Дочь пустоты

Тихон Владимирович Тверез, 2022

Научному сообществу Скопы снова повезло – относительно недалеко от Солнечной системы была обнаружена планета-астероид, вся совокупность жизни которой многомерна. Но на этом везение кончилось – похищен нейрошлем, устройство созданное древним ученым. Похитители собираются с помощью него захватить власть в Скопе, захватив иншсети. Больше того – этим хотят воспользоваться и хепры, похитители сознаний, на этот раз вместе с союзником – покинувшей скопян Ку, молодой женщиной, никогда не имеющей тела. И перед спасателем в сетевом пространстве, Ежом Петровичем Перри, и умным животным с другой планеты, нотиком, встает почти неразрешимая задача – найти похищенное и спасти от уничтожения миллиарды сознаний, ставших заложниками у новых хозяев иншсетей – итераторов, решившихся на доселе невообразимое переустройство сообщества скопян.

Глава 1

Грибы росли везде и всюду, куда ни кинь взгляд. Целые грядки покрывали небольшие полянки вокруг и между кустообразного бурелома, лезли наверх по небольшим кочкам, перебирались по замшелым веткам на бочкообразные стволы деревьев. Громадные лопухообразные листья с трех сторон тоже были покрыты семейками сиреневатых грибов, провисая под весом, пластались по курящейся парком болотистой поверхности. В «воздухе» висела метановая взвесь, ветра не было и мириады спор-грибов болтались в пространстве, чуть колыхаясь только от разности температур и влажности. Желтоватый, а где погуще, иссиня-оранжевый туман затянул все видимое пространство, оставив только небольшой клочок рядом с переплетенной ветвями непроходимой стеной старого могутного леса. Стояла тяжелая ватная тишина, изредка разбиваемая звенящими ударами капель, где-то чуть в стороне ближе к зарослям.

Медленно, со всей возможной предосторожностью пробирающаяся сквозь кусты Роймата остановилась, пытаясь рукой стереть с обзорника липкую грибную взвесь, невидимое лицо внутри шлема скривилось в горькой усмешке. О чем они там, на базе, думают?! Одно дело, сидя в удобных креслах где-то на орбиталке бродить по иншмиру-симулятору, а другое — это здесь, на планете. Степень-то опасности невысока, а вот реальные трудности полевых исследователей их мало интересуют! Снова система комбеза сбоит, она уже не раз к техникам обращалась. Протестят, злые нуклиды, спустя рукава, а потом оправдываются, дескать, это наложения полей среды планеты невозможно учесть при настройке аппаратуры, бла-бла-бла!

Ментальная связь с квантоумом комбеза восстановилась — не прошло и полминуты! И ограниченный интеллект сориентировался. Стекло обзорника очистилось, и в дополнение по бокам экрана заработали еще два инфопотока — картинка сзади и предполагаемо-возможный вид сверху — проекционная импульсная передача создаваемого из реальности иншмира. Ну что ж, своевременно! Вон туча идет грибная, нужно побыстрее уйти за те кусты, а то так заметет, что никакой обзорник не справится. Роймата за несколько месяцев работы на планете уже несколько раз попадала в пургу из мириадов местных микроорганизмов. Двигаться в такой пурге нельзя, обзор минимален, ментальная, да и вообще никакая, связь не работает, движения скованны, да и неизвестно, что в той туче прилетит и в тебя врежется. Нужно найти укрытие и обеспечить максимальную защиту при минимуме движения. И ждать. Определив направление, Роймата двинулась к скрывающимся в тумане зарослям.

О чем думаешь, как говорят, то и случается, и научному сообществу Скопы, да и вообще скопянам, повезло. За последние десятилетия были открыты, кроме нескольких рас, обладающих интеллектом и развитым осознанием, и около десятка планет с различными формами жизни, возможно, примитивных, а возможно, просто пока не поддающихся изучению. Но как только Скопа Сознаний получила возможности работы с инш-технологиями, была открыта, и совсем недалеко от Солнечной системы, эта маленькая планетка.

