Арамис. Зов Крови

Татьяна Черкасова (2024)

Время пришло. После первого катаклизма земля превратилась в полуразрушенный мир, в котором единственное желание людей стало поскорее уйти в мир иной и перестать мучиться. Став ещё кровожаднее, Чума возобновила охоту на метисов. Пришедший к мировой власти в мире бессмертных Война, приняв форму ребенка Бартоломео и Розель, истребляет бессмертных и смертных друг за другом в попытках найти метиса с Зовом Крови, способного снять печати с Книги Жизни. Да начнётся Судный День. Контент: (содержание жестокого обращения, сцен каннибализма, психологического и физического насилия, нецензурной лексики, молодёжного сленга).

Глава 2. Шёпот

Жарко.

Арамис будто находился в аду. Его тело горело от невыносимой температуры. Он не слышал, как его пытались разбудить. Всё, о чём он думал — о сне, в котором неизвестное существо сначала съело чью-то плоть, а затем позвало Свеу.

Кто-то гладил покрытую мурашками руку Арамиса и тихо к нему обращался. Арамис чувствовал рядом бессмертное существо, но не мог открыть глаза.

«Проснись, Арамис… пора возвращаться.»

Неизвестная сущность электрическим разрядом пробежала по коже Арамиса и вынудила его разлепить глаза. Впервые Арамис проснулся без паники. Поморгав глазами, Арамис увидел перед собой знакомое лицо. Отец сидел в другом кресле, сестра за обеденным столом, а матери не было рядом. Перед ребёнком сидел напряжённый Астарот. Что-то изменилось в его облике.

Арамис не видел Астарота около недели и только сейчас заметил, что дьявол был без кольца.

— Как себя чувствуешь? — Астарот пощупал лоб Арамиса. — Воды хочешь? Или, может быть, тебя следует донести до кровати?

— Только не воду…

То, что Арамис отказался от воды, удивило Астарота. Если прямо сейчас он скажет подробности своего сна, Астарот удивится сильнее. Однако мальчишка ни слова не сказал про то, что увидел во время глубокой фазы сна. Астарот и Бартоломео могли лишь предполагать, что вызвало настолько сильные судороги и спад температуры до практически полного окоченения.

Арамис осмотрелся по сторонам.

На бежевом диване всё те же золотые подушки, на стеклянном столике стоит одинокая роза в белой вазе, а на полу всё так же стояла коробка с конструктором. На стене висел дорогой плазменный телевизор, под ним на полке стояли исторические книги. Даже обои и ламинат совершенно не изменились. А Арамис думал, что оказался в совершенно другой реальности.

— То, что ты увидел, сильно тебя напугало? — спросил Астарот.

Арамис, взглянув на сестру, ничего не ответил. Свеа не успела словить взгляда брата на себе, ибо он уже сосредоточился на Астароте, которого считал родным.

— Мне надо уроки делать, — заявил Арамис и опустил ноги с дивана.

Астарот позволил ему слезть, но как только Арамис сделал один шаг и чуть не врезался коленом в столик, дьявол удержал его за плечо. Арамис смог ориентироваться в пространстве только спустя три минуты. Свеа всё ещё сидела за обеденным столом. Наверняка она не хотела подходить ближе к брату или отцу, чтобы не нарваться на конфликт. С одной стороны, в доме Астарот, который обязательно бы урегулировал конфликт, но, с другой стороны, рядом всё ещё находится Арамис. Он будто магнит, притягивающий конфликты и неприятные ситуации.

— Вот теперь ты можешь идти делать уроки.

Арамису не расскажут, что когда его уложили на диван, пришёл Астарот, с помощью неизвестной силы уменьшил судороги и держал температуру тела в допустимых градусах. Если бы Астарот сделал это с человеком в сознании, он бы не выдержал такого давления, и Астароту пришлось либо использовать перчатки, либо «вырубать» пострадавшего. С Арамисом было гораздо проще. Он знать не знал о том, что во время глубокого сна ему буквально не дают умереть руки дьявола. Может быть из-за этого Арамис не видел сна отчётливо и не мог бы вскоре описать тех бессмертных?

Арамис подошёл к обеденному столу, где лежали его тетради, ручки и учебники. Как только он сел на стул, Свеа, хлопнув крышкой ноутбука, встала изо стола и собралась идти в комнату, но её окликнул Астарот.

