квалификации обязательная к посещению. Произошло все спонтанно… мы так неожиданно…

— Нет уж, — перебил тот Таню, — я тоже хочу послушать, но вот только не могу пока врубиться. Веронезе, 130 персонажей, роскошный пир и полно гостей…. Случайно это не картина Веронезе «Брак в Кане Галилейской»?

Таня сидела и с восторгом смотрела на Андрея.

— Это она. Тогда тебе стоит изображение картины поместить на экран компьютера.

Андрей с облегчение вздохнул и согласно кивнул.

— Ну, а тогда «повести свои ушки на гвоздик» и поехали дальше. Мы говорили…

— Ха-ха! — раздался смех Ольги. — Ты это здорово сказала — «повести на гвоздик». Мне нужно это записать и запомнить, а затем я при удобном случае вверну своим знакомым.

Таня смеялась, покачивая головой из стороны в стороны, и уже собиралась сказать, что это вовсе не ее слова, когда, опередив ее, Андрей изрек:

— Это слова Чехова, он их написал в сатирическом журнале.

— Чехов? — изумилась Ольга, распахнув свои карие глаза. — Чехов написал такие слова?

— И не только такие. Он еще написал кучу других слов, — снова съехидничал Илья.

Таня уже давно заметила, что тому явно доставляло удовольствие посмеиваться над Ольгой, а та, словно не замечала этого и всегда улыбалась в ответ. Но тут всех Илья изумил. Задумавшись, он тихо, как будто доверительно сказал, что пьесы Чехова ему скучны, да и вообще драматический театр его не увлекает, и он предпочитает ему книги и кино. После слов Ильи на лице Андрея отразилось удивление, затем изумление, которое сменилось негодованием, и Таня поняла, что тот обожает театр, как Добролюбов любил его, «то есть, всеми силами души» своей, «со всем энтузиазмом, со всем исступлением…».

— Такое тоже может быть. Почему, нет? В качестве небольшого отступления — я больше не могу смотреть балет Адана «Жизель» и пусть меня простит Антон Павлович, пьесу «Дядя Ваня» тоже, и, пожалуй, еще «Вишневый сад». Это выше моих сил. Вот когда чего-то переешь, то потом не можешь даже на это смотреть, вот и у меня такое случилось с «Дядей Ваней». Так уж получилось, что эту пьесу я смотрела в пяти или шести разных постановках и эти постановки действительно отличались друг от друга, но не одна из них меня не впечатлила, а некоторые — возмутили. А вот фильм Андрея Кончаловского со Смоктуновским в роли Ивана Петровича, Зельдиным — в роли Александра Петровича, был по-настоящему Чеховским. Бондарчук старший бесподобно в нем сыграл доктора Астрова, хороши были Соня и Елена, сыгранные, в ту пору такими молодыми актрисами — Купченко и Мирошниченко. Но мужские роли у Чехова мне нравятся больше. С «Жизелью» все было не так. Музыка чудесная, танцевали выше всех похвал, но смотреть этот балет, раз пять на коротком отрезке времени, я просто устала, что никогда не было с балетами и музыкой Петра Ильича Чайковского или с фортепианными концертами Рахманинова…

— Ой, как интересно то, что ты рассказываешь. А я этот фильм не видела, но теперь обязательно посмотрю.

Таня вспомнила о Кирилле, и у нее засосало под ложечкой. Телефон лежал на столе, и когда рассказывала о картине, постоянно бросала на него взгляд. Телефон по-прежнему молчал. Она снова стала лихорадочно просматривать почту, но и там были только от других. Еще бы ей не вспомнить о Кирилле! Этот фильм они смотрели вместе, и посмотреть его предложил именно Кирилл, когда Таня стала убеждать его, что пьеса «Дядя Ваня» скучна и кроме нытья в ней не ничего интересного нет. А затем, в один из вечеров, они устроили просмотр фильма, снятого по пьесе Горького «Дачники» с великими актерами, которых они уже не могли увидеть на сцене Малого театра.

— Не могу согласиться, — подал голос Андрей.

«Еще бы, — подумала Таня, — чтобы истинный театрал согласился с мнением, что кино интереснее театра? Да никогда. А Андрей был именно таким».

— В театре совсем другая атмосфера, — он стал несколько нервно объяснять свою позицию. — Вы, как бы, участвуете в действии, которое происходить здесь и сейчас. Кино же, не спорю, красивая подвижная картинка, но только картинка. А в театре тебе стоит только дотянуться, и ты сможешь прикоснуться к пресловутому дяде Ване или Джульетте. Услышать живой голос Отелло и почувствовать его страсть. Это зависит только от того, на какой спектакль вы купили билет.

— Не уговоришь, — утвердительно сказал Илья и, уже обращаясь ко всем присутствующим в комнате, стал вспоминать. — А ведь у нас раньше много снималось фильмов по пьесам. Таня, — вдруг он обратился именно к ней с вопросом:

— Какой еще фильм, снятый по пьесе, тебе понравился?

— Таких фильмов много, но есть один замечательный давно снятый фильм по пьесе Горького «Дачники».

При упоминании имени Максима Горького, Илья скривился.

Все, как один подняли головы и внимательно стали слушать ее. А она хотела закричать, что и этот фильм они смотрели с Кириллом, и она вся наполнена страхом, что этого больше не будет. Он не звонит, он бросил ее, бросил обманом, скрылся….

