Зеркало с Бирюзовой улицы. Современная фантастика

Татьяна Николаевна Панасюк

А вы думаете, такого не может быть? Еще как может! В наше время, в самой обычной городской квартире, с самым обычным неудачником произошла совершенно фантастическая вещь — к нему явилась Таинственная Незнакомка в ночной сорочке и тапках с меховыми помпонами. Не с лестничной площадки вошла, и даже не в форточку влетела. Она вышла из таинственного зеркала.Новый роман Т. Панасюк — об объединении миров — «реальном» и «воображаемом». А что на самом деле реально — уважаемые читатели узнают из книги.

Рассказ Ольги

— Александр Феоктистович, это мой дедушка, работал с переносом энергии. Многого добился. И пытался освоить перенос физических тел на расстояние без… ну, без физического воздействия. Когда я еще не училась в гимназии, он много занимался моим обучением. Ему было интересно рассказывать мне о своих задумках. В лабораторию, занимавшую отдельный флигель усадьбы, меня не пускали. Но мне очень хотелось подсмотреть, чем занимается дед во флигеле. Туда привозили в закрытых ящиках какие-то приборы, материалы. Соседские дети болтали, что дед — чернокнижник. Чуть до драки дело не дошло, когда я взялась доказывать обратное.

— А он не был чернокнижником?

— Александр, дедушка — верующий человек. Просто… ученый. Работал в большом департаменте, а в домашней лаборатории делал опытные образцы. У него были помощники — мой отец и мой дядя.

— Семейный бизнес?

Она внимательно и немного удивленно посмотрела на меня.

— Семейная традиция. Дядя — брат моей мамы… Меня отправили учиться в Новогород, в Северную гимназию. Домой я приезжала лишь на Пасхальные и Рождественские праздники, ну и летом, конечно. Мы всей семьей выезжали в мамино имение. Но разговоры взрослых я помню прекрасно. Неожиданно для отца и дяди, дедушка запретил входить в его кабинет под страхом родительского проклятия. Это было очень странно. Я помню, как они ссорились.

— А если что-нибудь случится с тобой! — восклицал отец. Я как раз приехала на Рождество и подслушивала в коридоре. Кабинет деда — это та самая комната, где ты… ну или, скорее уж, откуда я вывалилась.

— Это — мое решение! Я ставлю серьезные опыты, я не желаю, чтобы мне мешали! Не сметь входить в кабинет, даже если я неделю оттуда не выхожу!

— А если больше недели? — спросил дядя.

— Ровно через семь суток можете взломать дверь! — подумав, ответил дед.

Бабушка сильно переживала, когда дедушка «ставил опыты». Она и плакала, и ругалась — ничего не помогало, дед только злился. Задним числом я понимаю, что он мастерил вот это зеркало. И проводил опыты с перемещением предметов в пространстве. Видимо, и на себе пробовал… Няня мне не так давно рассказала, что дядя и отец очень сильно разругались, когда отец натолкнулся на дядю, ночью выходящего из кабинета деда в лабораторном флигеле. Оказалось, что дядя сделал копию ключа и заходил внутрь, когда деда не было. Отец отобрал ключ и поставил у дверей и под окна охранников из Департамента.

— Охранников можно подкупить… — задумчиво сказал я.

— Этих? Нет, они механические, — ответила Ольга и продолжила свой рассказ.

— И вот однажды… через несколько месяцев после… одного страшного для нашей семьи события дедушка вошел в кабинет и не вышел. Мы никогда его больше не видели. Ровно через семь суток дверь взломали, но внутри никого не оказалось. Решетки на окнах целы, потайных дверей нет. Ни души. Дед ушел… Все было, как обычно — приспособления, инструменты, оборудование работало, как всегда… только деда в кабинете не было. На зеркало никто не обращал внимания. Зеркало, как зеркало. Департамент вывез все, что могло помочь в продолжении исследований, кабинет заперли, никто в него не входил, кроме… кроме меня. Я нашла несколько дней назад ключ от кабинета!