— Долго свои психи будешь показывать? В просьбе держать брата за руку, когда он мучается от судорог, нет ничего такого, что может пошатнуть твою самооценку.

Свее не нужно было говорить вслух, что она презирала младшего брата. Однако, если бы у неё спросили почему она так относится к Арамису, она бы не дала ответа. Свеа просто не знает, почему её так бесит Арамис. Может быть, она чувствует, что Арамис не тот, кем кажется на первый взгляд? Но ведь если бы это было так, Астарот бы уже давным-давно заметил это первым. Однако мужчина уже долгое время молчал.

— Со мной всё хорошо. На кой чёрт ты вообще лезешь, Астарот? Я не нуждаюсь в твоём мнении.

Свее всё равно не удалось убежать. Путь ей преградил Бартоломео.

— Не смей разговаривать с ним в таком тоне. Ты проявляешь высшую степень неуважения.

Свеа закатила глаза и посмотрела на отца — на этот раз взгляд её стал куда злее, чем был до этого.

— Хорошо, папа, знаешь… бесит, что Астарот заставляет меня делать то, чего я не хочу. Будто если я буду держать Арамиса за ручку во время его судорог, то потом он проснётся без каких-либо проблем. Это бред.

Астарот ухмыльнулся и сложил руки домиком, уперев локти в подлокотники бежевого дивана. Он смотрел на Свеу такимвзглядом, который вызывал страх.

— Давай посмотрим на твоё отношение к брату с двух сторон. Первая сторона: твои отношения с родителями резко испортились, когда Арамис впервые потерял сознание и не подавал признаков жизни, а в итоге находился в фазе глубокого сна. Это произошло в его шестой день рождения, так ведь? Если он уснёт снова, но никто не будет контролировать его состояние, Арамис легко может умереть. Думаешь, это улучшит твои отношения с родителями? Они повесили на тебя ответственность за безопасность брата, хоть ты и не обязана этого делать, потому что это лишь твоё желание. Вторая сторона: тебе сильно хочется иметь проблемы, если Арамиса вдруг не станет? Начнут обвинять тебя, вешать все смертные грехи, и что в итоге? Тебе будет настолько стыдно, что ты придёшь к осознанию, что брат был тебе важен. Ты таишь в себе непонятную злобу и ревнуешь родителей, но есть ли в этом смысл? Признайся самой себе, что тебе не хочется, чтобы с Арамисом что-то случилось, Свеа.

— Тебе легко говорить… ты прекрасно справился с воспитанием троих детей и знаешь, как найти к мелким подход. Ты никогда не бил детей и всегда поощрял их за хорошие поступки.

Свеа встала к отцу спиной и указала на него средним пальцем, будто намекая, чтобы он шёл лесом.

— Почему он позволяет себе бить меня за оплошности, а наказывать Арамиса он что-то не может?

Только сейчас Астарот узнал о том, что Бартоломео применяет физическую силу в отношение старшей дочери. Он, воспитанный при помощи порки и наказаний, клялся никогда в жизни не вести себя так с детьми, но в итоге нарушил обет. Всем своим видом Астарот показывал, что его это уж очень не устраивает. Бартоломео скуксился и отвёл взгляд, а Астарот продолжал прожигать в нём дыру.

— Свеа, как иначе воспитать в тебе уважение и убедиться, что ты меня услышала?

— Ты всегда можешь выпороть меня своим чёртовым ремнём и назвать «тупой дурой», чтобы точно добиться уважения.

— Этому тупому дураку тоже не хватает щепотки уважения, да, Бартоломео? — вставил Астарот.

Свеа посчитала, что Астарот встал на её сторону, и оказалась права. Говорить дальше она не видела смысла, посему направилась к лестнице, но на полпути ей пришлось остановиться. Кольнуло сердце, стало тяжело дышать, зрение стало расплывчатым. Свеа, продолжая крепко держать ноутбук в руках, села на ступеньку и прикрыла глаза. К девушке подошёл удивлённый Астарот.

В голове Свеи появился чей-то образ. Ярко-красные волосы незнакомки прикрывал олений череп, а палец, приложенный к губам, медленно разлагался. Незнакомка выглядела мёртвой с одной стороны лица, другая же — до боли напоминала черты ребёнка.

