Возвращениe

Татьяна Трушко, 2020

Возвращения в Верховию не избежать. Друзья, враги и тот, кому она отдала своё сердце, ждут. Кровь и смерть идут по пятам. Верховия дарит самое лучшее – жизнь в опасности. И не важно, что из столицы надо бежать, любовь приносит горечь разочарования; опасная гонка, как способ выжить, враги, желающие поквитаться – всё идёт в копилку становления характера героини. И главная тайна Верховии, к которой Соня всё ближе.

Глава 5. Овечечка

Соня

Без всякой радости, ощущая необъяснимую тревогу, я подъезжала к месту, где нам предстояло поселиться. За всю долгую дорогу, которая заняла шесть дней, Эрвин так и не смог успокоиться. Сначала он дулся на меня из-за того, что я предпочла Добромира и спокойно восседала у него за спиной, потом случилось нападение гиен, брыкастый страус, его собственная неловкость, и помощь чемпиона. Эрвин открыто не доверял Добромиру, но оказался в долгу перед ним за спасение. Его еле сдерживаемая злость в любую минуту грозила выплеснуться наружу. Я же демонстративно игнорировала Вышнева, у которого только дым из ушей не шёл, так он пыхтел и гневно зыркал в мою сторону.

Загородное поместье семьи Светозаровых находилось в живописном месте, в долине Муравка, со всех сторон окружённой горами, в нескольких десятках километрах от Светозара. За высокой каменной оградой на нескольких гектарах земли располагался трехэтажный роскошный особняк, окружённый садом и цветником. За домом в глубине участка находились многочисленные хозяйственные постройки, открытый просторный загон со стойлами для драконов и несколько гостевых домиков. Семья Добромира была одна из самых состоятельных в Светозаре.

Тем не менее, на всём богатстве и роскоши была печать запустения, и это сразу бросилось в глаза. Нас встречала совершенно безлюдная усадьба, ни одного человека не появилось на пороге дома. Огромное поместье словно вымерло.

— Знакомьтесь, родовое имение Овечечка, — произнёс Добромир и протяжно вздохнул.

— Овечечка? — я удивленно подняла брови.

— Мои предки были пастухами, пасли овец. Давным-давно семья Светозаровых основала здесь хутор. Потом построили дом, который со временем перестроили в особняк. Можете смело входить. Здесь никого нет. Я всех распустил, — сказал Добромир в ответ на наши вопросительные взгляды. — Запас еды в погребе приличный, проблем не будет. Да и местные пастухи будут снабжать нас продуктами.

Его заявление с одной стороны успокоило Эрвина, с другой сильно насторожило. Он как гончая заводил носом, похоже, скоро возьмёт след и докажет, что Добромир специально всё подстроил и скоро нам будет не до смеха.

Добромир рассказал мне в дороге, что ещё месяц назад разогнал всех из усадьбы без объяснений. Он не хотел никого видеть, днём сидел в доме, бродил по окрестностям, ночь проводил на крыше. Чемпион признался, что мучился виной, после того как меня с Эрвином отправили на Великую Вершину. Добромир надеялся на чудо, и, встретив нас, счастлив был помочь.

Гостеприимный хозяин сам увёл страусов в стойло, распределил нас по комнатам и ринулся в кухню, чтобы приготовить еду. Эрвин не мог упустить Добромира из вида, он последовал за ним, вызвался помочь, не желая оставлять врага без присмотра. Мрачно оглядев кухню и меня, восседающую на стуле, он покинул помещение.

Я знала, Вышнев кинется обследовать дом. Я даже слышала быстрые шаги над головой, Эрвин осматривал комнаты. Наверху что-то упало, чемпион нахмурился, прислушиваясь к звукам над головой.

— Хозяйничает в моей спальне, — прокомментировал Добромир, ставя сковороду на большую плиту.

— Наверное, ищет туалет, — бодро предположила я, хотя мне порядком надоела подозрительность Вышнева.

