Нападение на лондонскую фондовую биржу

Тео Блэнкенси, 2022

В Лондоне замышляется страшное преступление. Удастся ли лорду Листеру и его друзьям предотвратить трагедию и поймать злоумышленников.

Машинистка управляющего банком

Продолжая диктовать, Пеннок, наклонившись в кресле к своим посетителям, сделал приглашающий жест в сторону пары стульев.

Лорд Абердин и его секретарь заняли свои места, причем стулья были расставлены таким образом, что теперь они могли хорошо видеть лицо стенографиста, который быстро и точно принимал диктовку.

И они увидели очень красивую женщину с иностранной внешностью.

Густые черные волосы, просто уложенные, обрамляли лицо чистейшего овала.

Рот был красиво очерчен, маленький нос слегка изогнут, брови восхитили бы художника.

Она была полностью поглощена своей работой, и когда Пеннок на мгновение замолчал, чтобы собраться с мыслями, машинистка на мгновение подняла глаза.

Это были очень большие, слегка миндалевидные глаза, почти черные, с темным свечением в них.

Однако в следующее мгновение две звезды-близнеца снова скрылись за веками.

Еще несколько мгновений звучал несколько резкий голос Пеннока. Затем он сказал:

— Готово, мисс! Разберитесь с этим немедленно. Немедленно отправьте письмо и принесите мне копию письма, как только напечатаете его.

Девушка, молча, кивнула, закрутила авторучку и вышла из комнаты, через ту же дверь, через которую вошли посетители, не удостоив их ни единым взглядом.

Пеннок поднялся и торопливо подошел к своим посетителям.

В его голосе звучало благоговение, когда он говорил:

— Надеюсь, вы не обиделись на меня, милорд, если я заставил вас подождать. Дело было очень важным и не терпело отлагательств.

— Не извиняйтесь, мой дорогой Пеннок! — улыбнулся лорд Абердин. — Я знаю по собственному опыту, как неприятно, когда тебя беспокоят в такой работе, или когда приходится прерывать ее на середине! Я уже сказал, что мы не задержим вас на долго.

— Присаживайтесь, и расскажите, чем я могу быть вам полезен, — продолжил банкир.

Три джентльмена сели, и лорд Абердин начал:

— Дорогой Пеннок, мы знакомы уже несколько лет, и с момента основания вашего банка я являюсь вашим клиентом, и, как мне кажется, довольно хорошим клиентом. Я сразу же доверился надежности вашего бизнеса, и мне было приятно убедиться, что вы не из тех банкиров, которые ничего не видят или занимаются рискованными спекуляциями, ставя под угрозу капитал своих вкладчиков.

Пеннок на мгновение поклонился, как человек, считающий такой комплимент полностью заслуженным, после чего его посетитель продолжил:

— Именно потому, что ваше благоразумие и ваша политика не вызывают сомнений, я обращаюсь к вам. Я знаю, что у вас очень обширные связи в России, настолько обширные, насколько они вообще могут быть у человека в настоящее время.

Пеннок мрачно пожал плечами и сказал:

— К сожалению, не такие большие, милорд; я имею в виду наши денежные отношения с Российской Советской Республикой. Что касается меня, то я думаю, что эти господа большевики могут меня обокрасть. Они хорошо думают о бедном человечестве, но они не имеют ни малейшего представления о денежных делах, и если то, чего они так горячо желают, то есть отмена денег и иностранной валюты произойдет со дня на день, то менее чем через двадцать четыре часа наступит хаос, настолько ужасающий, что благословения, обещанные этими господами в Москве, не смогут его перевесить. Торговля была бы полностью парализована, не было бы больше ни продуктов питания, ни угля, ни железа, ни золота, ничего. Ведь никто не захочет отказываться от своих драгоценных продуктов.

— Тогда, возможно, их возьмет тот, кому они нужны, — улыбаясь, продолжил лорд Абердин.

— На самом деле, это очень вероятно. И в результате произошла бы страшная драка, одни ограбили бы других, и мы стали бы свидетелями такого беспорядка, который просто невозможно себе представить. Вы можете сказать, что я оправдываюсь, но я честно и искренне верю, что дела, как они устроены сейчас, идут наилучшим образом, хотя я не отрицаю, что в мировой торговле еще много недостатков. Но я решительно отрицаю, что ее можно отменить внезапно, без всякого перехода. Но мы отвлеклись, вы говорили о России, не так ли?