— Горький может нравиться и может — не нравится, как любой другой писатель. Но не следует забывать, что он признан великим писателем мировым сообществом. Ни нам с вами утверждать иное. Мы только можем сказать: нравится или нет. Но вместе с тем хочу некоторых коллег успокоить, что это не о Буревестнике и не о пьесе «На дне». Это о дачниках. А ведь дача, — это чисто русское явление. Я бы даже сказала, что это русский феномен, поэтому и слово «дача» перешло в иностранные языки. Ведь дача — не просто летний домик, место отдыха, — это образ жизни нескольких поколений граждан России. Триста лет прошло с тех пор, как в России появилась традиция выезжать на лето за город и ежедневно ранним утром отправляться на службу в город и вечером снова возвращаться на дачу. И этот феномен не прерывался и в годы войн и разрухи. Наша русская дача — это особое явление, социальная модель русского жития или бытия, как вам угодно это называть. Так вот, такую модель бытия чудесным образом описал Горький. Еще давно в Малом театре шел спектакль «Дачники» по его одноименному роману. Не удивляйтесь, это именно роман, а не пьеса. Увы, я не видела эту поставку по объективной причине, но великий актер Борис Бабочкин в 1966 году сделал замечательный подарок для всех тех, кто любит хорошую литературу и игру великих актеров Малого театра. Не могу судить, какой была постановка спектакля, но, по мнению моих родителей, спектакль был замечательный, и попасть на него было весьма трудно. Но могу сказать, что фильм получился выше всех похвал. Борис Бабочкин, он и сам актер Малого театра, игравший в этом спектакле, практически перенес его с театральной сцены в художественный фильм. Это не была просто запись спектакля на пленку. Был снят полноценный художественный фильм, действие сюжета которого, как ему и положено, происходило на даче. В фильме снимались актеры Малого, которые играли в театре тех же персонажей. Посмотрите, пожалуйста, насладитесь игрой великих русских актеров, удивительных красавиц: Элины Быстрицкой, Руфины Нифонтовой. А какие там показаны типажи…. Это тот фильм, который можно пересматривать много раз и постоянно получать огромное впечатление. И потом все действие фильма проходит в дачной жизни, не на фоне природы, а в ней… в самой… я думаю, вы меня понимаете.

Андрей заметил перемену в настроении Тани и предложил на время отвлечься и попить кофе. Ольга тут же поднялась, чтобы включить чайник и приготовить — кому чай, кому кофе. Таня про себя отметила, что Юлия своими постоянными хозяйственными поручениями выработала у той рефлекс собачки Павлова. При слове «чай» или «кофе» Ольга вскакивала и мчалась выполнять желание Юлии. Постепенно за ней закрепилось мнение девочки «на побегушках». Конечно, в любом офисе, по не гласному закону, каждый, кто после учебной скамьи появляется офисе, проходит через эту муштру. Но с Ольгой это явно затянулось, и у этого феномена была определенная причина. Нагло опустив ту ниже плинтуса, Юлия устранила еще одного желающего учиться, знать, уметь и претендовать. Ольга очень быстро привыкла к командному голосу Юлии и боялась ее. Для нее стало важнее не высовываться и тем самым избегать любых выговоров, а Юлию это очень и очень устраивало. С нее довольно было Ильи и Андрея. Они обладали не плохими знаниями, хотели знать больше, они умели учиться и наблюдать, и они, что главное, постоянно о себе напоминали. Что касается Тани, то она уже давно стала для нее осознанной реальностью, серьезной соперницей не только в работе, но и в жизни ее семьи. Пожалуй, только сегодня Ольга проявила настоящий, живой интерес к живописи, которую сможет увидеть через несколько дней в Лувре. Годы учебы мало что привнесли в ее, надо сказать, не такую уж глупую голову, как решительно преподносила всем Юлия. Свободный доступ, практически, к любым благам, предоставленными ее родителями, позволял Ольге вести беззаботную и комфортную жизнь. А самоуважение? Оно, в конечном счете, может проснуться, однако это не материальная субстанция, которую можно купить или получить в подарок на день рождение, и, возможно, именно сегодня с картины Веронезе оно начнет просыпаться у этой милой и избалованной девушки.

— Нет! — решительно отвергла Таня порыв Ольги. — Предлагаю поступить по-другому. Вы продолжайте рассматривать картину, а я буду готовить нам чай и рассказывать дальше, если, конечно, у вас еще осталось желание слушать.

Все дружно закивали головами, подтверждая, что готовы слушать продолжение.

— О чем мне рассказать? Я уже забыла, на чьей персоне мы остановились.

— Предлагаю начать сначала, — Андрей это сказал серьезно. Он ведь пришел позднее и не слышал, что предшествовало до его появления. Но Илья расценил это, как шутку.

— Давай о мужике в крутой желтой чалме, — подперев голову рукой, с явным подтекстом изрек Илья. — Андрей меня поддерживает.

Тот оторвал взгляд от экрана, удивленно посмотрел на Илью, но так ничего и не сказав, снова уткнулся в изображение картины. Илья пребывал в отличном настроении, поскольку, когда при минутной слабости вдруг поделился своими мыслями о пьесах Чехова, что было ему явно не свойственно, неожиданно был услышан и поддержан Таней. Ему казалось, что такая умная, правильная, обладающая знаниями во всех областях искусства молодая и красивая женщина, должна любить всех классиков литературы, с упоением читая их и днем и ночью, восхищаться театром, слушать только классическую музыку, ходить в оперу и на балет. И чем больше он ее узнавал, тем восхитительнее она ему казалась. «Не сотвори себе кумира», а он творил с восторгом и волнением своего кумира. Умная, красивая и такая живая, не придуманная, нет. Она ходит, говорит нежным и спокойным голосом, всегда собранная и внимательная, а что особенно восхищает Илью в ней, так это способность считаться с мнением других, чего не достает ему.

— Тань, ты стала рассказывать об Элеоноре Австрийской, — ноющим голосом запричитала Ольга, недовольно посматривая на Илью.

