Радуга в тумане

Таша Робес

Мария – успешная, молодая женщина, руководитель филиала намеревалась провести незапланированный отпуск тихо, спокойно в кругу друзей и родных. Но прошлое застало врасплох! Неожиданно встретила свою первую любовь, попала в нелепую ситуацию, из которой ей помог выпутаться бывший муж. Всколыхнулись почти забытые чувства и эмоции.Выбор усложнился появлением в ее жизни притягательного, противоречивого Марка. Для полного счастья, всего-то, нужно решить уравнение с тремя неизвестными.

2

Этот ресторанчик японской кухни открылся всего полгода назад, но уже стал одним из постоянных мест, где три подруги проводили свои разные дни: день независимости от домашних дел, день женской солидарности, день носовых платков, день победы над плохим настроением и еще бог весть какой день. Всегда тихая восточная музыка, теплые терракотовые оттенки дорогого гобелена, неяркий свет и журчащая в небольшом фонтане вода располагали к душевной болтовне. Молоденькие официантки в одеждах с намеком на японские кимоно были вежливы и услужливы.

Милая блондинка с идеальным «каре», таким же идеальным, как ее понятия о семье, о любви, и вообще о жизни, удобно расположившись за столиком, медленно пила второй бокал красного вина, время от времени поглядывая на золотые часики. Платье цвета меда оттеняло ее теплые и немного грустные глаза.

— Таечка, дорогая, привет! — Маша обняла подругу и присела рядом. — Что-нибудь случилось? Ты в одиночестве пьешь вино, даже странно.

— Все у меня нормально, просто кто-то слишком долго ходит. — Тая выглядела расстроенной.

— Вообще-то, я вовремя, и что-то мне подсказывает, что день моего предстоящего отпуска может обернуться днем носовых платков.

— Привет! Как я рада вас видеть, девочки. Какой сегодня чудесный вечер, — поздоровалась эффектная, жизнерадостная Наташа. Глядя на нее можно с уверенностью сказать, что жизнь удалась. И только она одна знала, что не все сбылось, как мечталось и как думалось. — Тая, ты чем-то расстроена? — спросила она, поправляя выбившуюся из прически прядь темных волос. Слова она несколько растягивала и говорила раздельно, отчего каждое ее слово становилось значимым и, одновременно, мелодичным.

— Еще одна мать Тереза! — Резко бросила в ответ Тая. — Все хорошо, — смягчилась она, глядя на озадаченных подруг. — Вечер и, правда, хороший. А давайте сегодня напьемся, и домой не пойдем.

Как это было на нее не похоже. Тая любила своих подруг, свою работу и свое увлечение: она умела и часто готовила домашнюю выпечку, и каждый ее тортик был произведением искусства, оставлявшим дополнительные сантиметры на ее талии. Но больше всего она любила свою семью, мужа и двоих мальчишек, уже почти взрослого Саньку и еще маленького Даньку.

— Я приветствую только первую часть твоего предложения. — Нараспев протянула Наташа, листая меню.

Молоденькая «гейша» принесла вино, два вида роллов, креветки в кляре, салат из зелени с гребешком и тихо удалилась семенящей походкой. Тая захватила кусочек маринованного имбиря и тут же уронила его в соус. Брызги аккуратными коричневыми пятнышками покрыли белоснежную салфетку. Подруги несколько растерянно смотрели на слегка захмелевшую Таю, которая пыталась выловить палочками из чашки имбирь, и прятали улыбки.

— Ну не молчи уже, — начала Маша, обращаясь к Тае, — у тебя вид такой же кислый, как вино! Ташка, просила же тебя заказать полусладкое, — обернулась она к Наташе.

Наташа поморщила носик.

— Да? А мне нравится, хорошее вино, тонкий аромат, посмотри, какое на свет — рубиновое, — она направила руку с бокалом в сторону окна. Маша легонько пнула ее под столом ногой, чтобы та умерила свое хорошее настроение.

— Мне кажется, что Дима меня больше не любит! Я прихожу домой и не чувствую того тепла и той заботы, что раньше. — Грустно сказала Тая. — Он молчит, и сидит в своем компьютере, даже с Данечкой стал меньше играть. Наверное, у него кто-то есть…

— Тая, милая, что ты говоришь! Вы с Димой столько лет вместе, у вас семья крепкая и дружная, и он вас не променяет ни на кого другого. И есть у него только ты и мальчики. — Уверенно сказала Маша. — Он работает целыми днями, просто устает. Ну, как он без тебя?

