Четыре ветра. волшебная сказка

Татьяна Мищенко

Для исполнения самого заветного желания мальчику Серёже необходимо совершить подвиг. Путешествуя в сказке, он проходит через многие испытания и узнаёт, что такое хорошо и что такое плохо. А в конце испытаний ему открывается очевидная истина: самый большой подвиг – это победа над самим собой, своими недостатками.

© Татьяна Мищенко, 2016

ISBN 978-5-4474-6466-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Один

Папа говорит, чтобы воспитать характер, нужно два раза в день делать то, чего тебе не хочется делать. И сейчас лёжа в кровати, изо всех сил борясь со сном, Серёжа вспомнил об этих словах. Не спать… Не спать… Не спать…

Большие напольные часы, стоящие в гостиной на первом этаже дома, пробили одиннадцать раз.

«Полежу ещё немного, и обязательно встану», — уговаривал себя Серёжа. Ему было страшно. Страшен был дом, который он так любил днём, страшны ночные звуки. На улице метель и огромная лапа раскидистой старой ели, росшей под окном, стучала по стеклу — угрожала. Всё время казалось, что внизу, на первом этаже кто-то ходит. И этот кто-то, большой и ужасный, скоро заберётся на второй этаж, войдёт в комнату Сережи и обязательно с ним что-нибудь сделает: напугает, утащит к себе в нору, заколдует так, что потом никто не сможет расколдовать.

Встав с постели Серёжа начал одеваться. Он дрожал то ли от холода, то ли от страха, но старался не обращать на это внимание. Мальчики не должны быть трусами. Папа горит, что трус не тот, кто боится, а тот, кто не умеет справиться со своим страхом. Серёжа справится, обязательно справится.

Вот он оделся, вышел из комнаты, осторожно притворил за собой дверь, и на цыпочках, чтобы не разбудить бабушку, начал спускаться по лестнице.

Едва Серёжа очутился на первом этаже, страх с новой силой навалился на него. Сразу же захотелось повернуть назад, прыгнуть в кровать, и накрыться одеялом с головой. Но он пересилил себя.

В гостиной изо всех щелей лезли странные, страшные существа. Они таились под лестницей, в углах, под столом, за шкафом — везде. Если включить свет, то чудища испугаются и убегут. Но может проснуться бабушка и тогда всё пропало.

Серёжа направился к выходу, быстренько натянул сапоги, куртку, шапку, и толкнул дверь на улицу. Ветер, оказывая яростное сопротивление, крепко прижимал дверь снаружи. Но мальчик и не думал отступать. Поднатужившись, он приналёг на дверь, и, улучив момент, когда противник, потеряв бдительность, чуть ослабил хватку, ловко вынырнул на улицу.

Из-за сильной метели почти ничего не было видно. Но Сережа, несмотря на непогоду и холод, всё же шагнул с крыльца и опрометью бросился за угол дома. Туда, где ветер его достать не мог.

Задрав голову, он посмотрел на небо и понял, что всё пропало. Вокруг только густой снег, пляшущий под дудку ветра. Но, несмотря на это, мальчик всё же надеялся на чудо: «А вдруг метель закончится?». Но он ждал очень, очень долго, а ветер казалось, становился только сильнее. Ничего не поделаешь, придётся идти домой…

Когда он вернулся, то совсем не помнил о своих страхах. Сильнее страха было огорчение. Взобравшись на подоконник, Серёжа стал глядеть в окно на метель.

Часы пробили двенадцать раз. Серёже стало так обидно, так горько, что он заплакал тихо, но отчаянно. Конечно, мальчики не должны плакать, но сейчас ведь никто не видит, а потому можно. В какой-то момент за спиной он услышал шорох. Вначале подумал, что показалось, но шорох стал отчётливее. Серёжа перестал плакать и замер. Кто-то кашлянул и Сережа, соскочив с подоконника, спросил испуганно:

— Кто здесь?

Может, это бабушка проснулась? Тогда почему она не отзывается?

— Кто здесь? — повторил свой вопрос Серёжа готовый в любую минуту сорваться с места и убежать.

Он давно бы убежал, да только не знал, в какой стороне «это» находится. А вдруг побежишь и попадёшь чудищу прямо в лапы?

— Прости, я, должно быть, напугал тебя?

— Нет, — соврал Серёжа.

