Штурман по имени Ма

Татьяна Танилина

Тема старая, как мир, зятёщевская война. Естественно, главные герои – тёща и зять. До поры до времени взаимная неприязнь скрывается за грубо скроенной ширмой дипломатии. Но однажды происходит грандиозный скандал! Казалось бы, теперь им – тёще и зятю – надо бежать друг от друга как можно дальше. Однако им предстоит – о, ужас! – вынужденное сотрудничество. К чему привела «интеллигентная» семейная разборка, со шваброй в качестве главного аргумента, и рассказывает эта книга.

Глава 5. Коварное молоко. Пурпурный тюрбан. Подозрительный разговор

Какая игра случая выбирает нам родственников, сковывая кандалами родства, основанного на узах брака, абсолютно чужих людей? Может быть, это нечто вроде пасьянса? С заносчивым видом его вальяжное величество Господин Случай тасует карты судеб и раскладывает из них замысловатые комбинации. А может статься, это гигантская рулетка? И надменный Господин Случай небрежно бросает шарик в бешено вращающийся круг с нумерованными лунками, где каждая цифра — номер чьей-то судьбы. Но также не исключено, что это всего лишь примитивная лотерея. И всё тот же высокомерный Господин Случай с презрительной усмешкой выхватывает из толпы первого попавшегося индивида, нисколько не беспокоясь, а довольны ли будут те, кому этот выигрыш предназначен? И вручив вам этот, с позволения сказать, приз, всемогущий шутник умывает руки, а вы извольте любить и жаловать новоявленного родственника. А если его не то что любить — даже издали видеть, даже краем уха слышать не хочется? Но выбор там, наверху, сделан; изменить ничего нельзя; вот и приходится, стиснув зубы и сжав кулаки, делать вид, что любишь и жалуешь.

* * *

Если бы Марье Ивановне было не жаль дочь, бросила бы она эти курсы, послала бы к чёрту зятя и сбежала в свою Дубровинку. Глупая это затея — ухлопать пол-лета на бесполезные разговоры. От психологов польза только самим психологам — они-то деньги получают. А тёщи и зятья лишь впустую сотрясают воздух да перебирают сор, вынесенный из городских изб.

Одно только утешало Марью Ивановну — раз уж она здесь загостилась, так хоть поможет дочке по хозяйству. Пусть Надюшка немного отдохнёт.

Вот и сегодня, проснувшись, как всегда, рано, Марья Ивановна стала готовить завтрак. А после него, когда молодые собирались на работу, она вымыла посуду, почистила плиту и решила вскипятить молоко. Поставила кастрюльку с молоком на огонь и застыла у плиты, как часовой на посту. С молоком у Марьи Ивановны были давние счёты. Сей напиток с издевательским постоянством проделывал над ней злую шутку. Улучив момент, когда «бдительный часовой» отвлечётся, ленивое молоко, внезапно преисполнившись кипучей энергией, выплёскивалось на плиту.

— Мы пошли! — донёсся из прихожей голос зятя.

Уменьшив огонь, Марья Ивановна выглянула в коридор и спросила:

— Что на ужин приготовить?

— Что хотите. У вас всё хорошо получается, — выходя из квартиры, бросил через плечо Павел.

«Ты гляди, даже на комплимент расщедрился! — думала Марья Ивановна, возвращаясь в кухню. — Может, и не зря к психологу ходим, деньги пла… Чёрт побери!»

Коварное молоко с ехидным шипением выползало из кастрюли и растекалось по сверкающей глади только что вычищенной плиты.

* * *

Позже Марья Ивановна отправилась за продуктами. Не дойдя до гастронома, она увидела вывеску «Магазин» над входом в подъезд пятиэтажки. Ещё вчера этой вывески здесь не было. Внезапно из магазина-подъезда выбежал мужчина лет пятидесяти, с восточной внешностью. На его лице, сверкая золотым зубом, играла улыбка. Одет он был весьма экстравагантно: чёрный деловой костюм, белая сорочка, галстук… а на голове — пурпурный тюрбан.

Мужчина схватил Марью Ивановну за руку и потащил в магазин. Поначалу она растерялась, но потом, уже в магазине, оттолкнула нахала и заявила:

— Покупать ничего не буду! Я забыла кошелёк!

Пурпурный тюрбан печально склонился набок.

