Царство Флоры

Татьяна Степанова

Чудесные цветы и необъяснимые убийства – что между ними общего?.. И все же общее есть: в смертельные раны своих жертв убийца вкладывает экзотические цветы. Это серийный маньяк – не сомневаются начальник «убойного» отдела Никита Колосов и сотрудница пресс-центра УВД Катя Петровская. И он явно хочет что-то сказать, совершая этот странный и страшный ритуал. Улики указывают на цветоводческую фирму «Царство Флоры». Но здесь тишь и гладь – флористы мирно возятся со своим пестрым, ароматным товаром, составляют букеты, композиции, панно… И лишь гобелен на стене офиса вызывает смутную тревогу: на нем крокусы, смилаксы, анемоны, гиацинты… Те самые цветы, что находят на телах убитых. Раскрыть тайну гобелена – значит понять логику преступника. И Никита с Катей находят разгадку. Вот только не слишком ли поздно? Ведь и для Колосова уже выбраны и приготовлены прощальные цветы…

Глава 4

ЗАГАДОЧНЫЕ УЛИКИ

На следующий день, солнечный, июньский, выкроив свободную минуту, Катя отправилась в управление уголовного розыска. Благо было недалеко — спуститься с четвертого этажа главковского здания, что в Никитском переулке, где располагался пресс-центр, на второй этаж в пристройку.

В отличие от прочих суматошных дней в штаб-квартире сыщиков на этот раз было тихо, благостно.

— Все на стрельбах, Екатерина Сергеевна, спортивная подготовка сегодня по графику, — сообщил Кате дежурный.

— И начальник отдела убийств тоже?

— Нет, он у себя.

Прежде в спортивный день Колосова было не застать в кабинете. А сейчас, видимо, предстояло делать скидку на недавнюю боевую травму. Катя открыла дверь. Ба! На столе — обычно пустом — горы папок, кипа бумаг. Сейф открыт. И кажется, что Никита Колосов, поглощенный его содержимым, вот-вот нырнет туда, в эти стальные недра. На стуле кокетливо раскинулся бронежилет. С полки свисает пустая кобура. Комиссар парижской полиции в исполнении незабвенного Лино Вентуры косится на вас с полинялого плаката на стене. Монитор компьютера мигает — явно что-то стряслось, завис трудяга электронный. Внезапно из сейфа что-то посыпалось: бац-бац, шлеп, шлеп! Катя подумала — патроны, оказалось — нет, дискеты и CD-диски. Колосов в недрах сейфа что-то свирепо прорычал, оглянулся, увидел Катю на пороге и…

— Никита, привет. С выходом на работу тебя сердечно поздравляю! Ура!

Дискеты продолжали сыпаться из опрокинутой коробки. «Как у него лицо меняется, когда он улыбается, — подумала Катя. — Ему надо чаще улыбаться».

— Привет. — Он сразу бросил все и направился к ней.

Катя вспомнила, как навещала его в госпитале. Драгоценный бесился и ревновал ее именно к этим визитам, а к чему, собственно, было ревновать? Она являлась, нагруженная фруктами и пакетами с соком. Фруктов Никита был не любитель, соки он пил, возможно, только в далеком детстве, и то вряд ли. Друзья и сослуживцы, которых у него тьма, привозили в госпиталь в основном пиво и коньяк. Бражничать в отделении травматологии, естественно, строжайше запрещалось. И они всей шумной компанией уходили гулять в больничный парк, где в заросшей жасмином беседке и поднимали тост за удачно раскрытое дело, увы (что ж, бывает, издержки профессии), ставшее прологом к больничной койке. Катю на медпосту каждый раз спрашивали: «Вы жена его будете?» И каждый раз, отвечая: «Нет, коллега по работе», она замечала хитрое выражение на лицах медсестер: мол, знаем, кто вы, нас на мякине не проведешь. В своей палате Колосов смотрел по маленькому переносному телевизору футбол и читал «Робинзона Крузо». Катя как-то привезла ему несколько современных детективов — Акунина, Степанову, но он детективы читать не пожелал, отдал в другие палаты, обменяв на «Пана Володыевского».

