Лживая истина

Татьяна Ларина (2024)

Полина Серебрякова и ее брат остались сиротами. На их счастье, подростков усыновила семья видного московского чиновника Виктора Державина. Постепенно Полина привыкла к строгим правилам достопочтенного семейства, но ее жизнь перевернется с ног на голову, когда в дом вернется родной сын Державиных. Теперь девушке предстоит сложная борьба за свое счастье, и вскоре она поймет, что семья, удочерившая ее, скрывает страшную тайну.

Глава 1. Высшее общество

В каждом крупном городе существуют знаменитые семейства, чья жизнь всегда на виду. И Москва, конечно же, не исключение. Достопочтенная семья Державиных прочно занимает полосы газет, страницы интернет-изданий, эфирное время на радио и телевидении. Их знают и уважают, им стараются подражать, ими восхищаются.

Глава семейства — Виктор Викторович Державин, в прошлом влиятельный бизнесмен, а с недавних пор политик и вице-мэр столицы. На протяжении долгих лет он занимается благотворительностью: помогает сиротам и поддерживает бедных. Его политика строится на традиционных устоях консервативной семьи. Жена и дети — вот главное в его жизни.

Мать семейства — очаровательная Виолетта Андреевна Державина, домохозяйка, сопровождающая мужа на всех важных мероприятиях. Как и ее супруг, Виолетта много времени и сил отдает помощи нуждающимся. Она красива, утончена и прекрасно образована. Пример для каждой современной женщины.

Их старший и единственный родной сын Вадим последние несколько лет провел за границей, где обучался на юриста в одном из самых престижных университетов Великобритании. За такой выбор вуза Державиных пытались обвинить в непатриотизме, но Виктор Викторович объяснил это тем, что сыну необходимо практиковаться в профессиональном английском, а для этого лучше всего общаться исключительно с носителями языка. Что касается продолжения учебы, то Вадим поступит в аспирантуру российского вуза.

Младшие дети Державиных, не родные по крови, но горячо любимые своими приемными родителями, — Кирилл и Полина Серебряковы. Кирилл, с детства больной мальчик, страдающий дефектом развития, и прелестная Полина остались сиротами около двух лет назад. Их родной отец скончался от рака, когда детям не было и десяти, а мать погибла в автомобильной аварии. Она была директором детского приюта, которому оказывало активное содействие семейство Державиных. После страшной трагедии Виктор Викторович и Виолетта забрали сироток к себе, подарили им не только кров, но и тепло, заботу, любовь.

Семейство Державиных — яркий пример идеальной ячейки общества, которая чтит и бережет традиционные ценности. Сегодня важный для них день. После долгого отсутствия в отчий дом возвращается Вадим. По этому случаю в их загородном особняке, построенном на средства, заработанные исключительно честным путем, ожидается прием, где соберутся все сливки общества, чтобы вместе с Виолеттой и Виктором Викторовичем отпраздновать воссоединение семьи.

***

Полина подошла к большому зеркалу и замерла… Она выглядела чудесно, но несколько взросло для своих семнадцати. Небесно-голубое платье подчеркивало уже вполне сформировавшуюся фигуру. Длинные волосы были убраны в замысловатый пучок, и лишь два светлых локона спускались на плечи, отчего ее белоснежная шея казалось совсем тоненькой. Виолетта настояла на искусственных ресницах, и Полина не могла не признать, что они ей идут. Три часа на неудобной кушетке косметолога стоили ее кукольного личика. Кто бы знал, сколько труда и времени каждый раз тратили стилисты, превращая простого подростка в настоящую принцессу, о каких так любят писать молодежные издания.

В дверь постучали, и Полина обернулась. Виолетта никогда не ждала ее ответа, но всегда стучала перед тем, как вихрем влететь в комнату. В этот раз она была не одна, а в сопровождении трех молодых людей, вооруженных фотоаппаратурой.

— Милая, ты изумительна! — Виолетта взяла Полину за руку и, словно партнер в танце, заставила ее покружиться.

— Тебе нравится?

— Конечно, По́ли. Ты уже такая взрослая. У меня есть для тебя кое-что. Закрой глаза.

Полина послушно закрыла глаза и глубоко вздохнула, от жесткого аромата духов мачехи у нее закружилась голова. Послышалось шуршание, раздались щелчки фотоаппаратов, а потом Полина почувствовала холод рук Виолетты и прохладную тяжесть на шее.

— Можешь открыть глаза, — сказала Виолетта.

— Как красиво! — улыбнулась Полина, касаясь крупных, чуть шершавых жемчужин.

На такие вещи Виолетта не скупилась.

— Дорогая моя, этот жемчуг подарил мне твой отец. Мы с Виктором посовещались, и он настоял, чтобы я передарила его тебе сегодня. К тому же тебе так подходит под платье… Пусть это станет нашей маленькой семейной традицией. Если у тебя будет дочь, подаришь жемчуг ей.

— Извините, можно задать пару вопросов Полине? — поинтересовался один из сопровождающих Виолетты.

— Да, конечно! Поли у нас скромница, но с радостью даст небольшое интервью. Да, милая? — Виолетта обняла дочь за плечи, чуть подтолкнув к журналистам.

— Полина, вы, наверно, счастливы, что ваши родители так вас ценят?

— Да, нам с братом очень повезло. Наши родители замечательные.

— И это говорит семнадцатилетний подросток! — прокомментировал на камеру молодой репортер. — Поли, а как же ссоры, побеги из дома на вечеринки, мальчики, в конце концов? Неужели ничего такого или все-таки случается?

— Мама и папа не запрещают мне общаться с друзьями. Сбегать совершенно необязательно, потому что я могу откровенно поговорить с родителями, и они меня поймут.

— Это прекрасно! Редко встретишь такие взаимоотношения отцов и детей. Полина, расскажите о своем сегодняшнем образе. Вы выглядите сногсшибательно. Что на вас за платье?

— Мой образ — это работа мамы. Я не знаю марки платья…

— Michael Kors, — шепотом подсказала Виолетта.

— Да, платье Michael Kors. Его подарила мама. Она помогла мне и с прической, и с макияжем.

— Это так непривычно в наше время, — протянул репортер. — Вы слышали? Образ прекрасной Поли — дело рук ее мамы! Не удивлюсь, если вы скажете, что вы с ней лучшие подруги.

— Так и есть, — сказала Полина и отвела взгляд. — Мама — моя самая близкая подруга.

Полина вышла в гостиную, когда уже приехали первые гости. Она всегда волновалась на подобных мероприятиях, хотя за два года должна была бы привыкнуть. Но сегодня ее переживания были во сто крат сильнее: ей предстояло впервые увидеть сводного брата. Полина не знала, как он отнесется к ней и Кириллу: примет их или отвергнет, будет дружелюбен или враждебен, а вдруг станет ревновать родителей? Вадим уехал на учебу еще до их усыновления и за столько времени им ни разу не удалось пообщаться. Виктор и Виолетта периодически навещали сына в Британии, а вот сам он не прилетал на родину. Только по старым фотографиям Полина знала, как выглядит Вадим, хотя наверняка он изменился.

— Поли, не теряйся, твои подружки уже тут, — прошептала неожиданно оказавшаяся рядом Виолетта. — Кира, как всегда, сногсшибательна, но я так над тобой потрудилась, что можешь смело находиться рядом с ней и не тушеваться. Ты все равно милее.

— Спасибо, — ответила Полина, разыскивая взглядом подруг.

С Аленой и Кирой Полина познакомилась в школе. Обе девушки происходили из хороших семей, что было естественно, учитывая, что в их учебное заведение простому ребенку попасть было нереально. Оглядевшись, Полина увидела их около столика с закусками и уже хотела направиться к ним, как услышала протяжный зов брата:

— По-оли…

— Кирилл? — Она обернулась.

Кирилл плакал, прижимая к груди плюшевого зайца, которого она подарила ему пару месяцев назад. Хотя Кирилл был младше Полины всего на полтора года, душой и сердцем он оставался пятилетним мальчишкой. Врачи так и не объяснили причину, по которой он отставал в развитии, или объяснили это родителям, но Полина знала только то, что ее братишка никогда не станет взрослым. Симпатичный юноша, прикованный к инвалидному креслу, с вечно блуждающим взглядом… Иногда Полине казалось, что он видит куда больше, чем все взрослые в мире, но в следующее мгновение этот взгляд потухал, и в ясных голубых глазах Кирюши оставалось одно безразличие.

— Полина, как хорошо, что мы тебя нашли! — воскликнула Марина Александрова, медсестра или больше няня Кирилла.

— Что-то случилось? — заволновалась Полина.

— Нет, но Кирюша сегодня очень нервный. Ты же знаешь, как на него действует толпа. Мы спустились и не нашли тебя, он расплакался, и я никак не могу его успокоить.

— По-оли! — Кирилл протянул руку, и Полина взяла ее. — Ты красивая. Как принцесса.

— Спасибо, Кирюш. Ты тоже сегодня очень красивый.

— Как принц?

— Как принц.

— Полин, я боюсь, Кирюши надолго не хватит. Ты же не сможешь быть с ним весь вечер. Ему лучше пойти к себе, — сказала Марина, глядя, как трепетно подопечный гладит руку сестры. Словно это маленький пушистый котенок.

— Ты уже сказала об этом отцу?

— Нет, ты же знаешь… мне неловко подходить к нему с таким вопросом. В конце концов, это моя работа — следить и ухаживать за Кирюшей.

— Но сейчас он так взвинчен. Тут столько гостей… Если он сорвется, будет только хуже для всех. Я сама разыщу Виктора Викторовича, — решительно заявила Полина.

— Хорошо. Мы с Кирюшей будем в саду. Там спокойнее и не так много людей.

Полина присела перед братом на корточки и взяла его лицо в ладони, заставляя хоть на мгновение посмотреть на нее. Кирилл улыбнулся и блаженно прикрыл глаза, чувствуя едва уловимый аромат Полининых духов.

— Дорогой, Марина сейчас вывезет тебя на свежий воздух. Вы посмотрите на звездочки, тебе это так нравится. А я пока поговорю с папой, чтобы он отпустил тебя наверх. Хорошо?

— Поли, я не хочу тут быть. Тут все они. Люди. Они пахнут. Сильно пахнут. Не так, как ты.

— Не волнуйся, Кирюш, сейчас ты пойдешь в сад. Я потом приду к тебе, обещаю.

— Не уходи-и…

— Я быстро, обещаю.

Гости все прибывали, и Полине приходилось с трудом протискиваться сквозь разодетую толпу в поисках отца. Она узнала его пышным светлым волосам. Виктор Викторович никогда не признавался, но уже давно красил свои седые волосы в пшеничный цвет, из-за чего его часто сравнивали с Дональдом Трампом. Как и президент США, Виктор Викторович был старше своей супруги и вполне выглядел на свои шестьдесят два, в то время как сорокасемилетней Виолетте с трудом могли дать сорок.

Когда Полина пробралась к отчиму, он с упоением рассказывал что-то губернатору области и его супруге, но, едва заметив падчерицу, обернулся.

— Поли, детка! — Виктор Викторович расплылся в улыбке и раскрыл объятия. — Ты сегодня изумительна, выглядишь такой взрослой.

— Папа, извини, что отвлекаю. — Отстранившись от отца, Полина виновато посмотрела ему в глаза.

— Что такое, Поли? — нахмурился Виктор Викторович.

— Кирюше нехорошо.

— Солнышко, что с ним?

— Сегодня он беспокойный. Его раздражают запахи парфюма, а тут так много людей…

— Но он должен встретить брата…

— Подумай сам, если его не увести, будет сцена… Он уже разрыдался в гостиной.

— Да, ты права. Пусть Марина отвезет его наверх и уложит спать. — Виктор Викторович посмотрел на часы. — Да, для него уже поздно, наверное, поэтому он капризничает. Поли, проследи, чтобы все было в порядке.

— Хорошо, папа.

— Когда позаботишься о брате, найди меня. Я представлю тебя своим компаньонам.

— Конечно.

Марина показывала Кириллу созвездие Большой Медведицы, когда к ним подошла Полина. Мальчик сразу протянул руки к сестре, и она склонилась над ним, чтобы он смог ее поцеловать.

— Пойдем к тебе. Папа разрешил нам уйти в комнату.

— Ты останешься со мной?

— Да, пока ты не уснешь.

— А почему не до утра?

— Потому что мне нужно будет вернуться к папе. Он должен познакомить меня со своими компаньонами, но я буду с тобой, пока не уснешь. Ты не заметишь, что я ушла, а когда утром проснешься, мы снова увидимся.

— Ладно. Хорошо.

Полина помогла Марине переодеть Кирилла в пижаму и уложить в постель, а потом отпустила медсестру до утра. Как всегда, она устроилась на кровати брата, взяла его любимого «Волшебника Изумрудного города» и принялась читать с того места, где остановилась вчера. Не прошло и получаса, как Кирилл уснул. Полина посмотрела на безмятежно спящего брата, и у нее заболело сердце. Она обожала его, но порой уставала от его ребячества и мечтала, чтобы у нее был обычный взрослый брат. Только уже в следующую секунду, вспоминая, что Кирилл никогда не станет обычным, Полина жалела о своей слабости и обещала себе, что всегда будет любить его таким, какой он есть, несмотря ни на что.

Поцеловав Кирилла в щеку, она встала с кровати, выключила свет и вышла из его спальни. Ей не хотелось возвращаться в шумную гостиную, но она не могла подвести родителей. Единственное, что немного поднимало ей настроение, — это подружки, с которыми пока так и не удалось пообщаться.

Выйдя в гостиную, Полина совершенно растерялась. Людей стало еще больше, и среди этой разряженной публики было сложно отыскать подруг. Полина стала протискиваться к тому месту, где видела их в последний раз, но тут кто-то наступил ей на ногу. Она вскрикнула от боли, резко повернулась и чуть не упала, но ее удержали чьи-то теплые руки.

— Простите, — виновато проговорил молодой человек с пшеничными волосами и удивительно глубокими льдисто-синими глазами. Он продолжал удерживать Полину за талию и, казалось, не собирался ее отпускать.

— Все в порядке. — Полина смутилась от его пронизывающего взгляда. Она попыталась отстраниться от незнакомца, и тогда он отступил, насколько позволяло пространство.

— Вам больно?

Полина хотела ответить, но все слова разом вылетели из головы. По телу прошла легкая дрожь. Ей показалось, что в душной гостиной неожиданно стало холодно, и только те места, к которым мгновение назад прикасался незнакомец, горели выжженным клеймом.

— Все в порядке? — нахмурился молодой человек.

— Где же он? — раздался голос Виктора Викторовича, вещающего с широкой мраморной лестницы в микрофон. — Сынок, мы тебя ждем! Поднимись к отцу.

— Извините, мне пора, — проговорил молодой человек и исчез в толпе, чтобы через мгновение оказаться у лестницы.

Полина наблюдала, как он поднимается к ее отчиму. На старых фотографиях Вадим был совсем другим, разве что удивительный цвет глаз остался прежним. Долговязый мальчишка превратился в привлекательного юношу. В отличие от многих сверстников, Вадим явно не проводил время в спортзале, но легкая худоба ему шла. Если бы Полина не знала, что он мечтает стать юристом, решила бы, что ее сводный брат поэт, певец или художник.

Вадим подошел к отцу, и тот похлопал его по плечу, представляя публике. Пока Виктор Викторович рассказывал об успехах сына, а гости делали вид, что им это интересно, Вадим пытался отыскать взглядом девушку в голубом платье. Ему казалось, что он все еще чувствует тепло ее тела на своих ладонях, а в воздухе витает легкий цветочный аромат ее духов. Но гостей было слишком много, и хрупкая светловолосая нимфа затерялась среди пестрой толпы.

Полина отошла в самый конец гостиной, чтобы Вадим не увидел ее. Она сама не понимала, почему ей стало так неловко, и просто хотела спрятаться ото всех. Но неожиданно кто-то коснулся ее плеча. Полина обернулась, и перед ней нарисовались подруги. Они обе выглядели замечательно: брендовые вечерние платья, дизайнерская обувь на высокой тонкой шпильке, дорогой макияж. Но Виолетта была права, этим вечером Полина была краше. В отличие от Алены и Киры, она не походила на типичную модель из модных журналов или инстаграмную куколку. Ее образ был сдержанно аристократичным, что выгодно выделяло ее на фоне подруг.

