Измена. Любовница моего друга

Тая Таганская (2024)

— Ты обманула, Ульяна! — Чехов наступает на меня. Ловит за руку, заставляет смотреть ему в глаза и чувствовать стыд.– Чех, я объясню свой поступок. Это всё из-за диагноза, который мне поставили врачи.– Не хочу ничего слушать, — в серых глазах застывает мгла и боль.На дежурстве в больнице я познакомилась с импозантным мужчиной, между нами завязался роман. У меня была веская причина для этой связи, но брат жены любовника поклялся разлучить нас и отомстить мне, он хочет, чтобы я расплатилась за своё желание иметь ребёнка.Она — Ульяна Ласкина, он — Александр Чехов, они — врачи, спасающие чужие жизни каждый день, но при этом не могут разобраться в своих, не могут спасти себя от боли, проблем и страданий. Между ними Громов Влад, тайны и очень сложные отношения.

Глава 4

Алекс

Во вторник вечером выкраиваю время, заезжаю к сестре.

— Анечка, — целую двойняшку в щеку, и на душе становится спокойнее.

— Саша, ты исхудал! — осматривает меня как доктор на приеме, пальпирует, прикасаясь пальцами к запястьям и скулам.

— Нормальный я! Жилистый!

— Когда ты качался, был намного объёмнее, совсем потерял мускулатуру.

— Аня, милая, скажи, когда в качалку ходить? До пяти операции, с шести до восьми приемы. По субботам ставят смены. Ты же знаешь, после того как отстроили наш центр, больные приезжают в него не только со всей страны, но и из ближнего зарубежья.

— Чех! — Аня внимательно глядит на меня серыми пронзительными глазами. — Ты здесь при чем? Хочешь весь мир вылечить? Тебе двадцать восемь, а ты до сих пор не женат, у тебя времени нет ни на себя, ни на девушку!

— Аня, пойми. Я как необремененный семьей всегда стою первым в очереди на неплановое дежурство.

— Именно, пора жениться! Иди мой руки, буду тебя кормить борщом и котлетками.

Нервно осматриваю обувную полку, не понимаю, есть ли хозяин дома. Полка заполнена бесконечными новыми парами мужских ботинок. Сейчас лето, и неясно в чем он вышел из дома. К тому же Шерлок Холмс из меня никудышный. Спасает из положения сестра, заметив мой ищущий взгляд, тут же сообщает:

— Родька сегодня остался с ночевкой у соседского дружка, у Влада важный ужин, он задержится.

Тяжело выдыхаю. Время восемь тридцать, родственника нет дома, и ни в какой ужин я не верю.

— Анюта, как себя чувствуешь? — спрашиваю у сестры, хлопочущей возле плиты.

— Нормально, — губы растягиваются в подобии улыбки.

— Ты же знаешь, что можешь мне доверять, — в моем голосе разлита теплота и нежность.

— Страшно мне, — выдыхает с болью Аня, ставя на стол тарелки с дымящимся борщом и обжаренными котлетами. — Ты же знаешь, я проходила весь этот ужас с потерей ребенка уже два раза. Каким чудом Родьку выносила, одному Богу известно, — сестра встряхивает тонкими обесцвеченными волосами, скользит по моему лицу.

Разглядываю сестру с братской любовью. Так вышло, что мы дружили с детства, доверяли друг другу тайны, делили общие интересы и хобби. Вместе выучились на врачей. Только Анюта выбрала стоматологическую специализацию, прошла ординатуру в стоматологической хирургии. Сейчас сестра — домохозяйка и Громова устраивает подобный расклад вещей. Он не желает, чтобы его жена тратила время на работе, считает, что это время целиком и полностью должно принадлежать их детям, ему.

— Чех, пообещай, что будешь приглядывать за Владом, помогать ему и Родьке во всем, — сестра передает мне кусок белого хлеба и наши пальцы касаются. От этого прикосновения на душе становится паршиво, чувствую себя предателем. Она мне доверяет самое ценное, а я не в состоянии открыть ей горькую правду, не желая быть тем, кто принес в ее дом беду.

— Думаешь, Громову нужна моя поддержка? — удивляюсь доброму сердцу сестры.