— Мне кажется, твой Димка замечательный папа, смотри, как мальчишки к нему тянутся, а тебя он вообще разбаловал! Разве так балуют, если не любят? — Наташа многозначительно посмотрела на новые Таины часики.

— Так еще балуют, когда хотят загладить свою вину, — настаивала Тая. — Он меня не лю-любит. Ну вот, я уже заговариваюсь. Может мне с ним вообще развестись!?

— Что за пьяный лепет? — Маша отставила вино. — Ты уже разводилась раз пятнадцать, помнишь? То Дима мусорное ведро не выносил три дня, то не забрал вовремя Саньку из садика сто лет назад, то назвал твою маму вредной плюшкой, то не так, как тебе хотелось, отреагировал на шутку твоих студентов. И каждый раз ты хлопала дверью и уходила, а он терпеливо шел за тобой и уговаривал вернуться. Смотри, доиграешься.

— Да любит он тебя, любит! — Наташа заправила непослушную прядь за ухо и наполнила всем бокалы.

— Вот Саша твой тебя любит, это сразу видно. Вы с ним как одно целое, корнями проросли друг в друга. Нет Светлова Саши и Светловой Наташи, есть вы — Свет-ло-вы! А я уже не помню, когда Димка мне ласковые слова говорил.

— Саша меня, конечно, любит, но я у него не единственная любовь, — вздохнула Наташа, — еще он любит свою работу. Это даже не любовь, это страсть! Сутками пропадает в своей больнице, то у него дежурство, то случай тяжелый, то подменить кого-то надо. У тебя Саня и Даня, у Машки Ваня, а я даже кошку завести не могу, чесаться буду. Иногда мне бывает так одиноко.

— «Иногда» — не считается, — вставила Маша, — вы обе благополучные замужние женщины, хватит хныкать, я вообще вам завидовать должна, а сижу тут и успокаиваю обеих.

— Маруська, ты у нас умница и красавица, давай мы тебя замуж выдадим.

— Вы меня замуж только по пьяни и выдаете. Дождешься от вас! Сама выйду… ну, может быть… когда-нибудь.

— А чего ждешь? — спросила Тая и расплылась в пьяной улыбке.

— Жду, когда ты разведешься.

— Может мне тоже развестись? Пусть остается со своей работой, — пропела Наташа.

— Хорошо. Разводитесь обе. Двое замечательных мужчин — мне будет из кого выбрать. А, может, обоих оставлю, назад потом не просите.

— Марусь, ну правда, ты же замуж могла выйти, ну, на моей памяти, два раза точно. А почему-то расставалась со своими мужчинами. — Тая наклонила голову и заглянула Маше в глаза.

— Девочки, я думаю, что в нашем возрасте замуж надо выходить только за идеальную половину. У меня уже свои устои, свои привычки, свои интересы, и я не буду себя ломать под кого-то, и не хочу, чтобы кто-то прогибался под меня. У нас должно быть много общего, чтобы мы притягивались, и много разного, чтобы заинтересовать друг друга.

— А мне кажется, что ты обожглась когда-то на молоке, а теперь на воду дуешь. — Не унималась Таиска.

— Совсем наоборот, когда-то я обожгла молоком, до сих пор чувство вины мешает жить спокойно. И потом, хорошие мужчины уже женаты на моих подругах, которые более-менее — имеют романы с молодыми и светловолосыми. — Маша вспомнила сегодняшнего клиента. — А плохие — мне не нужны.

— А можно поподробнее о «более-менее»? — заинтересовалась Наташа.

— Да, был сегодня интересный клиент. Короткая стрижка, глаза темно-карие, почти черные, выразительные, притягивают. Одет дорого и со вкусом. Мои девчонки аж рты открыли, такими глупышками выглядели. Заказал путевку в Италию для своей подружки, а ей только восемнадцать исполнилось, но уже всем дерзит.

— Маруся, ты оглянись назад, через два столика от нас очень похожий незнакомец скоро шею свернет, поглядывая в нашу сторону, — сказала Наташа, поправляя воротничок своей белой блузки. — Я думала, что он на меня засматривается, вся распушилась тут, улыбаюсь.

Маша медленно оглянулась. Мужчина сидел за столиком в компании интересной девушки и молодого человека, который что-то говорил, показывая бумаги. Он перехватил Машин взгляд и приветственно кивнул ей. Маша из вежливости ответила незначительным кивком и отвернулась. Буквально через минуту к ним подошла официантка с бутылкой хорошего вина. Аккуратно поставив ее на столик, девушка сложила ладони вместе и, слегка наклонила голову.