— Вот ты где! Мы с Кирой тебя обыскались. Виолетта сказала, что ты спустилась, но тебя нигде не было, — протараторила Алена и неприлично повисла на шее Полины под неодобрительным взглядом Киры.

— Да, я была с Кирюшей. Ему стало не по себе из-за стольких людей. Пришлось укладывать его спать.

— Ты все пропустила, Вадим уже здесь. Виолетта хотела вас познакомить, но тоже не нашла тебя, — сказала Кира и повернулась к лестнице, где Виктор Викторович и Вадим беседовали с каким-то седовласым мужчиной. — Твой сводный братец очень даже ничего. Поли, кажется, я теперь буду приходить к тебе чаще.

— Да, он милый, — согласилась Алена. — Пожалуй, я бы тоже пообщалась с ним в неофициальной обстановке. Поли, давай как-нибудь его пригласим с нами в кино или в кафе. Он, наверное, тут никого не знает. Мы не должны допустить, чтобы он чувствовал себя одиноко.

— Сначала мне самой нужно с ним познакомиться, — проговорила Полина, — вдруг ему будет неинтересно с нами общаться. Он на четыре года старше.

— Ну и что. Мы тоже уже не девочки, — усмехнулась Кира.

Полина снова посмотрела на Вадима. Он о чем-то говорил с отцом, совершенно игнорируя мужчину, что стоял с ними, и казался очень недовольным. Потом он резко развернулся, поднялся по лестнице и направился в сторону спален. Виктор Викторович вздохнул, развел руками и объявил, что виновник торжества слишком устал с дороги и пошел отдыхать. Затем он громко позвал Полину и, увидев, как она пробирается к нему, попросил ее выйти в сад к фонтану.

Полина знала, что отчим хочет ее с кем-то познакомить, но надеялась, что в суете вечера он об этом забыл. Однако Виктор Викторович помнил обо всем. Он подвел к падчерице троих мужчин.

— Знакомьтесь, Поли — моя радость и гордость. Чего греха таить, с сыном мы всегда сложно находили общий язык, как бы я его ни любил, а Поли — это моя девочка. Думаю, тебе, Александр, — он похлопал по плечу коренастого мужчину в дымчатом смокинге, — это знакомо.

— Да, у меня три дочки, — подтвердил мужчина и улыбнулся Полине. — Девочки для отцов всегда принцессы. Дорогая, как тебе вечер?

— Замечательно. Родители так старались и не зря.

— Поли, я вот о чем хотел с тобой поговорить. — Виктор Викторович улыбнулся Полине и кивнул другому гостю, которым оказался региональный чиновник Андрей Петрович Вавилов. Ему удалось выслужиться так, что его перевели в Москву, где Державин взял над ним шефство и в последнее время неоднократно упоминал об успехах своего протеже на новом месте. — Как ты знаешь, Андрея Петровича перевели в Москву из региона. Он с семьей переехал сюда совсем недавно, и его сын пока не нашел здесь друзей. Ярослав ненамного тебя старше, думаю, у вас найдутся общие темы. Ты не могла бы как-нибудь показать ему город?

— Показать Ярославу Москву? Но я сама не очень хорошо ее знаю, — смутилась Полина. Ей было неловко говорить, что она никогда раньше одна не гуляла дальше своего района. Разве что ходила в кино с подружками, но ее привозил и забирал шофер Державиных.

— Вот вместе и узнаете. Ты же понимаешь, что куда важнее компания.

— Хорошо. Конечно.

— Ярослав заедет за тобой завтра после обеда, если, конечно, у тебя нет никаких планов, — сказал Андрей Петрович.

— Нет. Я подготовлюсь к школе с утра и днем встречусь с вашим сыном, — ответила Полина. — А сегодня он не пришел?

— Не смог. У него другое мероприятие.

— Ничего, завтра пообщаетесь, — вставил Виктор Викторович. — А теперь беги к подружкам. Мы тебе уже наверняка надоели.

Гости стали расходиться далеко за полночь. Одними из последних особняк покинули Алена и Кира, которые умудрились изрядно набраться, хотя обе вели себя вполне прилично. Полина всячески покрывала их нетрезвое состояние и, посадив подруг в такси, вздохнула свободно. Вадима нигде не было, и Полина предположила, что он так устал с дороги, что лег спать. Она искренне не понимала, почему родители устроили прием в день его приезда и не дали ему времени отойти от дальней дороги. Но Полина ошиблась, Вадим вовсе не спал. Когда гости разъехались и прислуга занялась уборкой, он спустился в гостиную.

— Ну наконец-то, невоспитанный мальчишка! — воскликнула Виолетта и подхватила сына под руку. — Иди познакомься с сестрой.

Вадим удивленно посмотрел на Полину. В отличие от нее, ему не показывали фотографий детей Серебряковых, а сам он даже не интересовался тем, кого усыновили родители.

— Вадим, это твоя сводная сестра Полина, но мы все зовем ее Поли. Ты тоже можешь смело так к ней обращаться. Да, милая?

— Да, мама.

— Ну, Поли? А ты чего стоишь, как истукан? Поцелуй брата.

Полина на ватных ногах приблизилась к Вадиму и, встав на носочки, поцеловала его в щеку. А он, словно статуя, продолжал стоять, не шелохнувшись.

— Дорогая, я заварил нам чай, и Матильда накрыла нам в столовой, — в гостиную вышел Виктор Викторович, уже без пиджака и галстука. — Сегодня можно забыть о диете и полакомиться десертами. Я видел, что на вечере ни ты, ни Поли не притронулись к сладкому, а Вадим и вовсе сбежал.

— Семейное чаепитие. Замечательно. От крепкого ройбуша не откажусь! — Виолетта обняла Полину и повела ее в столовую, а Виктор Викторович положил руку на плечо сына, будто боялся, что он вновь сбежит.

Полине было интересно послушать рассказы сводного брата об Англии и узнать его чуточку лучше, но Вадим все время молчал. Вместо него говорили родители, но не об успехах сына, как было при гостях, а о Полине. Она чувствовала неловкость от порой преувеличенных похвал и не знала, куда скрыться от взгляда сводного брата. А смотрел он с такой ненавистью, что ей хотелось провалиться на месте. Эта пытка кончилась лишь тогда, когда Виолетта призналась, что смертельно устала.

— Да, уже совсем поздно… или рано, — пошутил Виктор Викторович. — Идите отдыхать, а я немного поработаю в кабинете. Из-за сегодняшней суеты я не успел дописать речь, а с утра мне нужно ее отправить на редактуру.

— Ты совсем себя не жалеешь, дорогой. — Виолетта поднялась со стула и поцеловала мужа в щеку. — Не засиживайся.

— Постараюсь.

— Детишки, и вы быстро по комнатам. В душ и спать.

Попрощавшись с Виолеттой в холле, Полина и Вадим в полном молчании направились к своим спальням. Полине показалось, что сводный брат специально пошел быстрее, чтобы поскорее от нее уйти. И она могла его понять: наверняка ему было обидно, что родители почти не говорили о нем, он мог ревновать, хотя совсем напрасно. Когда Вадим уже взялся за дверную ручку, Полина решила нарушить гнетущую тишину:

— Я рада, что ты приехал.

Не ожидая, что она заговорит, брат вздрогнул, услышав ее голос, но ничего не ответил.

— Ладно… Поговорим в другой раз. Ты наверняка с ног валишься…

Он снова промолчал, но на этот раз смерил Полину таким взглядом, что она почувствовала себя жалкой. Как бездомная дворняжка, что выклянчивает крупицы внимания случайного прохожего.

— Спокойной ночи, — выдавила она и, развернувшись, чуть ли не бегом направилась к себе.

***

В каждом крупном городе существуют знаменитые семейства, чья жизнь всегда на виду. И Москва, конечно же, не исключение. Достопочтенная семья Державиных прочно занимает полосы газет, страницы интернет-изданий, эфирное время на радио и телевидении. Их знают и уважают, им стараются подражать, ими восхищаются. Но что на самом деле скрывается под красивой обложкой? Чем они занимаются, когда микрофоны отключены, камеры убраны, а фотоаппараты зачехлены?

В своем кабинете глава семьи Виктор Викторович Державин предается сексуальным утехам с молодой горничной, которая за небольшую премию готова выполнять самые грязные желания начальника.

В хозяйской спальне очаровательная Виолетта Державина готовит себе дорожки кокаина, чтобы вновь уйти от реальности.

Их старший сын, единственный родной по крови, раскладывает вещи в своей новой комнате. На прикроватном столике у него лежат брошюры и путеводители по городам Великобритании, а также проспекты университета, в котором он якобы учился. Все это ему принес отец, чтобы он в кратчайшие сроки их досконально изучил. Никто не должен догадаться, где на самом деле последние несколько лет был Вадим Державин.

Приемный сын Кирилл давным-давно спит. Он сейчас в мире грез, где кроме него и его любимой сестренки есть мама. Настоящая мама, а не та женщина, что лишь при чужих изображает нежность.

А в дальней спальне юная Полина утирает слезы, что одна за другой катятся по ее щекам. Ее разрывает изнутри чувство одиночества, ведь никому, даже своим близким подругам, она не может рассказать, что чувствует на самом деле. Она мечтает о том, как ей исполнится восемнадцать: тогда она сможет забрать брата и навсегда сбежать из этого чертова дома.

Глава 2. Игры, в которые играют люди

Каждый из нас играет какую-то роль. Это может быть роль сына или дочери, роль ученика или учителя, роль порядочного человека или мерзавца. Семейство Державиных всегда отличалось шикарной игрой на публику. Сколько ролей им пришлось перепробовать. И если у Виктора Викторовича и его супруги в этом большой опыт, то юная Полина пока еще начинающая актриса.

По выходным завтрак в доме Державиных начинался строго в девять, и опаздывать на него никому не разрешалось, даже если накануне мероприятие затянулось допоздна. В столовой уже был накрыт стол, а на кухне суетилась повариха Светлана. По всему первому этажу разносились аппетитные запахи омлета, тостов и свежесваренного кофе.

Полина в ужасе посмотрела на себя в зеркало: ее длинные волосы, как назло, никак не хотели высыхать. Этим утром она не услышала будильник и проспала, а накануне уснула, не приняв душ. Лак за ночь склеил ее волосы в отвратительный колтун, и в таком виде она никак не могла показаться родителям. Пришлось наспех мыть голову, а теперь придумывать что-то, чтобы не оскорбить Державиных мокрыми волосами. «К завтраку, обеду и ужину у нас принято одеваться. Ваш внешний вид должен соответствовать», — первое правило, которое ледяным тоном сообщил им с Кирюшей Виктор Викторович в тот день, когда привел их в свой дом. Он четко дал понять, что неповиновения не потерпит.

Закрутив волосы в тугой пучок, Полина бросилась к шкафу и достала первое попавшееся платье. На часах было без трех минут девять — как раз, чтобы в последний момент успеть к завтраку. Она выбежала из комнаты, но замерла на пороге. Из своей спальни показался Вадим. Он, в отличие от нее, совершенно не спешил в столовую.

— Доброе утро, — смущенно улыбнулась Полина.

— Посмотрим, насколько оно доброе, — пробубнил он и, отвернувшись, направился к лестнице.

Полина посеменила за ним, стесняясь бежать и надеясь, что они не получат выговора от родителей, если спустятся одновременно. Она ошиблась.

— Дети, наконец-то! Уже девять! — воскликнула Виолетта с деланным возмущением. — Вадим, твое долгое отсутствие в родном доме сказывается. Ты забываешь о правилах.

— Ви, оставь сына, — наливая себе кофе, устало протянул Виктор Викторович. — Как видишь, я был прав, его уже ничто не исправит. А вот от тебя, Поли, я не ожидал.

— Извини, пап. Я сегодня тяжело встала, — пролепетала Полина и исподлобья взглянула на сводного брата, сидящего напротив.

Вадим смотрел на свою пустую кофейную чашку, как будто вокруг не было ничего интереснее, но Полина заметила, как он стиснул зубы.

— Извинения приняты. Можно завтракать. — Виктор Викторович подал знак Светлане выносить горячее. — Поли, детка, ты помнишь, что сегодня ведешь на экскурсию Ярослава?

— Да, после обеда, — ответила Полина, понимая, почему отчим не стал отчитывать ее за опоздание к завтраку: боялся, что она откажется от встречи с этим парнем. Хотя как она может отказаться?

— Этот юноша — сын важного человека. А что это значит?

— Я буду внимательна и обходительна, чтобы Ярослав остался доволен, а его отец захотел продолжать с тобой дела, — отчиталась Полина.

— Правильно, Поли! — довольно проговорил Виктор Викторович, откинувшись на спинку своего массивного стула, и сурово посмотрел на сына. — Учись, Вадим, каким ребенком надо быть.

— Я давно не ребенок, если ты забыл. И есть вещи, которым обучиться невозможно. Во всяком случае, мне. — Вадим скривился, как от кислого лимона, и исподлобья взглянул на Полину.

— Поли, надень на прогулку то белое платье, что мы заказали тебе у Эвелины, — вмешалась Виолетта. — Ярославу будет приятно, если его будет сопровождать такая красавица.

— Хорошо, мама.

Полина почувствовала, как у нее горят щеки. Она знала, что Вадим смотрит на нее, но старалась делать вид, что этого не замечает. Весь завтрак ей не удавалось отделаться от глупого желания оправдаться перед сводным братом. Полина хотела бы объяснить Вадиму, что не пытается отобрать у него любовь родителей, а она не сомневалась, что в парне говорит ревность, что, в отличие от него, она не может дерзить родителям, в отличие от него, она несвободна, ведь есть Кирилл. Такое счастье, что после смерти родителей их усыновили вместе, иначе бы Кирилла отправили в специальное заведение, а ее — в обычный детдом. А еще она боялась боли, обычной физической боли.

Как только Виктор Викторович встал из-за стола, завтрак закончился, и всем членам семьи было позволено заниматься своими делами. Обычно Полина после завтрака гуляла в саду с братом, но сегодня Кирилл отказался выходить из дома. Он был обижен — Полина обманула его, не зашла пожелать доброго дня, когда он проснулся.

Полина знала — обида брата пройдет сама собой, и через пару часов он уже о ней не вспомнит, но на сердце у нее было тяжело. И самым отвратительным было то, что утром Полина даже не вспомнила про Кирилла, думая лишь о том, как не оплошать перед родителями. «Но это же тоже ради него. Только ради него».

Сама не замечая как, Полина оказалась в саду, где обычно играла с Кириллом. Рассматривая уличный шкаф со сложенными в него дорогими игрушками, она вспомнила, как в первый раз они с братом увидели все это богатство. Державины купили приемному сыну самые лучшие игрушки, а для его игр отвели специальное место в своем шикарном саду, соорудив большой навес и отгородив зону двумя стенами. Даже в холода здесь было хорошо и уютно.

Приемные родители никогда сюда не заходили. Обустройством занимались нанятые дизайнеры. Этот уголок стал для Полины с Кириллом убежищем, своей сказочной страной, где можно было не помнить о строгих правилах дома и быть собой. Точнее, Полина могла быть собой, ведь Кирилл притворяться не умел.

— Ты не готовишься к своему свиданию?

Полина вздрогнула от неожиданности и обернулась. Вадим стоял в проеме плетеной арки, будто в зеленом, окутанном диким виноградом портале, ведущем в игровую зону Кирилла, и рассматривал убранство этого места.

— Это не свидание, а прогулка. Я просто покажу Ярославу город, — словно оправдываясь, ответила Полина.

Ее сердце гулко стучало и, казалось, вот-вот вырвется из груди. Несмотря на то, что сводный брат держался достаточно враждебно, Полину отчего-то тянуло к нему.

— Мне показалось, тебе дали инструкции его очаровать, — отчеканил он.

— Я никого не буду очаровывать, а просто проведу время с человеком, который только что переехал в Москву и никого тут не знает.

— Ясно. Впрочем, это не мое дело. — Вадим развернулся, желая уйти, но отчего-то замешкался.

— Может быть, поедешь с нами? — предложила Полина и тут же прикусила язык.

— Нет, не думаю, что нам будет интересно, — пробормотал Вадим, даже не обернувшись, словно предложение сводной сестры его оскорбило до глубины души.