В этом польском романе речь шла, кажется, о неразделенной любви… Или Катя ошибалась? Вообще, порой ей казалось, что она там, в госпитале, — лишняя и что Колосову, закованному в гипс, не слишком-то приятно ковылять от кровати до окна у нее на глазах. О событиях в Мамоново-Дальнем, ставших всему причиной, об этом кошмаре, о котором Катя не могла вспоминать без дрожи, они не говорили^[1]. Вообще Колосов был крайне немногословен и чрезвычайно сдержан. Катя ловила на себе лишь его взгляды. И они были гораздо красноречивее слов.

Но вот и это прошло. Сломанные ребра срослись, и Колосов вышел с больничного. Здесь, в стенах розыска, в строгом официозе главка, все было совсем по-другому, чем в госпитале или же там, на темном мамоновском кладбище, которое едва не стало для сыщика последним пристанищем.

Слава богу, тогда все обошлось! О том, что спасла его, по сути, она, Катя, они тоже не говорили вслух, но…

— Чем это ты занят? — спросила Катя, кивая на сейф. Он направлялся к ней с таким видом, словно собирался поцеловать — здесь, среди всего этого набившего оскомину милицейского официоза, всерьез и страстно. — Ревизию затеял или к министерской проверке за полгода готовишься?

Улыбка на его лице… нет, она не погасла, осталась. Но словно кто-то где-то уменьшил яркость излучения.

— Здравствуй… привет… Да диск куда-то пропал. Диск с программой, вот хочу перезагрузить…

Чтобы Колосов перезагружал что-то сам в своем компьютере — это тоже была небывалая новость. Обычно для этих целей посылался SOS в информационный центр: пришлите младшего лейтенантика, юного аса программирования.

— Вообще, пора порядок навести, что на уничтожение, что в архив. А что же ты стоишь, садись, пожалуйста.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила Катя заботливо.

— Отлично.

— Болей нет?

— Нет.

— Тебе все равно надо быть осторожным. Не делать резких движений.

— Совсем никаких? — спросил он. — Совсем-совсем?

Ну, вот что он хочет выразить этим своим «совсем»? Поди догадайся с трех раз?

— Ну, я рада, что ты выздоровел, что ты на работе. Я пойду, мы еще увидимся.

— Так торопишься от меня? А, кстати, как любимый муж? Здоров, не кашляет? Со спортом дружит? Штангу каждый день выжимает, тренируется?

— Он уехал по делам за границу.

— Ах, за границу! Ну, конечно же.

— Они с Сережей уехали, Мещерским.

Колосов помолчал — упоминание Мещерского, с которым он дружил, всегда смягчало самые острые словесные пикировки.

— Навещал Серега меня. И вроде никуда ехать не собирался.

— Так получилось, Никита.

— Может, сходим сегодня куда-нибудь после работы? В кафе посидим на Арбате?

Катя склонилась над клавиатурой компьютера.

— Нашел диск? Давай я сама тебе установлю по новой.

— Значит, нет предложению?

Катя забрала у него диск. Последующие пять минут все ее внимание поглощал монитор.

— Не будет больше сбоев, — сообщила она как ни в чем не бывало. — Слушай, а что-нибудь интересное, новенькое у вас есть?

— В смысле перерезанных глоток и раскроенных черепов?

— Да, в этом самом смысле.

— Для пресс-центра, для твоих читателей? Ну, как же, полны закрома у нас этого добра. — Колосов порывисто (слишком даже порывисто) схватил со стола груду папок. — Вот, забирай, архивная сенсация на сенсации, ты ведь только за этим и пришла, да? Сто громких тем для ста громких очерков. Журналистская премия, фильм по следам событий.

— Никита…

— Ну что, Никита?

— Никита, пожалуйста…

Он засопел. Он напоминал мальчишку — обиженного, раздосадованного первой, самой первой и самой главной в жизни неудачей. А сейчас — какой уже по счету?

— С тобой порой ужасно трудно, Никита.

— Да?

— Просто невозможно. Совершенно так же, как и с моим мужем. Если бы вы знали, как вы оба похожи!

— Я?!

— Ты. Слышал бы ты себя со стороны. Прости, это даже смешно.

— Я клоун, что ли, по-твоему? Весь вечер на манеже? — Колосов вздернул подбородок. — Ошибаешься. Унижаться не приучен. Не знаю, как там твой драгоценный муж, а я…

— Если будешь разговаривать в таком тоне, я вообще уйду.

— Уходи, пожалуйста.

