Собака длиною в жизнь

Татьяна Станкевич (2024)

Автор — собачник со стажем, владелец ризеншнауцеров — рассказывает о дружбе человека с собакой, о любви и ответственности, обретении и расставании. Три собаки одной породы — три больших главы книги и жизни автора.Эта книга адресована людям, которым уже посчастливилось быть хозяином собаки, и тем, кто еще только мечтает о настоящем друге. Автор сознательно не дает советов по лечению и дрессировке, но щедро делится опытом взаимоотношений, психологией своих питомцев, через свою историю показывает их влияние на жизнь человека.

Тайна заброшенного дома

Вы знаете, какая разница между собаководом и кинологом?

Кинолог — это профессия,

а собаковод — диагноз.

Прямо за нашей дачей находился еще один заброшенный дом. Когда-то он был большим и красивым, а теперь выглядел совершенной рухлядью. Мы с Брюсом приехали на последней электричке, я топлю печь и готовлю нам «ужин на двоих». Пес улегся на веранде на любимом диване. Однако поздняя осень дает о себе знать — после ужина он перебирается в дом, ближе к печке, начинает засыпать. Я тоже забираюсь под два одеяла и уже готова уснуть, но тут по длинному крыльцу кто-то пробежал. Нет, я не сумасшедшая, там реально кто-то пробежал. Потом еще и еще. Моя собака спит, даже не реагирует.

— Эй, Брюс, мне страшно! Мы одни на двух улицах, больше никого, кроме нас. На улице ночь, да еще эта луна так зловеще светит…У нас по крыльцу кто-то ходит, а ты спишь?

Кто из нас служебная собака?

Брюс поднял голову, посмотрел на меня: «Мать, давай уже спи! Пусть бегают! Ну пробежал кто-то пару раз, тебе жалко, что ли?» Свернулся калачиком и продолжил спать. Я немного успокоилась, потому что опасность Брюс чувствовал, и недоброжелателей тоже. Если бы что-то серьезное, не был бы таким спокойным. Это я себя так успокаивала, но сердце билось, как сумасшедшее. И хоть забралась под два одеяла, и в доме уже было тепло, уснуть не получалось. Тут снова по крыльцу кто-то пробежал. Подступающий сон как рукой сняло. Как положено в фильмах ужасов, я решила пойти и посмотреть, что там.

— Брюс, вставай, пошли! Я не усну, пока не разберусь, что там происходит.

— Мам, там ничего не происходит, спи уже! Кто бы там ни ходил, ни бегал, мы ему неинтересны, нужны были бы — давно уже постучался бы в дверь.

— Нормально ты, бородатый, рассуждаешь! Если мне ночью постучат в дверь, я умру от страха. Вставай, пошли смотреть.

Пес нехотя поднимается, я накидываю куртку поверх пижамы, выходим на крыльцо. Вокруг тишина, никого нет. Зато шорохи в соседнем заброшенном доме, и колорит всей этой картине из фильма ужасов придает огромная луна. Брюс смотрит на меня как-то загадочно, даже лукаво, как мне показалось: «Мам, кто бы это ни был, пусть он там шарится дальше, он же на чужом участке и в чужом доме».

Но меня было уже не остановить. В пижаме, каких-то несуразных калошах, куртке и с фонариком в руке иду к заброшенному дому. Брюс нехотя идет со мной: «Вот так и появляются сюжеты к фильмам ужасов».

Подхожу к заброшенному дому. Шорох прекращается, все стихает. Выключаю фонарь, недолго жду, когда глаза привыкнут к темноте, дыхание, кажется, остановилось, считаю до трех и заглядываю в окно. Никого! Стою, не двигаясь, и вдруг внутри дома от стены отделяется светло-серая тень, потом едва уловимый силуэт, потом еще один — это три полудикие собаки, прибившиеся к нашему садоводству, нашли здесь на зиму приют. В доме особо не дует, полно старых ковров и матрасов, лучше, чем на улице под снегом.

Я выдохнула. Одна собака неуверенно подошла ко мне и понюхала мою руку через незастекленное окно. Брюс как-то загадочно вилял своим хвостом-коротышкой. Он с самого начала знал про «поселенцев», просто не хотел сдавать сородичей.

Мы пошли домой. Я рухнула спать, как убитая. В ту ночь на крыльце еще много раз раздавался чей-то топот, но страха уже не было, а утром мохнатые соседи разделили с нами кашу с тушенкой. Так мы и коротали этой зимой выходные.