— Почему? У тебя же тоже нет здесь друзей, мы могли бы…

— Я не нуждаюсь в благотворительности. Тем более уверен, что у нас слишком разные представления о дружбе.

***

Встреча Полины с Ярославом была назначена на три. Чтобы успеть подготовить падчерицу к важной прогулке, Виолетта еще до обеда увела ее в комнату — подбирать аксессуары и прихорашиваться. Для скучающей жены чиновника Полина стала одной из любимых игрушек — живой куклой. На людях Виолетта всегда говорила о том, как мечтала о дочери и как счастлива, что теперь в их семье есть Поли, но наедине с ней никогда не проявляла и капли нежности.

При полном параде Полина спустилась в столовую и села за стол, но Виктор Викторович, окинув ее критическим взглядом, решил, что обедать со всеми ей не стоит.

— Ты можешь посадить на платье пятно или, еще хуже, пропахнуть рыбой. Светлана не подумала головой и приготовила на обед уху по-фински. — Виктор Викторович метнул в сторону кухни сердитый взгляд. — Иди к себе, Поли. Светлана принесет тебе йогурт.

Полина молча встала из-за стола. Она и так была не голодна, а в присутствии сводного брата, который сверлил ее взглядом, и вовсе почувствовала легкую тошноту. Такая «вольная» стала для Полины приятным сюрпризом, и единственное, что останавливало, — это Кирилл. Он больше не обижался на сестру и очень хотел рассказать ей о своих занятиях с физиотерапевтом. Ему не терпелось выговориться, и, когда отчим приказал Полине уйти, на глаза Кирилла навернулись слезы.

— Поли, не уходи-и, — жалобно протянул он и шепотом добавил: — Я боюсь этого парня.

Полина взглянула на Вадима и поняла, что он прекрасно слышал слова Кирилла. Она подошла к брату и присела рядом с ним на корточки.

— Кирюш, Вадим наш с тобой брат. Он не обидит тебя, — последнюю фразу Полина специально произнесла чуть громче и снова посмотрела на Вадима.

— Глупости, Кирилл. Вадима нечего бояться, — раздражился Виктор Викторович. — И оставь сестру в покое. Ей сейчас некогда с тобой нянчиться. Марина, займитесь мальчиком.

Не желая создавать неприятности своим присутствием, Полина извинилась и, пожелав семье приятного аппетита, вышла из столовой. А Вадим не мог отвести от нее взгляда. Ее походка была скорее детской, она не виляла бедрами, как многие ее сверстницы, не пыталась кокетничать и казалась такой естественной. Но он не хотел этому верить. Свои выводы о Полине Вадим сделал еще накануне.

Ярослав заехал за Полиной, опоздав на сорок минут. Она уже не ждала, что он появится, и устроилась на подоконнике с книгой, когда во двор въехал ярко-красный кабриолет. Полина не разбиралась в автомобилях и не знала, какой марки эта машина, но было очевидно, что простому парню такая роскошь не по карману. Ярослав заглушил двигатель и вместо того, чтобы открыть дверцу, опустил крышу и выпрыгнул из машины.

Тяжело вздохнув, Полина захлопнула книгу, соскочила с подоконника и расправила подол платья. Она понимала, что Виктор Викторович рассердится, если она немедленно не спустится и не встретит гостя, и наверняка уже послал одну из горничных или мажордома Владимира за ней. Не дожидаясь приглашения, Полина вышла из комнаты и направилась в гостиную, но вместо Ярослава встретила там Вадима. Он сидел в кресле, увлеченно читая Конан Дойля. Его светлые волосы падали на лицо, и он легким движением головы откидывал их назад. Только сейчас Полина заметила, какая у Вадима длинная шея с острым кадыком. Нестерпимо захотелось почувствовать кончиками пальцев тепло его кожи. Полина громко вздохнула, невольно выдав свое присутствие. Вадим взглянул на сводную сестру и тут же вновь погрузился в книгу.

— А где…

— Папа увел его в кабинет, — сухо проговорил Вадим, все так же не отрываясь от чтения.

— Не возражаешь, если я подожду здесь?

— Делай что хочешь, мне все равно. Это твой дом, — съязвил Вадим, по-прежнему не поднимая взгляда.

— Я не нравлюсь тебе? — не выдержала Полина, присев на краешек дивана.

— Тебя это волнует? — Вадим недобро усмехнулся. — Не думаю, что папа давал тебе указание быть благосклонной и ко мне. Не советую тебе заниматься самодеятельностью, Державин этого не одобрит.

— Зачем ты так со мной?

— Не трать на меня свои силы. Повторяю, папочка не захочет, чтобы ты со мной дружила. Его гордость, обожаемая дочка и проблемный сынуля…

— Если ты думаешь, что я пытаюсь отобрать у тебя любовь родителей, то заблуждаешься. Ты их родной сын, а мы с Кириллом…

В этот момент из кабинета вышли Виктор Викторович и Ярослав. Вадим захлопнул и отложил книгу. Конечно, представляя Полину, Виктор Викторович не скупился на комплименты. Вадим криво улыбнулся девушке. В конце концов с церемониями было покончено. Ярослав галантно помог Полине надеть пальто и, взяв ее за руку, повел к машине.

— Куда ты хочешь поехать? — поинтересовалась она, пристегивая ремень безопасности.

— Можешь этого не делать, — усмехнулся Ярослав, заводя двигатель.

— Чего?

— Пристегиваться. Тупые штрафы мне до фени.

— Я это делаю не из-за штрафа. Это же безопасность.

— Водить надо нормально, тогда пристегиваться не придется. Я за рулем с тринадцати лет. Папа купил мне первую тачку, как только ноги до педалей стали доставать.

— Но ты же был ребенком. А как же права?

— Это был город моего отца. Кто у меня спросил бы права? — усмехнулся Ярослав и рванул с места.

Как оказалось, Ярослав неплохо знал Москву. За неделю в столице он обошел все модные тусовочные места и надеялся, что Полина покажет ему новые, но горько разочаровался. В ее экскурсионном списке были Красная площадь, старая Москва Китай-города, Нескучный сад, Воробьевы горы, Пушкинский музей и Новодевичий монастырь. Ничто из этого Ярослава не заинтересовало. Они бесцельно колесили по городу, периодически останавливаясь у красивых мест, чтобы Ярослав смог зачекиниться. Он подолгу позировал, заставляя Полину его фотографировать, корчился в пошлых позах рядом с памятниками и громко смеялся над городскими продавцами, кичась своими деньгами. Полине было за него стыдно. Она пыталась делать замечания, но Ярослав ее не слушал. Общих тем для разговоров у них не нашлось, и Полина считала минуты до того, когда можно будет распрощаться с новым знакомым. Она взглянула на часы:

— Уже поздно, мне нужно вернуться к ужину.

— Не беспокойся, Виктор сказал, что мы можем задержаться. Я обещал, что доставлю тебя в целости и сохранности, — подмигнул Ярослав. — Или тебе со мной неинтересно?

Полине очень хотелось сказать, что он самый скучный человек из всех, с кем ей доводилось общаться, самовлюбленный, ограниченный и избалованный. Но она не имела права на правду.

— Я просто устала, — вздохнула она.

— Конечно, устала, мы так бестолково слонялись по городу полдня. Следующий раз устроишь что-нибудь поинтереснее.

— О чем ты?

— У тебя же есть подружки?

— Да.

— Вот и отлично, значит, возьмем и их. Не обижайся, Поли, но ты не в моем вкусе.

— А я и не должна быть в твоем вкусе, я всего лишь делаю одолжение папе и твоему отцу, чтобы ты не скучал, — вспылила Полина. Ей осточертело притворство, и сил держать себя в руках не осталось.

— Даже так? Ну, ладно, — засмеялся Ярослав, — я рад, что не приглянулся тебе. У нас с тобой ничего бы не вышло. Но ты меня заинтересовала, и я бы хотел продолжить общение с тобой. Я бы показал тебе, что значит веселье. Идет?

— Я не уверена, что мы сойдемся во вкусах.

— Об этом не беспокойся. Я что-нибудь придумаю, чтобы понравилось и тебе, и мне. Сейчас доставлю тебя папочке, а завтра мне позвонишь. Сам я не набираю девушкам.

Дорога до дома показалась Полине вечностью, хотя Ярослав гнал как ненормальный. Несколько раз она ловила себя на мысли, что они обязательно разобьются и вряд ли выживут. Тогда Полина начинала думать о брате, о том, как он будет без нее. Только когда машина остановилась у ее дома, Полина смогла облегченно выдохнуть. Ярослав не стал ее провожать, а она не предложила зайти на чай.

Напомнив, что будет ждать звонка, Ярослав подмигнул Полине и нажал на газ. Кабриолет со свистом рванул с места, оставляя на чистом ровном асфальте подъездной дороги черные следы шин.

К ужину она все-таки опоздала: когда она вошла, уже подали чай. Кирилла с Мариной не было, и Полина хотела сразу подняться к себе.

— Задержись, дорогая. Я бы хотел переговорить с тобой с глазу на глаз. Пойдем в мой кабинет, — сказал Виктор Викторович.

— Конечно, папа.

Едва Полина переступила порог кабинета Державина, за ее спиной щелкнул замок. Отчим запер дверь на ключ.

— Поли, как все прошло?

— Хорошо.

— Когда встречаетесь снова?

— Не знаю. Возможно, мы не будем больше общаться.

— Ты не смогла его заинтересовать?! — повысил голос Виктор Викторович, в два шага оказываясь рядом с Полиной. — Надеюсь, ты не грубила?

— Нет. — Полина тяжело сглотнула и подняла взгляд на отчима. Все ее тело напряглось, а живот скрутило от страха перед этим огромным сильным мужчиной. — Просто у нас с Ярославом разные интересы. Я не такой человек, который…

— Так стань таким человеком, — прошипел Виктор Викторович и, резко схватив падчерицу за волосы, потянул вниз. — Ты меня плохо поняла, когда я сказал, что Вавилов нам нужен?

— Мне больно…

— Будет еще больнее. — Виктор Викторович сильнее потянул Полину за волосы. — Ты же знаешь, что будет, если ты не станешь слушаться? От тебя немного нужно!

— Хорошо… я все сделаю. Завтра позвоню Ярославу.

Виктор Викторович резко разжал руку, и Полина чуть не упала. Он довольно улыбнулся и, скрестив руки на груди, присел на край своего стола.

— Молодец, Поли. А теперь приведи себя в порядок и пойдем в гостиную пить чай.

Изо всех сил сдерживая слезы, Полина распустила растрепанный хвост и закрутила волосы в пучок, ладонями пригладила голову, прикрыла глаза, глубоко вдохнула и, фальшиво улыбнувшись, повернулась к отчиму. Виктор Викторович кивнул и подошел к ней. Он положил руку ей на плечо, и Полина дернулась, как от ожога. Она знала, что сейчас отчим не сделает ей больно, что пытка кончилась и в этот раз она отделалась малой кровью, но все равно испытывала дикий страх перед ним.

Виктор Викторович не переставал обнимать Полину, а она продолжала улыбаться, когда они вернулись в гостиную. Виолетта выжидающе посмотрела на них. Она сгорала от любопытства, как прошла встреча, а точнее, понравилась ли Полина Ярославу, ведь Виолетта потратила на образ падчерицы столько сил. Вадим тоже не сводил глаз с отца и Полины. Его что-то смутило в ее улыбке, но Вадим пока не мог понять что.

— Поли замечательно провела день с сынком Вавилова. Думаю, этот парень будет частым гостем у нас, дорогая, — довольно улыбнулся Виктор Викторович.

— Замечательно, нашей девочке пора учиться общению с молодыми людьми. Поли, ты его очаровала? Он сказал, как ты замечательно выглядишь?

— Мам, Ярослав не из тех, кто рассыпается в комплиментах девушкам.

— Он даже ничего не сказал о платье?

— Ви, хватит! — прикрикнул на жену Виктор Викторович. — Сейчас молодежь ведет себя иначе. Конечно, Поли его очаровала.

— А Ярослав тебе понравился? — продолжила допрос Виолетта, наливая падчерице чай.

— Он очень интересный молодой человек. Тем более что дружба с ним важна для нас, — ответила Полина, усаживаясь на диван перед кофейным столиком.

***

Все мы на протяжении жизни играем какие-либо роли. Семейство Державиных всегда отличалось шикарной игрой на публику. Виктор Викторович играл роль любящего отца и мужа, когда на самом деле получал удовольствие, причиняя боль близким. Он питался страхом в их глазах и упивался своей неограниченной властью. Виолетта, так и не сумевшая по-настоящему полюбить детей и мужа, вжилась в роль прекрасной матери и верной жены. Вадим, якобы начинающий юрист с блестящим образованием, полученным в Великобритании, ни разу в жизни не покидал страну. Даже Полина научилась играть. Она должна была исполнять роль идеальной дочери, всегда смиренной и послушной. У нее получалось, никто и не подозревал, как сильно она ненавидела своих приемных родителей.

Глава 3. Люди, которые играют в игры

Весь мир — театр, а люди в нем актеры — как верно сказал Уильям Шекспир! Казалось бы, это прописная истина, знакомая многим. Но если это так, то как узнать действительную человеческую сущность? Для этого нужно познакомиться не с ролью, а с актером, и лучше всего делать это вне стен театра…

В отличие от подавляющего большинства людей, Полина не любила выходные и с нетерпением ждала понедельника, чтобы вернуться в школу. Здесь, среди сверстников и вдали от приемной семьи, она могла быть собой: ей не приходилось думать о том, что выбившаяся из хвоста прядь приведет в смятение мачеху или неосторожно брошенная фраза разозлит отчима. Но на дворе стояла весна, и вскоре учебный год должен был закончиться. Полина с ужасом думала о предстоящем лете, когда каждый день придется проводить в кругу семьи.

Школа, в которой училась Полина, находилась в сорока минутах езды от дома. Ее отвозили на занятия родители или шофер, но сегодня эту заботу переложили на Вадима. Оказалось, ему купили автомобиль накануне, когда она гуляла с Ярославом.

— Довезешь ее до школы, выйдешь, поцелуешь в щеку при всех и сразу домой, — отдал указания Виктор Викторович.

— Ты уверен, что это хорошая идея? — теребя край рубашки, спросил Вадим.

Полина заметила, как он весь напрягся. Неужели она настолько ему противна?

— Да. Все должны видеть, что у вас с Поли хорошие отношения. Ты — ее старший брат. Твоя задача — убедиться, что в школе у нее все хорошо. После занятий заедешь за ней пораньше и пообщаешься с классной руководительницей.

— Это уже перебор…

— Перебор?! — взмутился Виктор Викторович. — Перебор?! Да кто ты такой, чтобы перечить мне? Ты ешь еду, которую я даю, живешь под крышей моего дома! Так что будь любезен делать то, что я говорю.

Виктор Викторович горой навис над сыном. Со стороны они казались до невозможности разными — массивный, грузный мужчина и худой молодой парень. Полине хотелось вступиться за Вадима, но страх перед отчимом сковал ее. Она молча смотрела, как Виктор Викторович поднес к лицу сына сжатый кулак.

— Ударишь меня? — спокойно спросил Вадим.

— Нет. Только напомню, что мне лучше не перечить. Твои ключи. — Виктор Викторович достал из кармана ключи от машины и протянул их Вадиму. — Я ее лично проверил до завтрака. Она на ходу.

— Идем, сестренка, пора в школу. — Вадим взял ключи, не сводя взгляда с отца.

Вопреки ожиданиям Полины, машина Вадима оказалось отнюдь не дорогой иномаркой, как у Ярослава. В гараже стояла подержанная «Лада Калина», которую, если Полина не ошибалась, она видела у их мажордома.

— Что стоишь, принцесса? Или на такой консервной банке ты не ездишь? — усмехнулся Вадим, усаживаясь за руль.

— Это же машина Владимира, — нахмурилась Полина, увидев знакомую царапину на бампере.

— Да. Отец купил ее специально для меня. А Владимир все равно собирался приобрести себе что-то получше.

— Я думала, папа подарил тебе дорогой автомобиль, — протянула Полина и тут же осеклась. — Прости, если это бестактно…

— Кхм… Разве папа не рассказал нашу легенду? Эту машину я купил себе сам на свою зарплату. А дорогая мне не по средствам. И в школу я везу тебя не только для того, чтобы показать, какой я заботливый старший брат. Там будет парочка журналистов, которая напишет, что родной сын Державина разъезжает на простой машине, а не спорткаре.