— Всего хорошего, Никита.

«Что же это? — думала Катя, идя к двери. — Тот уехал, и с этим поругалась, кажется, вдрызг. Нет, ну за что, скажите? Что я такого сделала плохого?»

— Катя, подожди, постой.

Колосов преградил ей путь.

— Извини меня. Ну, извини, я…

— Ох, давай-ка лучше о делах. — Катя покачала головой. — Шеф уже что-нибудь тебе поручил или еще не успел?

— Пока ничего особого. Ты присядь, пожалуйста. — Колосов засуетился. — Пока в курс дел вхожу. Полугодие вот надо закрывать… шесть чертовых месяцев…

— И что, никаких дел интересных?

— Ничего стоящего твоего внимания. — Колосов глянул на нее в упор. — Если взять за образец наше с тобой последнее дело, то… Нет, ничего такого, даже близко.

— Никита, меня «Вестник Подмосковья» сожрет. Они же ты знаешь какие людоеды. И у них еженедельная рубрика. Ты понимаешь, что это такое? А у нас приказ начальника — сотрудничать, информировать широкую общественность о работе органов правопорядка. Ну, хоть что-то для криминальной хроники, а?

— Не знаю. Вот есть мура одна недельной давности.

— Убийство?

— Двойное.

— Двойное? — Катя оживилась. — А говоришь, ничего интересного. Два трупа, это уже полсенсации. Кто убит?

— Да в Пушкине, в Больших Глинах — есть там такой поселок, — замочили одного криминального авторитета и его водилу. Они домой возвращались на автомашине, так прямо у ворот дома их кто-то и расстрелял. — Колосов нехотя включил налаженный компьютер, отыскал нужный файл. — Я вышел, мне теперь этим и заниматься придется, расхлебывать всю эту ихнюю кашу.

— Разборка криминальная, да?

— Да вроде похоже, я так мельком вчера глянул материалы. За неделю особо никаких подвижек, кроме заключения судмедэкспертизы. Стреляли по обоим с близкого расстояния. Прямо из кустов, что у забора растут. Глины эти Большие — место так, дохлое. Не сказать, что совсем деревенская глухомань, но и не проезжая дорога. Убийство около полуночи произошло. Дом на отшибе стоит, соседи из поселка выстрелы слышали, но… Кто значения не придал, подумал, это петарды ребята на пруду запускают. А кто просто побоялся нос не в свое дело совать.

— Значит, нет свидетелей?

— Пока не установлены.

— А как фамилии потерпевших?

— Аркадий Суслов — это хозяин дома. Богатый мужик. А водителя фамилия Бойко, зовут Алексеем. У одного кличка Аркаша Козырной, у другого Арнольд.

— Выходит — бывалые люди? За что сидели?

— Суслов по молодости за грабежи, потом за сутенерство и притоносодержательство. Бойко за угон и разбойное нападение.

— Они оба входили в какую-то организованную преступную группировку, да?

— Входили, но не здесь. Оба родом из Хабаровского края. Весь их послужной список в основном сибирский и дальневосточный. В Подмосковье перебрались примерно пять лет назад. Суслов со временем бизнес себе прикупил — сеть автосервисов у него. Ну а Бойко при нем что-то вроде личника и вышибалы.

— А у нас успели засветиться? Вообще тебе лично они знакомы?

— Да не особо, Кать. — Колосов пожал плечами. — По крайней мере, имена не на слуху. В позапрошлом, что ли, году проверяли мы этого Аркашу Козырного по одному убийству. Грузина в Адлере замочили — кстати, при схожих обстоятельствах расстреляли в машине. Нам запрос пришел и отдельное поручение. Вроде бы бизнес, который Суслову теперь принадлежит, был раньше этого адлеровского. Проверяли мы, но доказательств причастности Аркаши к тому убийству не выплыло.

— Ну да, конечно, дело-то в Адлере, а вы тут, — усмехнулась Катя. — Я шучу, шучу. А то сейчас опять скажешь, что я…

— У меня такое впечатление сложилось, что Аркаша Козырной завязал, ну, в смысле, успокоился, выдохся, — сказал Колосов. — У нас в Пушкине на покое, на вольных хлебах решил пожить. Замок себе отгрохал в этих самых Больших Глинах. Женился. Пятый десяток мужику, года, как говорится, шалунью рифму гонят.

