Ненужная дочь фермера

Теона Рэй (2024)

Спустя годы брака муж превратился в тирана. Спасаясь, я сотворила страшное, из-за чего пришлось сбежать в глухую деревню на краю королевства. Но и там мне не нашлось покоя. Я надеялась на счастливую жизнь вдали от сплетен и склок, но выбрала не то место для жизни. Провинция оказалась вовсе не спокойной. Здесь плетутся интриги, кипят страсти, а нелюдимого соседа боится половина населения. И еще у меня появилась приемная дочь. Ради нее я должна справиться с бедами и сохранить свою тайну. Но, главное, не стать одной из тех, кого так рьяно обсуждают соседи.

ГЛАВА 5

Даже когда я вплотную подошла к старушке и встала над ней, сложив руки на груди, она без зазрения совести рассматривала мои чулки и платья.

— Вот это еще заберу, — сказала Верда, и платье из тонкого шелка скрылось в ее руках. — Остальное мне не нужно, тряпки какие-то.

Я стиснула челюсти. Очень медленно втянула носом воздух и сосчитала до десяти. Спокойствия, обещанного гуру дыхательных практик, не произошло.

— Кофту снимите и верните на место, — прошипела сквозь зубы. — Платье тоже.

— А платить ты мне собираешься за эту ночь? — Верда уперла руки в бока. — Я ничего почти не взяла, скажи спасибо, что не деньгами.

— Я предлагала вам деньги!

— А мне они к чему?

— Не знаю! — рявкнула я, окончательно рассвирепев. — Вещи мои верните. Мы не договаривались, что я буду рассчитываться одеждой!

Верда запихивала платье в коробку со своими вещами, потом сняла кофту и сунула туда же. Села сверху, и коробка замялась. Старушка сверкнула глазами, глядя на меня, и расхохоталась в голос:

— Не верну, не верну, не верну! — повторяла она со смехом.

Я в ужасе собрала все, что Верда успела раскидать, застегнула чемодан и выскочила на улицу. Мне стоило послушать Марка, прежде чем соглашаться жить у Верды.

— Амбер? — Марк махал мне синим полотенцем из своего двора. — Смотрю, ты с чемоданом… Что, не выдержала?

— Боги, Марк, — выдохнула я, быстрым шагом покидая двор Верды. — Ты не мог меня отговорить?

— Я предупреждал, что у старухи беда с головой. Что натворила-то она?

— Разворошила мои вещи, — поморщилась я, с раздражением обернувшись через плечо. Старушка носилась по кухне из угла в угол, и я могла видеть это через окно. — Карон тоже по этой причине от нее сбежал?

— Приезжий-то? Говорят, что Верда просила его на ней жениться. Выла, как обычно, в окно. Но Карон все стерпел, а потом произошло что-то, чего выдержать не смог.

Вышедшая на крыльцо мама Марка закончила наш с ним разговор. Мальчишка махнул мне на прощание и перехватил таз с бельем у родительницы, а та посмотрела на меня исподлобья. Перехватив настороженный взгляд женщины, я решила уйти. Не любят здесь приезжих, что ли?

Фиалку я забрала. Вела ее под уздцы одной рукой, второй тащила чемодан. Для лошади на ферме полно места и загон есть, и распрягу наконец-то. Седло нужно было снять еще вчера, да только не до этого мне было.

Лара ждала меня, повиснув на воротах. Девочка выглядела растерянной и испуганной, будто боялась, что я не вернусь, а завидев меня, обрадовалась.

— А я овечку выпустила! — воскликнула она. — А где ты лошадку нашла?

— Это моя лошадка, — улыбнулась я. — Пусть поживет с нами?

— А покататься на ней можно? — Лара с прищуром глянула на меня, потом на Фиалку. — Папа никогда не разрешал мне ездить верхом.

Я заглянула в глаза Фиалке — ей совершенно точно было все равно. Когда я покупала эту лошадь, ее хозяин сказал, что она — самая спокойная из всех.

— Можно, но потом. Фиалке нужно отдохнуть, она два дня провела в упряжке.

Договорившись, что завтра обязательно покатаемся, увели лошадь в стойло. Там обнаружилось восемь маленьких загонов, довольно чистых, надо сказать, но явно брошенных в спешке. В одном из них валялось седло, по проходу были разбросаны ведра и сбруи.

Альфред совершенно точно торопился уехать, но по какой причине?

Этот вопрос рисковал остаться без ответа.

Лара переоделась и умылась, пока я поила и кормила Фиалку, а после отвела меня к мистеру Римосу. Его дом стоял на выезде из деревни, совсем рядом с домом бывшего кузнеца и за поворотом от самой фермы.

Невольно я покосилась на кузню, и уголки губ сами собой дернулись в улыбке, стоило мне заметить Карона в распахнутом окне дома. Мужчина был без рубашки, на крепкой груди блестели капли пота. Он красил ставни в белый цвет и не замечал ничего и никого вокруг.

— А ты знаешь что-нибудь о Кароне? — спросила я у Лары тихим голосом, чтобы Карон не услышал. Дорога пролегала прямо у его двора.

— Только от папы слышала кое-что, когда он разговаривал с дядей Римосом.

— Что-то нехорошее?

— Ага, — Лара вздрогнула и тоже покосилась на кузню. — Этот человек убил свою жену. Он убийца, но почему-то не сидит в тюрьме. Папа говорил, что таких, как он, не наказывают.