— Да! Для меня открывается возможность принять участие в довольно масштабном начинании там. Речь идет о строительстве железной дороги. Имена, однако, я могу пока не называть. Вы сами бизнесмен и понимаете, что секретность обязательна. Единственная цель моего приезда сюда — выяснить у вас, как у человека у которого по-прежнему много деловых друзей в России и кто прекрасно знает ситуацию там, рискованно ли такое предприятие или нет.

Пеннок не ответил сразу, потом несколько раз почесал за ухом, скривил рот, а затем ответил:

— Не так-то просто, милорд, ответить на такой вопрос, когда не знаешь подробностей, а вы не можете мне их сообщить, как я прекрасно понимаю. Кроме того, боюсь, вам слишком много рассказывали о ценности моих связей с современной Россией. Я знаю, что до войны в России существовала система шпионажа, масштабы которой нам, западным людям, трудно представить. Вы, конечно, слышали об"Охранке".

— Тайной российской полиции? Кто только не слышал об этом! — воскликнул лорд Абердин.

— Она контролировала, так сказать, всю общественную жизнь в России при царском режиме. Можно подумать, что этот институт был ликвидирован одновременно с тем режимом, который был принесен в жертву, не так ли? Что ж, могу вас заверить, что бывшая"Охранка"с ее секретными агентами, замаскированными под официантов, кучеров, гостиничных портье и носильщиков, была лишь детской забавой по сравнению со службой шпионажа, которую создали Ленин и Троцкий. Соня может рассказать вам такие истории, от которых у вас волосы встанут дыбом.

— Простите, какую Соню вы имеете в виду? — спросил лорд Абердин, улыбаясь.

— Это моя русская стенографистка! Она была здесь минуту назад, когда вы вошли. Очень умная девушка, свободно владеющая несколькими языками, которая очень полезна мне для моего бизнеса с Россией. Соня Павиак — так ее зовут.

— Тогда она, конечно, недолго у вас на службе, потому что я не помню, чтобы видел ее, когда приезжал к вам три месяца назад.

— Она приехала примерно через полмесяца после этого, милорд. Я ни на минуту не пожалел, что нанял ее. Но вернемся к теме нашего разговора. Я боюсь, что информация, которую я получаю из России, лишь очень неполно отражает реальную ситуацию. Никогда нельзя быть уверенным в получении нераспечатанных писем, и можно смело поклясться, что большинство писем, прибывающих в Россию, тщательно проверяются на предмет наличия в них духовной контрабанды. Никто не будет в безопасности, если будет доказано, что он враждебен большевистским принципам. А как насчет наших финансовых отношений с этими людьми? Я бы не рискнул держать пари, что господа в Москве действительно, как они уже обещали, выполнят все свои финансовые обязательства за рубежом. Разумно ли в данных обстоятельствах вкладывать деньги в железнодорожную компанию, которая еще не проложила первые метры рельсов? Я бы не хотел отвечать на этот вопрос безоговорочно утвердительно. Вы должны хорошо меня понимать. Конечно, я бы предпочел ответить на этот вопрос утвердительно. Россия — страна безграничных возможностей, гораздо больших, чем Америка, для которой впервые была использована эта фраза, и кто знает, что может произойти позже. Но пока я думаю, что должен отговорить вас, милорд, от вложения денег в столь смелое предприятие. Новая железнодорожная компания там, конечно, может принести большие прибыли, но тогда необходимо держать наготове армию английских инспекторов, потому что нигде нет такого воровства, как в России, а это невозможно в нынешних условиях. Мне жаль, что я не смог дать вам другой ответ.

— Прежде всего, не извиняйтесь, мой дорогой Пеннок! — продолжил лорд Абердин, который встал и схватил свою шляпу. Я убежден, что вы знаете меня с лучшей стороны, и благодарю вас за это. Пойдемте, мистер Бранд, мы не хотим больше задерживать мистера Пеннока. Для того, что мы еще должны сделать здесь, нам нужен только кассир.