Шум за окном привлек внимание, я распахнула окно. Невдалеке на траве стоял Эрвин, видимо как-то выбрался из окна второго этажа. Вышнев не заметил меня и рысью двинулся вокруг дома. Выйдя из кухни, я переместилась в гостиную напротив, её окна выходили на противоположную сторону. Как хорошо, что успела вовремя. Эрвин, как обезьяна, карабкался вверх по стволу раскидистого дерева. Пробалансировал на ветке, он очутился напротив, окна, подёргал раму, окно оказалось закрыто. По карнизу он направился к другому окну, распахнул его и скрылся в доме.

Подождав ещё немного, я уже хотела покинуть свой пост, как Эрвин сиганул из другого окна напротив дерева, прыгнул на ветку и полез выше по стволу. Стараясь не скрипеть, я открыла раму и выглянула наружу. Прыжок Эрвина я засекла, высунувшись почти наполовину из окна. Рискуя сломать себе шею, он прыгнул с ветки на крышу. По звуку я определила, что он покатился вниз, но удержался. Облегчённо выдохнув, вернулась на кухню. Дальнейшие похождения Эрвина я отследить уже не могла.

Вскоре Вышнев, как ни в чём не бывало, спустился со второго этажа, как будто там и пребывал. Ему предстала чудесная картина: мы с Добромиром вели мирную беседу, накрывая на стол. Тяжёлый взгляд, которым он наградил нас, мог испортить аппетит кому угодно, но только не мне. Я поставила на стол графин с водой и пригласила Эрвина к ужину.

Его молчаливое соседство за столом мобилизовало всю мою выдержку. Натянутая обстановка не развеялась и к концу трапезы. Мы ели молча и сосредоточенно. Атмосфера подозрительности не располагала к откровенным беседам, Эрвин с раздражением жевал бутерброд с вяленым мясом.

— Добромир, где сейчас твой Гром? — Мне надоело сосредоточенно изучать свою тарелку, как будто там закопаны сокровища.

— На полигоне нашей команды, вместе с остальными драконами, — откликнулся Добромир, и стало легче дышать.

— А разве ему не надо каждый день летать?

— Ты прав. Ежедневные тренировки необходимы. Пару дней без неба и он дурит, — нахмурился чемпион, вспомнив о драконе. — Там с ним занимаются.

— Твой дракон подпускает к себе других? — мой интерес был совершенно искренний. Я представить не могла, что Гром будет слушаться другого наездника.

— Йохан с ним ладит, и…, — Добромир запнулся, — Иолана тоже. Она может им управлять. Мы ведь одна команда.

— Трудно поверить, что Гром слушается Иолану, — я удивилась.

— Добромир тоже её слушается, — ввернул Эрвин и с издёвкой уставился на Аполлона.

— Я слышал, твой дракон сбежал из Калитки? — пропустив слова Эрвина мимо ушей, обратился Добромир ко мне. — Как он смог?

— Не знаю, что там произошло. Он умный, я в него верила, — у меня потеплело на сердце от воспоминаний о Горыныче, — жаль, что его здесь нет.

— Понимаю тебя. Я давно не садился на Грома, без него тоскливо, — в голосе Добромира не было пафоса, черты его лица смягчились. Слова гонщика были созвучны, я с улыбкой смотрела на чемпиона.

Зря, конечно, забылась. Эрвину не понравился наша приятная беседа. К тому же его, вот ужас, обошли вниманием.

— Зачем ты притащил нас сюда? — Эрвин поставил перед собой невыполнимую задачу, вывести Добромира из себя и узнать правду.

— Я предложил помощь, здесь спокойно, — чемпион был непробиваемо вежлив.

— Может, поменяемся с тобой комнатами? — пошёл в атаку Эрвин.

— Что так?

— Мне нравится гулять по ночам, не беспокоя своим отсутствием окружающих.

Минуту Добромир и Эрвин мерялись взглядами.

— Не могу тебе её уступить, — сказал Добромир и повернулся ко мне, чтобы объяснить, — у меня за окном установлен шест. Я с детства тренировался спускаться по нему на большой скорости. Тренировался терпеть боль. А потом уже с крыши по нему съезжал, с большей высоты. Эрвин, видимо, посчитал шест хитрым ходом с моей стороны. Но это не так.