— Компания за соседним столиком желает вам приятного вечера.

— Мы не можем принять это вино… — Начала Маша.

— Можем, — перебила ее Тая, — еще как можем, очень кстати. Поблагодарите!

— Тем более полусладкое, как ты хотела. — Наташа разглядывала бутылку. — Похоже, ты ему нравишься.

— Чем ты слушала? Его подружке восемнадцать, косы до пояса и ноги от ушей. И хватит пить, наклюкались уже.

— Конечно, хватит, только попробуем еще по бокалу, и все.

Вот уже пять минут Маша перебирала свои вещи в поисках кошелька. Ее темно-синяя сумочка из мягкой кожи вмещала много разных «женских штучек», и не только, но выглядела небольшой и элегантной, и идеально подходила к лиловому шарфику. После безрезультатных поисков, отодвинув в сторону тарелочку с остатками десерта, она вывернула все содержимое сумочки на стол.

— Попробую так. — И стала складывать все обратно: косметичку, ключи, упаковку влажных салфеток, пакетик мягкого корма для кошек, купленный еще в обеденный перерыв. — Я кошелек на работе оставила, когда доставала ключи от офиса, точно, а сюда я пешком прогулялась. У кого с собой есть деньги?

— Светлов скоро за нами приедет, вот и заплатит. Мне надо отлучиться. Тайка, ты со мной?

— Нет, — пьяно икнула Тая.

На столике вибрировал оставленный Наташей телефон. Маша попыталась освободиться от цепких объятий Таи, чтобы ответить на звонок. И удалось ей это не сразу.

— Алло, Саша, мы возле фонтана, я тебя вижу. Ты смотришь в другую сторону, — Маша помахала рукой высокому, худощавому, интеллигентному Саше.

— Привет, букет, — Саша присел на свободное место и поцеловал ее в щеку, — звезда моя где?

— В дамской комнате, вон уже возвращается.

Светлов поднялся и пошел навстречу вошедшей в зал Наташе, крепко ее обнял и что-то прошептал на ушко. Таша с удовольствием прильнула к мужу, ее глаза загорелись золотыми искорками.

— Ну вот, ты у него — «букет», Таша — «звезда моя», — Тая положила голову Маше на плечо и пустила слезу. — А меня хоть кто-нибудь любит?

— Любит, любит… Я тебя люблю, успокойся, маленькая. — Маша чмокнула ее в лоб.

— Кажется, я знаю, кто меня любит. — Не унималась Тая.

— Поделись секретом.

— Андрей Викторович, Андрюша.

— Это еще кто у нас нарисовался, — Маша удивленно подняла брови и отодвинула подругу, заглядывая в ее пьяные глаза.

— Новый преподаватель информатики, появился у нас чуть больше месяца назад.

— Прямо вот так взял и появился!

— Не прямо так, а из Питера, приехал к матери в гости, она недавно переехала к нам жить, ему понравилось, и он решил остаться.

— Мутный тип!

— Почему ты так говоришь, ты же его не знаешь.

— А ты уже знаешь? Жил себе в Питере и вдруг решил остаться у нас! Чушь какая-то. Говори, что за интрижку ты завела с ним?

— Не заводила я с ним никакую интрижку. Это он заводит со мной, и вовсе не интрижку. Просто уделяет мне знаки внимания, говорит комплименты, просил показать город.

— Даже не думай поддаваться на провокацию, тебе Димка голову оторвет. Хорошо, учебный год скоро заканчивается, может, обойдется. Смотри мне! — Маша строго погрозила пальцем и встала из-за стола.

— Как мне повезло, — сказал подошедший к ним Саша, — три красивые пьяные женщины. Уверен, добрая половина мужчин в зале мне завидует.

— А недобрая? — спросила Тая.

— И недобрая тоже, добрая по белому, недобрая по черному. Мне вас по одной выносить, или вы в состоянии дойти до машины?

— Даже не мечтай, сами выйдут, а вот меня можно на руках. — Наташа игриво взглянула на Светлова. — Только расплатись, а то наша Маня, оказывается, без денег.

— Заплати, отвези, а что мне за это будет?