— Вот как? Значит, ты самый храбрый мальчик из всех, кого я знаю.

Серёже стало стыдно, что его незаслуженно похвалили.

— А ты кто?

— Я? Да не бойся ты так, сейчас…

И вдруг картина, висевшая на стене, осветилась необыкновенным мягким, притягательным светом. На картинной раме свесив хвост и задние лапы, удобно расположился большой белый кот.

— Вот так-то лучше, не правда ли? Я не люблю разговаривать в темноте. А ты?

— Я…я тоже. А ты кто?

— Тебя интересует моё имя или кто я есть по сути своей? Если имя, то меня зовут Галактион. А вот кто я по сути, на этот вопрос ответить сложно. Во всяком случае, двух слов для этого будет явно недостаточно. Мы, коты, познаём себя в течение всей жизни и поверь, даже дожив до преклонных лет, не каждый кот может дать чёткий ответ на этот вопрос.

— Галактион?

— Да, именно так. А позволь узнать, как тебя зовут?

— Серёжа. Серёжа Яковлев.

— А сколько тебе лет?

— Девять. В феврале исполнится десять лет.

— Очень приятно познакомиться Серёжка Яковлев. Скажи мне Сережа, почему ты не спишь?

Почему не спит? Почему выходил на улицу? Почему плакал? Серёже не хотелось говорить об этом. Но он подумал, что, наверное, просто спит, ведь на самом деле говорящих котов не бывает, а, значит, ничего страшного если кот из его сна узнает тайну.

— Моя мама в командировке. Она должна была прилететь на Новый год, но погода нелётная.

— И что дальше?

— Я ждал… Я думал если попросить метель очень-очень вежливо, то она успокоится, и тогда мамин самолёт сможет приземлиться. Я ждал долго, но… Я хочу, чтобы мама была со мной! В Новый год будут и бабушка, и папа, и много гостей, но мамы не будет!

Серёжа был готов заплакать от собственного бессилия.

— Да, с метелью трудно договориться. Ну, думаю, расстраиваться не стоит, промурлыкал Галактион.

— А ты не знаешь, метель ещё долго будет мести?

— Вообще, прогноз неутешительный, метель прилетела в наш город как минимум на неделю.

— Неделю! Ещё целую неделю я не увижу маму! Нет! Дольше! Ведь мама должна прилететь всего на неделю, а потом ей нужно лететь обратно. Получается, мы не увидимся до самой весны! А я так соскучился!

Серёжа, наконец, не выдержал и заплакал.

— Есть правило: если хочешь достичь цели — действуй! Забирайся ко мне.

— К тебе? Зачем?

— Ты задаёшь слишком много вопросов. Мы попробуем усмирить стихию. Прыгай сюда. Ах совсем забыл, что ты не кот. Я помогу.

Серёжа крепко зажмурил глаза, чтобы не было страшно, и протянул коту руку. И Галактион очень ловко затянул его в картину.

И сразу стало жарко, невыносимо жарко, и захотелось пить. Серёжа осмелел чуток и открыл глаза. Он лежал на песке и вокруг насколько хватало глаз был песок.

— Где мы? — спросил Серёжа.

— Мы здесь, в картине.

— Но на картине нарисован водопад, а здесь песок.

— Не всё что видишь глазами, правда. И потом вода убегает туда — за ту сторону картины к людям, им, знаешь ли, очень интересно наблюдать за движением нарисованной воды. Вот скажи мне, купил бы твой папа картину, на которой только песок?

— Нет.

— Что и требовалось доказать! Вставай, нам нужно идти.

— Куда?

— Не всё ли равно? Главное идти. Ведь нельзя никуда прийти, если не встанешь и не пойдёшь. Ведь верно?

— Верно.

Каждый шаг по песку в тяжёлых зимних ботинках давался с большим трудом. Серёжа и не предполагал, что песок может быть таким вязким, липучим, противным. Он снял шапку, куртку, свитер, но дышать от этого легче не стало. Серёжа хотел скорей хоть куда-нибудь прийти, а то так и солнечный удар схватить недолго. Спрашивать Галактиона о том, долго ли им ещё осталось мучиться, Серёжа стеснялся. Этот странный кот был, безусловно, славный, но уж больно строгий.

Пить. Ах, как хочется пить! Много-много воды выпил бы сейчас Серёжа.

