Империя Тигвердов. Пламя мести

Тереза Тур, 2017

Никогда не знаешь, к чему тебя приведет любовь к синим платьям и к журналистике. Никогда не знаешь, кого видишь перед собой. У злодеев тысячи лиц, и надо научиться видеть сердцем. Меня зовут Вероника. С фамилией, как и со статусом в империи Тигвердов, мне еще предстоит определиться, а пока… Пока кое с кем предстоит разобраться, да помогут нам Стихии! И может быть, тогда я наконец-то скажу Ричарду, что… А сейчас под угрозой не только наше чувство, но и само существование тысяч людей под небом Империи, которое перестало быть прекрасным и мирным.

Глава 3

— Почему мы не обратились к розыскникам? — спросила я у Брэндона, выходя из портала. — И не взяли охрану?

— Зачем? — Наследник изумительным образом игнорировал свои же собственные распоряжения.

Посмотрела на него насмешливо.

— Со мной-то вам ничего не грозит! — возмутился он. — Это вы сами по себе беззащитны.

М-да… Похоже, здесь про то, что правила едины для всех, слыхом не слыхивали… Дикие они. Имперцы.

— Пойдемте скорее, Джулиана где-то неподалеку. Она порталы строит замечательно. Если начнет прыгать, чтобы уйти… — И Брэндон помрачнел.

— Где мы вообще находимся?

— Роттервик, — огляделся наследник. — Бедные кварталы.

Молодой человек произнес это смущенно и тихо, как бы извиняясь за то, что в империи существуют-таки бедные кварталы.

Я огляделась. Низкие, маленькие, но добротно сделанные домики из цельного сруба. Кольца деревьев имели форму не круга, как у нас, а звезды. Смотрелось очень красиво. Сам ствол тоже был ребристым и напоминал шестеренку.

Я не стала ничего уточнять, так как давно уже привыкла к тому, что флора империи удивительна и разнообразна. И только каждый раз вздыхала, ругая себя за то, что так и не добралась до атласов с растениями. А они в императорской библиотеке были, я видела! Лежали на верхней полке — огромные такие свитки. С картинками. И наверняка к каждому растению и магическая составляющая, и легенды, с ними связанные… Эх!..

Удивило также и то, что бревна были явно обугленные — все.

— Дома горели? — спросила я.

— Нет, конечно. Их специально обжигают.

— Зачем?

— Тикуны.

Ну… вот и поговорили. «Тикуны» — что ж тут непонятного-то? Ладно, будем считать, что это что-то вроде вшей, клопов или тараканов — кварталы-то бедные. Мы, не торопясь, шли по узкой улочке. Честно говоря, если уж начистоту, то «край бедности» по имперским меркам отвращения у меня не вызывал. От обожженной древесины почему-то сладко пахло корицей, весна была в самом разгаре. По обочине росли цветочки, по форме напоминающие наши маргаритки, — розовые и нежно-фиолетовые. Одна маргаритка была синяя — синяя-синяя! Я наклонилась, потрогала мягкие лепестки, и…

— Ааааааааааааааааа!!! — Слева из кустов что-то выскочило и… откусило головку синей маргаритки! Глазки-бусинки внимательно смотрели на меня, а челюсти меланхолично жевали… мою маргаритку. Зверек был забавный — очень похож на крысу, только с пушистым хвостиком. А вот мордочка была наоборот, лысая и непривлекательная. Секунда — существо вспыхнуло и исчезло, оставив на траве два ярко-синих лепестка.

— Брэндон! Кто это? И почему оно исчезло?

— Это дагги. Насколько я знаю — нечто подобное есть во всех существующих мирах. Вот, например, в вашем мире есть маленькие зверьки, которые водятся там, где бедность, грязь, отходы и болезни?

— Есть. Крысы. — Я поежилась. — А эти тоже переносят всякие болезни?

— Да, но вам ничего не грозит — я же его сжег!