Планетка оказалась большим и довольно теплым астероидом, двигавшимся между двумя близкими звездными системами по хаотичной сильно вытянутой орбите. Уникальность трехсоткилометрового в поперечнике астероида была в том, что литосфера была местами покрыта почти стометровым почвенным слоем, а по экватору быстро крутящегося, неправильной формы вытянутого тела шла целая сеть горячих магматических трещин и даже вырисовывалась пара нарождающихся небольших вулканов. Но еще более уникальной оказалось атмосфера маленькой планеты — вязкая, низкая и тяжелая; слоистая, с явно выраженными очагами другого состава и свойств, она обладала функцией силового защитного поля и, несмотря на нелегкий путь астероида в космическом пространстве, никуда не исчезала. А главное — на маленькой планете существовала жизнь и не просто жизнь в уже описанном наукой виде, а явно выраженная многомерность жизни во всей экосистеме сегмента! Биогеоценоз планеты оказался дополнен не просто метаногенной, кремниевой или формой жизни на основе других соединений привычных веществ. Проявления жизни оказались не абстрактно-меметическими, а вполне реальными, сущностными, информативно-осознанными самой планетой. Многомерность пространства-времени-осознания создавалась самой маленькой планетой и для исследователей это был бездонный океан возможностей познания, где каждый грибочек или спора, микроб или клетка, любое возможное соединение несло в себе и развивало всевозможные поля и состояния Вселенной. Это был подарок — многомерность на ладони, мир, где каждое существо создает собственные иншмиры для естественной эволюции.

Конечно, подарок Вселенной своим детям оказался чуть больше их возможностей понимания. Его было не только сложно взять в руки, но даже сложно осознать. Для знакомства не годились иншмиры, порталы перехода, поля нереальности, возможности инфосистем, искусственный интеллект квантоумов или способности небиологической многомерной сущности Ливита. Для понимания происходящего на планете все этого оказалось мало — нужен был энергетически богатый человеческий мозг со всей своей многомерной структурой. И не просто мозг — человек должен был обладать высоким уровнем чувственности, тактичности, ответственности и доброты. Должен быть высокоинтеллектуальным и разумным существом с быстрой реакцией, неординарным мышлением и ментальными способностями гораздо выше среднего. И не просто обладать большим объемом знаний и опыта, осознанием собственных способностей, пониманием своего предназначения или таланта — исследователь, как выразился Ливит, должен обладать «божественной искоркой», должен иметь правильный настрой собственного энергоряда, и плюс ко всему удачей, — его должна принимать и любить сама Вселенная. Естественно, отбор кандидатов-исследователей нового мира был неимоверно сложен.

Сначала из почти миллиона кандидатов выбрали сотню человек, но уже через два месяца группы общим объемом сократились до десяти исследователей. А еще через два месяца — до четырех человек, работающих реально в «поле». Все научное сообщество Скопы скептически хмыкало — трем девушкам, возрастом от шестнадцати до двадцати семи лет и девяностолетнему старцу нелегко было доверить даже сбор данных, а не всестороннее изучение такой сложной экосистемы. Хмыканье вскоре выразилось в сокращении финансирования и вообще любой помощи проекту. Положительных результатов проекта почти не было, и у научников, в большей массе, как водится, нашлись более важные дела и варианты собственного применения. Хорошо, что закрывать проект после вложенных в него средств никто не собирался. Девушек и старца обеспечили всем необходимым, сократили до минимума персонал маленькой орбитальной станции, наладили транспорт на поверхность и связь с материнской системой и этим ограничились. И поставили задачу: сбор всех возможных данных и передачу их в аналитический центр, в Скопу. И вот уже больше года вахтовым методом два исследователя и немногочисленный персонал станции продолжали такую интересную, но, к сожалению, с минимальными результатами, работу. Измыслить осознание необходимости китайской стены оказалось недостаточно — для достижения каких-либо результатов нужно было понять ее суть и ореол применения.