По моей спине пробежал холодок. Двух убийц на территории одной деревни как-то слишком много, по-моему.

— Дядя Римос! — закричала Лара, сложив ладошки лодочкой у рта.

Я вошла во двор следом за девочкой, заперла калитку. У крыльца стояла резная лавочка, а от солнца ее прикрывал широкий тканевый навес. Получилось что-то вроде беседки. На бельевых веревках висели уже сухие вещи, а слева от них на грядках зеленели листья раннего салата и редиса.

Дверь звякнула засовом, и на крыльце появился забавный мужичок. Я заулыбалась при виде его: мужчина был низкорослым, тощим, с большими рыбьими глазами и тонюсенькими волосиками. В коричневом комбинезоне имелось едва ли не с десяток карманов, и почти в каждом что-то лежало.

— Мелкая, — рассмеялся Римос, протягивая худые руки к девочке. Лара с визгом бросилась обниматься. — Ну, кого привела?

— Я Амбер, — представилась я, протянув руку для приветствия. Римос легонько сжал мои пальцы, второй рукой с трудом удерживая девчушку. Та обхватила мужичка за шею так крепко, что мне на какой-то миг показалось, что она не выдержит и переломится.

— Дядя Римос, мы за лекарством пришли, — тоненьким голоском сообщила Лара. — Березка совсем плоха, помирает.

— Никто у Римоса еще не умирал, — мужчина шутливо нахмурился, а в моей голове промелькнула мысль, что на колдуна он точно не похож. — Амбер, проходите в дом, располагайтесь.

Я благодарно кивнула. В гостиной без мебели, с одним только столом и двумя стульями у камина, я выбрала просто постоять. Римос усадил Лару за стол, принес ей стакан холодного молока и кусок горячего хлеба.

Пока девчушка с аппетитом завтракала второй раз за утро, Римос повел меня в кладовую. Маленькую, утопающую в полумраке, и сплошь заваленную мешками трав.

— Я травник, не более того, — объяснил он, переступая через ящик с бутылочками. — Кем меня только не называют: ведьмаком, колдуном, кикимором.

— Кикимором? — не поняла я.

— У кого на что фантазии хватает, — фыркнул Римос. — Так… Что там с Березкой? Мне не обязательно смотреть на нее, можешь просто сказать, что необычного в ней.

— Пищевое отравление, — пожала я плечами. — Я ветеринар, но, увы, без лекарственных препаратов ничего сделать не смогла.

Римос глянул на меня с толикой восхищения:

— Врач, говоришь? А откуда ты к нам приехала? Раньше я тебя здесь не встречал.

— Два дня назад прибыла из Дэймоса.

Я обернулась на выход из кладовой и, снизив голос, рассказала мужчине об Альфреде.

— Лара сказала, что он уже не вернется, — добавила я шепотом.

Римос в это время собирал маленькие пузырьки в небольшую коробочку, туда же кинул пучок сушеной мяты, да так и замер в неверии:

— Как это, не вернется?

— Не могу знать. Я не была знакома ни с ним, ни даже с его дочерью. Так получилось, что Верда отправила меня за творогом к фермеру, а там Лара — одна одинешенька. Ну, я не смогла уйти и теперь живу с ней.

— На ферме?

— Своего дома у меня нет.

— И скотину Альфред тоже оставил?

— Нет, — я покачала головой. — Продал, думаю. Как угнал столько коров и лошадей незаметно для всей деревни, не представляю, но…

— Да проще просто, — взволнованно перебил меня Римос. — У него забор проходит по части леса, как раз там, где есть заброшенная дорога в Вивьен. Честно сказать, я не мог подумать, что Альфред говорил тогда серьезно. Неделю назад он выпил больше обычного и проболтался, что должен бежать. Я решил, что бред несет, и внимания не обратил.

— От чего бежать и куда?

— Да кто его знает? Пришел я к нему овец проверить, те плохо себя чувствовали несколько дней, а Альфред второй бочонок пива глушит. Сидел на крыльце и ревел как баба… — тьфу ты, прошу прощения, — как женщина. Я к нему с вопросами, а он мычит и все про приезжего Карона талдычит. Мол, мужик даже жену свою жизни лишил, его уж точно не пощадит.

— Он у вас тут маньяк какой-то местный? — хриплым от страха шепотом спросила я. Из кладовой выходить уже не хотелось, не приведи боги, с Кароном встретиться.

— Да ну какой маньяк? Недавно он здесь живет, а приехал как раз после того, как жену убил. Зачем и почему никто не знает, да и сплетни об этом пошли по деревне только от Альфреда. Знакомы они были, что ли… Не знаю я. Альфред не распространялся ни о себе, ни о нем. Мужик как мужик, живет особняком, в конфликты не вступает, по соседям не ходит. В общем, никакого волнения он деревне не несет, и на том спасибо. Бабы… то есть, женщины, его стороной обходят, мужики стараются держаться подальше, а мне что? Не боюсь я его.

Римос покачал головой, упаковал все необходимое в коробочку и протянул ее мне:

— Все бутыльки подписаны, а мяту завари и пои Ларку перед сном. Девчонку батя бросил, как бы не свихнулась.

— Не понимаю, как он мог ее оставить, — пробормотала я, забрав коробку. — Может, все-таки вернется?

— Не вернется, — глухо ответил Римос. — Лара не его дочка, не нужна она ему. Но что теперь об этом говорить? Что случилось, то случилось.