— Неубедительно, дружище. Мне не нравится, что ты в любую секунду можешь незаметно выскользнуть наружу. Уверен, в доме много и других тайн.

Я отложила вилку, потому что очень хотелось ткнуть ею Эрвина в бок.

— Добромир притащил нас в своё логово. Мы в его власти. Что ты сделаешь, когда он выдвинет условия? — Эрвин разошёлся не на шутку.

— Какие условия?

— Скоро узнаем, — Эрвин зло посмотрел на меня, — ты первая узнаешь. — Твоя глупая доверчивость…

Часы на стене неспешно отстукивали ход, им не было дела до раздражённых собеседников.

— Бесит? — договорила вместо Эрвина, — утро вечера мудренее. Спокойной ночи и сладких снов, спасибо за угощение, — мой ужин закончился. Выпрямив спину, я покинула столовую.

Эрвин

Прошелестели шаги Сони наверху, хлопнула дверь, у меня руки зачесались от желания поговорить по мужски с хозяином Овечечки.

— Я не знаю, что ты задумал. Но тебе с нами не справиться, — сказал жёстко, специально выделив слово «с нами», чтобы показать, — Соня на моей стороне.

— Вы дошли до Великой Вершины? — не отводя взгляда, задал Добромир совершенно логичный вопрос. Тем более я об этом только что непрозрачно намекнул. Светозаров не таился и не маскировал интерес словесными вывертами. Да и кого тайна Великой Вершины могла оставить равнодушным?

Мы в который раз мерялись взглядами. Я не торопился с ответом.

— Дошли.

— Как вы спустились?

— Там оказались сани. Съехали на них.

— Так просто? — Добромир нахмурился. — Никто не возвращался с Вершины.

— Это достоверно неизвестно.

— Неужели на Вершине ничего не было?

— Глупые легенды врут, там ничего нет. Все хотят верить в чудо, избавиться от боли. Наберись смелости и вперёд.

— Почему ты спустился нормально, а Соне, как ты сказал, стало плохо? — чемпион не верил мне. Так я тоже ему не доверяю.

— Мне было плохо, просто я быстрей оклемался.

— Для Сони спуск не страшен, Мерин же показал.

— Высотомер — не Великая Вершина. Вершина решает, кому жить, а кому умереть.

— Значит, Соня чуть не умерла? — голос Добромира дрогнул, и мне это не понравилось.

— Мы оба чуть не умерли. Вершина отпустила нас. Если хочешь, можешь прогуляться туда, — я встал из-за стола. Больше всего на свете мне хотелось похоронить эту тему, забыть, выбросить из головы, зажить жизнью, в которой нет места ВВ.

Если бы это было возможно!

Великая Вершина — владетельница сердец и умов, заветная мечта всех верховенцев, включая дряхлых старцев и детей. Они будут взывать к ней, молиться, просить о милости. Никто в здравой памяти и ясном рассудке не забудет о Вершине.

— Я видел тебя на Высотомере, — проговорил Добромир мне в спину, — ты не чувствуешь боли.

Я притормозил и оглянулся.

— Если обратишься за помощью к Соне, чтобы пойти на Вершину, сначала придется убить меня…. Попробуй. Если сможешь.

Соня

На следующее утро Эрвин стучал сковородками, поджидая нас к завтраку. Он не хотел ни в чём уступать Добромиру. Взять под контроль всё, до чего можно дотянуться, быть лучше противника, быть на шаг впереди, предугадать и предусмотреть любое действие неприятеля, — вот цель, которую поставил Эрвин. И теперь он сдержанно и вежливо встречал нас.

Мысленно готовясь к очередной пикировке между парнями, я дала себе слово молчать. Невозможность перемирия между Эрвином и Добромиром была столь очевидна, что я решила прекратить все попытки установления нейтралитета. Добромир с прошедшего вечера тоже, похоже, дал обет молчания. В тишине, нарушаемой только позвякиванием приборов, не проронив ни слова, наше неразговорчивое трио позавтракало. В кои-то веки я испытала облегчение. Хотя бы завтрак прошёл спокойно.

