Знак обратной стороны

Татьяна Нартова, 2019

Маленький городок имеет не так много достопримечательностей. Одна из них – руины церкви посреди «Парка пионеров». Среди местных ходит легенда, что когда-то некий сумасшедший нарисовал на остатках стены портрет своей возлюбленной, погибшей при бомбежке в годы войны. И до тех пор, пока тот остается неизменным, миру не грозит апокалипсис. Лех Сандерс – творческий псевдоним Романа Александрова. В свое время он принял непростое решение и изменил свою судьбу. Теперь у Романа есть все: красивый дом, дорогой автомобиль, известность и деньги. И только одно мешает ему жить полноценной жизнью. Странные приступы, от которых он не может избавиться с самого детства. Но как связаны эпатажный художник и три женщины, судьбы которых пересеклись в этом городке? И при чем здесь загадочные знаки, книгу с которыми обнаружил солдат Красной армии на польских дорогах?

1/2

— Давно я так не смеялся.

Что правда, то правда: мужа до сих сотрясали приступы неудержимого хохота. Лицо его покраснело, на глазах выступили слезы, которые Слава безуспешно пытался утереть тыльной стороной ладони. Я же была оглушена грохотом и полу ослепла от света, особенно яркого после темноты зала, чтобы собрать свои впечатления в кучу и высказаться более развернуто, ограничившись простым:

— Редкостная гадость.

— Да ладно тебе! Пара сцен могла даже претендовать на оригинальность, — возразил муж. — Хотя концовка — ахтунг! Столько бегать по проклятому месту, чтобы тупо врезаться в дерево. Знаешь, надо поискать полную фильмографию режиссера.

— Перестань, — оборвала я его, ступая на эскалатор. — Ты же знаешь, я ненавижу фильмы ужасов, но почему-то повел именно на это… на эту хрень? — Литературное определение просмотренному фильму не подбиралось.

— Вот поэтому и повел, — глазом не моргнул Слава. — Надо рушить стереотипы и расширять границы сознания.

— Угу, расширять, а не надругаться над ним.

Муж протянул руку, ободряюще накрыв ею мои пальцы, лежащие на поручне. Доброслав знал, что я вовсе не злюсь на него — это всего лишь привычное бурчание, заменявшее иным влюбленным парочкам нежные воркования. Когда я по-настоящему зла, то просто не разговариваю с мужем.

— А, во-вторых, — продолжил тот, — на сайте были указаны такие жанры как «триллер», «драма». Никаких ужасов в помине не было. Так что все претензии прокатчикам.

— Ладно. На этот раз прощу. Но в следующий ты обязательно посоветуешься со мной, прежде чем покупать билеты. Кстати, сколько ты за них отдал?

— Эм… — отвел глаза Слава. Ответ: «Какая тебе разница», — давно не прокатывал. — Около трехсот рублей в общей сложности.

— А точнее?

Мы сошли с движущейся лестницы, и теперь Славе сложнее было укрыться от моего испытующего взгляда. Поэтому он предпочел сдаться сразу и просто-напросто сунул один из оставшихся билетиков. Я тщательно изучила полученную улику. Название фильма, ряд, место, время покупки — все совпадало, но подозреваемый в растранжиривании семейного бюджета безбожно и нагло врал.

— Двести тридцать рублей?! — Выбитая цена ужасала больше всех ста двадцати минут фильма вместе взятых. — Почти полтысячи на это… на эту… Ох! И это ты называешь «около трехсот»? Мот!

— А ты — скряга, — в тон мне отозвался муж. — Скупердяйка. Жадюга, сквалыга, крохоборка, Скрудж Макдак в юбке!

— Ничего себе! — искренне поразилась я. — Добрался до моего словаря синонимов?

— О, ты даже не догадываешься, как широк мой словарный запас! — горделиво вздернул подбородок муж.

— Надо как-нибудь пересмотреть «Утиные истории»,^[7] — мечтательно улыбнулась я, но тут же вернулась к роли домашнего тирана. — Уж лучше марафон с недалеким Зигзагом Маккряком, чем то полоумное семейство.