Вадим завел автомобиль и растерянно осмотрелся. Он неуверенно снял ручник и нажал на сцепление. «Лада» рывком тронулась и сразу остановилась. Вадим выругался, попытался снова, и на этот раз у него получилось.

— У тебя была машина в Англии? — спросила Полина, подмечая, как сильно волнуется сводный брат: его руки крепко сжимали руль, взгляд был устремлен на дорогу, как на противника в бою, а губы сжались в тонкую линию. Конечно, российские дороги отличались от британских, но ей все равно казалось, будто он первый раз за рулем.

— Нет. И не отвлекай меня, — огрызнулся Вадим, не отрывая взгляда от дороги.

— А водишь давно?

— Вчера отец подарил мне машину и права. До этого я прошел ускоренный курс вождения в… Англии. Поэтому, если хочешь, чтобы мы в целости добрались до школы, не лезь ко мне.

Полина в ужасе вжалась в свое сиденье и на всякий случай проверила ремень безопасности. Она знала, что ради своего имиджа Державин способен на многое, но усадить собственного сына за руль, когда тот плохо водит, и отправить его в Москву — безрассудство. Она была так возмущена поступком отчима, что не сразу сообразила, как странно, что Вадим в свой двадцать один не научился хорошо водить. Ей захотелось спросить его об этом, но, взглянув на его взволнованное лицо, Полина промолчала.

Они подъехали к школе слишком поздно, чтобы успеть засветиться перед остальными учениками. Вадим ехал слишком медленно: и ему, и Полине так было спокойнее. Как и распорядился Виктор Викторович, они вместе вышли из машины, чтобы тепло попрощаться друг с другом, но оба не решались сделать первый шаг.

— Спасибо, что подвез…

— Я исполнял приказ отца, — слишком резко ответил Вадим.

— Все равно спасибо, — улыбнулась Полина так, словно они друзья, которые могут легко простить друг другу грубость.

Вадим отвел взгляд и вздохнул. Ему стало стыдно за себя, и он словно прирос ногами к земле, не в силах попрощаться с Полиной так, как велел отец. Никогда раньше Вадиму не было так сложно, как сейчас. Поцеловать ее в щеку, легко, невинно, по-братски, он не мог. Вдруг Вадим почувствовал, как Полина взяла его за руку. Он удивленно посмотрел на нее, и в этот момент она, встав на цыпочки, легко коснулась губами его щеки.

Ей показалось, что земля ушла из-под ног. Всего одна секунда, но время словно остановилось. Полина сама не поняла, как решилась поцеловать Вадима, она уже жалела о своем порыве. «Что он подумает? Что?!» Она хотела отстраниться, но Вадим удержал ее за талию. Их взгляды встретились, и для Полины все вокруг перестало существовать. Весь мир сосредоточился в его глубоких синих глазах. Вадим изучал ее лицо, каждую черточку — пышные искусственные ресницы, острые скулы, чуть курносый нос, губы. Ему нестерпимо захотелось почувствовать вкус ее губ…

— До свидания, — неожиданно сухо сказал Вадим и отпустил ее. Волшебство, возникшее между ними, исчезло. — Приеду за тобой днем.

Он развернулся и сел в машину, а Полина смотрела ему вслед. В школу она зашла, только когда «Лада Калина» скрылась за поворотом улицы.

***

— Где ты витаешь?! — разозлилась Алена, заметив, что подруга снова ее не слушает.

— Нигде. Просто не выспалась. Я же сказала, что вчера до трех смотрела «Ривердейл». — Эту отговорку Полина использовала весь день, чтобы как-то объяснить свою отстраненность. Она не была готова поделиться своими истинными мыслями даже с подругами. Для начала ей самой требовалось в себе разобраться.

— А твой новый братец тебе не составил компанию за ночным просмотром? — поинтересовалась Кира. — Вот в чем штука: я все еще хочу познакомиться с ним поближе. Устроишь?

— Мы не общаемся. В смысле, у него свои интересы, не думаю, что Вадиму захочется проводить с нами время.

— Достаточно уже того, что ты пригласишь меня как-нибудь к себе, когда он будет дома. Дальше я сама.

— Хорошо. Как-нибудь обязательно.

Улыбка далась Полине неожиданно тяжело. Раньше ее не заботило, что Кира, пользуясь своей красотой, меняет парней как перчатки. Подруга не останавливалась, пока несчастный парень не оказывался в ее цепких руках, но, получив желаемое, переключалась на кого-то другого. И сейчас Полину замутило от мысли, что и Вадим может пополнить коллекцию Кириных трофеев.

Не желая торопить встречу Вадима и Киры, Полина не сказала подругам, что сводный брат будет встречать ее после школы. Она надеялась, что девушек заберут раньше, чем ее, но, как назло, после уроков Алена и Кира решили пойти в кафетерий, откуда была отлично видна стоянка перед школой. Полина не сомневалась, что приезд Вадима подруги точно заметят. Однако вместо «Лады Калины» к школе подъехал внедорожник Виктора Викторовича.

— Ой, за мной уже приехали. — Полина выскочила из-за стола и принялась торопливо убирать в сумку тетрадки с конспектами, которые взяла переписать у Киры.

— Но твой латте? — удивленно спросила Алена.

— Аленка, там папа. Он не любит ждать. Пока!

Полина решила, что Вадим отказался забирать ее из школы и, вспомнив поведение отчима утром, испугалась, что он мог сделать что-то своему сыну. А уж она-то знала, каким мог быть Виктор Викторович. Утренний разговор наглядно показал, что этот человек способен поднять руку не только на нее, приемную, но и на родного отпрыска. Закинув сумку на плечо и по пути застегивая пальто, Полина помчалась к стоянке, но у машины резко остановилась. На переднем пассажирском сиденье сидел Вадим.

— Садись скорее, дорогая. Не тяни время, — ласково произнес Виктор Викторович, и Полина послушно села в машину.

— Я думала, меня заберет Вадим.

— Планы поменялись. Мы едем в автосалон выбирать тебе машину. — Виктор Викторович завел внедорожник и стал выруливать со стоянки.

— Мне?! Но зачем мне машина?

— В следующем году тебе восемнадцать, как раз есть время научиться водить, чтобы получить права. Будешь заниматься на курсах со своим братом. Я купил права этому бездарю, а он отказывается садиться за руль. Устроил цирк!

— Права получают, когда сдают экзамен по вождению, а не за деньги, — процедил Вадим.

— Этот имбецил не смог по-человечески припарковаться и протаранил мой «Майбах». Жаль, что себе ничего не повредил.

— Но, у Вадима совсем нет опыта, — вмешалась Полина и перевела взгляд на брата. — Ты врезался в папину машину?

— Там всего царапина, но ты можешь выразить отцу соболезнования, ведь он так любит этот автомобиль.

— Заткнись, щенок! — Виктор Викторович с ненавистью взглянул на сына. — Я терплю тебя только потому, что ты моя кровь. Но ты не заслуживаешь того, что я тебе даю.

Полина поежилась на заднем сиденье. Она видела отчима рассерженным, злым, кипящим от ярости, но таким… Державины никогда при ней не выказывали неприязни к родному сыну. Говорили о нем нечасто, но всегда упоминали, что Вадим — умный парень с большим будущим. Их истинное отношение к сыну повергло Полину в шок. Ей стало нестерпимо жаль Вадима, такого непохожего на родителей. И теперь она понимала, почему сводный брат так ведет себя с ней. Когда родной отец тебя ненавидит, а мать совершенно равнодушна, сложно не быть колючим к другим.

У автосалона Державина с детьми поджидали репортеры. Это был небольшой центр по продаже подержанных машин, и он, казалось бы, совершенно не соответствовал статусу вице-мэра. Но Виктор Викторович никогда ничего не делал просто так. Он объяснил Полине, что купит ей недорогую иномарку, ведь нужно продемонстрировать публике, что он не балует детей и приучает их к простой жизни. Ей стало так противно, будто она выпила стакан прокисшего молока. Снова приходилось играть постылую роль в спектакле, срежиссированном отчимом. У нее в голове промелькнула шальная мысль испортить всю постановку, но Полина быстро поникла, вспомнив, что она не свободна.

Ее губы растянулись в улыбке, с которой, по мнению Виолетты, она прекрасно смотрелась на фотографиях, и Полина вышла под обстрел камер.

К большому облегчению для Полины и Вадима, Виктор Викторович не позволил репортерам им досаждать. После нескольких семейных снимков он отправил детей в салон присматривать машину, а сам, «только из уважения к журналистской работе», согласился дать интервью.

— Вадим! — окликнула Полина брата. Засмотревшись на отчима, она даже не заметила, как Вадим оказался в другом конце зала. Полина бросилась за ним и еще громче позвала его, чем привлекла недовольные взгляды какой-то пожилой пары. Ей тут же стало стыдно за себя.

— Чего тебе? — Вадим со вздохом повернулся к Полине и посмотрел на нее как на надоедливую дворняжку, путающуюся под ногами. Всем своим видом он демонстрировал, насколько Полина его раздражает. Ему отчаянно хотелось показать, что она для него пустышка, общение с которой ниже его достоинства. И совершенно неважно, что на самом деле Вадим так не думал. Желание задеть Полину было сильнее.

— Ничего, я только хотела сказать… Мне правда жаль, что отец так груб.

— Тебе жаль? Ты тоже готовишься в политики? И какое тебе вообще дело до моих отношений с Державиным? Что ты все время ко мне лезешь?

— Я просто… просто… — Глаза Полины защипало от слез, и она отвернулась. — Просто хотела с тобой подружиться. Мы все-таки живем в одном доме.

— Не переживай, мы недолго будем оставаться под одной крышей. Как только я найду работу, сразу же съеду. А от тебя меня вообще тошнит.

Полину будто окатило ушатом ледяной воды. Его тон заставил ее почувствовать себя последней дрянью, словно искреннее желание поддержать Вадима на самом деле оказалось фальшью. Непонятное, необъяснимое чувство вины захлестнуло с головой, хотелось доказать, что она всецело на его стороне, что он жестоко заблуждается на ее счет и всей этой неприязни она не заслужила. И плевать на гордость и чувство собственного достоинства, сейчас для Полины они ничего не значили. Но ей не хватило смелости заговорить. Она могла только открывать рот, как рыба, выброшенная на берег. Ее нижняя губа задрожала, а по щекам покатились слезы.

Вадима это совершенно не заботило. «Плакса», — со злостью подумал он, отвернулся и стал заинтересованно рассматривать темно-зеленый «Фольксваген». Сотрудник салона, заметив это, тут же подбежал к нему и заговорил о машине.

Когда Виктор Викторович присоединился к детям, Полина уже не плакала. Она молча бродила по салону вместе с Вадимом и болтливым менеджером. Не желая тратить много времени на выбор автомобиля, Виктор Викторович купил первый попавшийся и договорился о том, что машину доставят к нему домой.

Полине было все равно, какую машину выберет ей отчим. Единственное, о чем она мечтала, — скорее оказаться дома, увидеть Кирилла, почувствовать рядом того, кто действительно ее любит. Но после салона Виктор Викторович заявил, что ведет детей на обед. Еще одна пытка, очередное представление.

— Я специально ушел с работы на несколько часов, чтобы провести время с вами. Надо было бы взять еще Кирюшу, но мотаться с ним в салон… Пусть лучше будет дома с Мариной.

— Пап, может быть, вы с Вадимом поедете на обед, а я домой? Мне нужно подготовиться к завтрашней контрольной. — Полина часто прикрывалась учебой, чтобы избежать общения с семьей. Для Державиных ее отличные оценки были частью статуса. Дочь-отличница, дочь-медалистка — в их семье могло быть только так.

— Успеешь. У тебя весь вечер впереди. Полтора часа с отцом и братом погоды не сделают, — недовольно сказал Виктор Викторович. — Давайте в машину. Живо. Мы едем в «Папу Карло» есть пиццу.

Виктор Викторович часто досадовал на публике, что его дети предпочитают пиццу настоящей русской кухне и в подтверждение своих слов возил Полину и Кирилла в недорогие пиццерии. Сегодняшний обед не стал исключением. «Папа Карло» был семейным итальянским рестораном с клетчатыми скатертями, разноцветной сухой пастой в пузатых банках и всевозможными бутылочками с оливковым маслом и специями на деревянных полках. Обычно здесь собирались шумные компании с детьми, обожавшими резвиться в детском уголке, пока мамы и папы ели ароматную пиццу.

Полина была совершенно не голодна, даже аппетитные ароматы, разносившиеся по залу, не пробудили и толику желания перекусить. Возможно, будь она здесь одна или с подругами, она бы выбрала двойную пепперони и даже не заметила, как съела бы несколько политых острым маслом кусочков. Но семейный обед с отчимом накладывал на Полину обязательства, от которых ей самой было противно.

Виктор Викторович требовал, чтобы каждый раз, когда они выходят куда-то вместе, Полина обязательно делала десяток фото и выставляла в свой Инстаграм с подписью «Очень люблю папочку» — общественность должна помнить, какой он заботливый отец.

Когда на стол поставили подставку с огромной пиццей, Полина достала из сумочки телефон и стала наводить на нее камеру, но сфокусировать кадр никак не удавалось. То ли из-за слабого освещения зала, то ли из-за жирных бликов на пицце, то ли из-за хмурого Вадима, внимательно наблюдавшего за Полиной, фотографии выходили смазанными.

— Ты боишься, что пицца будет невкусной без десятка фотографий? — не удержался от колкости Вадим.

Полина ничего не ответила, продолжая фотографировать еду.

— Вадим, не цепляйся к сестре. Она делает все правильно. За ее страничкой следят тысячи подписчиков. Пусть видят, как наша семья проводит время вместе. Не забывай, что ценность семьи — главная идея моей кампании, Поли помогает ее поддерживать.

— Учит ценить семью с помощью фотографий пиццы?

— Прекрати дерзить, — зловещим шепотом произнес Виктор Викторович и, не сводя глаз с сына, откинулся на спинку стула, вновь превращаясь в любящего отца. — Кхм… Лучше давай обсудим вот что: Поли через несколько месяцев окончит десятый класс, и я уверен, что на одни «отлично». Мы с мамой подумали, что в качестве подарка можем отправить ее куда-нибудь на каникулы. Может быть, английский лагерь, чтобы заодно потренировать язык?

Полина отложила телефон и удивленно посмотрела на отчима. «Неужели он сейчас серьезно? Отправить одну в другую страну?» Полину никогда не оставляли без надзора. Только раз в виде исключения ее отпустили на выходные к Алене на дачу. Несколько дней вдали от Державиных сулили лакомую свободу, пусть так ненадолго. Ее сердце забилось чаще, но Полина тут же вернулась на землю, вспомнив о Кирилле. Она не могла представить, что оставит его одного, и уже хотела возразить Виктору Викторовичу, как заговорил Вадим:

— Хочешь отправить свою любимую дочь потренировать английский? Надеюсь, ты сошлешь ее в Англию не так, как меня.

Кустистые брови Державина сошлись к переносице, ноздри раздулись, желваки заходили, и Вадим напрягся. Он плотно сжал кулаки и вперился взглядом в отца.

— Сын, отойдем ненадолго, — ледяным тоном сказал Виктор Викторович и кивнул на мужской туалет.

— До дома не потерпишь? — сказал Вадим сквозь зубы.

— Нет, но дома продолжим, если так хочешь.

Виктор Викторович встал из-за стола и выжидающе посмотрел на сына. Вадим поднялся за ним, и они ушли, оставив Полину в одиночестве. Ей стало страшно за брата, она инстинктивно поежилась, касаясь бедра, где уже почти сошел огромный синяк. Виктор Викторович никогда не бил туда, где синяки могли заметить. Полина стала оглядываться, отчаянно пытаясь придумать что-нибудь, что может выручить Вадима. И она подозвала проходящего мимо официанта.

— Да, что-то хотели заказать? — поинтересовался молодой человек.

— Нет. Мой папа и брат в туалете. Кажется, брату плохо. Пожалуйста, проверьте.

— Эм… хорошо. Нужно вызвать врача?

— Нет-нет. Только зайдите туда. Скорее, пожалуйста!

— Хорошо-хорошо.

