История болезни. Повесть

Татьяна Меер

Способна ли любовь исцелить наивную, но искалеченную душу? Или только в здоровом теле может поселиться настоящая любовь? На эти вопросы приходится искать ответы Нине, молодой девушке с непростой судьбой.

2

После праздника Лизавету было не узнать — она порхала по квартире, и после каждого свидания с Эдуардом забегала к Нине рассказать новые подробности их романа. Для Нины эти отношения были продолжением сказки, и она восхищенно слушала Лизу.

Ираида Вольдемаровна, видимо, из чувства вины пару раз купила Нине ее любимое мороженое, хотя о ночном инциденте никто не вспоминал.

Однажды в субботу, когда мать ушла на рынок продавать ненавистные варежки и носки, а Лиза уехала с Эдуардом загород, Нина вздрогнула от звонка в дверь. Вера из коридора прокричала: «Нинка, тут к тебе пришли. Можно пройти?» Нина растерянно ответила, что, конечно, можно. И в следующий момент на пороге комнаты появился Василий с букетом тюльпанов, тортом и бутылкой шампанского.

— Здравствуйте, Нина, вот как обещал, пришел к вам в гости. Вы не возражаете?

— Проходите, раз пришли. Только у нас не убрано.

— Да вы не стесняйтесь. Найдутся бокалы для шампанского?

Пока Нина доставала бокалы из буфета, пристраивала букет, Василий оглядел комнату. Бедность обстановки скрыть было невозможно. Старая мебель, телевизор советских застойных времен, обшарпанная обивка стульев, выцветшие шторы на леске — каждая деталь свидетельствовала о борьбе за выживание, которую ежедневно вели две одинокие женщины. Нина пригласила за стол, на котором стояли удивительно красивые и дорогие хрустальные фужеры, и две изумительные чайные чашки с заварочным чайником из очень тонкого фарфора. Рядом были две десертные тарелки из этого же сервиза.

— Вы извините, Василий, мы живем скромно. Только вот посуда из маминого наследства и осталась.

— Я нигде не видел такой посуды. Это, наверное, старинные вещи.

— Да, маме от бабушки достались.

— А кто ваша бабушка?

— Мама рассказывала, что она из настоящей дворянской семьи. Я ее никогда не видела — она в Петербурге жила.

— Так это получается, что в вас течет голубая кровь?

— Нет, голубая — это когда царская или очень знаменитая. А у меня — обыкновенная. Да и какая разница.

— Как какая? Вы посмотрите на свои руки — сразу видно породу. Какие у вас длинные ровные пальцы. Таких не бывает у простых женщин, — Василий осторожно взял руку девушки, но Нина непонятно почему смутилась и неловко отняла ее. — И лицо у вас очень красивое, выразительное. Давайте выпьем за вашу красоту!

— Василий, нельзя же так грубо льстить! Я, конечно, больна, но с головой у меня все в порядке! Я же вижу в зеркале, что ничего особенного во мне нет.

— Если не хотите пить за красоту, тогда просто за встречу. Хорошо?

— Договорились. Только давайте не будем больше обо мне говорить. Лучше вы о себе расскажите. Где вы работаете, чем занимаетесь?

— А разве вам это интересно?

— Конечно. По-вашему, я каждый день с новыми людьми беседую?

— Я даже не знаю, с чего начать. Сейчас я подумаю, а вы пока тортик попробуйте — в магазине обещали, что самый вкусный.

В этот момент Нина с ужасом осознала, что сидит в своем выношенном халате. Ей стало очень неловко: переодеться ей было не во что. Мать по давно заведенной традиции дарила ей на день рождения, а заодно и Новый год (благо, что день рождения у Нины 30 декабря), новый халат. От смущения она опустила глаза и покраснела. Было стыдно за почти что оторванную пуговицу на манжете, за убогость обстановки в комнате. А на госте был хороший костюм, отглаженная рубашка, нарядный галстук. Понятно, что он ходит так каждый день. Нина украдкой рассматривала его: гладко выбрит, аккуратно подстрижен.

Конец ознакомительного фрагмента.