— Кстати, — припомнил вдруг Слава, приобнимая меня за плечо. Наши пикировки редко переходили в настоящие ссоры. Скорее, наоборот, способствовали еще большему сближению. — Когда я был маленьким, то думал, что его зовут Мокряк. Не Мак-кряк, а именно «мокряк». И все недоумевал, почему он мокрый? Причем тут вода?

— Ну, вообще-то не лишено логики. Утки — водоплавающие птицы. Это еще пустяки. Я почти всю жизнь была уверенна, что улица Сакко и ванцетти названа в честь какого-то грузина.

— Чего? — Снова заржал муж.

— Вот так. Я думала, что Сакко — имя, а Иванцетти — фамилия. И только потом, когда случайно увидела, как правильно пишется, поняла, что это два человека.

— Даешь…

— Даю, — мирно согласилась я.

— На самом деле, Сакко и ванцетти были итальянскими анархистами, проживающими в США, — пустился Слава в объяснения. — Их обвинили в убийстве кассира и охранников обувной фабрики. И, несмотря на то, что доказательства вины были весьма натянутыми, обоих приговорили к смертной казни.

— И? Я не понимаю, в чем суть? Что такого героического они совершили, что в их честь назвали улицу на другом конце света?

— Да ничего, просто были двумя невинно осужденными борцами за права рабочих. Приговор по их делу приобрел слишком широкий резонанс. И лишь когда Сакко и ванцетти поджарили на электрическом стуле, власти признали, что приговор был неправомерным. Вот такая грустная история. И грузины здесь совершенно не при чем, — закончил муж.

Стеклянные двери автоматически распахнулись, и мы выступили из душного кинотеатра на свежий осенний воздух. Слишком свежий и весьма влажный. Утренние облачка к вечеру потемнели от своей тяжести и, превратившись в тучи, дружно разродились мелким противным дождем. Судя по лужицам на мостовой, он шел уже не первый час. К такой подлости природы я была не готова:

— Отлично, и что делать?

— Как «что»? — Слава высунул голову из-под защитного козырька и тут же нырнул обратно. — Вроде, все не так уж плохо. До остановки рукой подать, сядем в тридцать четвертый, — и до самого дома.

— Может, лучше переждем? — с надеждой косясь на разрывы в сплошном сером покрывале, предложила я свой вариант.

— Осенние дожди могут лить неделями, — «обрадовал» меня муж. — Да ладно, Лер, это же обычная вода, а не серная кислота. Ничего с тобой не будет.

— Со мной — нет, а ты заболеешь, — упрямо возрази я.

Это вовсе не было блажью. Доброслав цеплял любую заразу, с октября по апрель шмыгая носом, а в плохие годы умудряясь еще и летом переболеть ангиной. Поэтому уже с августа я начинала закупаться марлевыми повязками, коробками с бумажными платками и флакончиками с эфирными маслами.

В первые годы супружества постоянно чихающий муж вызывал у меня приступы паники. Сама я не то, чтобы отличалась крепким здоровьем, но простуду переносила на ногах и довольно быстро выздоравливала. А вот Славе помогал лишь строжайший постельный режим в течение не менее трех-четырех дней.

Сначала казалось, он притворяется. Я пичкала супруга антибиотиками, иммуномодуляторами, перепробовала на нем, казалось, все рекламируемые лекарства. Ничего не помогало. Но стоило Славе просто отлежаться под теплым одеялом, как все возвращалось в норму.

— Это у тебя психосоматическое, — однажды сказала я в приступе бессильной злобы. — Защитный механизм, чтобы на работу не ходить. Почему-то всем тетрациклины помогают, а тебе нет. Самому не смешно?