— Сжег?!. — Я вспомнила голубую шерстку с оранжевыми пятнышками. Фиолетовая морщинистая кожа на мордочке, правда, оставила не самое приятное впечатление, но все равно стало как-то не по себе.

И тут мы услышали, как чей-то хрипловатый, безжизненный тихий голос проговаривал как заведенный:

— Яся… Такая девочка хорошая. Понимаете… Такая… девочка…

— Простите, что я вас побеспокоила, — раздался голос Джулианы, непривычно мягкий.

Она стояла на пороге какого-то дома — те же обугленные бревна, из щелей треснувших ступенек покосившегося крыльца выбивались пучки серой травы и несколько тех самых цветочков, которые я окрестила «маргаритками». Что-то маленькое и пушистое, на этот раз ярко-оранжевое, шмыгнуло из приоткрытой двери и скрылось под крыльцом.

Женщина, с которой разговаривала журналистка, была уже немолодая. А может, просто выглядела так? Худая, сгорбленная, в шерстяном сером платье, черных перчатках без пальцев и выцветшем платке непонятного оттенка. У ее ног стояла деревянная кадка с огромными лопухами на мясистых стеблях с красноватыми прожилками. Я отметила, что одеты Джулиана и эта женщина были практически одинаково. Смотрелось очень органично, но мне это не понравилось. И Брэндону, кажется, тоже.

— Старшая моя… музыке училась, у маэстро Зорго Цума. Мой отец еще был жив, дед ее. Дудочку ей на день рождения сделал. Маэстро Цум отца уважал. — В голосе женщины были и гордость, теплота, и… горе… — Понимаете… Нам не положено толком учиться, но моя девочка была настолько талантливой, что… маэстро Цум взялся ее учить, в память о моем отце.

— А… ваш отец? — тихо спросила Джулиана.

— Он делал инструменты. Деревянные. Дудочки, воги, айлы… А прадед, мой дед, был настройщик. Так он рассказывал, будто его дед настраивал рояль у самого императора, во дворце. — Женщина говорила машинально, смотря перед собой мутным взглядом, ни к кому особо не обращаясь. — А Яся… Ясенька… она… простите… простите меня…

Слезы текли беззвучно, а в легких просто не осталось воздуха от судорог, вызванных рыданиями. И от этого беззвучного плача стало жутко и страшно. Я зачем-то вспомнила мальчишек — холод сковал позвоночник, перехватило дыхание и захотелось немедленно вернуться и узнать, где все: мама, отец, мальчишки, Ричард…

— Его найдут, — уверенно и сурово сказала Джулиана, — найдут и убьют.

Женщина отрицательно покачала головой:

— Кто ж искать-то будет? Кому мы нужны?

Тут наследник отмер и решительно направился вперед.

— Я обещаю вам, что виновник будет найден, — склонил он голову перед женщиной…

— Она ведь платья синие никогда не носила… Их же вообще никто не носит…

Похоже, женщина так и не поняла, что перед ней появился еще кто-то. А я… Я позвала Ирвина. Вот с ним у меня получалось связаться всегда. Целитель появился и прогнал нас.

— Вас к этой несчастной зачем понесло? — строго спросил у подавленной Джулианы наследник.

Тут Ирвин посмотрел на нас недовольно — и нам сразу захотелось испариться. Мы, не сговариваясь, зашагали по дороге. Шли довольно долго, в полной тишине — каждый думал о своем. Наконец мы дошли до реки, разрезающей город надвое. Она величественно и неторопливо текла из вчера в завтра, смывая все: и скорбь, и радость. Первой молчание нарушила Джулиана:

— Я дала себе слово. Если соберусь писать о чем-то, то всегда буду проверять информацию. Лично. Всегда.

Девушка смотрела на воду, крепко обняв себя за плечи, вцепившись пальцами чуть выше локтя так, что побелели костяшки. Ветер с реки развевал вьющиеся, длинные, неухоженные волосы, трепал подол серого шерстяного платья, которое было ей велико — линия плеча на рукавах съехала, и они почти полностью закрывали кисть. Удивительно, как ей удавалось в таком виде быть совершенно неотразимой! Она была прекрасна: огромные зеленые глаза на бледном лице, медный отлив волос, будто нарисованные брови, длинные пушистые ресницы и маленькая трогательная родинка над верхней губой слева.