— Что такое? Не идёт торговля! — посетовал восточный человек. Он говорил с лёгким акцентом. — Сам уже на улицу бегаю ловить покупателей, а они от меня, как от шайтана, разбегаются. Почему народ от меня шарахается?

— Может, их ваш вид пугает? — предположила Марья Ивановна.

Лицо мужчины приобрело почти такой же цвет, что и тюрбан.

— А чем это мой вид плохой? Разве я некультурно выгляжу?

— Культурно… только немного странно. — Марья Ивановна показала глазами вверх.

Мужчина поднял руки и, прикоснувшись к тюрбану, радостно завопил:

— Теперь понятно, почему они убегали! А я-то подумал, что бог торговли на меня разгневался! Правильно говорят: «Поспешишь — людей насмешишь».

Сняв тюрбан и спрятав его под прилавок, мужчина стал объяснять:

— Сегодня первый день, как магазин открылся. Я сначала оделся в народном стиле: праздничный халат и тюрбан. А потом решил, что надо выглядеть по-деловому. Вместо халата надел костюм, а тюрбан снять забыл. Я же не верчусь у зеркала, как женщины. Ох, до чего же хитрющая ваша сестра!

— У меня нет сестры.

— Я не про вашу сестру, а вообще про женщин! Это они должны торговать: жена и дочка. А они мне утром скандал устроили. Говорят, надеть нечего. Полный шкаф платьев, и нечего! Слезами деньги выжали и побежали наряды покупать. Пришлось мне самому за прилавок встать. Мы в этом доме живём, над магазином, — сообщил хозяин и сконфуженно пробормотал: — Как это я забыл про тюрбан?

Марья Ивановна улыбнулась:

— У меня тоже такое было. Собираюсь на работу, уже опаздываю. Пальто надела, а шапки нигде нет. Я говорю дочкам: «Найдите мою шапку». А они смеются: «Мама, ты в зеркало посмотри». Оказывается, я давно её нацепила и хожу ищу.

— А вы кошелёк, правда, забыли? — лукаво щурясь, поинтересовался хозяин.

— Это я сказала, чтобы от тебя отвязаться, — призналась Марья Ивановна, незаметно для себя переходя на «ты».

— Меня Батыр зовут, а тебя? — тоже перешёл на «ты» хозяин магазина.

— Марья Ивановна, — ответила она, скользя взглядом по товарам, расставленным на полках. — А почему ценников нет? Почём у тебя зелёный чай?

Хозяин назвал цену выше той, что в гастрономе.

— Ну, ты обнаглел! — возмутилась Марья Ивановна и шагнула к порогу.

— Постой! А сколько ты за него дашь? — крикнул Батыр.

Обернувшись, Марья Ивановна посмотрела в хитрые карие глаза и улыбнулась. («Вот оно что! Поторговаться ему хочется. Оно и понятно. Какой же восточный базар без торга! Ну что ж, поторгуемся». ) Она расправила плечи и подошла к прилавку. Что-что, а торговаться она умела. Жизнь приучила её сражаться за каждый рубль. Да что там рубль — за каждую копейку! А со временем, когда пора жесточайшей экономии миновала, это стало чем-то вроде азартной игры или спортивного состязания, где призом были свои же собственные, но сэкономленные деньги. Марья Ивановна не понимала тех людей, которые никогда не торгуются. Чего ради платить больше, если можно заплатить меньше?

Батыр встретил достойного противника. Торговый поединок начался.

Когда хозяин укладывал купленные продукты в пакет, в магазин заглянули ещё двое — мужчина и женщина.

— А ты хороший покупатель, — прошептал Батыр. — Гляди, народ за тобой пошёл.

— Да, за мной часто очереди выстраиваются, — тихо подтвердила Марья Ивановна и, увидев, что он кладёт в пакет коробку рахат-лукума, запротестовала: — А это я не…

Хозяин жестом остановил её и прошептал:

— Это презент, как первому покупателю. Ты гляди, не забывай меня.

* * *

Открывая дверь квартиры, Марья Ивановна услышала голос зятя — он говорил по телефону. Днём, когда удавалось, Павел забегал домой пообедать. Вот и сегодня явился. Только тёща хотела подать голос, как вдруг до неё донеслось: «Жене́ лучше этого не знать. Так всем будет спокойней». Затаив дыхание, Марья Ивановна обратилась в слух. Однако Павел уже закончил разговор и положил трубку на аппарат. Выждав пару секунд, Марья Ивановна хлопнула дверью, словно только что вошла.

