Двойня для магната. Контракт на материнство

Тая Таганская (2024)

— Ты. Отдашь мне моих детей! И заплатишь за то, что сделала! — Марк угрожающе наступает на меня. Я его боюсь. За руки меня держат близнецы Андрюша и Алёша, я чувствую их теплые ладошки.Один из охранников отнимает у меня мальчиков, и я остаюсь одна с их грозным ревущим как медведь отцом. Теперь мне конец!Она — Аделина Синичкина, няня, бывшая танцовщица.Он- Марк Борзаков, бизнесмен, очень жесткий человек.Казалось бы, этих двоих, ничего не связывает кроме контракта на материнство.Она должна была стать всего лишь суррогатной мамой, а потом отдать малыша хозяину. Но она не смогла…История близняшки Евы в книге «Предатель. Всё равно уйду»

Глава 2

Аделина

— Ада, — сынок с ужасом оглядывается по сторонам. — Будем здесь жить?

— Лёшик, не нужно снимать шляпу. Пускай пока на голове побудет.

— Зачем на голове? — уточняет малыш.

— Чтобы не потерять!

С ужасом осматриваю дом, в котором явно кто-то побывал. Окно разбито, стекла рассыпаны по полу.

— Только не это, — шепчу я, открывая дверцы шкафа.

Кто-то залез в дом и обчистил его. Не оставили ни крупы, ни сахара, ни одной консервы. У Ирины всегда здесь хранились залежи съестного, кто-то прознал и обчистил дом.

— Гады! Даже чайник электрический унесли, — лепечу и всхлипываю на эмоциях.

Достаю из сумки салфетки, вытираю им скамью, и помогаю мальчишкам забрать на нее.

Обычно пацаны очень шустрые и энергичные, но не сейчас. Дорога и праздник в кафе их вымотали. Усталость мне в помощь!

— Вы посидите тихо, пока мама приберет стекла и пыль, — говорю машинально, не обращая внимания на слова.

— Ма-ма? — Лёшик округляет темно-карие отцовские глаза, хлопает длинными черными ресничками.

— Это игра такая! — быстро нахожу объяснение роковой ошибке.

— Мне «нлавится»! — щебечет Андрюша и гладит меня по руке. — Няня-мама.

— Можно и так!

Где-то за домом слышны звуки деревни — мычат коровы, звонят колокола. И весь этот гомон сейчас меня не успокаивает, а давит, потому что я боюсь, что нас найдут раньше, чем я успею исправить свою глупую жизнь.

Нечестно так! Использовать девчонку без мозгов, за которую некому постоять.

Конечно, Влад пытался пару раз влезть в дела брата, но Марк быстро поставил того на место, объяснив, кто в доме хозяин. Влад психанул и просто хлопнул дверью, уехал, так и не разобравшись в ситуации.

Все обвиняйте меня! Я всё стерплю.

— Черт! — чертыхаюсь, спотыкаясь и роняя ведро.

Мальчишки громко смеются.

— Вы ничего не слышали, понятно?!

— Черт… черт… черт… — повторяет один.

— «Челт… челт… челт…» — вторит ему второй.

А я оглядываюсь как затравленный зверек по сторонам, думаю, что делать, ведь только что ситуация очень сильно осложнилась. Продуктов нет, детей кормить нечем. А они — мальчишки, растущие организмы, не смогут перебиться кабы чем. К тому же нужно окно вставлять.

Протягиваю руку и ощупываю рукой грудь, на которой на цепочке висит кольцо с огромным бриллиантом.

Денег мало, зато есть бриллиант. Только где я его продам? Ломбарда явно здесь нет, даже если бы был, то у меня спросили бы паспорт. А я не хочу палиться. Представляю, что сделают со мной, когда узнают, что я умыкнула самое дорогое, что было у Борзакова.

А у меня не было выхода. Четыре года терпеть его издевательства… я так сильно любила, а он… только использовал меня.