На самом деле меня мало волновали отношения парней, я до сих пор не могла обрести собственное равновесие. Я возвращалась к мыслям о кругляшах, о цветке, о взрыве Высотомера. То, что цветок наделил меня способностью к разрушению пугало намного больше, чем то, что после применения дара, я могла умереть. Увидеть Зарха мне, в действительности, необходимо. Найти деньги, заплатить кругляшам, открыть дверь между мирами. Отличный план озвучил Эрвин в Энобусе.

— Я хочу перевести сюда Грома, — нарушил тишину Добромир, глядя на Эрвина. — Он давно без меня, это плохо.

— Хочешь поехать на полигон? — Эрвин быстро смекнул, что к чему, — я с тобой.

У Добромира была отменная выдержка, он слегка повел бровью, ничуть не изменившись в лице.

— Хорошо, поедем вместе.

— Эрвин, не уезжай, — я отложила трёхзубую вилку.

— Почему? — вопрос прозвучал настолько жёстко, что я нахмурилась.

— Не хочу оставаться одна, — в моих словах не было игры, я не покраснела, глядя ему в глаза. И тут до Эрвина дошло, что он совсем недавно обещал не бросать меня. Он забыл, я напомнила.

— Двигай, как собирался, приятель, у нас дела, — сказал Вышнев, но чёрная кошка уже скользнула между нами.

Просторный гараж, к которому привёл компанию Добромир, удивил меня своей чистотой и неведомой машиной, которой не было в моём мире, но вопросы я решила озвучить после отъезда Добромира.

Сдержанно наблюдая, как Аполлон уселся в подобие капсулы с крыльями стрекозы, завел тихий мотор, поднялся от пола на полметра и, не торопясь, вылетел наружу, я молчала. Транспортное средство, негромко урча, набрало высоту, достаточную, чтобы миновать открытые ворота, потом ещё немного приподнялось над землёй и, набирая скорость, стало резво удаляться.

— Аэромобиль — быстроходная штука, — сказал Эрвин, провожая взглядом Добромира, — похож на экранолёт, но имеет дополнительную мощность. Может довольно высоко подняться над землёй. Видела, как бесшумно рванул.

— В Энобусе я таких не встречала.

Необычный транспорт, так не похожий на привычную машину, восхитил меня.

— Дорогая игрушка по карману только толстосумам.

— Красивый, — я улыбнулась.

— Кто? — посуровел Эрвин.

— Аэромобиль.

Кто о чём, а пьяница о бутылке.

— Зря мы его отпустили, — буркнул Вышнев.

Все когда-то случается впервые. Надо уже к этому привыкнуть.

Эрвин

Первые часа три, пока не было хозяина усадьбы, я обошёл всё поместье вдоль и поперёк. Пробежался по периметру каменной ограды, исследовал гараж, выпустил погулять страусов, побродил по саду, примыкающему к усадьбе, заглянул в хозяйственные помещения и даже нашёл ключи от заброшенного сарая, который не замедлил обыскать. Особо тщательно я изучил загоны драконов, рукотворные пещеры из камня и просторный пруд — купальню с постоянно фильтруемой водой.

Минуло несколько часов, а Добромир не появлялся. Соня после обеда заперлась в комнате и не выходила. Поговорить с ней стало невозможно, она приходила в состояние кипения, как только я произносил имя Добромира. Соня наотрез отказалась обсуждать со мной, как она выразилась, ужасы, которые замыслил чемпион. Её слова жалили не хуже диких пчел, гнездо которых я по недомыслию разорил в детстве. Молчаливый спор с Соней беспрерывно крутился в голове, словно других тем в голове не было.

Ожидание затягивалось.

Ближе к вечеру я стукнул в дверь к затворнице.

— Летит.

Соня появилась почти сразу и окинула меня мрачным взглядом.

— Я уже предчувствую зловещие козни Добромира, нет, всего Светозара, всей Верховии, — сказала она патетически, вздёрнув бровь.

— Отчего такое предположение?

— Ты таким тоном сообщил о возвращении чемпиона, что я представила вселенскую катастрофу.