А тот все еще пребывал в размышлении о человеческом достоинстве, наблюдая, как Таня быстро и ловко разливает кофе и чай по чашкам, одновременно рассказывая о построении художником композиции на полотне. Он попытался представить ее истеричной, кричащей, в чем сам был подчас грешен, или требующей о своем праве и упрекая других в нанесенных ей обидах. Но, нет! Других мог, ее — нет. О, как близок он был к истине, даже не подозревая, что именно это качество Таниного характера в один из судьбоносных дней в ее жизни привело к катастрофе, повернув ее жизнь в другое русло. Он видел, как она, обидевшись, замыкалась в себе, горько переживая, и легко прощая обиды, когда к ней шли навстречу. Но это происходило с таким достоинством, что они даже этого не замечали. Она была одинаково спокойной, что подчас казалась ему педантичной до скуки. Но это было совсем не так. Теперь-то он знает, что ошибался. Ох, как он ошибался. Только сейчас, глядя на улыбающееся ее лицо, плавные повороты головы в сторону Ольги, которая потоком выливала свои измышления по поводу одежд персонажей картины и, слыша тихий нежный ее голос, Илья вдруг понял, что сегодня это только внешняя декорация, а за ней — кипящий вал страстей и переживаний. Неспроста, сегодня утром Таня и Юлия упорно молчали, а затем у второй не выдержали нервы. Однако, Юлия, войдя утром в офис, была радостно возбуждена, а затем такая резкая перемена. Почему? Что такого могло произойти, чтобы Юлино настроения изменилось на 180 градусов? Таня! Весь секрет был в ней. Это она должна была стать Юлиной добычей, но, в последний момент план той провалился. Он вспомнил, как спокойно и уверено Таня, войдя утром в комнату, поздоровалась обычным голосом, прошла мимо, лишь бросив быстрый взгляд на Юлию, сидящую за своим столом и плотоядно смотрящую на нее, а затем, сев за стол, всем своим видом и внешним спокойствием не позволила той провоцировать себя. «А причина у Юлии была и об этом знала Таня», — догадался Илья. На него словно снизошло озарение: что-то плохое случилось вчера в ее жизни, о чем знает Юлия, и она, из-за всех сил пытается стойко пережить случившееся. Он это только сейчас понял по ее печальным глазам, в которых отразился вселенский страх и горькая обида.

Ставя чашку с горячим кофе на стол Ильи, Таня наклонилась и тихо прошептала ему на ухо:

— Советую смотреть в экран, там все гораздо интереснее, мне ли этого не знать.

Это произошло так быстро и неожиданно, что Илья в первый момент даже растерялся и не успел ничего сказать в ответ. А сейчас было уже поздно. Таня уже подошла к столу Андрея…. Продолжая разносить чашки по столам, она стала рассказывать об Элеоноре Австрийской.

— Можно один вопрос? — спросил Илья, глядя на Таню, которая поставив чашку на стол Андрея, направилась к столу Ольги.

— Давай свой вопрос, — улыбаясь, согласилась она.

— Издается куча альбомов по музеям изобразительного искусства, по произведениям практически каждого художника, в интернете можно совершить экскурсию по всем музеям и прочитать о каждом художнике и увидеть любую картину. Вопрос: затем стоять в очереди, чтобы картину посмотреть в музее? Раньше это было понятно, но сейчас?

Таня остановилась и задумалась.

— Сказать, что в музее особое освещение, что разные картины нужно смотреть с определенного расстояния и под определенным углом, что почувствовать замысел художника лучше стоя у картины в тишине, этого будет мало. Вы все это знаете из лекций профессоров университета. Все это так… я пытаюсь найти что-то созвучное с этим наслаждением. А то, что это истинное наслаждение вы, конечно, не будете со мной спорить, ибо мы с вами из того мира, где все и вся насыщено чувствами и энергией творчества. Нас этому учили, мы этому учились. Мы с вами это должны чувствовать, ибо если нет, то нам нужно уйти из этой профессии и заняться чем-то другим. — Она на миг задумалась. — Допустим, мы с вами решили послушать мотет Баха. Где мы будем его слушать? Конечно, мы с вами пойдем в церковь или собор и там насладимся этим особым многоголосием. Чтобы понять и полюбить этот вид музыкального произведения нужно идти в храм, а не слушать его на диске. Понять и полюбить! Первый импульс, первое впечатление — он очень важен. Потом можно слушать на дисках, смотреть в интернете. Это уже потом. Так и с картинами. Узнать о художнике, нахождение того или иного произведения можно в интернете, а, чтобы увидеть и понять, нужно идти в музей. Но это мое личное мнение. Вы можете со мной соглашаться или не соглашаться. Кто-то смотрит на роботов и получает истинное удовольствие, а кто-то на картины, висящие в музее или слушая музыку в консерватории. Там и только там он по-настоящему счастлив. Мы разные и это — Слава Богу.

— Хорошо, — подытожил Илья, — убедила. Что такое мотет?

Андрей и Таня засмеялись. Таня остановилась и, словно вспоминая о чем-то, молчала. Затем полились слова:

— «Ты со мной, ибо ты в сердце моем, ты свет мой, и в сердце моем ты навеки».

В комнате стало тихо.

— Это слова из одного мотета Баха, — тихо сказала она. До нашего времени дошло и исполняется шесть мотетов Баха. Этот я слышала в церкви в Вене и почему-то плакала. Сказать, что я люблю бывать в церкви, это не правда. Сказать, что мне нравится вокальное многоголосие, — это тоже будет не правдой. И если у меня будет выбор куда пойти, то я наверняка не выберу музыку Баха, если только под настроение. Сам по себе мотет это вокальное многоголосное музыкальное произведение, которое часто писалось на слова псалмов и исполнялось в храме во время похорон или свадеб.

— Это типа мессы и оратории, — подсказал Андрей.

— Все правильно. Или хорала, — добавила Таня. — Мотеты писал не только Бах, но и Мендельсон, и Моцарт. Мы, кажется, ушли в сторону от вопроса. У нас был вопрос, где слушать, где смотреть.

— Я понял, — весело сказал Илья. — Слушать в церкви, смотреть в музее.

Кивнув головой в сторону Ильи, Таня ему нежно улыбнулась.

— «Ты со мной, ибо ты в сердце моем…», — повторив строку, Андрей задумался — Очень красиво. Это, по-видимому, пели на похоронах, а в церкви звучало бы бесподобно. Так созвучно с вселенской скорбью, под него плачется тихо и с облегчением.

— Ой, — застонала Ольга. — Это так печально. Давайте не будем об этом говорить, а то я сейчас заплачу.

— Серьезно? — подал голос Илья. — Давай, начинай: раз, два, три…

— Отвяжись, — нахмурив брови, сердито буркнула Ольга и почесала на затылке волосы, а затем, опомнившись, что испортит прическу, посмотрела в зеркало и успокоилась.