«Смерть, всадница Апокалипсиса. Пришествие Судного Дня она принесёт, полукровка ей сердце отдаст, и начнётся Суд невозвратный… её конь чёрный, гром и молния, огонь в её глазах, смерть в её руках… она несёт с собой конец времён, и никто не остановит её мощь. Она пришла из тьмы, из глубин ада, она не щадит, не жалеет, её сила непреклонна, её воля жестока… С ней приходит конец, с ней приходит начало. Всадница смерти вновь рождается, её крылья из пепла поднимаются… она взирает на мир с новым взглядом, и её сердце бьётся снова, словно в первый раз.»

Слова ударили Свеу в самое сердце. Слова незнакомки были похожи на видение, но оно так ранило… сколько в этих словах походит на Бонмал и на то, чьё бремя она несла перед жестокой битвой. Астарот потряс Свеу за плечи, когда она не отреагировала на его слова. Сначала Свее предвиделся горящий лес, затем мальчик, восседающий на троне из черепов и костей, а теперь незнакомка, скрывающая часть своего живоголица.

Казалось, то, что видела Свеа, магическим образом дошло до Арамиса. Он встрепенулся, как только Свеа пришла в себя и посмотрела Астароту в глаза. От Бартоломео не ускользнуло, как Арамис на мгновение схватился за голову и издал тихое «ай».

— Арамис, в чём дело? — спросил Бартоломео.

Арамис посмотрел на отца привычным взглядом, и Бартоломео, решив, что всё в порядке, отмахнулся и повернул голову к Свее.

Астарот пытался выбить из Свеу правду — что такое она увидела, что потеряла дар речи? Отчего ей вообще посылают видения, если этого не должно быть? Хоть Свеа и метис, в ней ничего особенного, что могло бы привлечь внимание.

Слишком много видений. Слишком много того, что обязательно случится в скором времени. Но почему это видит именно Свеа?

Отпусти, Астарот, — попросила Свеа и начала немного отталкивать мужчину от себя.

Астарот всё ещё не мог выбить из девушки и слова про видение. Тогда Свеа не выдержала.

— Хватит пытаться говорить со мной об этом, мать твою!

Свеа оттолкнула от себя Астарота, и когда мужчина снова попытался подойти к ней, она выставила руку. Неожиданно на кухне загорелся камин и включился кран с холодной водой. Астарот повернул голову и не увидел никого, кто мог бы включить камин и воду. Не нужно было долго думать, чтобы сложить один к одному. Медленно повернув голову к Свее, Астарот отошёл на расстояние и сложил руки за спиной. Свеа чуть успокоилась и извинилась перед Астаротом. Собираясь уходить, Астарот потребовал Свеу остановиться, а также он пообещал больше не трогать её без разрешения.

— Свеа, прошу тебя. Посмотри на какой-нибудь близко стоящий предмет, подними руки и взмахни ею.

— Зачем?

Астарот не ответил. Кивком он показал, что Свее всё ещё нужно поднять руку. Она сосредоточилась на статуэтке, стоящей на полке прямо над головой Астарота, подняла руку, взмахнула ей, но ничего не произошло.

Как нелепо она сейчас выглядела…

От смущения Свеа не стала дожидаться реакции Астарота и побежала в свою комнату, где она громко хлопнула дверью. Астарот посмотрел на Бартоломео, которого тоже удивило произошедшее на кухне. Один Арамис сидел за столом, положив руки на колени, и явно чувствовал себя как серый кардинал.

— Ни черта не понял, — пожал плечами Бартоломео, встал с кресла и подошёл к обеденному столу.

Астарот, развернувшись, подошёл к Бартоломео и сложил руки на груди. Когда он вставал в такую позу, значит, ему нужно было подумать. Арамис вернулся к шведскому языку и стал делать новое упражнение. Стоило взгляду Астарота упасть на Арамиса, как он коснулся плеча Бартоломео и кивнул в сторону входной двери.

Выйдя на задний двор, первое, что сделал Астарот — вытащил сигарету, поджёг её щелчком пальца и затянулся. Боковым зрением на курящего Астарота и недоумевающего Бартоломео за окном смотрел Арамис. Они специально ушли, чтобы спокойно поговорить. Если сначала Астарот был уверен, что ничего не произойдёт, услышь Арамис пару фраз, то теперь он был уверен, что всё было не так чисто. Арамис слишком подозрительно себя ведёт, и мало ли что у него окажется на уме. Может, этот мальчик сможет провернуть любую услышанную новость как хочет.