— Где нашла? — спросил я, чтобы поддержать разговор. Думал я о другом. Ольга была превосходной актрисой. Врала, не задумываясь. И глазки, «вспоминая», поднимала вверх и влево, а когда придумывают, то отводят их вправо, я читал книгу «Язык жестов»… Хороша. Я бы оценил ее возраст — лет двадцать. Третий курс театрального института, от силы четвертый. Симпатичная. Удивительно правильная форма головы. Волосы темно-каштановые. Слегка развившиеся кудряшки по плечам. Не смущается, ведет себя абсолютно спокойно, это-то тебя и выдает, голубушка. Но я получу все впечатления по максимуму… и нарисую с тебя молоденькую авантюристку для игры, где главный герой — толмач Матвей…

— В шкатулке отца. Вернулась из путешествия по Западному миру, вступила в среднесрочное наследство, забрала у Хранителей шкатулку и нашла в ней ключ. Я сначала хотела отдать его дяде, но вспомнила скандал, и решила оставить себе. Тем более, память о деде. Тем более, замок мог быть по-прежнему сломан. Дед пропал больше четырех лет назад!

— Может, он сбежал от вас? — усмехнулся я, вспомнив своего деда, притворяющегося глухим у себя в мансарде.

Оля опустила глаза и покачала головой:

— В том-то и дело, что он не мог нас оставить.

— Почему?

— Почему… — она посмотрела на меня. Так доверчиво. — Он меня не мог одну оставить. Понимаешь? Не мог.

— Почему? Иногда люди устают друг от друга.

— Нет… что-то случилось. Он вошел в это зеркало и не смог вернуться. Я это поняла сегодня. Я не заходила в лабораторию после того, как Научный Департамент все вывез, кроме мебели. Четыре года не заходила. Да я и была-то дома наездами. И вот… зашла. Любопытство замучило. Дождалась, когда дядя уедет на службу и пошла в лабораторный флигель. Замок открылся сразу. В кабинете было темно, шторы, к счастью, плотно завешены. Я взяла с собой потайной фонарь, открыла створки, и стала рассматривать комнату.

Ольга рассказывала, а я рисовал ее в воображении акварелью. Вот этот шоколадный локон. Светится золотом от верхнего освещения. Отбрасывает тень цвета топленого молока на белую сорочку. Плотная ткань с вышивкой белыми шелковыми нитями по вороту и вокруг выреза на груди, вырез плотно застегнут на обтянутые полотном пуговки. Свободная рубашка в пол скрывает ее фигуру. Но я помню, она стройная, как девочка. Так… зазевался.

Оля, видимо, отметила мою несерьезность и замолчала, испытующе на меня глядя.

— Ты зашла, открыла фонарь, и…

— Пусто. Чисто. Шкафы без инструмента, без книг. Ни одной бумажки не осталось. Напротив двери — вот это самое зеркало, как я тебе описала, висит на стене. Я обошла все углы, Заглянула в ящики стола и комода, даже на стул влезла, на шкафах шарила — ничего. Пусто и немного пыльно.

Я нарисую с нее Матрошу. Нет, какая Матроша? Не годится она в веселые вдовы. Она у меня будет авантюристкой. Как леди Винтер, но не такая кровожадная. Она приедет в Россию с посольством… я нарисую и предложу нашим гаврикам нового персонажа. И будешь ты, Олечка, героиней самой популярной игрушки рунета…

— Ты пошарила в шкафах, ничего не нашла, и? — это наших менеджеров в типографии отдельно учили, как изобразить полную вовлеченность в разговор: повторить дословно несколько слов из беседы или своими словам…

— Только зеркало могло привлечь мое внимание. И только мое, ты понимаешь? Я одна знала, что это дедова работа, эта рама. Ну и дядя еще, но его только формулы интересовали. Александр, я подошла к этому зеркалу на стене. Меня как будто толкнуло к нему: «Иди ко мне!» Я пододвинула стул и села. Смотрела в зеркало. Сначала ничего не происходило, но потом вдруг как тучи набежали — зеркало потемнело, а когда тьма рассеялась, я увидела, что оно перестало меня отражать. Я перепугалась страшно!

— А что ты увидела?