Экранчик обзорного щитка давал четкие ориентиры, да и ментальная картинка прорисовывалась отлично, — Роймате не приходилось оглядываться назад на нагоняющую тучу. Быстро сдвигаясь в сторону, подныривая под нависающую листву, Роймата перепрыгнула через несколько метровых завалов подгнивающих остатков растений, что для шестнадцатилетней девушки оказалось несложно, и углубилась в чащу. Здесь экзолес стоял стеной, было потише, настигающего подвывающего шелеста было почти не слышно.

Плотные, темно-бордовые, а на концах зеленоватые трехсторонние листья свисали непроходимой стеной, но ментальная картинка иншмира почти угадывала реальность, и девушке удалось наметить несколько направлений. Там и вправду было посвободней, почти не приходилось протискиваться сквозь тяжелую бордовую завесу. Роймата почти определилась с укрытием — импровизированным живым зонтиком над почти сухой кочкой, когда среди непрекращающейся капели послышались новые звуки. Сперва показалось, что звучит ручеек, но прислушиваясь, Роймата поняла, что ошиблась — ручеек, из чего бы он ни был, так журчать не может. Звуки были прерывистыми, тонкими сначала, переходили через что-то сосущее в басовые нотки, рассыпались веселеньким журчанием с каким-то мерзким подвыванием. Предполагаемо-возможная ментальная картинка не прорисовывалась, а квантоум, разложив звуки на составляющие и выведя на экранчик щитка результат, изображал такие образы, что Роймата чуть не расхохоталась. Улыбаясь, девушка прошлась по всем ментальным каналам — безрезультатно, связи нет, глухо, как в анабиозной капсуле.

— Роймата!? Роймата, ответь! — неожиданно возникший внутри головы голос отдавал знакомым старческим дребезжанием. — Да что такое, тридцать пятый протуберанец! Роймата?

— На связи. Не ругайтесь, Пиисий, я потом сама техников поругаюсь.

Послышался повеселевший облегченный вздох, и Роймата сразу представила сидящего далеко на орбите, в своем любимом кресле, девяностолетнего улыбающегося старичка. Вахтенные пары сложились довольно причудливо — шестнадцатилетняя студентка, только недавно поступившая на ксенолингвистическое отделение университета и чуть не столетний старец-садовод, в прошлом макро-кибернетик, оказались наиболее подходящей ментальной связкой. У них сразу возникли теплые дружеские отношения, и Роймата уже не представляла, как она жила до сих пор, не зная этого веселого старичка.

— Да не Пиисий я, а Паисий, сколько раз тебе говорить! — Полного имени друга Роймата и не знала, а настоящее просто не помнила — и на вахте, и в свободное время правила предписывали называть друг друга только по позывным. Когда-то девушка, не разобравшись, определила для позывного свое настоящее имя, и с тех пор все так к ней и обращались. — Тебя шесть с половиной минут не было.

— Я же говорю, эти комбезы давно на свалку надо. И техников туда же.

— Роймата, хорошо, что они нас не слышат. А вот ты невнимательно меня слушаешь.

— Сколько раз я говорила, что я не Роймата, а Рой. Зови меня Рой!

— Хорощо, Рой. Но я нарушаю инструкции. Ведь нас слушают операторы, точность необходима.

— Я знаю, — девушка улыбнулась. — А что ты имеешь в виду? — Прокрутила ментально начало разговора. — Ааа! Исчез не только звук, но и картинка?

— Да. Мне даже на секунду показалось, что ты совсем в другом месте. В смысле находишься в другой точке на планете.

— Хмм?

— Вот тебе и «хмм». Сейчас операторы пытаются разобраться в чем дело.

— Это, наверное, из-за бури. Она влияет на оба иншмира, и на мой, и на твой. В смысле, на всю связку.

— Не знаю, не знаю. Ты чувствуешь, что бури нет?