Я залюбовалась Джулианой, забыв обо всем, — но тут увидела выражение лица Брэндона и вмиг спустилась с небес на землю. Я говорила, что залюбовалась Джулианой? Можете себе представить, что было с несчастным принцем…

— Зачем вы сбежали? — Брэндон нашел в себе силы очнуться.

— Ничего я не сбегала, — огрызнулась девушка. — Я отправилась работать. Если, конечно, вам известно значение этого слова.

— Не ругайтесь, — попросила я. — Не надо.

И они, разом кивнув, замолчали.

* * *

Когда мы оказались дома, Джон доложил, что миледи Журавлева еще не появлялась, зато нас почтил своим визитом его величество император Тигверд.

— Покормить мы его покормили, — успел шепнуть бывший солдат, — но…

— Я желаю побеседовать со всеми троими, — недовольно процедил Фредерик, появляясь в холле. — В кабинете Ричарда.

Брэндон выглядел раздосадованным, Джулиана испуганной. А мне было любопытно: что стоит за этим выступлением? Тревога за то, что нас понесло куда-то не туда — да еще и без охраны? Или же тревога, что наследнику понравилась совсем уж неподходящая девушка?

— Итак. — Император решительно уселся за огромный стол Ричарда. Мы трое остались стоять, как двоечники на приеме у строгого директора. — Когда я отправлял Брэндона вам помочь, Вероника, я и не думал, что все зайдет так далеко.

Я посмотрела на императора с изумлением. Наследник, конечно же, промолчать не мог и съязвил:

— Конечно же… Я же вышел из покоев во дворце — и хоть кого-то увидел, кроме стен.

— Миледи Вероника, — проигнорировал высказывание Брэндона отец. — Я требую, чтобы вы навели порядок среди ваших подопечных!

Я вздохнула, но промолчала, надеясь, что сейчас император проворчится и уймется. Ага. Сейчас.

— Я требую, чтобы вы оградили наследника от общения с теми людьми, — и Фредерик злобно уставился на Джулиану, — что не подходят ему по положению!

Кивнула. И нежно попросила, пытаясь не начать фразу со слова «дети»:

— Вы позволите нам поговорить с его величеством наедине?

Молодые люди поклонились и вышли. Не дожидаясь согласия императора.

Фредерик хранил гордо-злобное молчание. Я дождалась, пока закроется дверь, дошла до ближайшего кресла и уселась.

— Чем больше вы будете давить, тем сильнее будет сопротивление, — сказала я ему.

Недовольное молчание в ответ.

— А будете обижать девушку, да еще и несправедливо, будет у вас семейный бунт.

Опять молчание.

— И вообще, вот чего вы хотели добиться этим демаршем?

— Вы же понимаете, что все происходящее между этими двумя — нелепо, — горько сказал Фредерик.

— Послушайте, — я посмотрела ему в глаза, — всю неделю у нас было тихо и спокойно. Все занимались делом. Конечно, Брэндон достаточно много времени проводил в обществе Джулианы, ему было интересно. Но не более. Наследник сопровождал ее, когда она собирала материал для статей, они обсуждали то, что девушка собиралась написать. Принес ей что-то написанное. Они шушукались потихоньку, пока она правила и показывала, как лучше. Все.

Император покачал головой.

— А потом случились эти поздние вызовы Джулианы во дворец. Вот зачем? Вам стало легче от того, что вы унизили хорошую, правильную девушку? — Палец сильно обожгло. Так сильно и неожиданно, что я не успела это скрыть — дернулась и посмотрела на перстень. В камне мерцали синие искорки… Император тоже смотрел на камень, но думал при этом о чем-то своем. А потом проговорил:

— Девчонка так рисует, что мне кажется — она видит Милену, яблони в цвету, замок… Видит, рисует — а этого уже нет. И никогда не будет!