Нервно оглядываясь на Полину, официант все же направился к мужскому туалету, но тут его дверь открылась. Державин вернулся к Полине, как ни в чем не бывало сел за стол и стал размешивать сахар в кофе.

— Где Вадим?

— Сейчас подойдет. Он размышляет о своем поведении, — холодно ответил Виктор Викторович, делая глоток американо. — Черт. Совсем остыл. Мерзость.

Полина не сводила глаз с мужского туалета. Вадим и впрямь скоро вышел. Он шел чуть медленнее обычного, держа руку на животе.

После обеда Виктор Викторович, как настоящий заботливый отец, подвез детей домой, попросив их передать Виолетте, что обязательно приедет к ужину после срочной деловой встречи. Проводив взглядом его машину, Полина поспешила за Вадимом. Она нагнала его только в коридоре второго этажа.

— Вадим, подожди!

— Чего тебе еще? Может, все-таки отвяжешься? — устало вздохнул он, но Полина, не обращая внимания на очередную грубость, ухватила край его рубашки и потянула вверх. — Что ты делаешь?!

— Хочу посмотреть, как сильно он тебя ударил, — ответила Полина.

Вадим схватил ее запястье и чуть не вывернул руку.

— Ай! Ты делаешь мне больно. Я хочу помочь…

— Извини…

Вадим отпустил ее, и она аккуратно приподняла его рубашку. На животе под ребрами наливался кровью большой синяк. Виктор Викторович не пожалел силы, чтобы проучить сына. Он несколько раз ударил его в живот. Полина понимала, что Вадиму нужно в больницу, но Державины никогда не позволят обратиться к врачу.

— У меня есть мазь. Я сейчас принесу.

— Зачем ты это делаешь?

— Иди к себе. Я сейчас приду.

Вадим зашел в свою комнату и хотел, не расстегивая, стащить с себя рубашку через голову, но не смог. Он застонал в голос и, схватившись за живот, сел на кровать. Вдыхать было больно. Он набрал в легкие воздуха, задержал дыхание и закрыл глаза. В этот момент в его комнату без стука вбежала Полина, все еще в пальто и сапожках. У Державиных было не принято проходить в верхней одежде далее прихожей, но Полина так спешила, что совершенно не думала о глупых правилах дома. Вадиму стало стыдно за свою грубость, и в то же время он все еще злился на Полину, только теперь за ее заботу. Вадим хотел видеть в ней избалованную, самовлюбленную фифочку, глупую и ограниченную. Только такая девица могла потакать его родителям. Такая девица никогда бы его не заинтересовала, не вызвала тот огонь чувств, который разгорался, стоило Полине оказаться рядом. Вадим всеми силами старался оградить себя от Полины невидимой стеной, за которую она бы никогда не могла ступить, но раз за разом, кирпичик за кирпичиком эта стена рушилась.

— Расстегни, пожалуйста, рубашку. Или лучше сними, чтобы не оставить пятна от мази, — переведя дыхание, сказала Полина.

— Не надо…

— Это не поможет от травмы, но немного облегчит боль, и синяк будет не таким заметным.

— Я же сказал, не надо!

Полина чувствовала себя неуютно, словно преступница, хотя ничего противозаконного не совершала. Напротив, она была уверена, что поступает правильно. Ей хотелось помочь Вадиму и не только из жалости, а еще потому, что он ей нравился. И пусть он грубил, был резок и всем своим видом показывал, как она ему неприятна, Полине хотелось завоевать его симпатию.

Только сейчас она сообразила, что не разделась в прихожей. Полина скинула с себя пальто прямо на пол, подошла к Вадиму и села на кровать рядом с ним. Он все еще не решался снять рубашку, тогда она сама стала расстегивать пуговицы.

— Не надо. Я сам, — наконец выдавил из себя Вадим.

Он снял рубашку, и щеки Полины налились румянцем. Она видела ребят без футболок, и даже спокойно принимала наготу, ведь помогала Марине купать Кирилла, но сейчас отчего-то смутилась. Несмотря на худобу, у Вадима была красивая фигура, над пупком выпирали кубики пресса, а внизу живота курчавились светлые волосы, дорожкой уходящие вниз. Полина дрожащей рукой выдавила из тюбика мазь на кончики пальцев и коснулась зреющего синяка. Мазь была холодной, Вадим резко дернулся и скривился от боли.

— Прости, — сказала Полина и принялась растирать мазь. Она чувствовала, как внимательно наблюдает за ней Вадим, но боялась взглянуть ему в глаза.

— Поли… — неожиданно мягко обратился к ней Вадим, и она посмотрела на него. — Спасибо. Как ты догадалась?

Она промолчала. Тогда Вадим взял полупустой тюбик с мазью и посмотрел дату изготовления — два месяца назад.

— Он бил тебя?

Полина снова не ответила. Ей стало стыдно, хотя она понимала, что ее вины здесь не было. Державин считал нормальным такого рода воспитание. Он сам говорил, что термин «домашнее насилие» до невозможности извратили. Издревле считалось естественным слегка поколотить нерадивого ребенка или непослушную супругу, а сейчас это вдруг стало чем-то сродни преступлению. Конечно, вне стен дома он ничего подобного не говорил, ведь общественность могла не понять.

— Через три часа нужно спускаться к ужину. Полежи пока. Сейчас тебе лучше меньше двигаться. — Полина взяла с пола свое пальто и взглянула на дверь. — Мазь оставь себе. Перед сном помажь еще.

— Поли…

— Встретимся за ужином.

Полина почти выбежала из комнаты Вадима и в коридоре прислонилась спиной к стене. Ее сердце колотилось так сильно, что казалось, будто его стук отдается в голове. Ее пальцы все еще ощущали тепло и гладкость кожи Вадима, а его голос… его неожиданно нежное «Поли»… Она перевела дыхание и поспешила к себе, пока ее никто не застукал в таком состоянии. До ужина оставалось несколько часов… Несколько часов, чтобы привести в порядок свои растрепанные чувства… Несколько часов, чтобы быть готовой вновь встретиться с Вадимом.

***

Перед ужином, вся семья, за исключением Вадима, спустилась в гостиную. В ней играла негромкая музыка, в большом декоративном камине горел голографический огонь, в воздухе витал аппетитный аромат тушеного мяса. Полина пыталась читать книгу, но никак не могла сосредоточиться на тексте. Виолетта беседовала с Мариной, Кирилл играл с изящной моделью старинного самолета, а Виктор Викторович цедил коньяк, хмуро поглядывая на часы. В столовой Светлана накрывала на стол.

— Твой сын совершенно нас не уважает, — не выдержал Державин. — Мы думали, что учеба за границей пойдет ему на пользу, а вышло наоборот. Если щенок опоздает к ужину, клянусь, я сам поднимусь и притащу его за шкирку!

— Вить, наш Вадим уже не мальчик, — протянула Виолетта, рассматривая свежий маникюр. — Если не хочет ужинать с нами…

— Нет! В этом доме есть определенные правила, и никто не смеет их нарушать.

— Может быть, нам стоит поискать Вадиму отдельное жилье? Откровенно говоря, мне тяжело жить с ним под одной крышей…

— Не сейчас. Я должен убедиться, что он готов к самостоятельной жизни. Сначала пусть поживет в этом доме под нашим присмотром. А тебе, дорогая, стоит пересилить себя, — ласково произнес Виктор Викторович, и Виолетта недовольно поморщилась, но не возразила, только отвернулась к Марине, возвращаясь к прерванной беседе.

Полина в очередной раз потеряла нить разговора. Ее оглушили слова мачехи о Вадиме: «Тяжело жить с ним под одной крышей». Она не понимала, чем сводный брат мог заслужить такое отношение собственной матери, или Виолетта в принципе была неспособна на любовь? Полина посмотрела на часы и отложила книгу в сторону. Она решила подняться за Вадимом, чтобы уберечь его от очередного скандала, но Виктор Викторович жестом ее остановил.

— Куда ты собралась? Светлана почти накрыла. Время. — Он кивнул на большие напольные часы.

— Да, я только хотела поправить прическу. Кажется, эта резинка не держит хвост, — пробормотала Полина, коснувшись радужной пружинки.

— Тогда распусти его. Ничего страшного, если ты просто уберешь волосы назад.

— Да, папа.

Полина стянула резинку и чуть расчесала пальцами длинные густые пряди. Сидящий напротив Кирилл завороженно смотрел на сестру и гордо заулыбался, когда она уложила распущенные волосы на одно плечо.

— Красивая, — прошептал он, а затем перевел взгляд в сторону и неожиданно нахмурился. — А ты чего так смотришь на мою Поли?

Полина обернулась и увидела Вадима. Он стоял у лестницы и смотрел на нее. Ее щеки моментально вспыхнули, но она не отвела взгляда и легко кивнула ему.

— Наконец-то, — недовольно бросил Виктор Викторович, глядя на сына, и резко поднялся с кресла. — Идемте в столовую.

За ужином, как было принято у Державиных, каждый рассказывал, как прошел день. Виктор Викторович похвалился своим подарком для Полины и напомнил, что скоро она и Вадим начнут ходить на курсы вождения.

— Да, сынок, я заметил, что ты грубишь нашей Поли. Чтобы этого больше не было. Ты понял? На курсах будешь присматривать за сестрой, — нравоучительно проговорил Виктор Викторович, и Вадим бросил быстрый взгляд на Полину.

— Ты обижаешь мою Поли? — Кирилл нахмурился и сжал кулаки.

— Нет, что ты, Кирюш, — разволновалась Полина, накрыв его кулак своей ладонью. Кирилл расслабил руку. — Папа говорил совсем о другом. А с Вадимом мы дружим.

— Ну не знаю… Он злой. И на тебя постоянно смотрит. Он думает, что никто не видит, но я вижу.

— Ты очень умный мальчик, — улыбнулся Вадим. — И ты прав, я смотрю на твою сестру. Это потому, что она сидит напротив и мне больше некуда смотреть.

— А вот и нет. Ты на нее и раньше смотрел! Смотрел! Смотрел! Смотрел!

— Прекрати этот цирк! — прикрикнула Виолетта и выразительно посмотрела на Марину. — Тебе платят, чтобы он вел себя прилично. Усмири его!

— Он не цирковое животное, чтобы усмирять, — пробормотала Марина.

— Что?! — Виолетта не поняла, ослышалась она или сиделка действительно посмела дерзить.

— Я успокою Кирюшу, — сказала Марина и повернулась к своему подопечному, который уже умолк, испугавшись визга мачехи.

— Марина, что ты сказала про цирковое животное? — не успокаивалась Виолетта.

— Ви, оставь! — Виктор Викторович махнул рукой в сторону Кирилла, словно он был надоедливой мухой. — Не хватает скандала за ужином. У меня и без того был сложный день. Сегодня пришли результаты опроса. Я потерял два процента голосов, а это критично, учитывая, что скоро будет решаться вопрос о новом сроке мэра.

— Но, милый, ты говорил, что получишь должность… Ты же договорился…

— Ви! — одернул ее Виктор Викторович. — Напоминаю, что не все стоит обсуждать вслух. Что касается перспективы моего мэрства, то поддержка населения мне крайне важна. Сама видишь, что у нас творит оппозиция. Я могу стать мостом между правыми и левыми… Ладно, не будем о политике. Поли, ты уже позвонила Ярославу? Вы договорились о новой встрече?

Полина вздрогнула, как от разряда тока. Она совершенно забыла о Ярославе. Теперь в ней проснулось тягостное ожидание неприятной встречи, словно впереди не прогулка по городу, а сложная контрольная, тему которой она не выучила. Отчим выжидающе смотрел на нее, и она поспешно опустила взгляд, чтобы не выдать своего страха перед ним.

— Я позвоню ему после ужина.

— Смотри не забудь!

— Я бы хотел пойти с вами, — неожиданно вклинился Вадим. — Я никого не знаю в городе, а сидеть в четырех стенах надоело.

— Еще чего, — усмехнулся отец. — Тебя не звали. Видите ли, ему скучно!

— Но, пап, так будет даже лучше! — воскликнула Полина. — Ярослав сам просил, чтобы я познакомила его со своими друзьями. Ему хочется общаться в компании. Девочки тоже будут.

— Раз так, то ладно, — небрежно бросил Виктор Викторович и хмуро взглянул на сына. — Смотри, Вадим, без шуток!

***

Весь мир — театр, и люди в нем актеры, потому что у каждого есть причина играть. Полина привыкла к постоянному притворству приемной семьи, привыкла видеть истинные лица мачехи и отчима лишь за закрытыми дверями, но вот что касалось Вадима… Полина была уверена, что сводный брат не выносит притворства, она думала, что за его холодностью и пренебрежением сумела разглядеть настоящее лицо… Полина действительно так думала.

Глава 4. Неприятные обязательства

У каждого из нас есть обязательства. С раннего детства мы знаем, что существуют вещи, которые нужно делать, несмотря ни на что: есть манную кашу по утрам, исправно ходить на занятия в школу, сдавать экзамены, выполнять поручения руководителя… Являясь частью общества, мы обязаны следовать его правилам, соблюдать нормы приличия, не преступать закон. Лишь оторванный от социума человек может говорить, что совершенно свободен от каких-либо обязательств. Даже в семье, в кругу самых близких людей, мы не можем жить лишь своими желаниями.

Полина даже не заметила, как на нее легли два крайне неприятных обязательства: перед отчимом и перед лучшей подругой. Она обещала Виктору Викторовичу вновь встретиться с Ярославом, поэтому пришлось звонить парню и договариваться о свидании, к счастью, на этот раз не наедине. Ярослав охотно принял приглашение, и они условились встретиться в конце недели и провести вместе вечер пятницы. На следующий день в школе, обедая с подругами, Полина предложила им пойти вместе на пятничную прогулку, и они согласились. Но если Алена думала лишь о том, чтобы весело провести время, то у Киры была совсем иная цель.

— Тогда после уроков в пятницу мы поедем к тебе, чтобы Ярослав сразу нас всех забрал, — решительно заявила Кира, перемешивая свой неаппетитный диетический салат. В отличие от Полины и Алены, она всегда брала обед с собой.

— Зачем? — удивилась Алена. — Думаю, он не обломится прокатиться за нами домой. Тем более надо переодеться. Ты же не поедешь тусить в школьной форме?

— Я захвачу одежду с собой и приведу себя в порядок у Поли. Ты же не против? — Кира посмотрела на Полину, заведомо зная, что она не откажет.

— Нет. Конечно, нет.

— И как я сразу не поняла, — рассмеялась Алена. — Ты решила наведаться к Поли ради ее братца.

— Зачем мне сдался Кирилл? — отмахнулась Кира.

— Не строй из себя идиотку, — закатила глаза Алена. — Ты отлично поняла, что я о Вадиме. Решила перейти к активным действиям?

— А чего терять время? Поли, ты с ним как ладишь? Хорошо?

— Мы почти не общались.

И это было правдой. После того как Вадим напросился на прогулку с ней и Ярославом, он больше не оказывал Полине никакого внимания. Они только вежливо желали друг другу спокойной ночи и доброго утра. С другой стороны, Вадим и не грубил, как раньше. Складывалось ощущение, что вместе с неприязнью у него пропал всякий интерес к Полине.

— Поли, в моем деле мне нужны союзники. Так что давай налаживай братско-сестринские отношения и начинай прощупывать почву. До пятницы у нас уйма времени, чтобы ты обработала братца на мой счет. Не прямо, конечно, а так, между делом, расскажи, какая я замечательная. Узнай, что его интересует, и скажи, что меня интересует то же самое.

— А если это не так? Не знаю, какие у Вадима увлечения, но не думаю, что они совпадают с твоими.

— Поли, ну что ты как дурочка, я не знаю… Какая разница, что нравится Вадиму? Просто скажи, что у нас совпадают вкусы. Потом я уже сумею это обыграть.

— А ты не думаешь, что он не такой идиот и все поймет? — усмехнулась Алена.

— И хорошо. Тогда сразу сможет перейти к делу. Так что, Поли? Ты в моей команде?

— Кир, я не хочу заниматься сводничеством.

— Это не сводничество, а помощь лучшей подруге. Между прочим, так ты сможешь отблагодарить меня за то, что два года назад я помогла тебе обжиться в школе. Что бы с тобой было, если бы я не взяла тебя тогда под свое крыло? М?..

— Вот ты сучка, Кир. Это называется моральное давление, — вмешалась Алена.