— Объяснишь уже наконец, в чём дело? — сложил руки на груди Бартоломео и тяжело вздохнул, когда Астарот затянулся во второй раз.

— Что тебе объяснять? Ты когда-нибудь слышал про такое понятие как «телекинез»? Если быть проще, то с этим, вероятно, столкнулась твоя дочь, однако мне непонятен один момент. Свеа смогла зажечь камин и включить воду только после того, как накричала на меня. Видимо, в обычном состоянии это у неё не проявляется.

— Всё в порядке? Хрень несёшь какую-то, Астарот… не дай Единый…

— Не упоминай при мне «Единый», — ухмыльнулся Астарот и посмотрел на сигарету, словно увидел на ней что-то помимо поцарапанного пальца. — И это не хрень. Как ты вообще можешь говорить про хрень, если знаешь прошлое деда? Мне известно, что ты узнал достаточно о Шоне. А вскоре ты забыл про то, что у него тоже проявился телекинез?

Бартоломео промолчал.

— Не знаешь, что ответить… чудно, — догадался Астарот и щёлкнул Бартоломео по носу.

— Мои глаза и догадки ещё никогда меня не обманывали.

— Раз ты такой умный… может, тогда скажешь, что с Арамисом?

— На это не дам ответ даже я. Нужно спрашивать у того, кому выгодно им управлять.

Бартоломео ничего не понял. Хоть Астарот и открыто намекал на то, что Арамис так странно себя ведёт не по своей, а по чужой воле. Однако Бартоломео настолько привык закрывать на всё глаза, что моментально забыл о сказанном и дёрнул головой, будто смахивая с себя что-то.

Астарот заметил проходящего мимо невысокого забора дома семьи Альдани Баалама. В ушах у него были беспроводные наушники, а в руках электронная сигарета. Астарот подошёл ближе к забору, бросил сигарету на землю и окликнул внука. Растерянный Баалам задержал дым во рту и попытался отвернуться, чтобы не быть пойманным на горячем.

— Золотко, ну что ты как в первый раз меня увидел? — Астарот перелез через забор и стал идти к внуку с открытыми руками.

Баалам кинулся к деду и прижался к нему с такой силой, что Астарот на мгновение перестал дышать. Затем он рассмеялся, погладил Баалама по голове, пока демон выпускал изо рта тонкую линию пара на асфальт.

— А ты что здесь делаешь? У вас разве не проблемы в аду? — спросил Баалам и чуть отстранился от Астарота.

Мужчина одной рукой сжимал щёки Баалама, а второй вытаскивал из кармана электронную сигарету.

Сначала Астарот бы рад видеть своего внука, но вскоре он принял суровый вид, и Баалам понял, что прямо сейчас ему серьёзно достанется. Астарот легонько прижал голову Баалама к забору, ослабил руку и повертел перед внуком неприятной находкой. Баалам молчал.

— Твоим родителям очень не понравится, если они узнают о том, что ты куришь. Если ты думал, что я не знаю о существовании электронных сигарет, то ты глубоко ошибся.

— Да ладно, дед… там совсем нет никотина… клянусь! — Баалам шикнул, когда Астарот специально сжал его щёки и улыбнулся.

— Сам факт того, что изо рта пятнадцатилетнего ребёнка выходит дым или пар уже выводит меня из себя. Если бы я увидел, что мои дети курят — я бы головы им оторвал. Тебе бы не помешало оторвать за это уши, золотко.

— Пожалуйста… — Баалам с мольбой посмотрел на деда. — Не говори отцу. Он реально меня убьёт. Я понимаю, что натворил делов, но…

— Не оправдывайся. Куришь потому, что со стрессом борешься? Нет, золотко, со мной такое не прокатит. Либо научись обманывать меня, либо признайся. — Астарот наклонился к уху Баалама и шепнул: — Ты научил Свеу курить, чертёнок маленький?

