Мои драгоценные дни

Татьяна Кузовлева (2013)

В книге Татьяны Кузовлевой соединены лирическая проза, мемуарные зарисовки писателей, артистов, подвижников литературы, посвященные им стихи, дневниковые записи. Персонажи книги появляются перед читателем по мере вхождения в литературную и личную судьбу автора. Человек и его время, художник и власть, отношения внутри творческой среды, житейские наблюдения — всё это, серьезное и комическое, обобщено в книге «Мои драгоценные дни», снабжённой многочисленными фотографиями из архива ЦДЛ и частных архивов. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

Предисловие автора

«Нет, не в тиши библиотек…»

* * *

За не поставленный прибор

Сажусь незваная, седьмая…

Марина Цветаева

Нет, не в тиши библиотек,

Не в шумной суете вокзала

Припоминаю тех, кому

Я нужных слов недосказала.

Я накрываю стол для них.

Ты, время, от меня не застишь

Всех тех, ушедших и живых,

Пред кем душа и сердце — настежь.

А тех, кого не назвала,

С особой нежностью приму я,

Приткнувшись на углу стола,

Седьмого не забыв, седьмую.

И взглядом каждого коснусь,

И поименно обозначу

Тех, с кем и плачу, и смеюсь,

С кем над собой смеюсь и плачу.

Однажды у меня дома остановился проездом гость. Его привели в Москву дела, которые требовали нескольких дней, после чего он должен был лететь на отдых. За ужином мы обычно подводили итоги прошедшего дня, и я занимала его разными — грустными и веселыми — историями о себе, о людях, с которыми меня сводила судьба и которым я этой судьбой обязана. Когда часы отбивали полночь, мы расходились на ночлег. Так продолжалось два или три вечера подряд, и за последним ужином гость сказал:

— А, может быть, вам сто́ит написать всё то, о чём и о ком вы мне рассказывали, кому посвящали стихи?

И я нырнула в эту прорубь. И она оказалась бездонной.

Воскрешая или окликая тех, кто мне неизменно дорог или только коротко сопутствовал, собирая по крупицам их голоса, жесты, восстанавливая их черты, я поняла, что Память — это самый емкий компьютер, который хранит в своих запасниках даже то, что было давно и напрочь забыто, стерто, потеряно.

И я спрашивала читателя: знал ли он кого-то из этих людей такими, какими знала и знаю их я? Знал ли те детали, пусть крошечные и на первый взгляд незначительные, но без которых они бы не ожили?

Занятие оказалось увлекательным. Восстанавливалось минувшее, нарастало гудящим валом настоящее — в том и другом свободно соединялось очень личное и вовсе — общезначимое, случайные эпизоды и важные события, забавные оговорки и горькие сострадания… Я становилась экраном, зеркалом, отражением множества разрозненных дней, стараясь остаться в них такой, какая есть.

Я могла бесстрашно смеяться над собой, улыбаться откровениям своих героев, за каждым из которых иногда выстраивались вторым и третьим рядами столь же достойные фигуры; меня начали подпускать к себе чужие тайны, мне открывались двери в мои детские слезы и взрослые ошибки, в запоздалое раскаяние, в мою и чужую любовь, в мою внутреннюю свободу.

В сегодняшнее умение помнить, прощать.

В мои драгоценные дни.

Татьяна Кузовлева