— Фредерик… — беспомощно проговорила я.

— И я не хочу, чтобы у Брэндона судьба сложилась так же. Неподходящая женщина. Неподходящие отношения. И будущее — которого нет. И чем сильнее ты пытаешься обмануть себя, убедить, что все получится…

Он поднялся, отошел к окну, повернулся ко мне спиной.

Что тут скажешь… Пока я пыталась подобрать слова, чтобы хоть как-то утешить его, прекрасно понимая, что таких слов в природе не существует… Он повернулся ко мне — спокойный, уравновешенный.

— Простите мне минутную слабость, — чуть ироничный поклон.

— Ничего…

— Я распорядился, чтобы госпоже Джулиане организовали мастерскую неподалеку от вашего с Ричардом столичного особняка.

— Спасибо.

— У девушки несомненный талант. А мне не стоило ее компрометировать — вы правы.

Склонила голову.

— И передайте вашей воспитаннице…

Я заинтересованно ждала, что его величество выскажет еще.

–…что ее работу в столичном приюте для брошенных детей никто не отменял. А то она увлеклась и статьями, и картинами, а про долг государству — забыла.

— Я прослежу, ваше величество.

— И еще… Я не желаю, чтобы вы занимались расследованием гибели женщин в синем, — резко сказал император.

— А я не…

— Вероника, для вас этого дела не существует!

— Но новость об этом будет в газетах. И мы в «Имперской правде» не можем обойти ее вниманием! Сегодня среда — ночью четверга у нас должна быть статья об этом!

— Пусть журналистским расследованием занимается кто угодно. Только не вы.

— Хорошо.

— Передайте госпоже Джулиане, что я приду в ее мастерскую в наше обычное время — и мы продолжим. С вашего позволения, я откланяюсь.

И император Фредерик удалился через выстроенный портал.

А я вышла из кабинета и отправилась посмотреть, кто чем занят.

Мама еще не появлялась, отец тоже был на службе. Такое впечатление, что он был там все время.

И, кстати, добиться от него, чем он занят, не представлялось возможным.

Наташа ушла гулять с Флоризелем.

Джулиана что-то быстро писала в гостиной, Брэндон тоже строчил в блокноте.

Я сообщила молодым людям новости. Отреагировали они как-то странно: Брэндон разозлился, Джулиана покорно кивнула.

— Радоваться надо! — проворчала я. Потом плотоядно посмотрела на наследника:

— Ваше высочество… Время идет!

— Да, — меланхолично заметил он. — Время — это такая философская категория, которая…

— Я про то, что у нас для журнала ничего не готово, — невежливо перебила наследника.

— Почему же ничего? — поднял на меня глаза молодой человек. — И колонку рукоделия миледи Луиза подготовила. И…

— Пожалуй, что и все. Фотографа нет — а разговор был две недели назад. Вашего интервью — нет. Приближенные его величества скрываются от меня, никто не хочет отвечать на вопросы.

Наследник скривился.

— И самое любопытное — пока объясняешь, что такой журнал необходим: все кивают, соглашаются и прямо жаждут помочь. А потом — скрываются!

— Я вот не скрываюсь! — обиделся Брэндон.

— И мы восхищаемся вашей беззаветной храбростью! — на полном серьезе заявила я. Похоже, перестаралась — Джулиана хихикнула, а принц нахмурился.

— Брэндон, пожалуйста. Я вас умоляю!

— Вы ведь все равно будете выпускать журнал сплетен?

— Буду!

— И на ваши вопросы придется отвечать?

— Ваше высочество, это не больно!

— Но противно.

— Брэндон, но то, что придумывают, — это еще хуже.

— Ладно, — величественно согласился принц. — Задавайте вопросы.

— Джулиана! — скомандовала я.

— Ваше высочество, — тут же отозвалась журналистка, — а чем вы любите заниматься?

— В каком смысле? — напрягся принц.

— Есть вещи, которые вам делать положено. Например, Военная Академия. Или развитие магии. А что вам нравится как человеку?