— Ндаа?!

— Рой, перестань вкладывать в междометия сонмы смыслов. Дело в том, что буря прошла стороной. Она изначально шла в твою сторону, но потом вроде повернула. Связь с тобой пропала, но картинка иншмира была, да и аппаратура станции тебя видит. Ты довольно далеко забралась в заросли.

— Ого! — Роймата рассматривала полученную проекцию. — Мне теперь полкилометра обратно топать!

— Будь осторожна. И не говори мне, что за три года опасных форм жизни там не выявлено. Не выявлено, но они могут быть.

— Посмотри, Пи.. Паисий.

Слабая стыковка иншмиров — не портал все-таки! — позволяла передавать только малоформатные легкие голопроекции. Старик с удивлением разглядывал конструкцию из хаотично состыкованных сантехнических элементов, обвешенную колокольчиками. В идущую снизу к большому древнему унитазу трубу дули мультяшные губы. Конструкция задребезжала, но звук раздался на удивление мелодичный, губы переместились к другой торчащей трубке. Раздался тяжелый вой, рассыпался веселыми колокольчиками.

— Это что?! Тридцать шесть протуберанцев!

Снизу пошла картинка звукоряда, орбитальный квантоум сразу дописывал данные привычным кибернетику математическим языком. Старик замолчал.

— Это мой квантоум картинки нарисовал, а это самая прикольная. Тут что-то издает эти самые звуки. На слух как необычный ручеек, но после обработки я нашла несколько интересных соединений.

— Рой, будь осторожна. Там конечно, живым может быть и жидкость, и простой камень, но это… это…

— Осмысленность?

— Да. Это похоже на звуки, воспроизводимые с какой-то целью. Они имеют смысл. Какой, не ясно, конечно. Но семьдесят пять процентов от ста, что смысл в них есть. Это что-то живое, осознающее себя.

— Понятно. Паисий, я буду осторожна, близко на звук не пойду.

— Роймата, лучше вообще не ходи. Я думаю, от полевой лаборатории уже идут дроны.

— Разрешите? — неожиданно возникший голос оператора звучал строго. — Роймата, оставайтесь на месте. К вам идут не только дроны, но и эвакуационная капсула.

— Подождите. Дроны исследовательские, они идут долго. А капсулу не надо, у меня отличный комбез, я и сама до лаборатории долечу вмиг.

— Роймата, вы слышали приказ. Мы не можем определить, откуда идут звуки. В такой ситуации… — голос исчез.

— Паисий? — Связь с орбитой пропала. — Та-ак! Ну вообще-то пора было и привыкнуть. — На обзорном щитке загорелся зелененький индикатор. — Ага, значит, капсула вышла и через минуту будет здесь. Долетит, зависнет над головой и закроет силовым полем. Сразу, конечно, не оденется на тебя, как ловушка на бабочку, просканирует состояние эвакуирующегося, комбез потестит, разрешение на эвакуацию спросит или как пройти в библиотеку!? Но все равно сквозь силовое поле многого не увидишь. Точно! Нужно двигаться. Тогда квантоум капсулы поймет, что с исследователем все отлично, опасности нет. И надо предупредить, что все в порядке, системы комбеза в норме, а то выстрелит куда-нибудь по кустам — был такой случай.

Роймата отправила капсуле инфопакет и, не теряя времени, двинулась на звук необычного ручейка.

* * *

И что только Еж Петрович ни делал с непослушными лямками рюкзачка, ничего правильно не получалось. В черную дыру их и обратно! Вообще на бегу подпрыгивающий — поясной крепеж оторвался — и сползающий от тряски маленький, но тяжеленный ранец поправлять дело неблагодарное, как в древние времена говорили, — все равно, что кошку брить. Доброго не получится. Но кошку хоть можно отпустить, а вот бросить ценный орбитальный ранец Еж Петрович не мог, как впрочем, и остановить бег тоже.