Я проглотил язвительные слова, с трудом удержав ответ. Сейчас сама увидит, в чём дело. Соня умудрялась взбесить меня всего парой фраз.

Встав в тени низкорослых деревьев около пастбища, мы наблюдали приближение дракона.

— Он не один, кого-то ещё волочет.

— Второй дракон без наездника, — сказала Соня, вглядываясь в приближающую пару, — он на веревке летит, сопротивляется.

Второй дракон пестрого желтовато-серого окраса, действительно, летел неровно, следовать за Громом его заставлял трос, прицепленный к ошейнику. Взятый на абордаж полонянин встряхивал головой, дёргался всем телом, пытаясь брыкаться, но мощный Гром неумолимо тащил невольницу (я разглядела самку) за собой. Вскоре они были уже над усадьбой.

Приземлившись на драконье стойбище, Добромир первым делом прицепил трос молодой драконихи к железному крюку посередине площадки. Гром, послушный воле хозяина, ждал своей очереди. Мы с Соней стояли за невысоким забором, огибающим леваду. Управившись с драконами, Добромир подошел к нам.

— Долго ты, однако? — мой вопрос прозвучал настолько едко, что Добромир поморщился.

— Непредвиденная задержка. Это из-за Лары, — Светозаров махнул рукой на новоприбывшую дракониху, — она взбесилась, никого не подпускала. Решил сам ею заняться. С таким прицепом Гром летел медленно. Я, так понимаю, вы сильно беспокоились? — Добромир иронично глянул на меня.

— Не больше, чем ты о драконице.

— В таком случае я за тебя спокоен.

Утренняя побудка была сродни переполоху в гвардейских казармах. Крики Добромира вперемешку с рёвом драконицы беспрепятственно проникли в открытые окна, заставив меня подскочить с кровати. Слушая вопли чемпиона, я оделся за двадцать секунд, силясь угадать причину, из-за которой Добромир растерял хвалёную невозмутимость, и ринулся к леваде.

Крики наездника и свист хлыста перемежались с ревом молодой самки. Быстрее ветра я прибыл на место сражения и стал свидетелем тщетных попыток Добромира усмирить драконицу. Лара рвалась с цепи, рычала, клацала зубами, била хвостом, хрипела, пятилась, до упора натягивая цепь. Ошейник до крови натер ей шею, от боли и страха самка просто обезумела. Шкура её блестела от пота, из ноздрей вырывался дым, о том, чтобы её взнуздать не было и речи. Заметив меня, Добромир, бросил хлыст на землю, отцепил Грома, оседлал его и взвился в небо.

После побега чемпиона я вышел на выгон. О строптивице Ларе я думал весь вечер. Мне показалось, что она, скорее, пуглива, чем своевольна, и весь её буйный нрав — результат панического страха.

Дрессировка превратила обычного ездового дракона в неуправляемого монстра. Так, загнанный в угол хомяк будет сопротивляться даже кошке. Чем они так запугали Лару? Соня поладила даже с дикаркой, не то, что с ездовой, пусть и не объезженной.

Присев невдалеке от драконихи, с трудом стоящей на ногах, я решил понаблюдать. Лара понемногу приходила в себя, бока перестали ходить ходуном, дым из ноздрей утих, только тягучая слюна свисала из пасти. Незаметно подошла Соня и присела рядом со мной. Видно, тоже услышала рёв из левады.

— Смотри, что у меня, — она вытащила из кармана кусочки сахара.

В ответ я достал из куртки приличный ломоть хлеба, припасённый с вечера.

— Тоже хотел подлизаться?

— Скорее подружиться.

Соня внимательно разглядывала Лару.

— Почему у неё шея в крови?

— Дергалась как сумасшедшая, натерла ошейником.

— Странно.

Лара заметила пристальный взгляд Сони, опустила голову и уставилась на неё ярко-желтыми глазами. Две молодые особы словно гипнотизировали друг друга. Минута шла за минутой, время словно замедлило свой бег, стало вязким, как патока. Взгляд драконицы казался осознанным. В тишине, нарушаемой только сиплым дыханием Лары, порхала ускользающая мысль, которую я пытался ухватить за хвост.