Вспотевший, усталый и злой, Серёжа малодушно подумал, что, пожалуй, не нужно было слушать этого странного кота. Сидел бы сейчас дома. Он украдкой взглянул на Галактиона. Кот шёл как ни в чём не бывало и даже мурлыкал под нос какую-то песенку.

— Галактион, скажи, а тебе не жарко?

— Как ты думаешь, какая здесь температура?

— Ну, не знаю…

Серёжа вспомнил минувшее лето. Когда термометр, висевший за окном, показывал тридцать градусов, он не выходил на улицу, пережидал жару дома. Но здесь в пустыне намного жарче, чем было прошлым летом.

— Наверное, градусов сорок…

— Сорок пять! Неужели ты думаешь, что здоровое животное, с нормальным теплообменом, может быть нечувствительно к такому пеклу?

— Так значит тебе тоже жарко?

— Жарко.

— Но ведь ты такой бодрый и весёлый.

— Необязательно показывать то, что чувствуешь. Ведь ничего не измениться если я начну жаловаться. Хочу дать совет, брось вещи, зачем они тебе?

Вещи надоели, но, если он их бросит, бабушка будет ругаться. И Серёжа упрямо нёс тяжёлую ношу.

В начале путешествия Серёже показалось, что в пустыне никого нет. Как-то голо всё вокруг, пусто, тоскливо. Но со временем он стал замечать, что и здесь есть жизнь. Вот противная муха прожужжала над самым ухом. Вот ползёт жирный жук. Когда Серёжин ботинок оказался в опасной близости, жук испугался и быстренько ввинтил брюхастое тельце в песок. В чистом безоблачном небе распластав крылья, вальяжно плавает по небу птица. «Орёл, наверное, или беркут, или сокол», — подумал Серёжа. А вот тушканчик, вытянувшись в струнку, напряжённо следит за путешественниками. Время от времени по дороге встречались низкорослые кустики, жалкие, безжизненные.

Обстановка не располагала к разговору, да и потом, слова отнимают силы. И о чём говорить? Серёжа уже отчаялся хоть куда-нибудь прийти. Собственно, вообще, куда и зачем они идут? К маме? А что если этот кот аферист? Бросит Серёжу посреди пустыне одного и пиши пропало. Кот шёл впереди и находился судя по всему в прекрасном расположении духа. Его красивый пушистый хвост плавно двигался из стороны в сторону. У котов без настроения хвосты обычно либо поджаты, либо подняты вверх трубой.

— Вот незадача! Так я и думал!

Галактион так резко остановился, что Серёжа, налетев на него, чуть не сшиб с ног, то есть с лап.

— Что случилось?

— Вон там, видишь чёрное пятно?

Серёжа старательно смотрел куда показывал Галактион, но ничего, кроме жёлтого, режущего глаза песка не видел.

— Это Маркелл даёт одно из своих представлений. Лучше нам пройти мимо. Не смотри на него! Пойдём!

— Маркелл?

— Да. Этот чёрный кот, хитрый лгун и предатель. Не разговаривай с ним. Ты меня понял?

— Да.

Серёже страшно захотелось посмотреть на чёрного кота. Но они шли и шли, а Маркелла всё не было видно.

И вдруг неожиданно из-под ног с душераздирающим воплем выскочил огромный чёрный ком. С удивительной быстротой ком завертелся в воздухе, затем вытянулся дугой, на секунду замер, брякнулся на землю и больше не шевелился.

— Что это? — спросил Серёжа испуганно.

— Это Маркелл даёт одно из своих представлений. Пойдём, не смотри на него, — Галактион легонько подтолкнул Серёжу в спину.

Но не смотреть Серёжа не мог. Он только теперь разглядел, что у его ног действительно лежит чёрный кот, такой красивый и беззащитный.

— Прости я кажется чуть не наступил на тебя? — Серёжа присел перед Маркеллом на корточки.

— Идём, идём же скорее. Не нужно останавливаться! — волновался Галактион.

— Ох, ничего себе «чуть»! Ты убил меня! Я умираю… Прощайте друзья! Галактион, друг, я знаю ты не любил меня при жизни. Быть может, после моей кончины ты изменишь мнение обо мне. Я ведь в сущности не сделал тебе ничего плохого. И ещё, передай привет моей любимой мамочке. Ох, мамочка не вынесет горя!