Перепрыгивая через причудливо лежащие волнообразные россыпи камней, Еж Петрович, помимо прочего, пытался понять, как он, с его-то везением, умудрился из прозябающего на тихой работе аналитика превратиться в действующего спасателя, пусть и не в реальности, а в чужих иншмирах. Мысль, что как раз тут невезение и виновато, пришла вместе с далеким выстрелом — камни справа брызнули осколочками, спасатель дернулся, в тысячный раз перехватив поудобней ранец, свернул за гряду камней повыше. Его преследовали уже несколько часов, периодически нагоняли, но пока бывшему аналитику удавалось затеряться в нескончаемых каменных завалах и оторваться от преследователей. Вскоре, естественно выяснялось, что не совсем и ненадолго. То, что спрятаться от назойливых порождений создателей иншмира — агрессивных, если не сказать больше, футуристических ковбоев на низеньких лошадках с замотанными от пыли мордами, завывающих, палящих во все стороны из длинных револьверов, не получится, Еж Петрович понял сразу. Существа на лошадках, с закрытыми лицами, явно обладали возможностями модераторов иншмира и упускать нарушителя — нарушителя в их понимании — не собирались. Наткнулся на них аналитик случайно во время затянувшихся поисков портала, неожиданно загоревшегося прямо среди нескончаемых кустов. Впрочем, к порталу Ежа Петровича не пустили, сразу открыли огонь, и незадачливого спасателя спасла только хорошая физическая подготовка, да еще возможности дубль-энергоряда — непосредственную угрозу удавалось почувствовать заранее, и Еж Петрович смог увернуться от нескольких выстрелов, спрятавшись за камнями. Несколько ударов, явно тяжелыми пулями, пришлись в ранец, естественно, совсем не пострадавший. Орбитальный, хорошо защищенный ранец с кристаллом накопителя внутри, где сейчас и содержались настройки дубль-энергоряда найденного виртуала, как выяснилось, был взят не зря. Без него бы доставить кристалл не удалось, и все, что мог бы добиться Еж Петрович, — обозначить место для других поисковиков, где посреди каменистого поля и торчал одиноким столбиком зависший энергоряд виртуала, к которому уже подползали образчики местной экзофауны. И с чувством невыполненной задачи отправиться на поиски выхода — в этом иншмире самостоятельное открытие и закрытие порталов не предусматривалось.

А началось несколько часов назад с простейшего вызова — произошел штатный, если можно так сказать, сбой в системе, и дубль-энергоряд очередного виртуала не смог выбраться из ловушки — или не смог открыть портал, или его просто не было. Наверное, разнервничался, как же без этого, а вот что умудрился сотворить дальше — пусть уж медики и операторы разбираются. Пользователя нельзя было выдернуть принудительно без, пусть и небольших, последствий для физического и психического состояния, и для этого и существовала служба спасения. Такое случалось часто, сети, тем более новые, были дорогостоящи в обслуживании и всегда перегружены — многомиллиардных пользователей не становилось меньше. Относительно безопасны были только несколько официальных инш-сетей Скопы, остальные — многочисленные частные компании, а уж тем более, полукриминальные структуры — предлагали клиентам действовать на свой страх и риск. И клиентов у таких компаний не становилось меньше — новое и неизведанное гораздо интересней поднадоевших официальных предложений.

Компания-провайдер оказалась с просроченной лицензией, и сама, якобы, не предоставляла клиентам никаких виртуальных путешествий, развлечений или обучающих программ. Но под сотню других, более мелких компаний, использовали ее ресурсную базу, и тут Сеть была действительно сетью, расползаясь и опутывая всю Скопу сомнительными услугами. Провайдера пытались закрыть не раз, но, то ли покровители находились, то ли какие-то структуры использовали этот рассадник в своих целях. Как бы то ни было, сети работали, и только за последний месяц Еж Петрович получал уже второй вызов в этот сегмент.