— Итак, Элеонора Австрийская, — произнеся эту фразу, Таня тихо вздохнула. В голове все еще крутились слова: «Ты со мной, ибо ты в сердце моем…». — Прежде всего, я хочу отметить, что Элеонора отличалась красивой внешностью. Об этом мы можем судить по картине Веронезе и ее портретам, а так же по количеству претендентов на руку девушки. Она была дочерью Филиппа Красивого, герцога Бургундского, и Кастильской королевы Хуаны Безумной, родной сестры Екатерины Арагонской, ставшей королевой Англии, первой женой известнейшего в мировой истории Генриха VIII и матерью королевы Марии I, которую Веронезе тоже изобразил сидящей за праздничным столом. Но у Веронезе на картине она по иной причине. Элеонора являлась женой двух королей.

— Неужто одновременно? — подал голос Илья.

— Как только я произнесла эту фразу, меня как током пронзило, поняла, что ты не пропустишь мою оплошность.

Илья весело засмеялся.

— Представил, как она мотается с электрички на электричку…, а короли сидят и ждут свою королеву.

— Не обязательно королеву, — тихо уточнил Андрей.

— Отличное воображение, а если учесть ее длинные одежды, то совсем смешно становится. У меня есть уточнение: короли могут не только сидеть, они могут стоять, ожидая.

— Согласен, — уже хохоча, с трудом произнес Илья. — Тогда пусть один сидит, а другой стоит, ожидая. В театре режиссер так бы и сделал: одного усадил бы, а другого оставил бы стоять. В королевских одеждах — шикарно!

Таня кивнула, соглашаясь, а Андрей, повернувшись к тому, постучал пальцем по лбу.

— Вместе с тем в жизни она не была счастлива. Ни один из королей-мужей ее не любил. Оба ее брака оказались неудачными и несчастными. Недолго она была королевой Португалии, выйдя замуж за мужа своих покойных теток. Для справки: он был мужем ее теток неодновременно, а по очереди, по мере выбывания то одной, то другой. Это уточнение для тех, у кого хорошее воображение.

— Это как? — вдруг прорезался голос Ольги. Все уже решили, что она уснула.

— Цыть, — цыкнул на нее Андрей и та замолчала.

— От этого брака у нее родилась дочь Мария, затем овдовев, она стала королевой Франции — женой, я думаю всем вам известного, Франциска I. Он тоже изображен на картине. Нашли? Но она могла утешаться тем, что была королевой двух великих стран. Так у Веронезе за столом оказались две двоюродных сестры и королевы: Мария — дочь Генриха VIII и Элеонора Австрийская.

— Почему она Австрийская? Скорее она могла быть Испанской по родителям, или по мужьям: Португальской или Французской.

— Браво, Оля. Хороший вопрос. — Таня явно не ожидала именно от нее такого вопроса. Наверное, так просыпается интерес к истории, искусству. — С тобой можно было бы согласиться, если бы Элеонора свое детство не провела в Нидерландах при дворе тетки Маргарины Австрийской.

— Глубоко копаешь, — обернувшись к Ольге, засмеялся Илья.

— Мне очень интересно узнать об Элеоноре. Просто очень хочется о ней больше узнать.

— Вот и начинай узнавать. А чтобы тебе стало еще интересней, расскажу только несколько фактов. Элеонора была влюблена во Фридриха II Пфальцского и любовь была взаимная. Кем был Фридрих — узнаешь, а потом и нам расскажешь. Он просил руки Элеоноры, но брат девушки отказал ему. При этом заставил влюбленных поклясться, что они не заключат тайный брак.

— А кто у нас был брат? — тут же последовал, сказанный ехидным голосом, вопрос Ильи.

— А братом Элеоноры был Карл V. Он выдавал замуж сестру исходя из политических мотивов. По тем же мотивам вторым мужем ее стал Франциск I. Его описывают как красивого мужчину, высокого роста, который был галантным кавалером и веселым собеседником. Элеонора стала второй женой Франциска, — ловеласа и распутника — заразившего обеих своих жен сифилисом. Но интрига была. Сватовство состоялось, когда Франциск находился в плену у Карла после проигранной им битвы. Поскольку Франциск женился на сестре Карла, он был отпущен из плена, но при условии, что в заложниках оставит двух своих сыновей, что он и сделал. Оля, почитай подробней о Франциске. Это он строил великолепные замки на берегах Луары. И Карл V, и Франциск I изображены на картине Веронезе.

— Целый пантеон монархов, — со смехом заметил Андрей.

— Не забывайте мы с вами в XVI веке, в котором жил Генрих VIII Тюдор — английский король со своими женами, одна из которых была казненная им, Анна Болейн, мать Елизаветы I. — Задумчиво произнес Илья.

— А Генрих VIII на полотке присутствует? — поинтересовалась Ольга.

— Вот и я о том же? — с раздражением произнес Илья.

— Генрих такой чести не удостоился, — с серьезным видом сказала Таня. — Задайтесь вопросом, почему? Веронезе изобразил только его дочь Марию, ставшую королевой Англии. Религия? За столом монархи католики и султан.

— Мужик в чалме.

— Именно, — подтвердила Таня уточнение Ильи. — Но зато изображен Трибуле — придворный шут королей Людовика XII и Франциска I. Его можно узнать по характерной шутовской шапочке.

— Трибуле известная личность, — Илья усмехнулся. — Об Элеоноре Австрийской, как в прочем и о королевах Хуане Безумной и ее сестре Екатерине Арагонской, я мало, что знал. За то о шуте Трибуле я кое-что знаю. Королевским шутом мог быть только человек с быстрым и острым умом, и именно таким был Трибуле. А еще он был, как писали его современники, злым и саркастичным, и мог, при необходимости, отлично прикидываться глупцом. Когда он нарушил приказ Франциска I, запрещавший ему шутить над королевой и куртизанками, король приказал казнить его. Чтобы прослыть просвещенным монархом, Франциск разрешил шуту самому выбрать, как он умрет. Трибуле не стал просить пощады, а сказал королю, что предпочитает умереть от старости. У Франциска не было иного выбора, как отменить казнь, а вместо нее шута изгнали из королевства.

Довольный своим рассказом, Илья откинулся на спинку кресла.

— Я его нашла на картине, — Ольга хлопнула в ладоши. — У него шапочка с рожками.