— У неё шипы на внутренней стороне ошейника, — сказала Соня, и я вздрогнул. — Надо снять ошейник.

— Она не подпустит, Добромир не смог подойти.

Соня встала и небольшими шажочками двинулась к самке. Я хотел остановить её, но не успел. Крикнуть вслед не рискнул. Вдруг Лара испугается? Вытянув руку с сахаром, Соня медленно приближалась к драконице, не прерывая зрительный контакт. В момент, когда сахар был уже около морды зверя, Соня второй рукой дотянулась до уха бедняжки и почесала жесткую шкуру. Лара схватила сахар, а рука Сони опустилась к ошейнику.

Я видел, как руки девушки скользят вдоль ошейника. Соня искала застёжку.

Действуя на ощупь уже двумя руками, Лара проглотила сахар, Соня не отрывала взгляда от драконихи. Я понимал: таким образом, она сдерживала животное. Руки Сони остановились. Застежка нашлась. Обследовав зажим пальцами, Соня, продолжая ласково смотреть Ларе в глаза, пытаясь на ощупь расстегнуть крепление.

Напряжение возрастало. По лбу девушки уже струился пот, а скоба не поддавалась. Соня даже не могла взглянуть на механизм.

Не откроет.

Ноги сами понесли меня к Ларе. Она же ездовая. Не должна броситься.

Мои руки легли на тонкие пальцы Сони. Она вздрогнула, не заметила, как я приблизился. Испугалась за меня, хотя мы оба сейчас дико рисковали. Зажим под моими руками щелкнул, шипастый ошейник упал на землю. В глазах драконицы сверкнуло облегчение.

— Отходи первый, — чуть слышно сказала Соня, но я не двинулся с места. Драконица была свободна, её спина без двух гребней у основания шеи была совсем рядом. Ошейник с привязанным к ней тросом лежал на земле.

— Она улетит, — проговорил сквозь зубы.

— Ну, и пусть, — ответила Соня. Она до сих пор смотрела в глаза животному. — Бедняжка, они мучали её. Она ненавидит людей.

— Но мы же рядом.

Сердце сжалось в ощущении правильности.

Меня словно толкнули в спину, в один прыжок я взлетел на хребет драконихи и очутился в седловине. Соня отпрянула. Дракониха вздрогнула всем телом, распустила крылья, из ноздрей заструился пар, черный зрачок заполнил всю радужку.

— Покатай его, Лара, — голос Сони нежно погладил животное, — он не причинит вреда. Ты свободна.

Моя храбрая девочка говорила мягко, как в трансе, но я знал: она боится, боится за меня до колик в животе, но продолжает ласково уговаривать драконицу. И Лара, минуту назад готовая сбросить меня со спины, замерла, сделала шаг к Соне. Нос драконицы почти коснулся лица девушки, дыхание животного всколыхнуло её волосы. Лара выпрямилась, взмахнула крыльями, присела на широкие лапы и, подпрыгнув, взлетела.

Добромир

Полёт на Громе не отвлек меня от мыслей о Ларе. Давно я так не злился. Непокорная самка показала, что я совсем не ас дрессуры, каким мнил себя раньше. Я не понимал, как всего лишь за месяц моего отсутствия, Лара стала безумна. Ведь ещё недавно я начал её седлать и уже сделал несколько пробных вылетов. Подросшая дракониха радовала меня статью и умом. У Лары была отличная выправка, да и стоила она целое состояние.

А вчера Йохан Барановский, пряча глаза, сказал, что не может сладить с ней. Он попросил меня забрать Лару. Члены команды что-то недоговаривали. Времени на разборки не оставалось, в усадьбе ждал Эрвин с секундомером в руке. Цепляя Лару к Грому, я сквозь зубы бормотал ругательства, злясь на товарищей по команде.

Вот и положись на них.

Воспоминания оборвались внезапно, я мгновенно забыл, о чём думал секунду назад. Невдалеке летела Лара, на которой без седла, без уздечки, без поводьев, без стремян восседал Эрвин. Час назад драконица хрипела, как сумасшедшая, не подпуская меня. А сейчас эта сумасбродка мирно парила в небе с седоком на спине!