По первому впечатлению, все оказалось просто. Клиента, судя по всему, небедного любителя острых ощущений, обработали в нелегальном сетевом кафе где-то в трущобах. Предложили захватывающее приключение, получили согласие на обработку персональных данных и отказ от претензий, после чего засунули недалекого в немного доработанную инфокапсулу старого образца. А когда клиент попал в передрягу, модераторы, не имея возможностей вытащить виртуала, просто покинули помещение снятого гостиничного номера, оставив дубль-энергоряд того на произвол судьбы, а тело — под надзором биорегена капсулы. Ограниченный интеллект капсулы и забил тревогу, когда клиент уже несколько дней не выходил из иншмира. Прибыла полиция, потом медики, сразу определившие, что для выхода из комы требуются настройки дубль-полей, потом спасатели с прыжковой капсулой, и вскоре у Ежа Петровича под конец смены и началось это увлекательное путешествие.

Надолго остановиться согнутому и упирающемуся руками в подрагивающие колени, отдыхивающемуся долговязому, с намечающимся брюшком аналитику-спасателю не удалось. Сбоку из-за камней показались ветвящиеся, узловатые, похожие на корни старого земного дерева отростки. Заплетаясь в бесформенные клубки, тут же расплетаясь, массив корней рос прямо на глазах, мелкими рывками двигаясь к озирающемуся аналитику. С другой стороны гряды камней вылезли еще несколько таких же коричнево-зеленоватых щупалец, пытаясь охватить уставшую жертву в кольцо. Еж Петрович распрямился, надсадно храпнув, в очередной раз поддернул ранец и внутренне молча, не тратя силы на ненужные воспоминания, полез прямо по изломанным и застывшим в злобном хаосе каменным нагромождениям. Щиток обзорника сразу загорелся предупреждениями о повреждениях — защитные оболочки на перчатках и наколенниках давно были прорваны.

«И что это за иншмир такой агрессивный?! Надо было бы сюда в другом образе приходить или хоть в полном снаряжении спецвойск, что ли?» — мысли все равно лезли в голову, отвлекали от сложностей марш-броска. «Странный иншмир, кому в голову придет такое создать? Возможно, это полуреальность, мало ли сейчас виртуалов-одиночек, безвозвратно потерянных в пространстве-сознании. Наверное, от кого-то и пришла эта картинка иншмира в виде последнего прощального подарка, а ушлые операторы дописали свои настройки, создав этот иншмир для любителей экстрима! И ведь правда, чушь какая-то!»

За несколько часов преследования, явно дубль-энергорядами людей, Еж Петрович встретил не только образчики совокупности жизни полуреальной экзопланеты, но и несколько ментальных вполне человеческих образов. Через несколько секунд из последних сил взобравшийся на зубчатую гряду аналитик увидел подтверждение своим мыслям.

Узловатые отростки больше не тянулись за аналитиком. По воле хозяина — огромной бесформенной субстанции, покрытой зубчатыми наростами под цвет и форму окружающих камней, — далеко раскиданные во все стороны корни-отростки нашли новую добычу. С верхушки скальника хорошо было видно их общее направление движения — внизу, среди зловещего вида зарослей, наверное, тоже являющихся отростками каких-то существ, вертелась, уклоняясь от толчками двигавшихся щупалец, спазматически колтыхалась какая-то масса, при детальном рассмотрении оказавшаяся немаленькой толпой двуногих существ, явно людей. На этом похожести и заканчивались — люди в своих странных одеждах и с непонятного предназначения предметами в руках явно не выглядели современными скопянами. Подходить к ним аналитик пока не решился, здраво рассудив, что неадекватов на сегодня достаточно и, присев за острыми выступами, рассматривал разворачивающуюся перед ним картину, впрочем, сразу заметив чуть в стороне портал перехода.