Но я стойко всё выносила. А две недели назад всё рухнуло — Марк привел в дом женщину, сказал, что женится, что у его мальчиков должна быть мать. Настоящая. Любимая.

А я никто. Просто няня. Суррогатка. И должна выметаться из дома.

Сердце снова и снова сдавливает тисками.

Я смотрю на своих крох. Разве я — их настоящая мать могла отдать своих мальчиков другой женщине? Конечно, нет. Но заставить Марка принять и полюбить себя я тоже не могла.

Сейчас я в беде. И моим детям нечего кушать.

Может, плюнуть на себя? Перестать бороться? Вернуться и отдать ему наших сыновей?

Нет. Поздно. Не простит. Уничтожит. Не поверит, что я сделала это в состоянии аффекта, из-за его невесты.

Марк раньше считал меня лгуньей, женщиной с низкой социальной ответственностью, а теперь еще и воровкой… совершившей хищение в особо крупных размерах.

Не вижу никакого выход, кроме одного… бороться до конца.

— Всё получится! — продолжаю собирать стекла.

В дверь громко стучат, и я вздрагиваю. Детям показываю, чтобы молчали. Через пару минут заглядывают в разбитое окно.

Хватаю швабру и со всей дури бью по голове.

— Хорошо, что у меня на голове фуражка, — слышу недовольное мужское бурчание. — Иначе, гражданочка, пришлось бы вас привлечь за нанесение тяжкого вреда здоровью стражу порядка при исполнении. Местный участковый Никита Касаткин.

Стыдно-то как!

— Простите-простите, — лепечу я, выбрасывая из рук швабру. — Я подумала это снова те самые воры, обчистившие дом.

— А вы, сами-то кто? — Никита рассматривает внимательно детей.

— Я Настя, подруга Ирины, мама этих двух малышей.

— Вот как? С чего бы мне верить вам? Дому нанесены явные повреждения, а тут вы — незнакомка.

— Позвоните Ирине, пожалуйста, она подтвердит, что я — ее подруга по театральному училищу.

— Актриса значит? — Никита прищуривает ярко-голубые глаза.

— Актриса, но я не притворяюсь, и не играю роль. Я здесь как отдыхающая актриса, — лепечу бессвязный бред.

— Понятно, — расстроенно выдыхает Никита. — Я чего заходил-то… думал, Ирка приехала, чаю попьем, — мужчина протягивает через разбитое окно торт.

Настоящий торт с розочками в прозрачной упаковке.

Мальчишки в голос кричат «Ура», а я мысленно поддерживаю их. Небеса послали нам кусочек «хлеба», чтобы мы не голодали.

Очень быстро хватаю торт и прячу у себя за спиной. Успеваю заметить на пальце стража обручальное кольцо. Надо же, какая дерзость! У самого жена дома, сам по бабам ходит «приветственный чай» пить.

— А Ире я обязательно позвоню! — угрожает мне, покидая окно.

— Обязательно позвоните, — отвечаю уверенно.

Полицию я могу не бояться. Борзаков никогда не будет искать детей официально, потому что он говорит всем, что я — никто, просто суррогатка. А дети принадлежат только ему.

Но я уже докопалась до правды, и знаю, что меня обманули в клинике. Яйцеклетки были моими! Марк уже сумел меня убедить в том, что я ношу абсолютно чужих детей, и не имею к ним никакого отношения.

Он не позволит мне открыть рот и заявить на всю страну, что я — стриптизерша, женщина низкого статуса, детдомовка, сирота — родная мать его наследников.

— Ну что, ребятки, живем?! — торжественно ставлю торт на стол, достаю из дорожной сумки бутылку с водой. — Сидите там, на скамье, — командую пацанам, и двигаю стол к ним.

С счастливой улыбкой на лице наблюдаю за измазанными мордашками сыночков, за горящими от радости темно-карими глазищами. Благодарю небеса за щедрый подарок.

Может, каждый день нам кто-нибудь будет приносить еду в дом?

И ангел-хранитель отвечает: — Ада, не наглей!