Вспомнить все

Татьяна Миллер, 2020

Что может быть хуже потери памяти? Только то, что Вероника Ричардсон не помнит, что связала себя узами брака и сейчас находится на третьем месяце беременности. Однако Веронику не пугает подобная перспектива, наоборот, она находит своего мужа невероятным человеком и со временем принимает решение, что хочет узнать этого мужчину намного сильнее, чем хотелось бы вернуть потерянные воспоминания. Но смогут ли двое людей пройти весь путь, чтобы вновь обрести свое счастье?Содержит нецензурную брань.

Глава 3

Прошло 4 дня, как моя жена попала в больницу и была в коме. Все это время я был с ней. Даже ночевал рядом с ее кроватью.

И все это время я разговаривал с ней, рассказывал ей о том, как сильно я хочу ее возвращения.

Одна медсестра, которая часто приходила в палату моей жены, подсказала мне, что лучше рассказывать ей о нашей жизни, читать ей, включать музыку… Короче, делать все то, что могло бы немного подействовать на ее мозг, так как считается, что люди, которые находятся в состоянии комы, могут слышать нас и воспринимать наши слова.

Наши родственники просили меня сходить домой, но я был непреклонен. Тогда Мария и Каллеб съездили к нам с Вероникой домой и принесли мне сменную одежду, так как в палате Вероники был отдельный санузел, которым я периодически пользовался.

Сегодня она должна была выйти из комы. Врачи перестали держать ее на препаратах, поэтому сейчас все зависело от нее.

Я не знал, чего можно ожидать от ее возвращения, но был готов к любому варианту. Главное, чтобы она вернулась ко мне. Дальше, я все смогу решить.

Пока я дремал, лежа головой на кровати Вероники, то сквозь сон почувствовал, как рука под моей щекой зашевелилась. Я мгновенно приподнялся и увидел, что глаза моей жены слегка приоткрылись, а затем обратно закрылись.

Я сразу же нажал кнопку вызова врача, так как это определенно был прогресс за последние несколько дней.

— Тише, малышка, — я наклонился над ней и слегка поцеловал ее в губы, а затем отстранился и увидел, что она широко открыла глаза и ее взгляд был удивленный, чему не придал значения, — пожалуйста, не шевелись, врач сейчас подойдет.

Она вновь закрыла глаза, а я еще раз поцеловал ее в губы и отстранился, когда появился медперсонал и семья в ее палате.

Всех нас начали переполнять эмоции, и мы очень хотели побыстрее поговорить или просто побыть с Вероникой, но врачи попросили нас выйти, чтобы сделать все необходимые процедуры для стабилизации ее состояния.

— Боже, она пришла в себя, — проговорила Пенелопа, бабушка Вероники, которая сейчас находилась в объятиях мистера Соболева, которому очень сильно хотелось попасть в палату, чтобы самому убедиться в состоянии внучки. Но его, как и всех, попросили немного подождать.

Я сам не мог поверить в происходящее. Мне просто хотелось вернуться туда и заключить ее в свои объятия, целовать ее, улыбаться вместе с ней, разговаривать с ней… Да хотя бы просто посмотреть в ее прекрасные глаза, чтобы убедиться, что с ней все было хорошо и что она снова со мной.

Нам пришлось довольно долго ждать, пока нам не разрешили вновь войти в палату. Мария, Пенелопа сразу же подбежали к ней и начали целовать и обнимать ее, стараясь не задеть аппараты, которые ее окружали. Остальные, в том числе и я, стояли просто и смотрели на то, что с Вероникой было все в порядке.

— Боже, мама, бабушка, что вы все делаете в Чикаго? — пробормотала Вероника совсем хриплым голосом, а затем посмотрела на всех нас.

И именно после этих слов мы словно все поняли, что на самом деле произошло. И, кажется, до меня тоже начало доходить, почему она так шокировано на меня посмотрела.

— Солнышко, ты не в Чикаго, — ответил мистер Соболев, когда подошел к ее кровати, а потом внимательно посмотрел на Веронику, пытаясь понять ее состояние.

— Как это не в Чикаго? — она немного непонимающе смотрела на окружающих, пока ее взгляд не наткнулся на меня. И тогда я точно понял, что произошло…

— Миссис Ричардсон, какой сейчас месяц и год? — спросил доктор, подходя ближе к моей жене.

— Миссис Ричардсон? — ее голос все еще был хриплым, — вы, наверное, меня с кем-то путаете. Я мисс Уайт. И сейчас 2018 год, октябрь.