— Я с женой путешествовал по городкам Италии, — до этого долго молчавший, заговорил Андрей, — мы побывали в Мантуе. Там туристы, как правило, посещают Дом Риголетто. Ничего особого он не представляет. Так, скромный особняк XY века. Вот туда и «поселил» композитор Верди своего Риголетто. И получается, что в Вероне — Джульетта проживает, в Мантуе — Риголетто. Жители Мантуи в центре небольшого дворика установили памятник герою оперы. Раз, увидев его, на всю жизнь сохранишь образ шута. Для меня — он только такой. А ведь известно, что прототипом и Риголетто, и шута из драмы Гюго «Король забавляется» является не кто иной, как королевский шут Трибуле. Это имя упоминается и в «Гаргантюа и Пантагрюэле» Франсуа Рабле. Трибуле — это профессиональное имя шута, а его настоящее имя — Николя Ферриаль. Вот, по-видимому, его и изобразил Веронезе.

— Извините, но я себе позволю некоторое лирическое отступление, — с улыбкой произнесла Таня — Это Андрей натолкнул меня на эту мысль. Три знаменитые и наиболее исполняемые оперы Верди и три дерева. Как они связаны? Травиата, Риголетто и Трубадур были написаны Верди в течение двух лет. Это было самое плодотворное время в творческой жизни композитора. В честь Трубадура чета Верди посадила дуб, Риголетто — платан, а Травиата была, ознаменована посадкой роскошной ивы.

— Красиво, — тихо сказал Андрей.

— Ну, это век XIX, а мы еще не разобрались с веком XVI. Изобразить шута, пусть даже королевского, рядом с великими людьми, при этом отказав в этом великому королю Генриху Тюдору — весьма смело, — тихо буркнул Илья. — Весело они жили. Жили и тужили.

— Ты хотел сказать: жили не тужили, — поправил того Андрей.

— Нет. Я не ошибся. Жить в то время…. Думаю, они именно тужили.

Андрей усмехнулся.

— Ты ведь не тужишь без машины времени?

— С мобильником и теплым унитазом? Нет.

— Пожалуй, — засмеялась Таня. — Не нужно забывать, что Веронезе жил в XYI веке, когда властвовала инквизиция. По сути своей художник произвел революцию в иконографии. Ему пришлось объясняться перед трибуналом инквизиции, которому он дал свой знаменитый ответ: «Мы, живописцы, пользуемся теми же вольностями, которые позволяют себе поэты и безумцы». И его оставили в покое. А картину на этот сюжет ему заказала община бенедиктинового монастыря Сан-Джорджо-Маджоре в Венеции. Полотно писалось для трапезной монастыря и там висело 235 лет, пока Наполеон не увез его во Францию. Так картина оказалась в Лувре.

— А что ж итальянцы? — тут же последовал провокационный вопрос Ильи. Он спрашивал не потому, что не знал, а чтобы покуражиться над мнением политиков, упрекающих Россию в отказе передать исторические ценности, находящиеся в стране после последней войны.

— Итальянцы приезжают в Париж, приходят в Лувр и смотрят на нее, как и на все другие полотна, незаконно вывезенные французской армией Наполеона, — последовал спокойный ответ Андрея. После небольшой паузу с восхищением в голосе он спросил:

— Таня, ты все это помнишь? Помнишь все, чему учили в университете?

Та подняла руки вверх.

— Ну, допустим, так подробно нам не рассказывали об одной картине. И потом здесь нужно знать не только саму живопись, но еще и историю, а это уже больше исследовательская работа. Веронезе была моя дипломная работа в университете, а затем я защищала кандидатскую о Венецианских художниках эпохи Возрождения. И, некоторое время, жила и работала в музее Венеции.

— О-о! — Илья положил голову на ладонь левой руки, упирающейся локтем в стол. На лице была ухмылка, а в глазах плясали чертики. — А ларчик просто открывался. Тебя можно считать специалистом по художникам Эпохи Возрождения?

— По венецианским — да можно. Я перелопатила кучу материала о Веронезе, Тициане и их современниках. Посмотрела все его картины, которые было возможно посмотреть, но именно эта картина меня заворожила. Только из-за нее, я дважды прилетала в Париж и подолгу рассматривала ее. Все 130 фигур просмотрела, разбираясь, кто есть кто. Затем я, по следам Веронезе, полетела в Венецию только с одной целью, чтобы посмотреть на расписанные им потолки и стены дворцов. Это время для меня было таким чудесным. Я столько узнала, а главное, прониклась восхищением к Веронезе. Вот и весь мой секрет. Так что если меня разбудить ночью и спросить, кто изображен в левой части картины, сидящим за столом в чалме, я отвечу: Сулейман Великолепный — десятый султан Османской империи.

— Это бородатый мужик в желтом и в чалме с каменьями? — спросила Ольга.

Таня кивнула.

— А рядом с ним? — засмеялся Илья.

— Ты имеешь в виду женщину, жующую кончик пера или ручки?

— Да-да. Именно эту уверенную женщину. Кто она?

— О! Эта женщина — поэтесса Виттория Колонна. Колонна древнейший итальянский род, представители которого и сегодня известны в Италии и занимают почетные должности в Европе. Судьба самой Виттории тоже интересна и стоит того, чтобы ознакомиться с ней.

— А мне папа сказал, что незачем зубрить, если все можно найти в интернете, — подняв головку с замысловатой прической из золотистых волос, Ольга, с распахнутыми глазами, ждала ответ.

— Безусловно. Это именно так, как говорит твой папа. Но нужно понимать, что есть такие категории, как информация и знание. Так вот: информация в книгах, интернете, а знания — в голове. Каждый выбирает свое. Любознательный человек — информацию, которую быстро забывает, оставляя свою голову пустой, профессионал — знание. Поскольку мы с вами работаем или проводим время, кто как, в издательстве, издающем печатную, а сегодня уже не только печатную, продукцию об искусстве и людях искусства, то подразумевается, что мы должны быть профессионалами. По-видимому, из этого и нужно исходить. Я так считаю.

— У тебя такой умный папа, — хмыкнул Илья и опустил голову под пристальным взглядом Тани. — Молчу, молчу.

