Сказочная жизнь несказочного Ивана

Татьяна Шуклина

Иван Скукин, слесарь третьего разряда Хлыщевского арматурного завода, винит в своих жизненных неудачах всех вокруг, за исключением самого себя. Женат. Имеет двое детей, собаку, кота и три кредита: на квартиру, на ремонт и на шубу жене. Отличается от любого среднестатистического Ивана лишь тем, что однажды получает шанс переместиться в параллельный и слегка сказочный мир, чтобы взглянуть на все другими глазами. Среди странных персонажей и самых забавных приключений он находит самого себя.

3. Иван становится Звездой

Иван оглянулся, затем ужаснулся: он оказался посреди дремучего леса. Для солнца стало непреодолимым испытанием пробиться сквозь густую листву чащи, поэтому на опушке воцарилась вечная тьма. Слесарю мерещилось, словно многовековые дубы тянут к нему свои ветвистые пальцы, чтобы схватить за горловину полосатого свитера, затащить в глубокое дупло и растерзать на тысячи кусочков.

Иваном овладела паника, и он бросился бежать, куда глаза глядят. Остановился. Прислушался. До его слуха донесся вой вперемешку с бранными словами. Кто-то ядовито захихикал совсем недалеко. Заухала сова. Где-то хрустнули ветки. Заскрипели стволы деревьев.

— К-к-кто здесь? — едва дыша, прошептал Иван.

Все вновь погрузилось в смертельную тишину. По спине Скукина бежали мурашки. Еще никогда в жизни ему не доводилось испытывать подобного страха. И все-таки заманил его злодей — Огнеблюй — начальник на верную гибель! Впервые за долгие годы Скукин сделал одну вещь. Уверенный, что его никто не видит — да и как можно что-то разглядеть в столь непроглядной тьме — Иван заплакал. Слезы катились по небритым щекам, капая на сырую землю. Он громко всхлипывал и утирал рукавом пузыри под носом. Обуреваемый жалостью к самому себе, слесарь даже принялся причитать.

— Может, пожалеть его? — вдруг донеся до его уха толстый бас. Иван прислушался, едва дыша.

— Да ну на фиг! Давно так не веселились! — зашептал кто-то в ответ.

— Сейчас еще здесь от страха дуба даст! — на эти слова вдруг послышался дружный басистый хохот, словно тысячи голосов стройного войска солдат.

— Что здесь смешного? — Иван так возмутился, что даже забыл испугаться.

— «Ду — ду — дуба даст!» — едва переводя дыхание, загоготал басистый голос. Хохот усилился, но теперь уже звучал не так стройно, а по принципу «кто в лес, кто по дрова».

— А ну хватит, башка твоя дубовая! — заорал сердито Иван, чем еще больше повысил градус всеобщего веселья.

— Ха-ха-ха! Ба-башка ду-дубовая! — незнакомец принялся икать от хохота, не в силах остановиться.

— Да вы что все здесь с дуба рухнули? — обиженно закричал Иван, опять близкий к слезам, но уже не от страха, а от едкого чувства несправедливости: человеку плохо, а эти здесь животы от смеха надрывают!

Тут началось невообразимое. Кажется, что весь лес трясся от безумного приступа хохота. Кто-то хрюкал, кто-то икал, кто-то рыдал от смеха. Вся эта вакханалия длилась не менее получаса. Наконец, выдохнувшись, они — кто бы это ни был — начали постепенно успокаиваться.

— Ох и развлек ты нас, мужик! Давно так не смеялись!

— Ага! — вторили незнакомцу тысячи голосов так, что Иван едва не оглох от раскатистого баса.

— Да кто вы такие?

— Кто-кто? Дубы, конечно! — также дружно объявил хор. По крайней мере, до Ивана начал доходить смысл происходящего.

— Скучно нам тут веками стоять, вот и пошутили немного, — пояснил голос. — Ты вообще сам что здесь потерял?

— Я ищу Битумбу! — отважился Иван. Будь что будет. В конце концов, это всего лишь деревья, хотя и напрочь лишенные чувства такта.

— А оно тебе надо? — насторожено спросил голос. Внезапно стало светло, и на поляну заструился солнечный свет так, что Иван схватился руками за лицо — словно тысячи игл одновременно впились в его глаза. Немного привыкнув к свету, Скукин потихоньку раскрыл веки. Лес показался ему не таким уж и дремучим после того, как Дубы-шутники подобрали свои увесистые ветки.

— А что не так с Битумбой? Она может причинить мне вред?

— А тебе знакомо такое слово? — и Дубы принялись сначала тихо, а затем все больше наращивая громкость, шелестеть листвой:

— Тещщщщщщщща…

— У меня тоже есть теща! — заявил Иван. — Женщина, конечно, на редкость коварная и вредная. Но если знать, как с ней правильно обходится, то такой борщ сварит — закачаешься!

— Закачаешься! — завороженно вторили ему изумленные слушатели.

— А какие она пироги печет! С грибами и картошкой! Мммм! А еще квас ставит сама, на хлебе! Вот это я понимаю — настоящая окрошка! А уж как заболею я, так толсто намажет мне грудь скипидаром, что аж до нутра все прощиплет. Зато на утро — как новенький! — распевал Иван дифирамбы, внезапно наполнившись безграничной любовью к, как ему казалось, самому ненавистному существу на свете. В ответ послышалось лишь восхищенное молчание Дубов.

— Вот, бывает, пилит меня жена…

— Ох! — воскликнули в унисон на слово «пилит» впечатлительные Дубы. Они реагировали на рассказ Ивана, как на остросюжетный триллер.

— А тещенька моя золотая ей и говорит: «Ты, Машка, оставь мужа в покое. Ты, прямо скажем, уж далеко не красавица и другого такого идиота вряд ли сыщешь. Не подруби на корню свое везение».

— А! — в ужасе воскликнули Дубы.

— Любовь нужно беречь, ухаживать за ней, да подкармливать, — разошелся не на шутку Иван, погрузившись в драматической образ, — поливать, как молоденький дубок.

— Оооо! — растроганы застонали Дубы.

— И тогда он расправит ветки и зазеленеет, полный сил и благодарности! — торжественно закончил Иван. Последовал шквал аплодисментов, восторженные крики «Браво», особенно растроганные Дубы прослезились.

— Иван, отныне ты — наш кумир! — ответственно заявил Дуб, судя по всему, самый главный из этого многочисленного войска, и все деревья почтительно раздвинули ветки, показывая слесарю дорогу.

Словно знаменитость Голливуда по красной дорожке, маршировал Скукин по пушистой листве с гордо поднятой головой. Правда периодически кто-то хватал его ветками за руку или ногу так, что он спотыкался и падал: каждому хотелось прикоснуться к новоиспеченной звезде. Наконец, впереди показалась деревянная избушка на лягушачьих лапках, и оживленная беседа Дубов осталась позади.