После этих слов я словно окоченел. Сейчас был октябрь. Но год был 2019. А в 2018 она и в правду была в Чикаго. И была мисс Уайт.

— Простите, — кровь отлила из моего лица так, а в ушах зазвенело после слов, сказанных моей женой? Интересно, я еще имею право так ее называть? — мне нужно…

Я не стал ничего объяснять, а просто покинул палату, так как мне нужно было на что-то выплеснуть свою злость.

Поэтому моей целью вновь стала стена, удары на которую я начал яростно наносить.

— Черт, черт, черт! — говорил я, пока колотил стену, — черт!

В какой-то момент меня крепко схватили сзади крепкие руки и удерживали на месте.

— Парень, ты должен успокоиться, — проговорил Каллеб сзади меня, не давая мне вырваться из его объятий, — иначе они тебя скоро успокоят.

Мне было плевать на то, кто и что со мной сделает. Я просто хотел что-то поколотить от злости.

— Она меня не помнит. Она забыла целый год! — я вновь двинулся к стене, но Каллеб вновь меня силой оттащил.

— Знаю, но это не повод психовать, — его голос стал злее, а сам он с силой дернул меня подальше от стены, — успокойся и начни мыслить здраво.

— Как я могу мыслить здраво, когда моя жена не помнит меня? Она не помнит, что она замужем? Представляешь, что будет, когда она узнает, что беременна? Боже, она не помнить целый год! Год, понимаешь? Не просто один день, или то, что случилось с ней, а целый год!

— Думаю, что тут именно тебе придется посвятить ее в целый год жизни, — Каллеб немного ослабил хватку, но не отпускал меня, — тем более, насколько я помню, наша память странная штука. Она может и восстановиться.

— А может и нет, — ответил я и выбрался из его рук, чтобы опуститься на один из стульев, стоящих в коридоре, — блять, как с нами такое могло произойти? Почему именно она? Почему, Каллеб?

— Генри, — Каллеб присел напротив меня на корточки, — ты должен зайти в палату и поговорить с ней, а там уже понять, как быть, — затем он немного задумался и хлопнул меня по колену, а затем присел рядом со мной на стул, — Хотя нет, сначала ты должен успокоиться, а затем зайти к ней и поговорить.

— Легко тебе говорить… — я откинул голову на стену, — и что я ей скажу? Привет, я твой муж, и мы вот уже три месяца как ждем ребенка? Так я должен ей все это сказать?

— Ты же знаешь Веронику. Несмотря ни на что, она адекватно ко всему отнесется. Но ей нужно будет время, чтобы переварить то, что она забыла.

Я не стал ему отвечать, а просто продолжал держать глаза закрытыми, чтобы немного прийти в себя. Краем уха я услышал, что кто-то вышел из палаты Вероники.

Мы сидели в тишине и не разговаривали, даже когда кто-то покидал палату моей… жены? Моей подруги? Той, кто меня не знает, но я хорошо знаю ее? Как я теперь должен называть мою Веронику? А она меня?

Конечно, ничто не вернется быстро. Вы только сами представьте, что вам представляют незнакомого человека и говорят, что это ваш муж. Как бы вы отреагировали? Я бы засмеялся этому человеку в лицо.

Черт, нет, я такого не могу допустить. Я слишком сильно люблю свою жену, чтобы все пустить на самотек и ждать, когда что-то наладится в нашей жизни.

А затем до меня дошел один момент, и я резко открыл глаза и сел прямо.

— А что если она не вспомнит меня? Не вспомнит, что мы любили друг друга? Что были женаты? — спросил я Каллеба, который продолжал сидеть со мной на соседнем стуле.

— Думаю, что такого не произойдет, — усмехнулся он, а затем положил руку на мое плечо — ведь мы все знаем, что вы жить друг без друга не можете. Просто дай ей время, чтобы осознать то, что произошло. Думаю, что рано или поздно она вспомнит то, как вы любили друг друга, как хотели пожениться, а потом какими радостными вы были, когда узнали, что беременны.

Я кивнул.

— А если нет, то просто расскажи ей об этом, — добавил Каллеб, — она умная девочка. Она поймет, а затем вы вновь все восстановите. Может быть, это не будет как раньше, но я верю, что, если вы любите друг друга, то это всего лишь маленькая преграда на пути к вашему счастью, Генри.

Я снова кивнул, не отвечая на его слова, а затем просто сел и начал смотреть на стену впереди себя, ожидая, пока все покинут палату, чтобы я мог спокойно поговорить со своей Вероникой. Мне очень хотелось начать действовать в нужном направлении.