Андрей хмыкнул в кулак и тихо сказал:

— Этот юноша точно знает,…

–… что он не знает, чего хочет, — продолжила за него Таня. — И это знание он, как никто другой, пытается сообщить девушке, которой оно касается.

— Вы это обо мне? — развел руками Илья. Но ни Андрей, ни Таня не стали отвечать на его вопрос.

— Можно вопрос? — задумчиво спросила Ольга и Таня поняла, что та по-настоящему задумалась. Думать и мыслить об искусстве — не были уделом Ольги, тем дороже любое их проявления.

— Почему ты спрашиваешь? Если возникает вопрос, так задавай его.

— В мире столько галерей, музеев и там толпами бродят туристы, которым подчас нет дела до картин. Они там топчутся только потому, чтобы потом хвастаться перед друзьями. А это не вредно ли для картин? Они же шедевры. Ведь подобная эксплуатация может закончиться тем, что мы потеряем их навсегда.

— Отличный вопрос, Оля. Сегодня только за один год живописное полотно поглощает столько же света, сколько в былые времена накопилось бы за пятьдесят лет.

Ольга изумленно развела руками.

— Ах! Так нужно что-то делать, спасать шедевры.

— Их спасают реставраторы, специальные службы следят за температурой и освещением.

— Этого мало. Нужно их убрать от туристов.

— Ты предлагаешь их спрятать и никому не показывать? Так тогда зачем они нужны? Проще их упрятать в подвал и забыть, и все дела. Но ведь художники создают картины, чтобы на них смотрели, писатели пишут книги, чтобы их читали, поэты сочиняют стихи, чтобы они звучали…. Это их потребность поделиться своими чувствами со всеми нами. Писать «в стол» — это тяжесть для души, это мука и глубокое разочарование для творца.

— А если его творение, совсем не творение, а так — чепуха?

— Для него, это попадает в разряд — горе!

Андрей тяжело вздохнул.

— В чем-то Оля права. В результате, выставленные для многочисленных просмотров, картины теряют блеск, тем расточают свою жизненную силу, в конце концов, медленно умирают.

В комнате наступила тишина.

— Как и все в этом мире, — тихо произнесла Таня и отвернулась. — Я вижу, что вы уже наелись моей болтовни. Больше не буду злоупотреблять вашим вниманием, тем более что все это вы проходили в университете или сами интересовались. И Оля нам подсказала, что можно посмотреть в интернете.

— А мне можно вопрос? — спросил Илья, словно ученик в классе. Таня, почему то заволновалась. «Это неспроста», — подумала она и с трудом взяла себя в руки.

— Задавай свой вопрос, — с улыбкой произнесла она.

— Является ли оргазм мифом или реальностью?

— Ух, ты? — выдохнул Андрей и покраснел, словно это он произнес такие слова.

У Тани, почему то сильно заколотилось сердце. Что это? Илья решил ее загнать в тупик? Зачем ему это нужно? Все молчали и смотрели на нее.

— Это вопрос лично ко мне? — Она вдруг покраснела. — Но почему?

Илья пожал плечами, в затем закатил глаза.

Таня уперлась в стол локтями и сцепила пальцы, как будто собралась помолиться. Возможно, ей даже хотелось это сделать, а уже затем попытаться ответить на провокационный вопрос. Конечно, можно назвать его невоспитанным кретином и на этом закончить. Кто-то так и сделал бы, но не она.

— Почему? — Илья пожал плечами и улыбнулся своей лукавой улыбкой. Он продолжал молчать, и Тане ничего не оставалось, как попытаться разрядить сгущающуюся тишину.

— Я думаю, что это как раз тот вопрос, который можно задать интернету или медику, а поскольку я, как и ты, заканчивала в университете другой факультет, то мои знания не профессиональные, а скорее субъективные. Это всегда был злободневный вопрос — это правда. Но эпоху Возрождения я изучала под другим углом…. И потом, он больше интересовал женщин, чем мужчин. Хотя… хотя хороший любовник должен тоже этим озадачиваться…. В постели двое, а это значит…. — Таня, так и не решилась сказать, что это значит. — Но почему ты решил, что я могу ответить на него? И потом, твоим вопросом я очень озадачена, скажи мне, пожалуйста, это мой рассказ о Виттории Колонна побудил тебя к таким мыслям?

— Каким мыслям? — прервал свое молчание Илья. — И потом рассказа о Виттории Колонна не было. О ней только было упоминание. — Теперь Таня пожала плечами и посмотрела на Андрея, а тот тут же опустил глаза, как ученик, не выучивший урок. — Хорошо. Я отвечу: для меня реальность, но это и прекрасный миф, который не мешает испытать на себе. Это очень индивидуально и это лишь мои ощущения и мои слова, но существуют другие ощущения и другие слова. Англичане даже на эту тему сняли телевизионный фильм. Фильм забавный. Там все серии пытались замерить силу оргазма. А что касается поэтессы Колонны, то вы сами можете о ней узнать, как советует Олин папа, из интернета, правда он — интернет — подчас врет. Судьба Виттории необычная и связана с историей страны, да и сам род Колонна именит и сегодня, ее предки живут в Италии. Но об этом я уже говорила.

— Замерили? — спросил Андрей.

— Ты о чем?

— О сериале?

— О сериале? — переспросила она. — Не знаю. Я его так и не досмотрела. Было скучно и не интересно. Это мое мнение, а если тебе интересно, посмотри и нам расскажешь.

— Ну, уж нет, — засмеялся Андрей. — Нам вполне достаточно одного выступления на эту тему. Потом у меня, в отличие от Ильи, так конкретно и четко не получится. И вообще, по этой теме у нас с женой все в порядке.

— Это ты так считаешь или жена? — с сарказмом спросил Илья. Андрей покраснел, но отвечать не стал.