— Это не я, клянусь… нам дали попробовать и у нас…

Астарот чуть поднял Баалама, затем отпустил его, в результате чего юноша упал. Астарот показательно затянулся электронной сигаретой, чуть подержал внутри и выпустил из себя пар. По лицу хоть и не было ясно, но по движениям рук Баалам догадался, что Астароту не понравилось.

— Позорище. Для кого придумали это дерьмо? Либо нормальный табак, либо ничего. — Астарот посмотрел на Бартоломео. — Верно, медвежонок?

— Хватит меня так называть, — закатил глаза Бартоломео, что позабавило Астарота.

Астарот ухмыльнулся. Бросив вейп на землю, он сложил руки на боках и посмотрел на Баалама. Юноше было стыдно даже поднять голову и посмотреть деду в глаза. Юноше было стыдно даже поднять голову и посмотреть деду в глаза.

Провинился, ничего не сказать. Но отчего-то Бааламу было стыдно именно перед дедом. Узнай об этом родители, и Баалам бы только отмахнулся и вскоре обязательно забыл про эту ситуацию.

— Свеа не выйдет гулять, если что, — вставил Бартоломео и подошёл к Бааламу.

Баалам на самом деле и не собирался звать Свеу на прогулку. Он просто проходил мимо и вообще собирался в магазин за энергетиком и пачкой овсяного печенья.

— Скажу твоей тёте, чтобы внимательно следила за тем, что ты покупаешь, Баалам, — пригрозил Астарот, и Баалам не понял, действительно ли он собирался говорить об этом с тётей или решил проявить милосердие. — Тебя провести до дома или сам дорогу найдёшь? Ещё раз увижу это — уши оторву, понял?

— Понял я… — Баалам встал, потёр поясницу и опустил голову.

Астарот пятернёй прошёлся по волосам внука и сменил гнев на милость ровно в тот момент, когда Баалам сказал, что всё понял.

Когда Астарот позволил Бааламу идти, Баалам не просто пошёл, а побежал. Астарот даже не успел среагировать, как Баалама след простыл, а Бартоломео облегчённо выдохнул. Астарот посмотрел в окно и увидел, что Арамис уткнулся лицом в стол и как будто бы уснул. Ему и Бартоломео пришлось подбежать к мальчику, чтобы проверить состояние, и благо Арамис практически сразу же пришёл в себя, ибо не находился в фазе глубокого сна. После пробуждения Арамис продолжил делать домашнее задание как ни в чём не бывало, но теперь уже рядом сел Бартоломео и стал следить за выполнением. Астарот же, погладив мальчика по голове, ушёл из дома Альдани, насвистывая что-то себе под нос. Если бы он только знал, что прямо сейчас Свеа в своей комнате пытается перевести запретную книгу, он бы не позволил себе уйти из дома до тех пор, пока Свеа не выкинет эту книгу в окно. Протушив всю комнату вейпом, Свее пришлось приоткрыть окно и зашторить его, чтобы в глаза перестало светить солнце. На кровати лежало три исписанные тетради с непонятными символами, древним алфавитом и рисунками. Хоть Свеа и была настроена решительно, ей вряд ли удастся привести в божеский вид всё написанное в этой книге. Автор книги наверняка учился писать по ходу создания текста, отчего его каракули было слишком сложно перевести.

Не дай Единый у Свеи не получится понять этот странный почерк, и она в гневе бросит затею с переводом.

***

Когда-то ад был полон, ибо бесы находили себе свободный уголок в любой точке. Однако с приходом Чумы мест становилось всё меньше и меньше. Ранее священная некрополь под охраной четырёх свирепых демонов была разгромлена Чумой с целью отыскать «пристанища».

С какой целью Война заставил всадницу съесть мертвечину, пешкам Чумы известно не было. В одном они были уверены точно — этим Война не ограничится, а Чуме придётся быть осторожной, чтобы не оказаться уровнем ниже. Те, кто не хотел смерти от рук Чумы, примкнули к ней и были объявлены предателями короны. Те, кто всю жизнь был верен Астароту, были готовы умереть, но не предать собственные принципы. Пусть Астарот и лишился некоторой части совета, абсолютное большинство всё ещё было на его стороне. Народ ада верил, что Астарот обязательно найдёт способ борьбы с Чумой и освободит узурпированный парящий остров.