Серёжа испугался, он никогда никого не убивал. Он очень любит животных и мечтает о собаке. Но собаку ему не покупают, так как у бабушки аллергия.

— Разве ты не видишь, что он притворяется? — теребил Серёжу Галактион.

Но стоны Маркелла становились всё слабее.

— Ох, ох, ох…

— Идём же! — не успокаивался Галактион.

Серёжа разозлился на белого кота, какой он всё-таки злой, бесчувственный и глупый!

— Иди, если тебе нужно! А я обязан хотя бы похоронить этого несчастного.

— Но, может, я ещё выживу, — приподнимая ушастую голову, выразил надежду Маркелл. — Друзья, я вижу, вы преисполнены милосердия! Пожалуйста, дайте мне шанс! Помогите добраться до ближайшего лечебного заведения, где мне окажут квалифицированную медицинскую помощь.

— Конечно, конечно, — засуетился Серёжа.

— Даже не думай его трогать! — завопил Галактион.

Но Серёжа и не думал слушать бесчувственного кота. Он взял Маркелла на руки и решительно зашагал вперёд.

— Ты отзывчивый мальчик, — доверительно шептал Маркелл. — Я очень долго живу на свете, но ещё никогда в своей кошачьей жизни не видел такого доброго мальчика. Моя мамочка обязательно напишет благодарственное письмо твоим родителям.

Рубашка мокрая хоть выжимай, ноги подкашиваются, руки онемели. Уф! Серёжа и не подозревал, что коты бывают такими тяжёлыми! Он остановился, бросил свитер на песок, на свитер осторожно положил Маркелла. Затем соорудил из куртки пояс и уложил в импровизированную люльку пострадавшего. Идти стало легче, но Маркелл был категорически против такого способа транспортировки.

— Ну всё, инвалидность мне обеспечена! Ох, лучше бы я сразу умер! Разве ты не знаешь, что недопустимо переносить таким образом больных с переломом позвоночника!

— А у тебя перелом позвоночника?

— Врёт он всё! Не слушай его! Он ещё и не такое скажет! — вмешался в разговор Галактион.

— К тому же я задыхаюсь здесь! Ох, если не останусь инвалидом, тогда погибну от удушья. За что мне такие мучения?

Пришлось опять брать Маркелла на руки.

— А куда вы идёте? — заметно повеселел Маркелл.

— Я и сам не знаю, шёпотом ответил Серёжа.

— Не твоё дело! — прокричал Галактион и прибавил шаг.

Маркелл горестно вздохнул.

— И чего он меня не любит, не понимаю! Взъелся на меня, ведь я ничего дурного ему не сделал. Хотя если быть до конца честным… У Галактиона когда-то была невеста по имени Калиса. Ах! Прекрасное, небесное создание! Мы как-то вместе были в одной компании, ну я пригласил кошечку на танец. Ничего дурного и в мыслях не было, а этот ненормальный приревновал её ко мне. Они расстались. Он то дурачок думает, что Калиса осталась со мной. Ан нет! — ветреница предпочла состоятельного господина. А с меня, что ж взять, шерсти клок?

— А Галактион об этом знает?

— О чём?

— О том, что его невеста вовсе не с тобой осталась.

— Он всё ещё думает, что я счастливый соперник.

— Так может, стоит ему сказать, что эта…

— Калиса! Не правда ли, прекрасное имя?!

— Что Калиса ушла от тебя к другому?

— Да она ко мне и не приходила, в этом весь и фокус. А говорить Галактиону не нужно. Я привык к насмешкам, привык, что меня отовсюду гонят, предвзято ко мне относятся. Поэтому пусть всё остаётся как есть. И потом, напоминать ему об этой истории, лишний раз травмировать. Он ведь твой друг?

Серёжа задумался. Он не знал, никогда не задумывался о том, с какого момента можно назвать кого-то другом. У него были друзья Максим и Артём, но их он знал очень давно, а с белым котом познакомился недавно.

— Наверное, друг…

Серёжа ответил так потому, что побоялся обидеть белого кота. В конце концов, Галактион любезно согласился сопровождать его в путешествии. Хотя, что это за путешествие, куда они идут, и придут ли вообще, он не знал.

— Вот видишь, — улыбнулся Маркелл, — друг, а друзей огорчать нельзя.