— Нет, дорогая, это называется отплатить добром за добро, — изогнув бровь, выдала Кира и всем корпусом повернулась к Полине. — Ну так что, поможешь?

— Хорошо.

Так Полина оказалась связана вторым неприятным обязательством. Она не сомневалась, что и без ее помощи Кира сумеет добиться своего, но то, что придется потакать желанию подруги заполучить Вадима, причиняло особую боль. Полина не представляла, что с ней будет, когда Вадим влюбится в Киру. Будь ее воля, она бы не подпустила эту хищницу к Вадиму и на пушечный выстрел, но Полина действительно чувствовала себя обязанной Кире.

Два года назад, когда Державины отдали Полину в престижную школу, в новом классе она стала белой вороной. Ни дорогие фирменные аксессуары, ни высокое положение и деньги ее новой семьи не помогли: Полину невзлюбили с первого дня. Девочки не хотели с ней дружить, а мальчишки то и дело устраивали неприятные и даже злые розыгрыши. Возможно, так и продолжалось бы до сих пор, если бы Кира не обратила вдруг свое внимание на новенькую. Кира уже тогда была популярна, и многие хотели бы с ней дружить. Она же, будучи не по годам дальновидной и расчетливой, смекнула, что ей на руку дружба с приемной дочерью Державиных. Когда Полина стала проводить перемены с Кирой, отношение к ней остальных учеников резко изменилось. Только Алена оттаяла не сразу — она дружила с Кирой с самого детства и поначалу ревновала ее к новой подруге. Но вскоре сама прониклась симпатией к Полине. Так в школе появилась популярная троица старшеклассниц.

И теперь Полина не смогла отказать подруге, о чем очень жалела. Каждую ночь, лежа без сна в постели, она представляла, как Вадим станет ухаживать за Кирой, целовать в укромных местах, приглашать домой, запираться с ней в своей спальне. Полину мучила ревность, и она ничего не могла с этим поделать.

В пятницу после уроков девушек забрала Виолетта. Она была в отличном настроении и всю дорогу весело болтала с Кирой. Полина же не проронила ни слова, но ни подруга, ни мачеха этого не заметили. Только на подъезде к особняку Виолетта обронила, что Виктор Викторович желает переговорить с Полиной наедине.

— О чем?

— Не знаю. Видимо, инструктаж перед свиданием, — отмахнулась Виолетта и снова переключилась на Киру: — Так вот, и тогда мы с Марьяной пошли в тот ресторан. Помнишь, я рассказывала…

Пока Кира переодевалась и приводила себя в порядок, Полина направилась к отчиму в кабинет. Ее терзало предчувствие, что от этого разговора не стоит ожидать ничего хорошего. Перед дверью она остановилась, перевела дыхание и, набравшись смелости, постучала.

— Входи, Поли! — крикнул Виктор Викторович.

Полина зашла в кабинет, но замерла на пороге: в кресле напротив отчима сидел Вадим.

— Что ты встала? Проходи, присаживайся.

— Да… конечно. — Полина села в кресло и кивнула Вадиму, но он словно не заметил ее прихода.

— Как прошел твой день, милая? — поинтересовался Виктор Викторович.

— Хорошо, пап, спасибо. Сегодня была самостоятельная по алгебре. Оценки скажут в понедельник, но думаю, что написала на «отлично».

— Не сомневаюсь, Поли. Но я хотел поговорить с тобой не об учебе. И Вадима позвал специально. — Виктор Викторович широко улыбнулся, словно позировал для первой страницы газеты, и Полина поняла, что ее опасения оправдались — хорошего ждать не придется.

Она взглянула на Вадима, но он вновь не обратил на нее внимания.

— Что-то случилось?

— Нет, ничего. Просто хотел узнать, куда вы собираетесь с Ярославом?

— Не знаю… Мы не договаривались ни о чем конкретном. Думали погулять в центре. Может, сходим в кино.

— Смотри, чтобы это были приличные места. Ты знаешь, как отказывать, если это вдруг будет что-то непотребное. Детка, помни о нашей репутации.

— Конечно, пап.

— И вот еще что. Он парень прыткий. Может захотеть чего-то большего. На людях не позволяй. Журналисты могут оказаться рядом. У его отца есть недоброжелатели. Не все согласны с его новой должностью и собираются действовать через сына. Конечно, он прочно занял свой пост, но мне не нужно, чтобы кого-то из моей команды сопровождал скандал. В прошлом за Ярославом водились некоторые грешки. Я уже сказал его отцу, чтобы мальчишка поменял машину и вел себя более сдержанно, но это не исправит его репутацию. А вот тебе это под силу.

— Что, прости? — не поняла Полина.

— Ты можешь обелить репутацию Ярослава. Все знают, какая замечательная у меня дочь. Настолько замечательная, что сможет исправить этого повесу. Нам всем это на руку. Газеты станут писать о том, как моя дочь смогла перевоспитать этого гаденыша. Кстати, в благодарность за наш с тобой труд его отец вложится в мою предвыборную кампанию.

— Так вот зачем все это… — прошептала Полина.

— Это взаимовыгодный обмен. Все просто, ты помогаешь с его сыном, он помогает с выборами. Разве ты не хочешь быть дочерью мэра, а не простого чиновника?

Полина молча кивнула. Она привыкла к тому, что Державины спрашивали не затем, чтобы услышать ее мнение. Даже ее согласие им не требовалось. Единственное, чего не понимала Полина, так это зачем отчиму было нужно присутствие Вадима при этом унизительном разговоре. От стыда ей хотелось провалиться сквозь землю.

— Пап, а ты не думаешь, что, если Ярослав такой, как ты сказал, он может обидеть Полину? — вдруг спросил Вадим.

— На публике не будет. Он понимает, как ему надо предстать перед обществом. А вот если наедине… Но ты, — Виктор Викторович указал пальцем на сына, — будешь рядом. За этим я и позвал тебя в свой кабинет. Твоя задача присматривать за сестрой. Не позволяй Вавилову переходить границы. Мне нужна ее девственность. В моей кампании я уделяю внимание девичьему целомудрию и как раз планирую приводить в пример Поли. Итак, вам обоим все ясно?

— Да, папа, — сгорая со стыда, ответила Полина.

Вадим промолчал.

— Хорошо. Тогда, Поли, марш наверх переодеваться.

Полина чувствовала, как у нее горят щеки. Она мечтала скорее вбежать в ванную и умыться ледяной водой, но нужно было миновать гостиную, где расположились Кирилл с Мариной и Кира.

— Поли, ты к себе? — спросила Кира, с интересом рассматривая Вадима.

— Да… я… мне нужно переодеться, — ответила Полина.

— По-оли! Смотри! — радостно воскликнул Кирилл, протягивая сестре игрушечного робота-трансформера. — Это мне дал Вадим. Мы играли сегодня.

Полина удивленно посмотрела на сводного брата, и тот смутился так, что его бледные щеки зарделись ярким румянцем, а кончики ушей побагровели. Вадим убрал руки в карманы и посмотрел в сторону. Хотя он не сделал ничего плохого, даже наоборот, вид у него был такой, будто ему стыдно. Так же, как несколько минут назад Полине в кабинете Державина.

— Ты играл с Кирюшей? — не удержалась от вопроса Полина.

— Да. Я разбирал свои детские вещи на чердаке и нашел там эту игрушку. Она совсем как новая, поэтому я подарил ее Кириллу, а он захотел, чтобы я с ним поиграл. У тебя классный брат.

— Спасибо. — Щеки Полины вновь зарозовели, на этот раз от гордости, и она широко улыбнулась.

Так редко кто-то, кроме Марины и физиотерапевта, говорил приятные вещи о Кирилле, что каждое доброе слово о брате Полина воспринимала особенно трепетно. Вадим улыбнулся ей в ответ, открыто, искренне, по-настоящему, как ни разу никому не улыбался с момента возвращения в родительский дом.

— Это, конечно, все классно, но, Поли… время! — напомнила Кира. — Ярослав приедет с минуты на минуту, а ты еще в школьной форме.

— Да…

— Иди переодевайся, а мы с Вадимом подождем тебя здесь. Кстати, Вадим, а как ты предпочитаешь, чтобы к тебе обращались? Вадик? Вад? Вади?..

— Вадим, — растерянно ответил он.

— Вадим… Кстати, это мое любимое мужское имя.

Кира грациозно закинула ногу на ногу, как бы невзначай демонстрируя Вадиму бедро в разрезе юбки. Полине стало тошно. Она поспешила к себе, уверенная, что, когда вернется в гостиную, сводный брат попадет уже в Кирины сети.

Виолетта приготовила Полине наряд для прогулки. Она с самого утра продумывала образ падчерицы и решила на этот раз одеть ее как обычного подростка, в джинсы и блузку. В конце концов, молодежь явно пойдет не в музей или театр. Полина сначала даже не поверила глазам, когда увидела на своей кровати не платье или костюм с пышной юбкой. Ей всегда было комфортнее в простой одежде, но Державины одевали ее как девушку из института благородных девиц.

— Замечательно, Поли. Только ты слишком бледная. — Как всегда, постучав и не дождавшись ответа, Виолетта влетела в комнату. — Немного румян это исправит.

Полина вздохнула, взяла с туалетного столика пышную кисть и протянула ее мачехе. Виолетта тут же схватила орудие красоты, обмакнула кончик кисти в рассыпчатую персиковую массу и стала аккуратно подрумянивать Полину.

— Так намного лучше, — заявила она, отложив кисть. — Теперь ты не похожа на бледную поганку. Еще немного блеска и духи. Помни, Поли, что шлейф дорогого аромата — это один из важнейших нюансов имиджа.

Полине казалось, что она провела в комнате целую вечность. Даже Кира привела себя в порядок куда скорее. И когда Полина наконец спустилась в гостиную, на диване там уже восседал Ярослав. Он поднялся и крепко обнял ее, как старого друга.

— Поли, я уже заждался. Хотя успел познакомиться с ребятами. — Он кивнул на Вадима и Киру.

— Да, идемте же скорее. Яр предлагает махнуть в боулинг! Сто лет не играла! — радостно воскликнула Кира.

— Угу. Сейчас заскочим за второй твоей подружкой и в развлекательный центр, — подтвердил Ярослав. — Потом можем там посидеть где-нибудь.

— Ярослав, только помни о наших договоренностях! — прогремел Виктор Викторович, решивший составить компанию молодежи до прихода Полины.

— Конечно, Виктор Викторович.

— Тогда желаю хорошо провести время.

***

Ярослав специально забронировал дорожку в боулинге, зная, что в пятницу вечером там будет многолюдно. Пока все переобувались, он предложил поделиться на команды и сразу изъявил желание играть вместе с Аленой. Еще в машине стало ясно, что девушка его заинтересовала. В своей обычной развязной манере он не скупился на комплименты, и Алена, в отличие от Полины, поддалась его нахальству. Уже на подъезде к развлекательному центру она вовсю флиртовала с Ярославом. Он помог ей выйти из машины, подав руку, и Алена не отпускала ее до самого боулинга.

— Ну раз Аленке достался Яр, то в мою команду беру Вадима. Все должно быть честно, — заявила Кира.

— А Полина?.. — нахмурился Вадим.

— Поли, ты как играешь?

— На самом деле никак. Никогда раньше не играла. Так что из меня так себе игрок, — вздохнула Полина. Снова она почувствовала себя пятым колесом, как десять минут назад в машине, когда Ярослав и Алена ушли друг в друга, а Кира общалась только с Вадимом. Если бы не дурацкое условие отчима, она бы с радостью уехала домой.

— Я тоже не умею играть, — вдруг поддержал ее Вадим.

— Не умеешь? Совсем? — удивилась Кира, игриво повернув наманикюренным пальчиком за подбородок его лицо к себе. — Да ладно…

— Нет. Никогда не играл. — Вадим отвернулся и снова посмотрел на Полину.

— Тогда будет справедливо, если Поли пойдет в команду Аленки и Яра. Они будут учить ее́, я — тебя.

Кира с огромным энтузиазмом взялась обучать Вадима игре в боулинг. Она кокетливо наклонялась прямо перед ним, показывая, как нужно правильно запускать мяч. А когда бросок делал Вадим, нежно касалась его в том месте, где следовало напрячь мышцы. Полина отчаянно старалась этого не замечать, но ничего не получалось. Внутри все сжималось от непозволительной ревности, а Кира стала безумно раздражать. Алена тоже видела напор подруги, но также заметила, что это была игра в одни ворота: Вадим игнорировал все старания Киры. В глубине души Алене это даже нравилось, ей очень хотелось увидеть, как не знающую отказа подругу вдруг отошьют.

Несмотря на все Кирины усилия, играть у Вадима выходило скверно, и Полина не отставала от него в несбитых кеглях. Счет вели исключительно Полинины подруги и Ярослав. Команды шли нос к носу, несмотря на то, что Кире приходилось в одиночку бороться с парой опытных игроков.

Перед очередным броском Вадима Кира повисла у него на шее и коснулась губами уголка его губ. Полина резко отвернулась и, если бы не Алена, выронила бы тяжелый шар прямо себе на ногу.

— Она времени не теряет, — шепнула Алена, забирая у подруги шар. — Вот только твоему братцу, кажется, не сильно нравится такое внимание.

— Он все равно не устоит. Ты же знаешь Киру. Живым она Вадима не отпустит.

— А ты — дурочка, что подписалась ей помогать. Послала бы куда подальше. Тоже мне «отплатить добром за добро». Поли, тебе надо быть жестче с ней. Как я. Она не садится мне на шею только потому, что знает, я пошлю ее туда, откуда не возвращаются. А вот ты не можешь, и Кира этим пользуется.

— В любом случае уже поздно. Я согласилась свести ее с Вадимом.

— Договор ты не подписывала, так что вольна поступать как хочешь. Я бы, например, ни за что не позволила кому-нибудь из моей семьи сойтись с Кирой. Конечно, я ее люблю как подругу, но не больше.

— Эй, девчонки! Наш бросок! — позвал Ярослав. — Хватит сплетничать.

— Ну, Поли, ударишь? — спросила Алена.

— У меня как-то не очень выходит.

— Ален, давай лучше ты, — простонал Ярослав. — Потом бросает Кира, и…

— И что? Поли так никогда не научится, если будет только смотреть издали.

Полина взяла в руки тяжелый шар, взглянула на кегли, прицелилась и сделала бросок. Затаив дыхание, она смотрела, как шар катится по дорожке, приближаясь к треугольнику кеглей, но чем ближе он оказывался, тем сильнее уходил в сторону и почти у самой цели упал в боковой желоб. Кира довольно взвизгнула и обняла Вадима.

— Да! Мы им покажем!

— Дай на этот раз снова бросить мне, — попросил он, отстраняя от себя девушку.

— Это не лучшее решение, Вад, нам нужны очки. Аленка с Яром нас обгоняют.

— И что?

Когда дошла очередь до их команды, Вадим, не обращая внимания на возражения Киры, сделал бросок. Его результат оказался чуть лучше, чем у Полины: если она не сбила ни одной кегли, то ему удалось выбить целых две. Но в конце концов с небольшим перевесом в очках победила команда Ярослава, Алены и Полины.

Чтобы отметить победу, ребята пошли в пиццерию, и Кира сразу же заявила, что соперники проставляются. Им принесли меню, и вдруг Ярослав взял руку Полины и поднес ее к губам. Полина так растерялась, что позволила ему поцеловать тыльную сторону ладони, и в этот момент раздались щелчки фотоаппаратов.

— Это журналисты?! — воскликнула она, отдергивая руку.

— Ну мы же договорились. Там, в боулинге, я попросил, чтобы нам не мешали. Не бойся, это всего лишь фарс. Завтра напишут, что мы встречаемся.

— Но это не так! — возмутилась Полина.

— Ну хватит тебе! Конечно, не так. Но мы же друзья. Поиграем какое-то время во влюбленную парочку, а потом изобразим разрыв.

— Смотри, чтобы эта игра не зашла слишком далеко, — вмешался Вадим.

— Эй, расслабься. Я не сделаю ничего плохого твоей сестренке. Мы только поиграем на публику, — улыбнулся Ярослав и по-хозяйски закинул руку на плечи Полины. — Так приказал твой отец.

— Только скажи, Поли, и он уберет от тебя руки, — игнорируя Ярослава, сказал Вадим.