Двери в резиденцию Чумы с грохотом распахнулись. За круглым столом в больших креслах с горящими крыльями на наконечниках сидели примкнувшие к всаднице демоны и ангелы. Возможно, у них была общая цель — во что бы то ни стало не допустить осуществление планов. Пока они находятся в одном помещении с Чумой и слушают каждое её слово — они предатели рая и ада. Стоило Чуме подойти к круглому столу, как один из демонов встал и позволил себе поухаживать за… дамой. Чума это странное действие оставила без внимания. Сев в кресло, она обвела каждого советника взглядом и ухмыльнулась.

— Вы есть самый настоящий мусор, не имеющий своего мнения. Держите свои головы внизу и не смейте смотреть на меня без разрешения, — приказала Чума и ударила рукой по столу.

Она была в доспехах, отчего в уши советников врезался громкий звук. Её защита была прочнее любого метала, а раскрытая грудная клетка с быстро бьющимся сердцем находилась в безопасности. Советники послушались Чуму и стали смотреть себе то в руки, то на пятна на столе. Чума обратила внимание на пустующий напротив стул. Там должен был сидеть Война, но он, кажется, ещё не закончил дела в Швеции. Чума пригладила сидевшую на плече чёрную крысу, и та пискнула. Лишь один Астарот помнил, что с крысами могла сделать Чума, другие же думали, что всадница относится к грызунам с особым трепетом и не позволяет никому их убивать. На брюхе грызуна виднелись вмятины и тонкие линии, как будто его ранили чем-то острым.

Раздался писк и смех Чумы. На стол упала туша, и Чума вытерла об брюшко грызуна кровавые когти. Один советник рискнул посмотреть на то, что стало с несчастным грызуном — Чума проткнула его насквозь. Вскоре на плече всадницы появилась новая белая крыса, которую Чума угостила своим пальцем.

— Агарес, я жду от тебя отчёта.

Старый демон с идеально выбритым лицом, тонкими бакенбардами, в чёрном костюме с красным галстуком поддался назад и поднял голов, встретившись лицом с Чумой. На мгновение ему показалось, что всадница заглянула прямо в его душу. Всадница закинула ноги на стол, и один из советников смотрел прямо на её кровавые латные сапоги.

— Астарот усилил охрану на нейтральной территории и в главной резиденции, теперь в места под его контролем практически невозможно попасть. Все те, кто сидят здесь, объявлены преступниками и предателями, отчего им опасно появляться на территориях Астарота. Действует военное положение, дети находятся под особой охраной и не имеют права покидать территории без сопровождения. Как вы знаете, семейство Мон-Геррет стремительно перемещает своих наследников в укромное место — в Швецию. Сам Астарот значительно ослаб. События шестилетней давности плохо сказались на его здоровье. Астарта Мон-Геррет объявлена госпожойи лишалась статуса правящей. Сейчас к Астарте запрещено приближаться.

— Меня не интересует семья Астарота, пустоголовый. С тебя было достаточно услышать, что усилена охрана территорий ада… хотя и информация о наследниках и Швеции действительно была полезной… — Чума всмотрелась в Агареса и не могла понять — действительно ли он примкнул к ней или придумывает план против неё? — Откуда тебе всё это известно, Агарес, если ты, как и все присутствующие здесь, объявлен предателем? У Астарота ведь особенное отношение к предателям…

— Я умею прятаться, госпожа, — серьёзно заявил Агарес, и Чума ему поверила.

— А что насчёт Уриила? — Чума повернула голову к советнику ангелу. — Ты дрожишь? Я пугаю тебя?!

— Нисколько, госпожа, — сурово ответил ангел и продолжил: — Уриил запрещает возвращаться предателям. Однако мне удалось узнать, что пока Уриил ждёт решение Единого и не намеревается что-то предпринимать без его согласия.

— Знаете, чтоделает Единый? — задала вопрос Чума, на который ответила сама: — Он наблюдает, как и все божества, которым под силу уничтожить мир. Уриил продолжает ничего не делать, пока его главный враг вовсю пытается уберечь своё государство от гнева Единого. Это два правителя одного уровня, но один стремительно поднимается выше только потому, что ему есть дело.

— А вам разве есть дело до простых жителей? — неожиданно задал вопрос советник, скрывающий лицо под мантией.