— Кто там? — как ей показалось, обеспокоенно крикнул зять.

— Я! — отозвалась она. — По магазинам ходила. Обед ещё не успела сготовить.

— Не торопитесь. Я уже перекусил.

Укладывая купленные продукты, что — в холодильник, а что — в буфет, Марья Ивановна с негодованием думала: «Вот же подлец! Бедная дочка весь день пашет, а он по бабам шастает! Понятно же, что с любовницей говорил…»

Хлоп! Закрылась входная дверь. Зять ушёл. «Ну, погоди! — пригрозила вслед ему тёща. — Я тебе устрою! Заявись только вечером, я от тебя не отстану, пока не признаешься!» «Нет, это ты погоди, — остановил её голос рассудка. — Так ты ничего не добьёшься. Мужики ведь брехливые, он тебе с три короба наврёт. Ты же ещё и виновата будешь. Надо действовать похитрей — искать доказательства».

Когда вечером Надя пришла с работы, Марья Ивановна собиралась на курсы.

— Ты на занятия, мамуля? — спросила дочь.

— Ага. Сегодня у нас раздельные занятия. Сначала — мы, потом — они.

Дочь вздохнула:

— Значит, Павел поздно придёт.

— Да он и без курсов домой не очень-то спешит! Работать толком не работает, а всё время где-то пропадает.

— Он работает, мамуля. Внештатником в двух газетах. И временно в автомастерской. Его друг — хозяин этой мастерской. Сейчас Павел, в основном, деньги там зарабатывает. Ну, иногда за статьи что-то получает.

— А я и не знала, что он машины ремонтирует. («Ещё неизвестно, правда ли это? Может, он прикрывается этой мастерской, а дружок его выгораживает». )

— А ещё он бомбит иногда.

— Что-что?

— Извозом подрабатывает.

«Знаю я, как он подрабатывает и кого он бомбит», — подумала Марья Ивановна, а вслух сказала:

— Ты какая-то бледненькая. Небось, устала? Поешь хорошенько.

* * *

Ехать к Дому культуры железнодорожников нужно было с пересадкой. Три остановки на одном автобусе, потом две — на другом. Но Марья Ивановна не стала пересаживаться на другой маршрут и две оставшиеся остановки решила пройти пешком.

Погода была чудесной. Тепло, безветренно, солнечно. А на душе у Марьи Ивановны было тошно. И чем больше она жалела дочь, тем сильней ненавидела зятя. («Не умеете вы добро ценить, сволочи! Да что же это творится — приличного мужика днём с огнём не сыщешь! Не пьяница, так кобель — не кобель, так пьяница! Вот ещё одно ужратое сокровище ползёт!»)

Объективности ради надо признать, что идущее навстречу ей «сокровище» было слегка подшофе и не «ползло», а шло уверенной походкой. Но Марья Ивановна была слишком зла — ненависть ко всем представителям мужского рода, растущая в геометрической прогрессии, в той же самой прогрессии увеличивала их недостатки. Даже газета в руках «сокровища» свидетельствовала против него. («Сейчас придет, завалится на диван с газетой, а бедная жена крутись-вертись, готовь-прибирай!»)

От «ужратого сокровища» Марью Ивановну отвлёк газетный киоск. Покупая талоны, она сквозь стекло пригляделась к продавщице. Ба! Это же тёща с курсов — Ирина Модестовна.

— А вы разве на занятия не идёте? — спросила Марья Ивановна.

— Иду, — ответила Ирина Модестовна. — Я через пять минут закрываюсь.

— Тогда я вас подожду. Вы не против?

— Нет, конечно. — Ирина Модестовна хихикнула и смутилась. — Это я не над вами. Тут один мужчина только что купил газету. А когда он отходил, я заметила, что у него брюки сзади в жёлтой краске. Наверно, сел на выкрашенную лавочку. Пока я думала, как бы ему сказать поделикатней, он ушёл.

— Да чего там думать? Сказали бы: «У тебя задница в краске».

— Ну что вы! Неудобно… Вот ведь ситуация. Хотелось бы предупредить, а как?

— Ладно, я ему скажу.

Отыскав среди прохожих фигуру по жёлтым полоскам сзади на чёрных брюках, Марья Ивановна бросилась вдогонку, на бегу подыскивая выражения. («Может, я и вправду грубовата? Как бы это сказать покультурней? У вас брюки в полосочку… Нет, как-то глупо». )

Конец ознакомительного фрагмента.