— Это просьба нашего папы. Все в порядке, — улыбнулась она, стараясь разрядить обстановку.

Полине пришлось молча сносить ухаживания Ярослава, пока журналисты, сидевшие за соседним столиком, не ушли. Ей показалось, что эта пытка длилась вечность, и особенно невыносимой ее делал пристальный взгляд Вадима. Полине то казалось, что в пиццерии слишком душно, то ее пробирал озноб. Она чувствовала себя виноватой перед Аленой, которой совершенно точно не нравилась вся эта картина, а еще было стыдно перед Вадимом. К счастью, как только журналисты скрылись за дверьми пиццерии, Ярослав переключил свое внимание на Алену.

— Какой же ты мерзкий тип, — поморщилась Алена.

— Не спорю, Аленка, но девушкам такие нравятся. Ты, например, наверняка увлекаешься не пай-мальчиками?

— Ты прав, я предпочитаю мужчин, и, кстати, ты…

— Простите! — Полина встала, намереваясь уйти из-за столика.

— Куда ты? — растерялась Алена. — Ты обиделась, что я…

— Нет-нет, Аленка. Я просто хочу выйти на воздух. Тут так душно, что голова закружилась.

Ребята молча проводили Полину взглядами, и, когда она ушла, Ярослав притянул к себе Алену. Она попыталась его оттолкнуть, но довольно быстро сдалась и удобно устроилась в его объятиях.

— Алена, как ты можешь? Поли наверняка теперь страдает! — наигранно возмутилась Кира.

— Кир, не делай из меня монстра! Ты отлично знаешь, что у Поли и Яра ничего нет, — разозлилась Алена, хотя на самом деле чувствовала некоторую неловкость перед Полиной за то, что так вела себя с Ярославом.

— Может, и нет, но для нашей девственницы это отличный шанс с кем-то сойтись с благословения Державина. И ты, Аленка, этот шанс отнимаешь.

— Извините, я пойду к сестре. — Вадиму осточертело слушать этот спор, и он стал выбираться из-за стола, но Кира ухватила его за руку.

— Эй, с ней все нормально!

— Не сомневаюсь, но тоже хочу проветриться.

Полина сидела на каменном бордюре, уткнувшись взглядом в свои ботильоны. Ей совершенно не хотелось возвращаться в душный развлекательный центр, а от запаха пиццы уже тошнило. Но тяжелее всего было выносить взгляд Вадима. Полине было до невозможности приятно, что он вступился за нее, она почувствовала, что Вадим наконец по-настоящему к ней потеплел. Но она сама все испортила, согласившись подыграть Ярославу.

— Тебе не говорили, что сидеть на холодном нельзя? — раздался знакомый голос, от которого сердце Полины моментально забилось в разы чаще. Она подняла взгляд и увидела перед собой Вадима. Он чуть улыбнулся и опустился рядом с ней. — Я серьезно. Не сиди на холодном. Можно заболеть, и детей не будет.

— Я не заболею… Зачем ты пришел?

— Хотел посмотреть, как ты.

— Хочу домой.

— Тогда поехали. Приказ отца мы выполнили.

— Считаешь, что я отвратительная? Ну, потому что согласилась на все это, — прямо спросила Полина и посмотрела на Вадима.

— Нет, я считаю, что мой отец отвратительный, раз заставляет тебя все это терпеть. А ты совсем нет… — Вадим запнулся и, неожиданно смутившись, отвернулся. — Ты мне очень нравишься.

Он произнес это тихо, и Полине на какое-то мгновение показалось, что она ослышалась. Но все же Вадим так сказал, и на ее лице заиграла глупая улыбка. Она не знала, что он имел в виду: нравится ли она ему как друг или, может быть, больше… Но это сейчас было неважно.

— Ты тоже мне нравишься.

— Серьезно? — Вадим искренне удивился. — Я же вел себя с тобой как полный придурок.

— Но сейчас уже так не ведешь… И еще ты добр к моему брату. У Кирюши нет друзей, и вообще с ним мало кто общается. Обычно всем неловко из-за его болезни.

— Мне понравился твой брат. Он говорит, что думает, и очень любит тебя и Марину. Мне кажется, что даже к родителям Кирюша относится с теплотой.

— Да, иногда Виолетта бывает с ним ласкова, а Державин показывает любовь при других, но Кирюше этого достаточно. В такие моменты он к ним искренне тянется. Несмотря на то, что у него есть я, материнской любви ему очень не хватает.

— Жаль, что мои родители не могут ее дать. Лучше бы вы попали в другую семью.

— Вряд ли это случилось бы. Никто не стал бы усыновлять Кирюшу из-за его болезни да еще и в таком возрасте. Его бы определили в специальный интернат, а меня оставили бы в обычном детском доме. Нас бы разлучили, и тогда не представляю… — Полина замолчала. Она с трудом подавила вставший в горле ком и зажмурилась, чтобы не заплакать.

— Поэтому тебе приходится потакать моему отцу. Чтобы вас с Кирюшей не разлучили, — догадался Вадим. Полина молча кивнула. — И отец еще осмеливается тебя бить!

— Это случалось нечасто.

— Мерзавец.

— Не говори так. Он все-таки твой отец…

— К сожалению… Я бы отдал все на свете, чтобы он им не был.

Они оба замолчали, каждый думая о своем. Полине хотелось расспросить Вадима, в чем причина такого отношения к нему родителей. Она не могла поверить, что можно не любить родного ребенка. А Вадим размышлял о том, как уберечь Полину от своего отца.

— Кажется, к нам идут, — вздохнул он, заметив Киру.

Она так спешила к ним, что по пути подвернула ногу на высоченных каблуках и чуть не упала.

— Вот вы где! Мы вас заждались! — недовольно проговорила она. — Мы с ребятами собираемся в клуб. Вад, ты с нами? Поли вряд ли отпустят. Мы вызовем ей такси…

— Нет. Я домой, — отрезал Вадим.

— Ну ты чего?.. Пошли бы потанцевали немного. Поли не обидится, что мы пойдем. Ей же все равно нельзя. Да, Поли? — Кира выразительно взглянула на подругу, ища ее поддержки.

— Да. — Полина обратилась к Вадиму: — Если хочешь, можешь пойти с ребятами.

— Не хочу. Я поеду домой с тобой.

— Ну как знаете. Тогда я тоже не поеду. Пусть эта сладкая парочка тусит вдвоем. Кстати, думаю, что после клуба Яр увезет Аленку к себе. — Кира сказала это специально, чтобы хоть как-то задеть Полину, но у нее ничего не вышло. Тогда она развернулась и, даже не попрощавшись, направилась обратно к развлекательному центру.

— Я вызову нам такси, не против? — поинтересовался Вадим.

— Нет, совсем нет.

Такси приехало слишком быстро, как показалось Полине, а дорога до дома пронеслась почти незаметно. В машине они не разговаривали, зато, выйдя на свежий воздух, Вадим прервал молчание.

— Ты не будешь возражать, если я как-нибудь приглашу тебя прогуляться? Я был полным кретином, что так себя вел… Хотя уже говорил это. Мне бы хотелось узнать тебя получше и, может быть, подружиться. Надеюсь, что ты правда сможешь забыть, что я тебя обижал.

— Уже забыла. Мне кажется, ты очень хороший.

— А вот тут ты ошибаешься. — Вадим неожиданно помрачнел и, опустив голову, взглянул на Полину исподлобья. — Я совсем не такой, как ты думаешь.

— Позволь мне самой составить мнение о тебе, хорошо? — улыбнулась Полина, думая, что Вадим всего лишь смущается. — И я буду рада как-нибудь с тобой погулять.

Он глубоко вдохнул и на мгновенье закрыл глаза, а затем вдруг взял Полину за руку и переплел ее пальцы со своими. Она вздрогнула и почувствовала, как ее щеки начинают гореть. Ей казалось, что они оба совершают что-то страшное, предосудительное и совершенно неправильное, но было так хорошо…

— Может, выпьем чаю? — спросила, сбрасывая наваждение.

— Да, давай.

В комнатах не горел свет. Виктор Викторович говорил, что у него будет встреча с инвестором, поэтому дом был в их распоряжении и можно было не бояться гнева родителей. Все так же держась за руки, они направились к кухне, но, проходя через столовую, увидели темную фигуру, одиноко сидящую столом.

— Детишки! — воскликнула Виолетта и с трудом поднялась со стула. — Я заждалась!

— Что ты употребляла? — ледяным тоном спросил Вадим. Он отпустил руку Полины и слегка посторонился. — Ты пьяна? И почему сидишь в темноте?

— Как ты говоришь с матерью?! — прокричала Виолетта. Шатаясь, подошла к торшеру и, чуть не свалив его, с трудом, но все же зажгла свет. — Я не пьяна, тебе ясно? Я ностальгирую.

В неярком свете единственной лампы можно было увидеть, как проводила этот вечер Виолетта. На столе стоял графин с коньяком, рядом на блюдце лежали кусочки шоколада и дольки лимона. Пустую рюмку Виолетта не выпускала из руки.

— Я не пошла с вашим отцом на ужин. Сказала, что у меня мигрень. И это правда. После твоего возвращения меня постоянно мучают головные боли…

— Мама, тебе лучше пойти в комнату и лечь, — теперь в голосе Вадима слышалась искренняя тревога. Он шагнул к Виолетте, но она выставила перед собой руку, словно защищаясь от сына. — Мам, я хочу помочь.

— От тебя мне помощь не нужна. Ты — чудовище, Вадим. Самое настоящее чудовище.

Вадим на мгновение замер, а потом резко развернулся и бросился к лестнице. Виолетта проводила сына взглядом и медленно подошла к Полине. Она внимательно всматривалась в лицо падчерицы и вдруг нежно провела ладонью по ее щеке.

— Ты хорошая девочка, Поли. Я хочу тебя полюбить. Очень хочу. Но не получается. Из-за него. — Виолетта указала пальцем на лестницу. — Он убил во мне всякие светлые чувства. Вижу, что тебе его жаль, но зря. Это чудовище не заслуживает жалости. Если бы не Витя… Он заставляет меня мириться с его присутствием в этом доме…

— Виолетта, о чем ты говоришь?! Вадим твой сын! — возмутилась Полина. — Как ты можешь говорить так о своем собственном ребенке?

— Ребенке? — усмехнулась она. — Лучше бы я сделала аборт.

***

У каждого из нас есть обязательства. С раннего детства мы знаем, что существуют вещи, которые должны делать, несмотря ни на что: есть манную кашу по утрам, исправно ходить на занятия в школу, сдавать экзамены. Когда мы вырастаем, обязательства становятся куда сложнее. Например, быть матерью сына, которого ненавидишь. Виолетта знала, что обязана если не любить Вадима, то хотя бы примириться с его присутствием. Но она не могла. Все ее существо сопротивлялось мысли, что рядом с ней находится тот, кто лишил ее способности любить.

Глава 5. Уметь любить

Любовь… Она бывает разной. Мы привыкли думать, что любовь зависит от того, к кому мы ее питаем — к возлюбленному, другу, родителям, ребенку, брату или сестре, наставнику, кумиру… И зачастую забываем, что любовь куда больше зависит от того, кто ее испытывает, от того, насколько человек умеет любить и на что он ради любви готов. Полина была уверена, что попала в семью, где никогда не знали этого чувства. Ей было с чем сравнивать: несколько лет назад она еще была обожаемой дочерью, а теперь стала пунктом в предвыборной кампании отчима.

Полина никак не могла уснуть. В голове крутились слова мачехи. Чем Вадим мог заслужить такую ненависть родной матери? Ведь не любить своего ребенка противоестественно! Настоящим чудовищем в глазах Поли была скорее сама Виолетта.

Полина вспоминала своих родителей. Когда они с Кирюшей были совсем маленькими, каждое воскресенье папа устраивал им какие-нибудь «приключения», как он сам это называл. С утра мама готовила разную снедь: бутерброды, вареные яйца, шоколадные батончики, сок или лимонад, а папа занимался снаряжением. Затем всей семьей они отправлялись в поход, на пикник или к речке, где на пирсе была пришвартована их старенькая лодка. Эти воскресные приключения были самыми лучшими детскими воспоминаниями Полины. А потом папа заболел. До самого конца он скрывал, насколько все серьезно, но Полина догадалась. И делала вид, что ничего не знает, чтобы не расстраивать папу… и Кирилла — брат до последнего не понимал, что отец уходит.

Когда отца не стало, мама не могла позволить себе долго горевать — у нее были Полина и Кирилл, и она старалась изо всех сил, чтобы дети не чувствовали себя обделенными любовью. И хотя боль утраты никуда не делась, со временем они снова стали смеяться. Полина закрыла глаза, представляя, что мамочка вновь рядом. Вот она склоняется над Полиной, гладит по щеке, и ее рука пахнет цветочным мылом, кухней и немного духами… На долю секунды Полине в самом деле почудилось прикосновение теплых пальцев. Она коснулась щеки, но ощутила лишь мокрый след от слезинки.

— Мамочка, почему ты не рядом… — прошептала она и горько заплакала, уткнувшись лицом в подушку.

Мало-помалу слезы сошли на нет, но легче не стало — к уже привычной боли примешалась новая, свежая и оттого едва ли не более острая. Она подумала о Вадиме. В отличие от нее, он никогда не знал родительской любви. Она не могла даже представить, каким было его детство рядом с Виолеттой и Виктором Викторовичем. И как же плохо было ему сейчас, после жестоких слов матери!

Не раздумывая ни минуты, Полина соскочила с постели, накинула халат и бросилась к двери, но по пути взглянула на себя в зеркало и ужаснулась: красные глаза, заплаканное лицо, растрепанные волосы. В таком виде нельзя было никому показываться. Полина умылась ледяной водой, причесалась и на цыпочках вышла из комнаты. Она понимала, что идти ночью в комнату парня не самая лучшая идея, но не могла оставить Вадима одного. Она уже подняла руку к его двери, но не успела постучать — из гостиной послышался шум и чьи-то голоса. Полина тихо прокралась к лестнице и укрылась за перилами, сквозь которые могла видеть гостиную, сама оставаясь незамеченной.

На диване полулежала Виолетта. Виктор Викторович, словно хищник, навис над ней. Полина не слышала его слов, но даже отсюда чувствовала его гнев, должно быть, его разъярило состояние супруги. Полина представила, какой ужас должна сейчас испытывать Виолетта, и от страха у нее вспотели ладони. Однако Виолетта резко оттолкнула мужа:

— Не строй из себя моралиста! Мне надоело все это терпеть!

— Что?! Тебе надоело?! Ты забываешься, Ви! — не боясь разбудить весь дом, проревел Виктор Викторович.

— Виктор! — Виолетта схватилась за голову, словно ее череп мог треснуть от рева мужа, но в следующее мгновение ее руки безвольно упали, а лицо исказила гримаса боли. — Я для тебя как вещь!

— Не говори так, Ви. Ты моя жена, и я люблю тебя. Не смей в этом сомневаться. Ты даже не представляешь, как ранят меня твои слова. Это дурь, дорогая, а дурь надо выбивать… — Виктор Викторович поднял руку, но Виолетта не стушевалась.

— Ударишь меня? Снова? Чтобы потом вымаливать прощение?

Она вскочила с дивана и удивительно бодрым для пьяной шагом отошла в другой конец гостиной.

— Я аннулирую все кредитки, закрою счета и не буду оплачивать твои прихоти, — усмехнулся Виктор Викторович, и Виолетта вдруг замерла, будто оглушенная словами мужа.

Она медленно повернулась и нахмурилась, обдумывая, что ответить. Державин довольно улыбнулся, понимая, что одержал очередную победу, но Виолетта не намеревалась в этот раз сдаваться:

— Тогда я подам на развод и отсужу у тебя половину имущества! — вряд ли она осмелилась бы сказать это, будь она в здравом рассудке, но алкоголь придавал ей сил.

— Не посмеешь, и ты сама это знаешь. Развод — это крах моей карьеры, а этого я не допущу. Только смерть разлучит нас. Будь умницей и не делай глупостей. Я не хочу остаться вдовцом. — Виолетта дрогнула и замерла, а Виктор Викторович неторопливым шагом подошел к ней и заключил в объятия. — Я люблю тебя, Ви, ты же знаешь. Ты — моя слабость, моя жизнь, мой воздух.