— А ничего, представляешь? Какая-то тьма. Но уже не клубилась. Ровная, скучная тьма. Я направила фонарь на зеркало, и мне показалось, что луч от моего фонаря освещает это зазеркалье. Я бы назвала это стеной в какой-то кладовке, с паутиной. И все. Снаружи раздался шум, мимо флигеля проехала машина, я поняла, что вернулся дядя и выбралась из лаборатории. Тогда меня никто не заметил.

— А если бы заметили?

— Амбарный замок повесили бы на входную дверь!

— Ну это еще ничего… А что было дальше? Рассказывай! — я с усилием оторвался от мысленного вождения стилом по графическому планшету. Ее рисовал, в амазонке.

— Я решила никому ни о чем не говорить. И следующей ночью пошла снова туда, во флигель. В этот раз я увидела только плотную ткань. Как будто зеркало упаковали. А потом… потом, я рассказывала, у нас были Большие приемы, с танцами, Государь к нам заглянул, представляешь? Мне удалось в суматохе улизнуть, и вот тогда-то я и увидела в зеркале тебя! Ну и мои похождения закончились тем, что я увидела твою раму и поняла, что обе они сделаны одним и тем же человеком — моим дедом. Сначала я решила, что это — обычное око. Ну, как вот у тебя, — и она ткнула пальцем в ноутбук.

— Око?

— Ну да. А вы как это называете?

— Экран, монитор, телевизор…

— А мы — «око».

— Тоже неплохо…

Я наблюдал за ней и думал: «Что это? Курсовая работа к зимней сессии? Или, бери выше, практика? А, может… ну конечно! Она — из школы ФСБ. Ученица. Ладно…»

— А твой дед, он сам резал по дереву?

— Да, его любимое занятие! Он так отдыхал. У меня в детстве была куча удивительных игрушек, сделанных им! В общем, меня притянуло к этому «оку», как к родному.

«Как и меня!» — отметил я про себя.

— И как ты поняла, что это — не «око»?

— А я пошла спать. Но не смогла уснуть и решила пробраться снова в кабинет, пока все отдыхают. И просчиталась! Они меня караулили!

— Кто?

— Дядя с охранником. Ну, не меня. Охранник, Феодор его зовут, заметил в прошлую ночь мелькнувший свет в окне флигеля. И они с дядей решили подстеречь того, кто ходит в лабораторию. Ну и поймали… меня… Я перепугалась, стала кричать, дядя стал мне рот зажимать… в общем, я как-то вырвалась и побежала прятаться в кабинет. Совсем ума лишилась. Дядя бежит за мной, Федор в свисток свистит, прислугу будит… Я думала, они меня убьют. Так испугалась. Да и стыдно — посреди ночи, поймают меня, как воришку, в одной ночной сорочке… Дядя точно меня узнал. Они зажгли свет в коридорах, и он точно видел, что это я. Но не остановился, несся за мной, и лицо такое злое… Я открыла дверь, хотела запереться, но вижу — не успеваю, от страха влезла на столик, который утром еще приставила, прижалась в дедовому зеркалу, и… я даже не поняла, как оказалась тут, у тебя.

— А ты ощутила какую-либо преграду?

Ольга задумалась.

— Знаешь, зеркало сначала было твердым и холодным, как стекло. А потом начало теплеть — я перестала ощущать холод. А потом… я как будто пелену прорвала и очутилась здесь!

— И тебя это не беспокоит?

— Еще как беспокоит! Как я вернусь обратно? Почему прошло четыре года, как дед пропал, но никто не раскрыл его тайну? Почему вот это твое зеркало, там та же самая рама, почему оно даже не затемняется? Я проверяла!

— А с виду ты такая спокойная, приятно посмотреть. Какая железная выдержка! А тебя ведь начнут искать папа с мамой? Ты не думаешь о них?

Оля посмотрела на меня, и на глазах ее показались слезы. Она опустила голову и прошептала:

— А меня никто там не ждет. Кроме дяди. Я сирота…

Сердце мое дрогнуло. Я ведь тоже сирота, разве что мои родители живы. А по сути-то меня бабка с дедом вырастили. Но тут же сочувствие сменилось гневом. Зря она так сказала. Я ей об этом прямо и заявил.