Созвездие Хаоса

Татьяна Степанова, 2018

Криминальный обозреватель Пресс-центра ГУВД Московской области Екатерина Петровская приезжает в подмосковный научный городок ЭРЕБ. В греческой мифологии Эреб – это Вечный мрак. Сын Хаоса и Тьмы. Стоит ли удивляться, что в городке происходит серия чудовищных преступлений – зверски убивают женщин, а их тела обряжают в карнавальные костюмы мух. Катя подключается к сложному и опасному расследованию. Руководит им начальница местного ОВД, чья фамилия, по странному совпадению, – Алла Мухина. И в первый же день Катя знакомится с харизматичным экс-космонавтом Константином Чеглаковым, который пишет страшные картины открытого космоса. Именно в его доме Катя сталкивается с первой загадкой, подброшенной щедрым на тайны Эребом…

Глава 8

Остановка

Такси приехало в шесть двадцать утра. К этому времени Катя, полусонная, уже успела принять горячий душ, выпить чашку растворимого кофе на пустой кухне кампуса и попрощаться с администраторшей — тоже сонной, как сурок.

Катя рассчитывала за двадцать минут добраться до станции Большая Волга и купить билет на семичасовой экспресс. Позже шла масса электричек, но Катя предпочла встать ни свет ни заря, но доехать до Москвы с относительным комфортом.

Клочья тумана раздул, разогнал сильный северный ветер — предвестник подступающего холода. Но они все еще наполняли мглой узкие тенистые улицы и дворы. ЭРЕБ тонул в рваных ошметках ночного тумана, словно в хлопьях морской пены, и утренние сумерки лишь усиливали это впечатление. Городское освещение уже отключилось, горели неоном лишь вывески некоторых магазинов и торгового центра, мимо которого проезжала Катя.

ОВД остался где-то в другой стороне. Таксист вырулил в жилой микрорайон — все кирпичные многоэтажки выглядели здесь зданиями семидесятых, резко контрастируя со старой коттеджной застройкой.

Катя была рада покинуть ЭРЕБ. Хотелось в Москву, домой. Ко всему привычному и знакомому. Она подумала, что не попрощалась с Мухиной, и дала себе слово, что, как только начнет писать очерк, непременно позвонит ей, — спросит, раскрыли ли кражу из дома космонавта Чеглакова.

Таксист украдкой зевал. Прибавил газа. Мимо проплыло удивительной красоты маленькое элегантное здание, все из стекла и разноцветных панелей, схожее яркостью с оперением тропической птицы. Архитектурный дизайн составил бы честь столичному центру.

— Отель новый, «Радужный мост», с конференц-холлом, — пояснил таксист. — Там и кафе, и бар, и ресторан.

Миновали жилой микрорайон, и потянулись какие-то промышленные строения. Слева Катя увидела поле и в отдалении — разноцветные корпуса Экспериментально-рекреационной базы.

Я так и не спросила, что они там изучают, на этой базе… Рекреация… Это же восстановление… Это что-то вроде медицинского НИИ, связанного с космосом?

Катя утешила себя, что в экспрессе непременно погуглит и насчет базы, и насчет загадочного шара-достопримечательности. Путь-то дальний.

С полей туман давно отступил. Несмотря на октябрь, они все еще были зелены, радовали глаз. Окаймляющий их лес — отроги приречного террасного заповедника — осень давно уже раскрасила по своему вкусу. Вид был настолько живописный, что хотелось остановить такси и… прогуляться до опушки, поискать грибы под сенью золота и багрянца.

Таксист внезапно резко нажал на тормоза.

Катя, устроившаяся сзади, едва не стукнулась подбородком о подголовник переднего сиденья.

По дороге навстречу перепуганной стайкой мчались дети — человек десять, одетые ярко и празднично. Они тревожно кричали, не обращая внимания на бежавшую за ними полную женщину в куртке и брюках — то ли учительницу, то ли чью-то родительницу.

— С дороги, с дороги! — кричала и она, отчаянно жестикулируя. — На обочину! Вас собьют!

Сзади послышался вой полицейской сирены — еще далеко, но все ближе, ближе, ближе.

Впереди Катя увидела белый туристический автобус. Он как-то неловко скособочился возле кювета. Из него выскакивали дети — примерно одного возраста, лет десяти-одиннадцати.

Мужской голос хрипло кричал:

— Уберите детей! Удалите их!

— Дети, организованно выходим, не толкайтесь! Здесь сейчас нельзя находиться. Тут будет работать полиция. Мы подождем, пока автобусу разрешат отъехать!

Это истошно кричал уже другой женский голос.

— Остановитесь, — воскликнула Катя.

— Там дальше… это… остановка, — невпопад и как-то странно, очень странно ответил ей таксист.

Он теперь ехал совсем медленно, почти полз, приближаясь к туристическому автобусу сзади и напряженно что-то высматривая.

Вой полицейской сирены оглушил — мимо такси на бешеной скорости промчалась патрульная машина, за ней еще одна.

Катя тронула водителя за плечо. Он остановился. Посмотрел в зеркальце в глаза Кати.