Оба джентльмена попрощались, после того как банкир сам проводил их к двери.

Когда они вышли, то увидели Соню Павиак, сидящую перед пишущей машинкой и занятую работой над стенограммой, которую она только что сделала.

Она подняла глаза, когда мимо прошли два джентльмена, но уже в следующий момент снова была поглощена своей работой.

Лорд Абердин и его секретарь снова прошли через офис, спустились по широкой лестнице, дошли до вестибюля, уладили несколько дел с кассиром, а затем снова вышли на улицу.

Водитель быстро поднялся со своего места и, держа фуражку в руке, открыл дверь лимузина.

— Куда, милорд? — почтительно спросил он.

— Отвезите нас домой, Хендерсон! — ответил лорд Абердин.

Оба джентльмена сели внутрь, дверь захлопнулась, водитель занял свое место за рулем, после чего машина начала движение.

Лорд Абердин с улыбкой откинулся на подушки и сказал полунасмешливо, полусерьезно:

— Любопытно, что добрый Хендерсон стоит возле двери с такой покорностью, словно имеет дело с настоящим лордом Абердином, а не просто с Джоном Раффлзом, джентльменом-взломщиком. Он ведет себя так, будто совершенно не знает, кто я на самом деле, и на глазах у всего мира обращается со мной так, будто я настоящий лорд, хотя на протяжении нескольких лет он принимал участие во многих моих самых опасных приключениях, во время которых учение мое и меня иногда подвергалось опасности.

Джентльмен-взломщик медленно взял сигарету из своего золотого портсигара, зажег ее, выпустил облако дыма и мечтательно продолжил:

— Я уже неоднократно говорил этому молодчику, чтобы он меня бросил. Он отказывается, продолжает отказываться. Иногда этот гигант, который мог бы легко поднять меня и тебя вместе одной рукой с пола, разражается слезами, как ребенок, когда я предлагаю ему идти своим путем, потому что я не хочу, чтобы он больше связывал свою жизнь с жизнью вора.

— Тише, Эдвард, не говори этого, — сказал Шарли Бранд смягченным тоном, положив правую руку на руку своего единственного и верного друга. — Ты сделал мне больно.

— Иногда я сам себя этим задеваю, но правду часто неприятно слышать, — сказал Раффлз с коротким смешком. — Как ты думаешь, что бы сделал старший инспектор Бакстер, если бы завтра он узнал с абсолютной уверенностью, что лорд Абердин — это тот же человек, что и лорд Эдвард Листер, он же Джон Раффлз? Ты молчишь? Тогда позволь мне рассказать тебе. Он сидел бы ошеломленный мгновение, а затем, не колеблясь ни секунды, при необходимости послал бы за мной пятьдесят своих полицейских и арестовал меня. Правда, я делаю большие дела, но это не помешало бы другу Бакстеру обращаться со мной как с обычным вором.

— Я прошу тебя, Эдвард, перестань говорить об этом, — воскликнул Чарли Бранд. — Я уже много раз советовал тебе отказаться от злополучной профессии, которую ты выбрал. Ты всегда отказывался и говорил, что никогда не сможешь иметь достаточно денег, чтобы возместить несправедливость, совершенную на нашем земном шаре. Но тогда не говори об этом, не разрывай такие тяжелые раны, как эти.

Раффлз закрыл глаза правой рукой и, казалось, погрузился в глубокую задумчивость.

Внезапно он снова выпрямился, выбросил полувыкуренную сигарету и пожал плечами:

— Какое это имеет значение. Если конец наступит, рано или поздно, он застанет меня воздвигнутым, гордым и нераскаявшимся. Я сделал свой выбор несколько лет назад, и я буду продолжать идти по этому пути, что бы ни случилось! Хозяева мира могут судить меня как угодно, в любом случае мое имя лорда Абердина еще долго будет жить в сердцах людей, которым я смог помочь в их бедах, а это многое компенсирует.

Шарли положил руку на плечо своего друга и теперь сказал голосом, полным страдания:

— Твое имя будет вечно жить в сердцах тысяч людей, Эдвард.