Державин поцеловал жену в щеку, а потом с упоением вдохнул аромат ее волос, стянутых в тугой хвост. Виолетта обмякла в его руках, будто эта вспышка ярости забрала у нее последние силы. Она расплакалась, как девочка, уткнувшись лицом в грудь Виктора Викторовича, и сквозь слезы пробормотала:

— Ты мне изменяешь. Я знаю.

— Никогда. В моем сердце только ты, а измена — это прежде всего желание к другой.

— Но ты с кем-то спал после приема в честь возвращения сына. Я знаю… Думаешь, не почувствовала ее запах, когда ты пришел в спальню? Это был кто-то из прислуги? Светлана? Матильда? Таня?

Виктор Викторович грубо оттолкнул от себя Виолетту, но затем схватил ее за локоть и притянул к себе.

— Ты меня вынудила! Ты купила кокс и сделала это так неумело, что мне сразу же донесли. Я знал, что ты решишь нанюхаться прямо той ночью. Если бы ты знала, Ви, как мне хотелось взять твою тонкую шейку и сдавить до хруста! Но я удержался. Ты хотя бы представляешь, чего мне это стоило?!

— Но я… я… я не знала… Мне было так плохо из-за того, что ты вернул Вадима…

— Знаю, дорогая. Именно поэтому я позволил тебе эту слабость, но мне нужна была разрядка. Я думал только о тебе, но если бы пришел в спальню, то причинил бы тебе боль. Я хотел тебя от этого уберечь. Понимаешь? — Виолетта кивнула, и Виктор Викторович отпустил руку жены и снова ее обнял. — Ты меня вынудила пойти на это, и я мучился чувством вины. Знаешь, как мне плохо?

— Прости меня, — сказала Виолетта.

— Что? — переспросил Виктор Викторович.

— Прости меня, — повторила она громче.

— Пойми, любимая, я никогда тебе не изменял. Да, у меня случались связи с другими женщинами, но ты знаешь, что сама в этом виновата. Жить с тобой так сложно. Ты красивая, молодая, стройная, а я старше тебя, совсем не красавец…

— Не говори так. Ты же знаешь, что я люблю тебя и никогда не забуду, что ты для меня сделал.

— Я очень на это надеюсь, дорогая, потому что моя любовь к тебе безгранична.

— Знаешь, я сегодня не сдержалась и наговорила Вадиму всякого. — Виолетта чуть отстранилась от мужа и стала нервно теребить его галстук.

— Что наговорила? — помрачнел Виктор Викторович.

— Напомнила ему о той ночи. Зря, наверное…

— Что?! — Державин схватил жену за плечи и сильно тряхнул. — Что ты сделала?! Забыла, что мы договорились не упоминать об этом?

— Я… Они вернулись с Поли, он начал изображать заботливого сыночка, и я не выдержала. Витя, я выпила, и те воспоминания…

— Идиотка, ты сказала при Поли?!

— Нет-нет, ничего такого… Я просто сказала Вадиму, что он — чудовище, но мой сын и так понял, что я имею в виду.

— Запомни раз и навсегда: о той ночи больше ни слова. Ничего не было, ясно?

— Зачем ты привез его домой, Витя? Зачем?.. — Виолетта разрыдалась, и Виктор Викторович вновь обнял ее и стал нежно гладить по волосам.

— А что мне было делать, дорогая?

— Придумал бы что-нибудь… Ты же мог его отправить куда-нибудь подальше.

— Хватит, Ви. Он — наш сын и будет с нами. Мне надоело объяснять прессе, почему Вадим получает образование в другой стране. Его не было с нами в общей сложности восемь лет! Как это выглядит в глазах общественности? Я ратую за ценность семьи, а сам отсылаю сына куда подальше? Поли и Кирилл, конечно, помогли моему имиджу, но все равно…

— Пожалуйста, избавься от него. Давай снимем ему квартиру?

— Обязательно. Я же сказал, что так и поступлю, как только смогу убедиться, что он в состоянии жить самостоятельно.

Сидеть было холодно, и от неудобной позы у Поли затекли ноги, но она не могла пошевелиться. Вцепившись в перила, она смотрела сквозь кованую решетку на приемных родителей, а в ее сердце крепла к ним ненависть. Мама всегда говорила, что это плохое чувство, оно в первую очередь приносит вред тому, кто его испытывает. Нужно уметь прощать и отпускать… Но Полина не могла. Она знала, что никогда не сможет простить Державиным их нелюбовь к сыну.

— Витя… — Виолетта подняла голову и посмотрела в глаза мужу.

— Что?

— Ты правда любишь меня?

— Опять за свое? — сразу же вскипел Виктор Викторович.

— Докажи, что любишь!

— Тебе мало доказательств?!

— Я хочу ребенка!

— Ви, ты в своем уме? В нашем возрасте?

— Какой возраст?! Сейчас рожают и в шестьдесят, а мне только сорок пять.

— Тебе мало троих?

— Мало! Я хочу нормального ребенка, которого буду любить и который полюбит меня! Нашего, понимаешь?

— Ви, какие дети?!

— Только подумай… Для тебя это станет лишним козырем. Сколько сейчас пар, которые решаются на ребенка в зрелом возрасте. Ты завоюешь их симпатию. К тому же о нас все будут писать. И ты сам полюбишь нашего малыша.

— В твоих словах есть смысл… — Виктор Викторович склонился к жене и поцеловал ее в лоб.

Виолетта запрокинула голову и шумно выдохнула.

Полина с трудом поднялась и попятилась назад. Ей противно было даже думать о том, чем собираются заняться приемные родители прямо в гостиной. К горлу подступила тошнота, и закружилась голова. На ватных ногах, чувствуя неприятное покалывание, Полина добрела до своей комнаты. Она замерла на пороге, глядя на дверь в комнату Вадима — может, стоит постучать? Нет, лучше его все же не тревожить. Скорее всего, он уже уснул, и будить его — не лучший способ поддержать.

На следующее утро, спустившись к завтраку, Полина увидела за пустым столом одну Виолетту — мачеха с наслаждением потягивала кофе. Полина невольно представила, после чего ее мачехе потребовался крепкий эспрессо.

— Садись, Поли, сегодня мы завтракаем вдвоем.

— Как?! А где?..

— У Кирюши раннее занятие с физиотерапевтом. В эту субботу ему перенесли на полтора часа раньше, ты забыла?

— Да, я помню, — соврала Полина. На самом деле у нее совершенно вылетело из головы, что брата заберут на рассвете, иначе бы она обязательно встала, чтобы пожелать ему доброго утра. — А где папа и Вадим?

— А-а… — протянула Виолетта, и на ее лице появилась змеиная улыбка. — У них сегодня мужской день. Папа решил, что они с Вадимом слишком отдалились, пока он учился в Британии. И Витя прав. Мальчику не хватало его внимания. Вадим у нас слишком изнеженный и достаточно капризный, не находишь?

— Нет.

— И тем не менее он ведет себя неподобающим образом. Сказывается долгое отсутствие дома. Общение с отцом один на один, мужские развлечения, новые впечатления — все это пойдет на пользу не только Вадиму, но и всей нашей семье.

Полина не смогла притронуться к завтраку. Ей было дико страшно за Вадима. Зная, каким бывает Виктор Викторович, когда никого нет рядом, она переживала, что он причинит вред своему сыну. Виолетта так и не объяснила, куда они уехали, и не имела представления, когда вернутся. Единственное, что оставалось Полине — это ждать.

Она просидела весь день в гостиной и даже отказалась встретиться с Аленой, звавшей ее на прогулку. Подруга, казалось, обиделась: должно быть, ей не терпелось рассказать о том, как она провела время с Ярославом, но Полине было совсем не до этого. Даже Кирилл не смог отвлечь ее от дурных мыслей. Они играли с трансформером, подаренным Вадимом, но мыслями Полина была далеко. Виктор Викторович и Вадим не вернулись и к ужину. Тогда Полина совсем отчаялась и попросила Виолетту позвонить Державину, но та отмахнулась, заявив, что им с Вадимом не стоит мешать, а Полине не следует засиживаться в гостиной до ночи.

Было далеко за полночь, когда послышался шорох гравия на подъездной дорожке. Полина вскочила и подбежала к окну. Из внедорожника Виктора Викторовича выскочил Вадим, громко хлопнув дверью, и пулей влетел в дом. Державин, не в пример сыну, никуда не торопился. Он вышел из машины и, оперевшись о нее спиной, закурил.

Полина отошла от окна и прислушалась. В коридоре послышались шаги Вадима, потом хлопнула дверь в его комнату. Тогда она на цыпочках вышла из спальни и, недолго поколебавшись, все же осмелилась постучать.

— Что ты хочешь? — раздался сдавленный голос Вадима. Полине даже показалось, что он плачет.

— Вадим, это я. Можно зайти?

— Поли?.. — Он сам распахнул перед ней дверь и, убедившись, что в коридоре никого нет, впустил ее в комнату.

Даже в слабом свете ночника Полину поразила его неестественная бледность и темные круги под запавшими глазами. Ничего не говоря, она шагнула к Вадиму и обняла его, прижимаясь всем телом. Она понимала, что между отцом и сыном что-то произошло, и чувствовала, как нужна Вадиму ее поддержка. Он сначала растерялся, а после крепко прижал ее к себе.

— Ты в порядке? — прошептала Полина.

— Не знаю…

— Куда вы ездили? Я волновалась за тебя.

— Отец хотел, чтобы я стал более мужественным. Он решил сделать из меня мужчину.

— В каком смысле? — насторожилась Полина, чуть отстранившись.

Сердце ее пропустило удар, и Вадим, будто почувствовав это, тяжко вздохнул:

— Он повез меня на охоту, — выпустил Полину из объятий и опустился на край кровати. Как бы ему ни хотелось выговориться, было страшно отпугнуть ее своими откровениями. И все же он не смог сдержать поток слов: — Мы приехали в частные угодья. Там специально для нас выпустили трех оленей.

— Оленей? Разве охота на них не запрещена?

— Не знаю… Там специально содержат животных, чтобы богачи вроде моего отца могли ради развлечения на них охотиться. Можно было выбрать лис, зайцев, но отец решил, что мы будем охотиться на оленей. Я не хотел в этом участвовать. Сначала думал, что просто буду бродить по лесу с ружьем, пока не придет пора возвращаться. Но у отца был другой расчет. Первого оленя он застрелил для примера, а за следующим отправил меня. Я специально стрелял мимо… Папа орал, что я мазила и ни на что не способен. Но мне было все равно. Я не мог убить… Но он это понял. Когда мы снова напали на след оленя, папа запретил мне стрелять. Я думал, он решил сам его убить, но ошибся. Отец завидел оленя на холме, прицелился и выстрелил, но не убил. Он прострелил ему брюхо.

— Какой кошмар, — прошептала Полина, сев рядом.

— Мы подошли к оленю, и тогда отец сказал… чтобы я его застрелил. Он лежал там на сырой земле и так дышал… а из брюха струилась кровь. Он был не жилец, понимаешь? Отец закинул на спину свое ружье, развернулся и пошел к охотничьему дому, а меня оставил с умирающим оленем.

— Ты… ты застрелил его?

— Сначала я не смог. Я сел рядом с ним на землю и попытался прикрыть его рану. Знаешь, как в фильмах, когда в кого-то стреляют? Но когда я коснулся ее, олень взревел. Мне так хотелось ему помочь, но я не мог. Не знаю, сколько я там просидел… В конце концов у него началась агония. Тогда я встал, приставил ружье к его голове и выстрелил.

— Ты все сделал правильно. — Полина крепче сжала руку Вадима, и он грустно улыбнулся. — Ты очень хороший человек. И очень добрый. У тебя не было другого выхода.

— Да, ты права. В этот раз у меня не было выбора. Но я совсем не такой хороший, как ты думаешь. Я совершил страшную вещь, Поли. Мама права, я — чудовище.

— Не знаю, почему ты так говоришь… Но я в это не верю. Что такого страшного ты мог совершить?

— Я не могу сказать тебе.

— Ты мне не доверяешь?

— Поли, пожалуйста… Если я расскажу тебе сейчас, ты навсегда во мне разочаруешься. Если бы ты знала, как я раскаиваюсь. Как хочу все исправить, но уже ничего не могу.

— Если ты раскаиваешься, значит, у тебя есть совесть. Чтобы ни произошло в прошлом, сейчас ты — тот парень, который подарил игрушку моему брату и играл с ним, ты тот, кому было тяжело, но все же ты избавил несчастное животное от мучений, ты тот, кто вступился за меня в пятницу в боулинге… Ты совсем не чудовище. Ты — человек, который когда-то совершил ошибку и сейчас горько об этом жалеет.

— Ты слишком доверяешь людям, Поли. Они могут не оправдать твоего доверия, — изменившимся, холодным тоном произнес Вадим и отпустил руку Полины.

Ее ладонь вмиг замерзла, и в комнате тоже вдруг стало зябко.

— Ты о себе?

— Нет…

Вадим с шумом выдохнул и словно оттаял. Он снова взял Полину за руку, поднес ее ладонь к губам и нежно поцеловал. Она замерла, затаив дыхание, и ей вдруг почудилось, что земля ушла из-под ног и они с Вадимом воспарили в небо. Никогда в жизни Полине не было так хорошо, как сейчас. И пусть то, что происходило между ними, должно считаться в корне неправильным, истинное чувство, которое крепло с каждой секундой, оправдывало все.

— Я никогда не сделаю тебе плохого. Особенно после того, что ты сегодня сказала. Для тебя я сделаю все.

Полина знала, что Вадим не шутит. Он был настолько серьезен, что между его бровей появилась складка, и Полина невольно ее разгладила, проведя кончиком пальца. От этого касания Вадим напрягся и отпустил руку Полины, но лишь затем, чтобы взять в ладони ее лицо.

Снова у Полины промелькнула мысль, что все происходящее неправильно. Неправильно уже хотя бы потому, что она в одной пижаме на голое тело сидит на кровати парня, с которым знакома всего неделю. Утром Полина назвала бы такое поведение нескромным и даже неприличным, но сейчас желания возобладали над разумом. И когда горячие губы Вадима коснулись ее губ, все мысли испарились, оставляя на своем месте лишь чувства.

Вадим целовал Полину нежно, не торопясь, словно смакуя сладкий фрукт. Его руки гладили ее спину, опускались ниже, сжимали ягодицы. Полина даже не заметила, как она оказалась на Вадиме, а в следующее мгновение он уже навис над ней. Его губы оказались на ее шее, и следом на ключицах…

От его близости у Полины закружилась голова. Она с трудом отдавала себе отчет в том, что делает, точнее, в том, что позволяет делать с собой. Горячая ладонь Вадима легла на живот под майкой, а потом скользнула выше… Полина шумно выдохнула, когда его рука накрыла ее грудь. Впервые парень так ее касался, и ей хотелось большего. Сама же она не решалась на большее, чем простые поцелуи.

Вадим чуть приподнялся и жадно посмотрел на Полину. Она напомнила ему беспомощного олененка, который лежал перед ним, истекая кровью. Ей он не смог признаться, что застрелил не взрослое животное, а беззащитного детеныша, совсем не понимавшего, чем провинился перед человеком. Полина тоже многого не понимала, но она искренне к нему тянулась и этим обрекла себя на его любовь. Но Вадим сознавал, что сейчас следует остановиться. Как бы сложно ему ни было, как бы его тело ни требовало разрядки…

Полина не поняла, почему Вадим вдруг остановился. Но его промедление ее отрезвило. Она судорожно поправила лямку пижамной майки и резко поднялась. Разум вернулся окончательно, и Полине стало стыдно. Она направилась к двери, а он не пошел за ней.

— Поли! — позвал Вадим, когда она взялась за ручку. — Прости…

***

Любовь… Она бывает разной. Мы привыкли думать, что любовь зависит от того, к кому мы ее питаем — к возлюбленному, другу, родителю, ребенку, брату или сестре, наставнику, кумиру… И зачастую забываем, что любовь куда больше зависит от того, кто ее испытывает, от того, насколько человек умеет любить и на что он ради любви готов. У Вадима никогда не было перед глазами примера искренних чувств, он был обделен материнской лаской и не знал гордости отца за себя. Будучи ребенком, он часто сидел в одиночестве и привык, что никому до него не было дела. Но теперь все изменилось. Появилась она. И теперь Вадим был готов на все, чтобы не потерять Полину.