— На экспресс опоздаете.

Катя молча протянула ему деньги.

Она поняла, что не уедет из города ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра. Это было и предчувствие, и убежденность. ЭРЕБ не отпустит ее.

Чтобы ни произошло, что бы ни случилось на этой дороге сейчас — ЭРЕБ не отпустит ее. Она уже там, внутри ШАРА… Внутри хаоса, что более не желает скрываться в тумане…

Катя пошла по дороге вперед. За автобусом — остановка. Самая обычная, из металла, выкрашенная в зеленый цвет, каких полно на дорогах Подмосковья.

Остановка рейсовых автобусов. Расписание на табличке наверху.

Почему же здесь остановился туристический автобус, перевозящий детей?

Двери автобуса нараспашку. Дети удаляются по шоссе прочь, подгоняемые двумя учительницами. Многие оборачиваются назад. Кто-то из детей плачет. Водитель однако остался в кабине. Как и таксист, он напряженно во что-то вглядывается.

Сирена полицейской машины все еще воет. Но вот и она умолкла.

В наступившей тишине — тревожные голоса людей.

— Дорогу перекрыть, весь транспорт до Дубны в объезд!

— Эксперт приехал!

Катя увидела полицейских. Увидела встрепанную Аллу Мухину — без формы, в гражданской одежде. И того невзрачного заморенного типа, что закрывал кабинет. Он был в куртке, застегнутой косо, и с остатками мыльной пены на наполовину выбритом, наполовину заросшем щетиной лице. Видно, выскочил из дома по звонку дежурного, как есть, не успев добриться.

Автобусная остановка…

Один из полицейских преградил Кате путь.

— Сюда нельзя! Это место происшествия!

Но это был один из тех, кто выезжал на кражу и видел Катю с Мухиной. Он как-то растерянно оглянулся, потом отступил и…

Катя увидела сначала ноги.

Белые голые ноги — широко раскинутые, раздвинутые напоказ, задранные на железную скамью автобусной остановки.

А потом она увидела крылья.

Ощутила, как кружится голова, как комок тошноты подступает к горлу. Потому что видение… нет, не зрелище, а именно видение столь нелепо и жутко, что хочется в один и тот же миг отвернуться, бежать без оглядки и остаться на месте — смотреть, смотреть во все глаза — на ЭТО.

ЧТО — ЭТО?

Белые голые женские ноги торчали вверх, широко раскинутые в непристойной позе, словно жуткое существо жадно ожидало совокупления.

Катя на ватных ногах подошла ближе.

Чудовищные крылья насекомого…

Мухи…

Крылья оказались сделанными из прозрачной пленки. Прозрачный пластик — не гладкий, испещренный полосами более темного оттенка, что создавало впечатление прожилок, как на крыльях насекомого.

Стрекозы…

Нет, мухи…

Несколько многослойных пластов пленки, искусно вырезанной, подровненной в форме крыльев. Под ними, как сквозь толстый мутный речной лед, виднелось голое женское тело.

Но голова этого существа с огромными блестящими глазами… Голова насекомого…

Потрясенная Катя внезапно осознала, что глаза эти, пялящиеся на нее с почти осязаемым плотоядным вниманием, — тоже поделка. Многослойный пластик, пленка, вырезанная в форме двух кругов и приделанная к черному конусу, напяленному на голову жертвы.

Венецианский карнавал…

Маски… ряженые…

Муха…

Катя увидела, как Алла Мухина, эксперт и тот тип с намыленной щекой наклонились над распростертым телом, брошенным на землю у автобусной остановки — труп на спине с раздвинутыми ногами, прислоненными к железной скамейке, туловище на цементном полу.

В руках эксперта — ножницы. Он осторожно разрезал голову насекомого сбоку, словно чудовищный вивисектор.

Катя ощутила рвотный позыв, но титаническим усилием воли взяла себя в руки.

Это просто ткань… черная ткань… не кожа, не хитин… ткань…

Ножницы издавали тихий скрип. В воцарившейся тишине он казался громким, словно усиленным невидимыми динамиками.

Эксперт осторожно разрезал ткань до самого верха, стараясь не повредить низ, и руками в резиновых перчатках снял глазастую голову насекомого.

Мухина держала в руках картонную коробку — ткань упала туда, коробка перекочевала в руки патрульного.

Под тканью — лицо женщины почти черного цвета.

Синюшно-багровые пятна так сильно потемнели и слились, что казались черными. Всклокоченные крашеные светлые волосы. Прикушенный между зубов язык, темные полосы на шее и ужасного вида пятна.

— Демьянова, — сказала Алла Мухина. — Хотя ее и трудно узнать.

— Вот мы ее и нашли, — произнес эксперт.

— Что это такое?! — не своим голосом воскликнула Катя. — Алла Викторовна!

Мухина глянула на нее и склонилась над трупом.

— Сами видите. Убийство. А вы разве не по этому поводу приехали? Разве ваш начальник пресс-службы не прислал вас к нам сразу, как услышал, что здесь, в городе, пропала еще одна женщина?