— Дома узнаешь…

Через десять минут Светлов завернул в тихий дворик и высадил Таю возле самого подъезда. Ожидавший ее Дима, подхватил свое пьяное сокровище, и они скрылись за дверью. Еще через пятнадцать минут он остановился на одной из центральных улиц возле красивого дома с лепниной, недавно покрашенного в бежевые и белые цвета. Маша, сидевшая сзади за Светловым, обняла его двумя руками за шею и поцеловала в макушку. Со Светловыми она дружила давно, с самого института. Когда они с Наташей сидели на вечерних парах, Саша читал сказки ее двухлетнему сыну, а когда тот засыпал у него на руках, боялся пошевелиться, чтобы не разбудить. Иногда Саша оставлял его спящего в ординаторской под присмотром медсестры, когда неожиданно поступал тяжелый больной. Пока Маша и Наташа учились, Светлов занимался воспитанием Ваньки, доставал тогда еще дефицитные продуты на две семьи. Маша одинаково любила Светловых и была им благодарна, она всегда могла рассчитывать на их помощь и поддержку. И это было взаимно.

— Саша, ты такой молодец! Спасибо, что выручил, а то пришлось бы искать банкомат. Я деньги с Наташей передам.

— Да ладно, забудь, это мой подарок к отпуску.

— Если бы знала, больше бы потратила, — пошутила Маша и потянулась обнимать подругу. — Ташка, спасибо за компанию. Я денежки тебе на счет закину, в понедельник все равно к вам в банк собиралась.

— Мы завтра работаем, а в понедельник отдыхаем.

— Завтра же воскресенье.

— Понедельник перенесли на воскресенье, чтобы три дня отдыхать. Душевно посидели. Хороший вечер! Спасибо! — Пропела Наташа.

Маша прошла под аркой во двор, всегда чистый и ухоженный. Вечер и, правда, был хороший, очень теплый, не смотря на начало мая. Небо светилось россыпью звезд. Маша рассматривала их в поисках Большой медведицы, которая практически всегда оказывалась у нее над головой, и это, почему-то, ее радовало. Вот и сейчас, увидев созвездие на месте, она глубоко вздохнула и улыбнулась. «Я счастлива! Я так счастлива, — подумала Маша. — Спасибо! У меня интересная работа, надежные друзья, уютный дом, замечательный сын, что еще надо для полного счастья»… Вдруг она вспомнила, что последний раз видела сына вчера вечером. Сегодняшний день был суматошным, и она ни разу ему не позвонила. «Мачеха», — пронеслось у нее в голове. Маша перевела взгляд на свои окна. В комнате Вани горел ночник, он часто засыпал в постели с книгой, забыв выключить свет.

Осторожно повернув ключ в замке, Маша тихонько прошла в прихожую, сняла туфли и на цыпочках направилась в спальню. Неожиданно открылась дверь из комнаты сына, и на противоположной стене четко обрисовалась ее смешная тень.

— Куда крадемся? — строго спросил Ваня, демонстративно складывая руки на груди. — Почему так поздно, мы же с тобой договаривались, что ты должна возвращаться не позже одиннадцати. И не надо делать круглые глаза, ты прекрасно знаешь, что уже намного позже.

Ваня в точности копировал ее позу и слова, которыми Маша отчитывала его за позднее возвращение домой. Забавно было смотреть, как он старался быть серьезным. Маша расплылась в улыбке и обняла сына за шею, с трудом дотянувшись. В свои шестнадцать лет он был выше ее на голову.

— Совсем от рук отбилась. Да ты пила! — Уловил он запах алкоголя.

— Только чуть-чуть, хорошего вина, — оправдывалась Маша, — с Тайкой и Ташкой, за мой отпуск.

— Быстро спать, поздно уже!

***

Дима Литвинов укоризненно посмотрел на распластавшуюся на постели изрядно выпившую женщину. С каких пор его красивая и умная жена стала увлекаться спиртным? Раньше этого он не замечал! А раньше этого и не было. Еще три месяца назад он считал себя успешным в карьере и счастливым в браке, и получал удовлетворение, выполняя Таискины капризы и прихоти. Эта женщина приносила массу хлопот и столько же удовольствия. Теперь все изменилось, он круглыми сутками просиживает за компьютером, выполняя заказы даже дома, пытаясь заработать серьезные деньги, которые могут понадобиться его семье. Они привыкли жить в хорошем достатке. У него не остается времени на общение с сыновьями, хотя старается он, в первую очередь, для них.

Тая лежала с закрытыми глазами и тихо несла пьяный бред. Литвинов набросил на жену плед, поднял с пола ее сумочку и положил на прикроватную тумбочку. Выключив свет и неплотно прикрыв дверь, он вышел из спальни. Направляясь в кабинет, он заглянул в комнату к пятилетнему Дане, вытащил из-под одеяла мишку и усадил на комод. Посмотрел на спящего сына, грустно улыбнулся и вернулся к своей работе.