А битва разыгрывалась нешуточная. Мужчины в одинаковой по форме, но различной по цвету древней одежде, с клиновидными, вытянутыми книзу нашейными платками, держали оборону впереди, молотя по тянущимся к ним щупальцам странными пластиковыми одинаковыми раскрывашками. По блеснувшему на плоскости отражению солнечного зайчика и рядам кнопок внизу, аналитик заключил, что это какие-то приспособления для обработки инфопотоков. Женщины, чуть позади, помогали, криками останавливая наиболее рьяных, и тоже не отставали, довольно успешно загнав обратно в камни несколько корневидных щупалец, исступленно охаживая тех какими-то, очевидно, нетяжелыми рулонами бумаги. Одна, особенно напористая, рядом с мужчинами ловко орудовала шестовидной, с разветвлениями на концах, конструкцией. Аналитик призадумался, прокрутив в голове когда-то виданные в музее Земли картинки, понял, что это не супер оружие, а просто древняя вешалка для одежды. Молодой женщине почти удалось победить пощелкивающие, загребущие длани невидимого монстра, когда сбоку вывернулась еще пара щупалец и, обхватив жертву, потянула ее в сторону от толпы. На вскрик обернулся низенький мужичок с бородкой, тоже вскрикнул, сорвал с шей мешавшую гарнитуру какого-то гаджета и, подхватив вешалку, бросился на врага. С помощью женщин, истерично топтавших щупальца острыми и длинными до странности каблуками, несостоявшуюся жертву удалось отбить быстро, хищные корни попрятались, да и видимая сверху Ежу Петровичу зубчатая субстанция стала отползать подальше, подбирая и втягивая конечности.

Поняв, что победа за силой человеческого разума, аналитик решил перебираться поближе к порталу знакомой овальной формы, чуть отличавшегося от окружающей обстановки по оттенку едва видимого марева. В этот момент та самая ловкая женщина, подхватив валяющуюся вешалку, распрямилась, и, уставившись на Ежа Петровича, вскрикнула, привлекая к себе общее внимание. Увидев на пригорке человека, люди заулыбались, расслабились, женщины призывно замахали руками, послышались вопросительно-приветственные крики. Долго не раздумывая, аналитик решил спускаться, неизвестные виртуалы-путешественники не демонстрировали вражды, уходить от погони уже не было сил, нужно было срочно покидать иншмир. Для этого годился любой портал, главное, со способностью перенастраиваться.

Всё испортила молодая женщина с вешалкой, явно модератор группы. Настороженная улыбка превратилась в оскал, начисто стерев с лица всю милость, тело подобралось. Модератор сразу определила в Еже Петровиче врага и через секунду перешла к активным действиям. Коротко размахнувшись, женщина бросила в аналитика какой-то гаджет, со звоном разлетевшийся на осколки почти рядом с замершим аналитиком и, жестикулируя, разразилась какой-то гневной тирадой. Толпа, точнее уже отряд, похватал оставленное было доступное оружие и двинулся к пригорку, охватывая тот в кольцо. Понимая, что в группе модератор — хозяин положения и ничего объяснить не получится, Еж Петрович развернулся и больно стукаясь о выступы, буквально покатился вниз с другой стороны пригорка. Крики раздались громче и, как показалось, значительно ближе — подгоняемые агрессивной женщиной, дубль-энергоряды людей задвигались быстрее.

Катясь клубком, радуясь, когда очередной выступ приходился на ранец, а не на тело внутри небоевого орбитального комбеза, вскакивая и перепрыгивая очередное препятствие, Еж Петрович по давней привычке никак не мог остановить внутренний анализ происходящего. Скорее всего, этот иншмир полуреален, это калька увиденной кем-то реальности, перенесенная сюда с особыми свойствами, и уровень погружения дубля очень высокий, и это не полноценный дубль — это реальное перемещение ключевых сегментов связки сознание-тело. Таковы условия настроек иншмира — проникнуть сюда можно, только отдав частичку своего «я», и этот иншмир жесток — эту самую частичку могут и не вернуть. И эти люди в странных одеждах, наверное, переброшенные сюда из другого иншмира, явно боролись за жизнь, точнее, за целостность своего энергоряда. А модераторы так агрессивно оберегают этот иншмир понятно почему, и не только из-за многочисленных нарушений — доступ в полуреальный мир на порядок проще, его не закроешь от нежелательных гостей. А ведь после появления полиции, спасателей или еще кого, после выявленных нелегальных приложений для обработки контента, лавочку могут просто прикрыть.