— Это уже для статьи? — насмешливо посмотрел на Джулиану принц.

— Именно, — кивнула она и показала, что у нее в руках карандаш и блокнот.

— В большинстве своих предпочтений я зауряден. Люблю вкусно поесть. А больше всего — выпечку.

Я про себя хмыкнула — это у них, видимо, семейное.

— Люблю фехтовать. Особенно с Ричардом, моим старшим братом. Люблю играть в шахматы. Это уже с отцом.

— А что вы любите из необычного?

— Делать фейерверки.

— И вы покажете, как вы это делаете?

— А вам правда это интересно? — нахмурился отчего-то принц.

— Мне вообще интересны люди, — отозвалась Джулиана.

— Особенно в ваших разоблачительных статьях, — не сдержался Брэндон.

— Давайте работать! — остановила их, снова чуть не добавив «дети». Но в последний момент сдержалась. — Ваше высочество, а что бы вы могли рассказать о себе?

— Тоже под запись?

— Мы не опубликуем ничего без вашего одобрения. И без одобрения его величества.

— Я хорошо схожусь с людьми, мне они интересны. — Он насмешливо взглянул на Джулиану. — Мне нравится общаться с теми, кто меня в чем-то превосходит. Кто меня в чем-то сильнее.

— А какая у вас мечта?

— Я всегда хотел путешествовать. Просто без цели. И делать это, пожалуй, так, как делает отец. Он ведь настраивает портал между мирами таким образом, чтобы не знать, где окажется.

«Надо посоветоваться с Крайомом, — вспомнила я про начальника охраны. — Можно давать подобную информацию или нет».

— А у вас в империи есть любимое место? — спросила Джулиана.

— Море. Я всегда любил побережье.

— Ваше высочество, а можно просьбу? — быстро сказала я, прижимая руки к груди.

— Какого рода? — настороженно спросил принц.

— Ну вот, — расстроилась я. — А батюшка ваш обычно отвечает: «Все что в моих силах».

— Мне у императора еще учиться и учиться. Вроде бы по смыслу то же самое, а как звучит!

— Итак, ваше высочество?

— Все что в моих силах! — ответил принц и романтично приложил руки к груди.

— По-моему, вы немного переигрываете, мой принц, — нахмурилась я, а Джулиана хихикнула и кивнула.

— Миледи Вероника! — в шутливом отчаянии возопил принц.

— Понимаете, нам надо много фотографий. Разных. И не только в кабинете.

— А где еще? — с тоской отозвался Брэндон.

— На прогулке, — стала перечислять я, — в Академии, в форме. И на фоне замковых стен. Верхом. Когда вы будете фехтовать. Танцевать.

— С вами? — ехидно заметил принц.

— Э, нет. Это лишнее. Мне хватает тех сплетен, что у нас есть.

— Вы же понимаете, что фотоаппаратов в вашем понимании в империи Тигвердов просто нет.

— Брэндон, — укоризненно сказала я. — Разговор о том, что в журнале нужны хорошего качества изображения, был две недели назад. И я не поверю, что до сих пор никто не сообразил, как их раздобыть. Я могу, конечно, обратиться к милорду Швангау…

Принц скривился, услышав имя верховного мага империи, и сказал:

— Будет вам фотограф.

— И, с вашего позволения, завтра мы и начнем, — строго сказала я, подумав, что иначе мы никогда с места не сдвинемся.

— Миледи, вы — просто сущий кошмар! — вырвалось у наследника.

— Посочувствуйте вашему брату, — рассмеялась я. — Завтра — съемки во дворце. И договоритесь, чтобы его величество и ненаследный принц Тигверд присутствовали. А еще члены вашей боевой пятерки.

Тяжелый вздох.

— Не печальтесь, изображения получатся отменными. Завтра бы еще отснять ваше любимое место на побережье. Потом Академия и танцы… Вы — верхом. И… пожалуй, что и все.

— А фейерверки? — вдруг тихо спросила Джулиана.