Поэтка

Татьяна Март (2024)

Даша — обычная необычная девочка: учится в школе, не всегда ладит с учителями, переживает из-за развода родителей, мечтает о настоящей любви и пишет стихи. Первый раз за свои пятнадцать лет красит волосы, целуется, побеждает на литературной олимпиаде. А еще нащупывает границы собственного, уникального мира, прежде казавшегося прекрасным и бесконечным. Для чего она, Дашка, живет на свете? Где кончаются книжные мечты и начинается реальная жизнь? «Поэтка» — современная подростковая повесть на вечные темы: любовь, смерть, творчество, смысл жизни. Оригинальный жанр «повесть в рассказах» предлагает свободу чтения: от первой и до последней страницы или с любого рассказа, в любом порядке.

Поэт и смерть

В ноябре, когда похоронили химичку Марью Тарасовну, Дашка задумалась о собственной смерти. Все началось с того, что Инна Евгеньевна попросила у директрисы автобус, собрала свой девятый «А» и повезла на кладбище — «почтить память нашего заслуженного учителя».

Оказалось, что Марья, такая знакомая Марья, с бордовым маникюром и надтреснутым голосом, с кошмарными вопросами про оксид аммония и ортофосфаты, грозная Марья, перед которой из года в год трепетали ученики… превратилась в серую плиту. Простую, нестрашную. Не то из мрамора (CaCO₃), не то из гранита (SiO₂) — верная формула никого не интересовала. На плите вырубили даты рождения и смерти, пару гвоздичек и заметные издалека крупные буквы: «Ермакова Мария Тарасовна».

Девятый «А» потоптался возле Марьи-плиты, постоял с опущенными головами. Инна сказала короткую речь — «уникальный человек», «сорок лет отдала школе», — положила к плите букет хризантем, и под моросящим дождем все пошли обратно к автобусу.

До вечера Дашка о Марье не думала — ну «почтили память», и правильно… Перед сном, как всегда, пила ароматный чай каркаде, разглядывала звезды на темном небе, переступала босыми ногами под душем, кутаясь в пену любимого геля с лавандой и представляя себя Афродитой на Кипре, выходящей из вод морских, а потом юркнула в кровать, включила зеленоватый ночник и долго лежала в мерцающем забытьи между сном и явью. Воздушный и сладкий, как облако сахарной ваты, незаметный сон обнимал Дашку… И на дне дремотного облака вспыхнула мысль: «Я тоже когда-то умру».

Не поспоришь.

Мысль казалась такой простой и логичной, что удивительно стало, где она была раньше.

«Я тоже. Когда-то. Умру».

Дашка не испугалась, но почувствовала себя странновато. Провела руками по одеялу, перевернула подушку прохладной стороной вверх, носом потерлась о хлопковую поверхность, уловила тонкий запах лаванды. Вот сейчас, прямо сейчас, это все при ней — тело и кровать, комната и ночник. А потом все куда-то денется, не останется ничего? И она, Дашка, в этом ни-че-го как-то будет — не-жить? Не чувствовать запах, не видеть свет, не ощущать своих рук и ног…

На секунду ей вроде бы удалось почувствовать, как именно это будет, и Дашка испугалась, что уже умерла. Помотала головой по подушке, пяткой правой ноги почесала левую, пошевелила пальцами на руках. Нет, всё в норме. Она живая.

«А когда я умру, то буду — в смысле не-буду — серой плитой, как Марья?»

Вторая мысль получилась длиннее и хуже первой. Дашка вспомнила каменный прямоугольник на кладбище, и воображение вывело на нем крупные буквы: «Фёдорова Дарья Максимовна». Ужас какой. Нет, нет! Я не хочу становиться буквами…

Конец ознакомительного фрагмента.