— Не смешно, — громко сморкаясь, довольно грубо ответил он тогда. — Мне — совершенно не смешно. Думаешь, я получаю огромное удовольствие от всего этого? Или, когда ты уходишь, я вскакиваю с кровати и начинаю, словно школьник, обманувший родителей, бегать по комнате? У меня температура под тридцать девять, меня трясет, каждая мышца ноет, голова разваливается. Конечно, есть от чего приходить в восторг!

— А я и не утверждаю, что ты делаешь это сознательно.

— Хорошо… чего ты от меня сейчас-то хочешь? — устало прикрывая глаза, прогнусавил Слава.

Я ничего не хотела. Психика тут роль играла или нет, но факт оставался фактом: самым верным средством излечения мужа от противных хворей являлась большая кружка чая с малиновым вареньем. И если он возвращался с работы, жалуясь на боль в горле, мне ничего не оставалось, как смириться с неизбежным.

Дождь был холодным. Дождь не собирался прекращаться. У нас не было ни зонта, ни даже пакета — прикрыть голову. Тряпичные кеды Славки не внушали никакого доверия, как и его ветровка без капюшона. С другой стороны, не ночевать же нам на крыльце кинотеатра? Мои руки начали медленно покрываться гусиной кожей. Надо было срочно что-то решать.

— У нас есть бутылка вина, — проследив весь путь моих размышлений, тихонько прошептал Слава. — Горячая вода, шерстяные носки, огромный плед.

— Хорошо, уговорил. Но готовить будешь сам, — сдалась я.

— Вперед?

— Вперед!

Доброслав сжал мою руку, и мы рванули в сторону остановки через небольшой парк. Небеса, словно в отместку, усилили напор. Капли стали больше, и буквально через считанные секунды моя челка начала прилипать ко лбу.

На остановке образовалась небольшая толпа. Одураченные полуденным теплом и солнышком, горожане теперь сыпали в адрес изменника-сентября проклятиями. Толку от этого было чуть, лужи издевательски пузырились — верный знак того, что непогода задержалась надолго.

И только группа ребятишек тринадцати-пятнадцати лет была всем довольна. Двое детей сначала в шутку пытались вытолкать третьего из-под пластиковой крыши, а когда им это надоело, словно воробьи уселись на край скамейки и уткнулись в телефон.

— Валерия Никитична, — раздался ломающийся голосок одного из троицы.

— Демидов, ты ли это? А я думала — хулиган какой-то. Уж хотела полицию вызвать, — изобразила я суровость.

— Не надо полицию, — подключился к разговору второй мальчик, с некоторым подозрением осматривая стоящего рядом со мной Доброслава. Тот приветственно кивнул всем троим. — А это ваш муж?

— Он самый, — не стала отрицать я.

— А мы в кино ходили, — поделился Демидов.

— На какой фильм? — с живостью подхватил тему Слава. — На боевик, да?

— Не, на мультик, — огорошили его мои ученики. — Аниме.

— Мультики же для детей, а вы вон какие взрослые. Еще год-два и начнется бриться.

Я закатила глаза. Иногда супруг просто убивал меня подобными штампами. Хорошо хоть обошелся без традиционного вопроса: «Что, молодежь, небось, уже курите втихаря?» Похоже, мальчишки слышали подобное не раз, поэтому просто неуверенно заулыбались. Пришлось срочно прийти им на помощь:

— Читала о нем много хвалебных отзывов. Правда, там такой хороший сюжет?

— Да, ниче так, — вынес вердикт молчавший до селе третий из приятелей.

— Надо было с вами идти. А то кое-кто меня поволок на триллер, который оказался несмешной комедией, — шутливо пихнула я Славу в бок. Мальчики дружно захихикали.

— О, наш автобус! — Заметил подъезжающую к остановке маршрутку Демидов. — Мы пойдем. До свидания, Валерия Никитична!

— Идите, — помахала я рукой троице на прощанье.

— Видела, как они на меня смотрели? — через минуту тишины спросил Доброслав.

— Как? — не дождавшись продолжения, уныло протянула я. Один за другим люди садились в троллейбусы и газели, а нужный нам маршрут все задерживался.