Гром спокойно отнёсся к появлению соседки, он и утром странно реагировал на выкрутасы Лары, не выказывая агрессии по отношению к молодой самке.

Издалека я продолжал наблюдать, подлетать близко слишком рискованно. Если Лара взбрыкнет, Эрвин может не удержаться на спине. Мои опасения развеялись, когда Лара начала спуск, следом за ней я направил Грома, мы приземлились в некотором отдалении от неё. Я видел, как ловко Эрвин спрыгнул со спины дебоширки.

— Надо завести её в крытое стойло, из открытой левады она может улететь, — крикнул парню, показывая рукой на сооружение из камня, — там сбоку рычаг опускает решётку.

Загон находился в метрах пятидесяти от них. Хитрец Эрвин вытащил из-за пазухи ломоть хлеба, и, неназойливо подманивая Лару лакомством, повёл драконицу в стойло.

Я видел, как Соня наблюдала за нами, вцепившись руками в деревянную жердь. Не один я сегодня переволновался. Оседлать драконицу, час назад сходившую с ума, не желавшую подчиняться, смертельно опасно.

Безрассудство на грани дурости, похоже, в характере Вышнева. Покрасоваться захотел перед Соней герой. Я подождал, пока Лара зайдёт в каменное стойло, и мы вместе двинулись из загона. Соня хмуро смотрела на нас, я злорадно обрадовался. Сейчас Вышнев получит по первое число, и мне не придётся с ним бодаться.

— Добромир, — Соня протянула мне руку с окровавленным ошейником, — вы совсем озверели так мучить драконицу?

Ошейник полетел мне в руки. Острые шипы с засохшей кровью на внутренней поверхности. Первый раз такой вижу.

— Клятый мерин! А я не мог понять, что с ней…

Кто же так напакостил?

— Ты Лару ещё хлыстом отходил за непослушание, — сказал Эрвин. Куда же без его замечаний.

— Я её не бил! Хлыстом просто щёлкал, чтобы напугать. Я купил Лару для нового члена команды, которого сейчас подыскиваю. Я сам начал её дрессировать, а потом уехал. Кто-то из парней, видимо, с ней занимался, а потом надел ошейник, чтобы усмирить, — я с отвращением всмотрелся в шипастый обруч, — узнаю, кто это сделал, выгоню. У нас в команде никогда такого не было, дракон может запомнить того, кто истязал его, и отомстить. После издевательств может на любого человека кинуться.

— Значит, нам повезло, — скривившись, сказал Эрвин.

— Спасибо, что сняли ошейник.

— Ужасно, так мучить животное, — Соня сердито глядела на меня.

Не верит?

Я терпеть не мог оправдываться. Хотя они правы, я полностью несу ответственность за своих драконов. Ничего, доберусь до полигона и найду гада, который надел пыточный ошейник и третировал молодое животное. Вылетит из команды со свистом, кто бы ни был.

— Я не удивлюсь, если Лара тебя не подпустит, — хмыкнул Эрвин с чувством глубокого удовлетворения. Вышнев до сих пор помнил своё фиаско на страусе, и, наконец-то, взял реванш.

Мой визави отплатил за своё поражение на бегунке. Не в моём характере не признавать заслуг человек, который их достоин.

— Ты молодец, что рискнул оседлать Лару. Я чуть с дракона не свалился, когда тебя увидел, — ответил Эрвину.

Я ценил сильных противников, относился к ним с уважением. Дед говорил мне, без великодушия никогда не стать сильным гонщиком. Надо уметь признавать доблесть противника.

— Я бы хотел продолжить, если ты не возражаешь, — во взгляде Эрвина изумление смешалось с недоверием. Не ожидал добрых слов в свой адрес.

— Тренировка завтра в восемь. Не опаздывай.

Градус отношений в нашей компании несколько снизился. Мы принялись обсуждать драконов. Я увидел улыбку Сони и облегчённо вздохнул. Стена отчуждения и недоверия, стоявшая между мной и Эрвином, дала трещину.