— Я должна с тобой согласиться, — утвердительно кивнув головой, без сарказма и шутки в голосе сказала Таня. — Только жена может это подтвердить, а муж — понять, если она не прекрасная актриса. Это тоже может быть. Нет, чтобы сказать мужу, чтобы она хотела испытать, жены подчас начинают играть в секс, обкрадывая себя и мужа, ссылаясь на свою застенчивость, но при этом оголяются и…. — Она сглотнула и не стала заканчивать фразу. — Однако есть и мужья, которым этого не нужно и для них чувства жены утомительны, а жены их в этом поощряют. Каждая пара эти вопросы решает сама или с помощью специалиста. Но и специалист появляется по решению пары. — Она не смотрела на Андрея, но тот чувствовал, что говорит она ему. — Илья умеет хорошо формулировать свои вопросы. Это отличное качество и говорит оно о ясности и четкости мысли. Такие люди, как правило, становятся хорошими писателями или журналистами, а журналисты бывают талантливыми и некорректными одновременно.

Илья покачал головой. Он явно был растерян, почувствовав в Таниных словах подвох.

— Не забывайте, что я еще здесь, — буркнул он недовольно. — Таня, прости, что я это спросил. Я, почему-то решил, что ты не станешь на него отвечать.

— Надо полагать, что с твоей стороны это была провокация? Не считаю подобные выходки достойными. Так это была проверка на мою выдержку? — Таня засмеялась. — А я подумала, что это вопрос взрослого серьезного мужчины. Но почему об оргазме? Так просто он не мог возникнуть. Если у тебя появятся подобные вопросы, лучше их спрашивать тет-а-тет и не у меня, а у специалиста в этой области. Единственное, что я могу откровенно сказать, то этот вопрос достаточно серьезный, чтобы хихикать. Я знаю женщин, — молодых и не очень, — которые не испытывали этого чувства и мне, честно и откровенно, их жаль. Секс, как правило, становится счастьем для женщины, когда мужчина ее любит. Не зря ведь говорят, что нет плохих любовниц, но есть плохие любовники.

— Почему? — громко спросила Ольга.

— Что почему? — не поняла Таня.

— Почему с мужчиной, который ее любит? А с другими мужчинами, значит, нет?

— Оль, можно мне на твой вопрос не отвечать? Все, что я сказала — это сугубо субъективно, считай, что это мои мысли вслух и не во сне, а наяву.

— Я тоже об этом задумывалась и решила…

У Андрея округлились глаза и он, словно в омут бросился, поспешив перебить Ольгу:

— Не спеши. Ты об этом лучше расскажешь потом, Тане.

— Почему? — Ольга гневно взглянула на него. — Вы несете тут разную, пардон, пургу, а мне нельзя спросить? Ты же слышал, что Таня сказала. Нужно спрашивать своего мужчину.

— Вот и спроси у своего папы или жениха. — Илья со свойственной ему прямолинейностью, все представил грубо и схематично, но в принципе правильно. Таня с улыбкой опустила голову.

— Папа мне не жених, не муж и не любовник, а просто папа, — парировала Ольга. — Спрашивать у него нет смысла, да и не прилично. А у жениха? Уверена, что мой жених в это не врубится. Лучше поговорить с подругами.

Андрей громко рассмеялся и подмигнул Ольге.

— Подруги — это наши университеты! — Затем повернулся к Илье. — Илья, ты валишь со своей собственной больной головы на здоровую голову.

— Минуточку! — Илья протестующим жестом поднял руку. — Это у кого здоровая голова?

Ольга бросила на Таню взгляд, полный страдания.

— В данном случае это не твоя, поскольку ты затеял некорректный спор. И потом, мне кажется, разминка на злословие прошла весьма интересно и с большим преимуществом девичьей половинки. Вы же не будете отрицать, что счет: 2:0 — в нашу пользу?

— Я восхищаюсь твоей смелостью, Таня. Если честно, то я посрамлен, а, что касается остального, лучше промолчу, — Андрей тихонько вышел из комнаты.

«Спасовал, отличник», — весело подумала Таня. Андрей ей нравился. Сдержанный, хорошо воспитанный, умный и вдумчивый, он вселял уверенность, что на него можно положиться, и он сумеет достойно представлять фирму. Но в нем не было того, что так отличает от всех Илью. Хваткий, быстро реагирующий на неординарную ситуацию, дерзкий, с подростковым хамством, но это должно со временем пройти, любознательный, что эффективно подстегивает его к работе. Он вмещал в себя знания с азартным любопытством и страстью человека, которого долгие годы отлучали от источника познания. Но все его качества: и хорошие и не очень, не могли оправдать подобного рода вопросы. Таня решила, что к этому вопросу лучше не возвращаться и впредь от подобных тем ей лучше уклоняться.

Бросив взгляд на телефон, она закусила губу. Звонков было много, но ни одного от Кирилла. У нее снова закружилась голова, и она стала сопротивляться упадку сил. Сделав пару глубоких вздохов и медленных выдохов, она вопросительно посмотрела на Илью. Ей вдруг вспомнилась фраза Хемингуэя: «На самых важных перекрестках нашей жизни нет дорожных знаков». Да. Их действительно нет. Хемингуэй не входил в перечень ее любимых авторов, но сейчас его слова были очень даже к месту. Она могла подписаться под каждым его словом. Перед глазами возникло поле и две пересекающие пыльные дороги, образующие крест, в центре которого стоит она и не знает, куда ей идти.

— Все, что ты сейчас рассказываешь, — задумчиво произнес Илья, словно только секунду назад не было их веселой перепалки. — Я как будто когда-то слышал, на лекции, наверное, но если честно, то это в одно ухо влетело, а затем вылетело. А возможно когда-то читал или был там, в прежней жизни. — Танины губы тронула легкая улыбка, и, заметив ее, Илья поднял брови. Это был тихий разговор между ними, когда и тот и другой понимают друг друга. — В центре стола сам Иисус с нимбом, апостолы, а дальше…. У Веронезе с библейскими героями соседствуют его современники. Этакая смесь религиозного и светского. Лихо. А я ведь был в этом шестом зале галереи Демон и видел эту картину, но быстро прошел мимо. Толпа раздражала у Лизки. Лучше бы ее поместили в отдельный зал. Пусть себе толпятся, фотографируются, только зачем они это делают? Есть прекрасные альбомы….

— По-видимому, для подтверждения, что там были и прикоснулись к великому.

— А кто сказал, что именно это великое?

— Уволь меня. Но в это обсуждение я не ввяжусь.

— Но почему я не остановился у картины Веронезе?