Чума щёлкнула пальцем, и наглый советник вылетел с кресла и прилетел прямо спиной в стену. На долю секунды советник перестал ориентироваться в пространстве, а как только пришёл в себя, то снова сел в кресло и принял невозмутимый вид, будто ничего и не произошло.

— Мне нет совершенного никакого дела до смертных. Однако мне не ясна позиция Единого. Грешников в мире больше, чем праведников. Когда Единый порешит устроить страшный суд, я буду уверена, что под распределение никто не попадёт, и абсолютно все будут уничтожены. Я ненавижу грешников, и выходит, что я ненавижу всех.

Чума спрыгнула с кресла и подошла к алтарю, на который когда-то были возведены головы Люцифера, Бога похоти Зепара и их жён. Теперь же это место ждёт новых жертв, и ими станут метисы.

— Астарот подозревает, что вы что-то задумали, госпожа, — заявил советник-ангел, имя которого Чуме было неинтересно. — Вам скоро придётся изменить своё место назначения и перейти в более укромное место.

— Молчать!

Злость Чума выражала звериным рычанием, отчего советникам пришлось подчиниться. Когда все опустили голову, Агарес смотрел на Чуму и будто изучал её сзади. С плеч свисал крысиный хвост, а руки Чума сжимала в кулаках. Она была жутко недовольна, но отчего-то не решалась выплёскивать эмоции на грызуне. Наверное, ей жалко убивать только что созданного грызуна.

— Войну мы не дождёмся, — решила Чума и пнула стоявший около алтаря свой меч, сделав вид, что он принадлежит Войне. — Что толку от этого Войны?! Я сама могу начать страшный суд без этого несчастного лентяя!

— Вы не можете ставить себя в высокое положение, — заявил Агарес.

Чума гневно посмотрела на Агареса, взяла в руки меч и подбежала к сидящему демону. Мужчина был готов к такой реакции. Он умел затягивать свои раны, но так же чувствовал боль, как и другие демоны. Пусть Чума поиграется, выплеснет эмоции и придёт в себя, подумал Агарес и принял на себя тяжёлый удар прямо в бедренную кость. Вонзила бы Чума меч ему в грудь, он бы уже не выжил, но отчего-то Чума решила оставить его живым.

— Пока здесь нет Войны, я могу строить свои порядки. Сиди и молчи, плешивый пёс. Когда-нибудь обязательно придёт твоя смерть, и я предпочту убить тебя собственными руками.

Агарес молчал. Чума улыбалась, когда у неё не получалось надавить на демона. Ангелы и другие демоны продолжали молчать и смотреть в руки.

— Вы не сможете пойти против своего брата, госпожа… он гораздо сильнее вас.

Это прозвучало из уст самого молчаливого советника-демона, которого Чума недолюбливала. Притянув юного демона к себе, Чума усадила его перед собой на колени, подняла мечом голову и, оскалив клыки и высунув змеиный язык, со всей силой и жестокостью провела остриём по его горлу, отделяя голову и туловище. Голова медленно покатилась вниз, пока не упала к ногам всадницы. Затем Чума взяла голову за волосы и подняла руку вверх, демонстрируя советникам то, что будет с теми, кто посмеет усомниться в силе Чумы.

Один лишь Агарес мог сомневаться в Чуме, ибо при Войне она действительно не сможет демонстрировать свою силу.

— Из-за подготовленности Астарота у нас с братом не получится застать его врасплох. Может, у кого нибудь будут предложения, как можно заставить Астарота сражаться с нами? Нам просто нужна территория, и если Астарот будет милостив, можно будет обойтись и без его убийства.

— В аду имеется много запретных зон, куда простому народу ходить нельзя. Как правило, из-за того, что там практически никого нет, то и не имеет смысла ставить охрану. Эти места — чистилище и заброшенная тюрьма, — предложил советник-демон, которого зовут Оробас. — Как вы знаете, сейчас все заключённые находятся под стражей Цербера и заточены в лавовых капсулах. В заброшенной тюрьме лишь кандалы, гниющий металл и бегающие крысы. В чистилище никто не ходит из-за проклятия, но на вас, госпожа, это не распространяется. Вы вполне можете обосноваться там. Или же могу предложить вам зону предателей… обитателям будет всё равно. Иуда, Кассий и Брут могут лишь мешать вам своими стонами и криками.