— Как Ленин на буржуазию…

— Вот честное слово, я без понятия, как Владимир Ильич смотрел на врагов пролетариата.

— Как твои ученики на меня. Зуб даю, этот Демидов в тебя по уши влюблен.

— Не ерунди, — фыркнула я.

— А что? Это довольно распространенное явление. Когда я был в их возрасте, мне нравилась наша учительница физкультуры. Ради ее красивых голубых глаз была самым варварским образом разорена клумба перед школой. С тех самых пор я четко запомнил разницу между африканскими и узколистными бархатцами. Мне пришлось их высаживать взамен сорванных и потоптанных петуний. И, знаешь, что самое обидное? Именно физкультурница меня и сдала. Не будь так строга к своим ученикам.

— Ладно, я скажу им, что у меня аллергия на пыльцу.

— Да, так будет лучше, — согласился мужчина.

Мы еще постояли, всматриваясь через пелену дождя. Темнело. Порывами налетал ветер, срывая с озябших деревьев пожухлую листву. Кроме нас на остановке осталась лишь какая-то бабулька с огромной тележкой.

— И как? После этого прошла твоя любовь к учительнице?

— Нет. Она стала еще крепче, и на выпускной я пришел с уже настоящим, а не надерганным букетом и признался ей. Мол, так и так, Алена Игоревна, все эти годы вы были моей тайной музой. Мы даже потанцевали.

— Врешь! — не поверила я, но лицо Славы оставалось совершенно серьезным. — Ого, да мой супруг настоящий смельчак.

— Видела бы ты, как у этого смельчака тряслись коленки, и как он заикался. Наверное, тогда я представлял собой весьма жалкое зрелище. К счастью, у физкультурницы хватило такта мило улыбнуться в ответ и не произнести ничего лишнего. Скажи, а если бы тебе кто-нибудь из учеников признался в любви, чтобы ты сделала?

— Все зависит от возраста. Малыши еще не понимают грани между дозволенным и не совсем приличным. Дети с пятого по девятый-десятый класс… Они, скорее, инкогнито подсунут тебе на стол записку или, как ты — клумбу разорят, а цветы в кабинете оставят, но в глаза вряд ли признаются.

— А старшие? Парни по шестнадцать — восемнадцать лет? Они ведь уже не такие маленькие, чтобы не понимать, что такое симпатия к противоположному полу. А стыдливости у них иногда совсем нет. Как с ними?

— Ты меня сейчас спрашиваешь, как преподавателя или как женщину? — уточнила я.

— А есть разница?

— Огромная, Слава. Огромная. Хороший преподаватель никогда не ответит взаимностью на чувства ученика. И это касается не только любви, но и неприятия тоже. А женщина может в ненужный момент выключить голову. И это совсем нехорошо, — растолковала я непонятливому муженьку. На горизонте мигнули желтым две заветные цифры. — Наш автобус, пойдем!

Возвращение к началу

Символ левой руки. «Источник», некая далекая точка, определяющая личность человека и не позволяющая ему двигаться в ином направлении своего развития. От направления написания зависит результат воздействия знака. Либо избавление, отрицание некого события, либо возвращение к нему, как к психическому источнику энергии, силы. Отсюда и двойственность названия знака.

Примечания

7

«Утиные истории» (англ. DuckTales) — американский телевизионный мультсериал, созданный «The Walt Disney Company». Премьера состоялась 18 сентября 1987 года мультфильмом «Сокровища золотых солнц», который впоследствии был разбит на пять получасовых эпизодов. Всего в эфир вышло 100 эпизодов в составе четырёх телесезонов. Зрители увидели последнюю серию шоу 28 ноября 1990 года. Сериал создан по мотивам комиксов Карла Баркса. В центре сюжета — пожилой селезень Скрудж Макдак и его племянники-утята Билли (Хьюи), Вилли (Дьюи) и Дилли (Луи). Герои путешествуют по миру в поисках приключений и различных сокровищ.