— И как думаете раскрывать все это?

— Да уж как-нибудь раскроем, ты за нас не волнуйся.

— А фото с места происшествия можно посмотреть?

— Можно. Для тебя все можно.

— А скачать? Сам понимаешь, как только раскроете, я сразу материал в «Вестник Подмосковья» — репортаж по горячим следам.

Колосов вызвал файл с фотографиями. И Катя увидела снимки с места происшествия. Черный джип у ворот с распахнутыми створками. Возле него на забетонированной площадке два трупа.

— Кто из них Аркаша Козырной, а кто Арнольд?

— Этот вот босс, а этот водила. У босса сквозное ранение в живот, несовместимое с жизнью, и в голову, в висок, — похоже на контрольный выстрел. Бойко — Арнольд — убит выстрелом в затылок.

Мертвецы на снимке были похожи, словно двое из ларца. Оба здоровенные, толстые. На Суслове были белые брюки, дорогая замшевая куртка рыжего цвета. Бойко был в черном костюме и белой рубашке с отложным воротником — все явно известных марок.

— У них что-нибудь похищено?

— Машина, как видишь, джип «Мицубиси Паджеро», на месте, ключи от дома целехоньки, и дом не вскрыт, цепи на них золотые на обоих, у Суслова «Ролекс» на руке. Ничего не взято, кое-что даже добавлено.

— Добавлено? Ой, а почему это у них в машине так много цветов? Словно на похороны.

— Суслов домой вез. У него жена родила, может, ей вез презент? А может, сажать хотел у себя на участке?

— Такие цветы никто не сажает. Они же срезаны, в букетах уже, — возразила Катя, разглядывая снимок.

Ей показалось, что на фоне рыжей замшевой куртки мертвеца что-то выделяется — желтое, как цыпленок.

— Чего это за пятно тут такое? Дефект пленки?

— Снимки цифровые, это не дефект, это вот что. — Колосов показал на мониторе новый снимок крупным планом.

— Еще цветок? Надо же. — Катя вгляделась. — Желтый?

— Желтый. Вроде как искусственный.

— Искусственный? Бумажный, что ли?

— Из пластмассы. Следователь его изъял как улику. И еще изъял вот что.

На новом снимке крупным планом на фоне белой сорочки мертвого Бойко-Арнольда было заснято что-то непонятное, похожее на кусок зеленой веревки с листьями.

— А это что за дрянь? Смотри, прямо у него на груди лежит. Это так было, да?

— Так и обнаружено. Не знаю, что это, вроде какое-то растение.

— Тоже из пластика?

— Нет, в протоколе записано, что натуральное. Живое, в общем.

— И что это, по-твоему, может означать? — спросила Катя.

— Будем разбираться. Вещи положены на трупы непосредственно сразу после убийства, так что это не что-то случайное. Смахивает на какую-то демонстрацию.

— Демонстрацию чего?

— Катя, мы будем разбираться. Я буду разбираться.

— А может, это у них какой-то мафиозный знак? Символ свершенной мести? Эти двое — они же типичная мафия. Ну, вот и получили от своих же, — с ходу нашла решение Катя. — «Цветок у него во рту».

— У кого?

— Фильм был такой про сицилийский клан. Мафиози тем, кому мстили, гвоздику засовывали в рот. Только вот не помню — красную или белую. А цвет как раз и важен. А тут у нас желтый. Как этот цветок называется?

— Понятия не имею.

— Ты про мафию сицилийскую не забудь. Наши братки сейчас их вовсю копируют. Возможно, и тут что-то слизали.

— Пули и одна стреляная гильза с места изъяты. Тебя оружие интересует или одни только гвоздики во рту?

— Что-то не так с оружием?

Ответить Колосов не успел, в кабинет заглянул дежурный.

— Владимир Федорович из прокуратуры приехал, — доложил он (Владимиром Федоровичем звали начальника управления, непосредственного шефа Колосова). — К себе в кабинет пошел, просил срочно вас найти.

— Иду. Катя, подожди меня. — Колосов показал на снимки. — Эти можешь скачать, а вот это и это пока рано. Позже, если раскроем.

«Да уж, если раскроете», — подумала Катя, глядя ему вслед.

Примечания

1

Подробней об этом читайте в романе Т. Степановой «Рейтинг темного божества», издательство «Эксмо».