Через час Таиса проснулась с больной головой и пересохшим горлом. Нестерпимо хотелось пить, но подняться с кровати она не смогла. «Да, мать, кажется, ты сегодня немножко перебрала», — подумала она, откинула плед и попыталась сесть. Ничего хорошего из этого не получилось. Голова закружилась и Таиса завалилась на бок.

— Дима, — жалобно позвала она. — Я пить хочу, принеси водички.

Литвинов не услышал ее пьяный стон. Тая позвала еще пару раз, но безрезультатно. Посмотрев по сторонам, она дотянулась до своей сумочки, вытрусила содержимое, наконец, нашла мобильный и набрала номер мужа.

— Возьми же трубку, жена умирает, а он там оглох.

— Чего трезвонишь, Даню разбудишь. — После непродолжительного ожидания он появился на пороге спальни с телефоном в руках. — Не хватало, что бы тебя сын увидел в таком состоянии.

— Маруськин отпуск отметили. Как мне плохо. Димочка, принеси водички. Я больше так не буду, честно-честно!

— Поверю тебе на слово, выглядишь ты отвратно.

— Чувствую я себя еще хуже, последний бокал был лишним. А так хорошо начинали!

Дима принес стакан и она выпила воду залпом, как будто не пила целый день и страдала от обезвоживания. Она подняла на мужа жалостливые глаза и глупо улыбнулась.

— Еще что-то?

— Плохо мне. Голова болит.

— Может чаю или таблетку?

— Лучше в душ, но сама я не доберусь…

***

Светлов включил свет в прихожей и бросил ключи от гаража на консоль. Решил не оставлять машину во дворе. Его взгляд упал на зеркало, где был приклеен стикер. «Я жду тебя», — прочел он, улыбнулся нарисованному сердечку и дал волю своей фантазии. На двери в ванную комнату висела еще записка: «Я жду тебя с нетерпением».

Первую свою записку Таше он написал на следующий день после их знакомства, потом еще и еще, и они до сих пор являются романтическим способом общения…

В тот день Светлов заканчивал дежурство в травматологии, где проходил практику. В кабинет ввалились три шумные студентки, помогая своей прыгающей на одной ноге подружке, и наперебой рассказывая, как она подвернула ногу, свалившись с бревна на уроке физкультуры. Врач выдворил девушек в коридор и поручил Саше заняться пострадавшей. Осматривая лодыжку, он отметил, что у нее, пожалуй, самые красивые ноги в его практике. Он осторожно надавливал на заметно припухшую щиколотку и стал ее поглаживать, а пришел в чувство, когда гладил ногу значительно выше колена. Он поднял взгляд на девушку, заглянул в ее смеющиеся карие глаза и скривил виноватую гримасу. Светлов наложил тугую повязку, заполнил карточку, больше для того, чтобы знать ее анкетные данные и помог Наташе выйти в коридор. Когда выяснилось, что подружки разбежались, оставив ее одну, он любезно предложил довезти ее домой на старом отцовском москвиче. И она согласилась.

Саша привез ее в светлый уютный дворик, помог выйти из машины, подхватил на руки, как пушинку, и понес в подъезд. С каждым этажом она значительно набирала в весе и, когда он добрался до пятого, удивленно думал, как такая изящная девушка может столько весить? Наташа нажала кнопку звонка, и он, попрощавшись, быстро спустился вниз, не желая встречаться с ее домочадцами. По дороге домой он ругал себя за трусость и глупое поведение, причем с другими девушками он вел себя иначе. Ночью ему снились смеющиеся глаза с веселыми чертиками.

Весь день в институте он с нетерпением ждал окончания занятий, а потом нерешительно топтался у двери ее квартиры. Вдруг она скажет «нет». Светлов написал записку на листке блокнота, приглашая вечером на свидание, и опустил ее в почтовый ящик. Ожидая Наташу в сквере с букетиком астр, он до последнего терзался сомнениями, придет или нет…

Улыбаясь своим воспоминаниям, наскоро приняв душ, в одном полотенце вокруг бедер Светлов остановился у двери в спальню, на которой тоже висела приклеенная записочка: «Ты думаешь о том же?». Расплывшись в довольной улыбке, он вошел в комнату, освещенную дюжиной горящих свечей, отражавшихся в зеркальной поверхности шкафа. Наташа в крошечной ночной сорочке из тонкого шифона звала его томным взглядом…