— Чудно, страдания, крики и гнильё — моя стихия. Если я услышу крики из чистилища — мне станет смешно. Через несколько дней отправимся туда! Но сначала навестим предателей, потому что нужно разработать план! А ещё нам нужно заглянуть в запретную зону… до меня дошли новости, что там хранится карта, ведущая к Книге Жизни. Решено! — обрадовалась Чума и спросила самое важное. — Мне нужно сковать меч из металла, из которого сделаны кольца Мон-Герретов. Хелви, или как тебя… — Чума указала пальцем на мужчину в синей мантии. — Выкуй мне меч из этого металла.

— Вам нет необходимости, ваше оружие намного сильнее оружия Мон-Герретов. Я лишь испорчу металл, госпожа, — признался Хелви, но Агарес ощутил в его словах ложь.

На самом деле меч Чумы терял силу каждый раз, когда находился в чужих руках. Её меч мог превзойти по силе оружия Мон-Геррет, но только тогда, когда она держала его в руках. Выкуй ей меч из нового металла, как она станет неуязвимой, и тогда Астароту станет намного сложнее.

Хелви, как и Агарес, понимали риски, потому врали Чуме, и благо всадница ещё не распознала их ложь. Она была уверена, что в совет могли прийти шпионы, но явно подозрения не падали на тех, кто стоит к ней ближе всего.

— Раз моё оружие намного сильнее… отчего этот старый Мон-Геррет всё ещё не склонился передо мной на колени? Настанет страшный суд… уже будет поздно молить меня о пощаде.

Чтобы Астарот садился на колени перед сумасшедшей всадницей? Скорее действительно придёт Судный День, чем Астарот сядет на колени.

Чума бросила отрубленную голову на пол и взмахнула рукой, намекая, что совет окончен. Все стали расходиться, а Агареса Чума попросила остаться. Мужчина сложил руки за спиной и последовал за всадницей. Чума распахнула главные двери и вышла на узкую дорогу, остановилась у края и сложила руки на боках. Глядя на лавовый водопад и тихий, ещё живой парящий остров, Чума думала, что ей можно сделать, чтобы застать жителей соседней территории врасплох.

Если бы прямо сейчас Агарес отрубил Чуме голову, в будущем бы не началась кровавая бойня. Ведь Агарес знал, что рано или поздно Чума всё равно начнёт драться с Астаротом.

— Существует ли что-то, что может раз и навсегда уничтожить Астарота? Если бы его не существовало, мои планы осуществились бы гораздо раньше. — Чума перестала изучать территорию. — Я уважаю его за то, что он следует своим принципам, но мне надоедает постоянно находиться в его поле зрения. Он мешает мне и Единому. Если однажды Единый отдаст приказ убить Астарота — я это сделаю.

«Что ещё ты будешь угрожать делать, сумасшедшая? Убить Астарота невозможно никакими способами, и ты прекрасно это знаешь, но задаёшь идиотские вопросы…» — подумал Агарес и втайне от Чумы усмехнулся.

— Я жду от тебя ответа, пустоголовый, — разозлилась Чума.

— К сожалению, ещё никому не удавалось убить Астарота. Вы не сможете застать его врасплох, — расстроил Чуму Агарес.

Чума решила не давать самой себе клятвы избавиться от Астарота. Её внимание привлекла фигура на высокой башне парящего острова. Чума поднялась и полетела прямо на эту фигуру.

У «неизвестного» не было крыльев, отчего Чума сделала вывод, что это существо либо демон высокого чина, либо, как и она — всадник Апокалипсиса.

Война? Смерть? Или… Голод, нашедший новое пристанище?

Чума перестала думать и сосредоточилась на фигуре. Облетая высокие башни и падающие камни, фигуре удавалось держаться на приличном расстоянии, но у Чумы было преимущество — она быстро летала. Подлетев к фигуре чуть ближе, Чума потянула руку, чтобы снять мантию, но существо резко спустилось. Фигура летела прямо в лаву. Чума не рискнула лететь за фигурой. Когда существо уже почти прыгнуло в лаву, Чума увидела, что с неё слетела мантия. Кроме мантии Чума разглядела аксессуары и латные сапоги. Лава не успела поглотить спавший с головы аксессуар, и Чума подлетала к нему, чтобы успеть забрать.

Это был олений череп.