Кивает поспешно.

— Он только с виду большой и сильный, но в душе он слаб.

Это точно. А еще он слаб как мужик, — проговариваю про себя, вслух же отвечаю: — Обещаю.

Молча смотрим новости на экране плазмы, висящей напротив стола. Едва молчание становится невыносимым, поднимаюсь на ноги.

— Спасибо за ужин. Не знаю, как буду жить дальше без твоих фирменных котлеток, — улыбаюсь с тяжелым сердцем.

— Подожди!!! — Аня аккуратно поднимается, будто, боится рассыпаться как хрустальная ваза, медленно идет к кухонному столу, и у меня сердце обливается кровью. Сестра готова ради этого ребенка терпеть всё! А я — слабак, боюсь сказать всего несколько слов. — Я тебе с собой контейнер дам с котлетками, — радостно щебечет Анютка.

— Что ты! Я пошутил! У тебя два мужика в доме, им нужнее, я в кафе поем.

— Ты же помнишь, что мне нельзя волноваться, так что не перечь мне, — приказывает Аня.

Уже в дверях застываю, думая о том, выдержит ли она правду, если я сейчас возьму и расскажу всё!

Бросаю на сестру оценивающий взгляд.

Мы с сестрой двойняшки. В детстве очень даже были похожи друг на друга, но с возрастом, внешность сестры разительно изменилась.

Она ниже меня на двадцать сантиметров, весит килограмм на тридцать меньше. Я люблю загорать, а у Ани белая молочная кожа. Мои волосы по-прежнему пепельно-русые, а у Ани белые, истонченные постоянными процедурами обесцвечивания. Только глаза остались прежние — серые. На солнечном свету кажутся то голубыми, то зелеными. Хамелеоны, одним словом.

Выхожу из подъезда и нос к носу сталкиваюсь с Владом.

— Здорово, — мужчина в дорогом костюме протягивает руку.

— И тебе не хворать, — пожимаю руку зятя в ответ, при этом наклоняясь к нему непозволительно близко. Как собака вдыхаю ноздрями запахи, исходящие от обалдевшего Влада.

— Пахнешь Ульяной! — цежу сквозь зубы, отстраняясь от него.

— Чего? — недоуменно морщит лицо.

— От рубашки разит духами Ульяны. Палево! Аня учует запах, расстроится.

— Не лезь в чужие дела! — Влад злится.

— Чужие?! — рычу я, толкая мужчину к стене. — Для меня счастье сестры важнее, чем мое собственное!

— Я в состоянии позаботиться о благополучии Анечки. Квартиру купил, няню Родиону нанял, домработницу приведу в тот же день, как жена даст добро. Для любимой готов свернуть горы!

— Пафосная речь! Какого ляда встречаешься с Ласкиной?

— Ты дебил? Ты же ее видел!

— И что?

— Какой нормальный мужик не захочет делить постель с этой крошкой — грудь — полноценная тройка, задница — орех, ножки — от ушей. Ласковая, нежная…

— Козел! — неожиданно для самого себя наношу Владу удар кулаком снизу. Апперкот получается знатный.

— Я тебя убью! — взбешенный зять хватается за челюсть, проверяет на месте ли кости.

— Сегодня я ничего не рассказал Ане, но, если ты не бросишь Ульяну, тогда твоя жена всё узнает.

— Ты не посмеешь!!!

— Хочешь проверить?..

— Если Аня потеряет ребенка, в этом будешь виноват лично ты.

— Как же легко ты перекладываешь вину на других!

— Иди к черту! Чтобы я не видел тебя у себя в доме! — Влад хватается за дверь подъезда.

— Чтобы я не видел тебя около Ульяны! — рычу в ответ.

— Это ей решать! — неожиданно цедит Громов и исчезает за дверью.

— Ей? — ошалело гляжу на разбросанные по земле котлеты Анечки. — Блин. Нехорошо вышло. Может, собаки или кошки полакомятся. — Быстрым шагом направляюсь к машине. Меня никак не оставляют слова зятя «ей решать». Получается, я должен давить на врачиху?

Ладно. Работаем по плану Б.