— Лучше позже, чем никогда. Для нашей профессии это актуально. Ты увидел и понял самое главное в картине. Сочетание персонажей, далеких даже для Веронезе, начала христианской эры и его современников. Обратил внимание, что на столе накрыт десерт: фрукты, орехи, сыр и, благодаря Иисусу, вино? И еще посмотрите на распорядителя трапезы. Спуститесь вниз. Он изображен в нижней части картины, стоящим в профиль слева от музыканта в белой одежде. Оля, нашла?

— Ой, сейчас. Нашла-нашла. Он в зеленой одежде. Правильно?

— Именно в зеленой. А до последней реставрации он был в красной накидке. Я нашла записи, что когда реставраторы убрали верхний слой краски красного цвета, то ниже оказалась зеленая краска. А теперь самое интересное. Во всяком случае, мне это доставило удовольствие. Может и вам понравится. Итак. Обратите внимание на группу музыкантов в нижней части картины. Оля, нашла?

— Да-да. Я нашла и внимательно слушаю. Ух, я еще так картины не смотрела.

Илья громко рассмеялся и откинулся на спинку кресла. В этот момент открылась дверь и Таня вздрогнула, но, увидев, что вошел Андрей, с облегчением выдохнула. Он хотел что-то сказать, но Илья, нахмурив брови, как на нежданную помеху, приложил палец к губам, а затем замахал на Андрея руками. Тому ничего не оставалось, как только прошествовать к своему столу и плюхнуться в кресло.

— Ничего, — улыбнулась Таня, обращаясь к Ольге. — Это пробный шар. Если понравится, то всегда будешь так внимательно смотреть. Так вот. Среди музыкантов, слева, одетый в белое изображен сам Веронезе играющий на виоле. Двигаемся слева на право, как обычно. Рядом с Веронезе художник Бассано, с корнетом, затем изображен Тинторетто, о котором я думаю рассказывать не нужно, с малой виолой и четвертый музыкант, с бас виолой в руках — официальный художник Республики, Тициан. Все эти изображенные великие художники были соперниками. Правда, когда картина была написана, Тициана уже не было среди живых. Он умер от холеры, прожив длинную и плодотворную жизнь.

Дверь комнаты резко открылась и Юлия быстрым шагом направилась к окну. То, как она вошла, как держала гордо голову и, как долго, с напряжением во всем ее поджаром теле, смотрела в окно, говорило, что она очень не довольна.

— Надеюсь, Татьяна Владимировна закончила свою лекцию о великом художнике Веронезе? Она у нас умная и может вещать часами и, практически, на любую тему. Такая она у нас, особенная. Мы ей не чета.

Все это Юлия произнесла громко с надрывом, и театрально разводя руками, как бы говоря, что тут ничего не поделаешь. Таня, как и другие в комнате, понимала, что та издевается.

— Как у вас, господа, душно. Мне позволительно открыть окно? — продолжая ерничать, Юлия стала открывать створку окна. — Коллеги, пробелы в образовании нужно ликвидировать самостоятельно. Здесь не аудитория учебного заведения, а место вашей работы. А уважаемой Татьяне Владимировне, следует обратиться в какой-либо дворец творчества и читать лекции пенсионерам

Таня разрывалась между «Спасибо за совет» и «Пошла ты к черту», но помолчав пару секунд, в качестве компромисса прохладно улыбнулась и сказала:

— Чтобы закатывать истерики на публике, нужна дерзость, а дерзости тебе не занимать. Любому фору дашь! Но чтобы их не закатывать, нужно мужество, а вот мужества тебе как раз недостает. Ты должна была это уже понять, но «мы не спешим верить в то, во что верить не хочется».

— Как всегда твои умные слова, в кавычках, за которыми ничего не стоит, — с ехидной улыбкой сказала Юлия, собираясь сесть в кресло.

— Слова, за которыми ничего не стоит, не мои, а Овидия.

Юлия так и осталась, стоять молча, словно онемев. На лице отпечаталась растерянность. В комнате было тихо. Затем скрипнуло кресло, и снова воцарилась тишина.

Таня молча смотрела в экран компьютера, затем, резко повернувшись, посмотрела на Юлию, словно впервые ту увидела, и ей на ум пришла мысль, что в той привлекает незаурядный ум, смелость суждений и она, как и многие другие, бабочкой полетела на огонек. Потом нарочитая Юлина бестактность, ошарашила ее настолько, что она на время потеряла ориентир. Кирилл, его дружба с сестрами Вележевыми с одной стороны, и эта бестактность на гране наглости, окончательно, оттолкнула ее от Юлии. Почему Кирилл не видел этого? Сейчас, глядя на нее Тане вспоминались студенты, с которыми ей пришлось учиться, с виду робкие, а дочери и сыновья состоятельных родителей, пользуясь их тактичностью, своим поведением бессознательно, а возможно и сознательно, причиняли боль и унижали своих товарищей по группе. Вот и сейчас Юлия взглянула на Ольгу с откровенной неприязнью. Ольга, заметив ее взгляд, съежилась и замерла.

— Согласен, — громко сказал Илья. — Это не класс и мы не ученики, поэтому не следует из себя изображать строгую учительницу. Кстати, ты ее изображаешь весьма не убедительно, я бы сказал, даже пошло и омерзительно. И потом тебе нужно определиться, мы или господа, или коллеги? Это я так, для куража. А по поводу нашего крутого образования не тебе судить, Юлия. Твоя манера всех унизить уже достала. — Илья резко встал и вышел из комнаты, громко хлопнув дверью и даже не подозревая, на сколько позиций поднимается при этом к верхним строчкам весьма короткого списка людей, которые Тане нравятся.

— Мы скоро останемся без двери, — весело изрекла Ольга и села на стул рядом с Таней.

Юлин призыв к сплочению рядов не оказал подбадривающего эффекта, на который она рассчитывала, и ее победная улыбка увяла.

— Негодяй! Он еще об этом пожалеет. И тебе, — обращаясь к Тане, — не следовало читать мне нотации. Не по рангу, милая. Ты в последнее время делаешь много ошибок.

Юлию бил озноб, зуб на зуб не попадал. Этого она явно не ожидала. Раньше подобные выпады у нее проходили на ура.