Как получилось, что волнообразные изгибы камней вывели прихрамывающего и валящегося с ног от усталости спасателя прямо к порталу, Еж Петрович так и не понял. Трясущейся рукой удалось опустить щиток обзорника, считать данные сканера от принимающего портала и ввалиться в подрагивающее марево, получив в спину уже дошедший только краем сознания удар, наверное, той самой вешалкой.

* * *

Мудрость, гласящая, что безбедное прошлое — это уже полбеды в будущем, явно проявилась в современном обществе Скопы после нескольких лет благоденствия. То был заслуженный отдых без явных внешних и внутренних угроз, когда сепаратистский Корпомарс вернулся в родное лоно, сообщество пополнилось несколькими десятками миллиардов новых сознаний — к Скопе присоединились две из оставшихся, не уничтоженных в войне, звездных систем «странных» и даже вечная оппозиция Совету Правителей, панлибертэ-теоретики, во многом соглашались с предложенным курсом развития. Теперь умы скопян захватила другая теория, реализовывающаяся на практике семимильными шагами — связка пространство-время-сознание, часть глобальной теории Единого инфополя получила практическое развитие, об уровне и степени прогресса которого раньше и не мечталось. Уровень науки, интеллекта и возможности реализации поставленных задач в скопянском обществе были столь высоки, что результат практического применения Новой инш-сети сразу и безвозвратно придал новое направление всем процессам в обществе Скопы Сознаний. Ни один сегмент, процесс, анализ или реализация, осознание бездействия или действие в осознании не смогли остаться в стороне от общего направления эволюции. Даже отрицательно воспринимаемые большинством вещи, например, выражение несогласия с курсом развития общества, недовольство или банальный протест приобрели довольно странные формы — протестанты, соглашаясь с общей тенденцией, тем не менее, вносили свою лепту, демонтируя инфокапсулы старого образца в местах общественного пользования и устраивали там акции с требованием нового современного оборудования. Или захватывали целые университетские кампусы, требуя ускорить работу над усовершенствованием виртуальных «полетов». Совет Правителей осознавал опасности подобного повального увлечения сообщества, точнее, глобального насаждения новой культуры бытия, но не в силах противостоять волеизъявлению большинства, не в силах направить общую тенденцию в нужное русло, сосредоточился на обеспечении безопасности процессов в сообществе. Трезвых, холодных умов аналитиков-экспертов, способных предвидеть, да еще и имеющих возможности действовать, оказалось немного, и результат начал вырисовываться странный. И обеспечение безопасности как сообщества в целом, так и каждого индивида в отдельности, оказалось не на высоте, и ментальные, сущностные скрепы общества, да и материальные, реальные столпы Скопы Сознания, поддерживающие ее устройство, вдруг высветились и предстали в таком свете, что стало понятно — речь идет не о виртуальных игрушках в доступных иншмирах, а о глобальном переустройстве сути сообщества и каждого индивида в отдельности, происходящее уже долгое время. Скопяне, действительно ответственные, переживающие за Скопу как за родной дом, вздрогнули — тайный враг, столетиями подтачивающий устои государств-обществ и сознания отдельных индивидуумов снова проявился, на этот раз твердо решив, что настало его время захвата главного ресурса Вселенной — энергии осознания.

Интеллектуальные битвы древних, пытающихся обратить внимание людей на то, что искажение правды о прошлом, уничтожает возможность осознания правды в настоящем и будущем, лишает род людской возможности воспроизвести истину, без которой невозможна правильная и достойная эволюция энергоряда, сейчас, в свете новых угроз показались детскими играми в песочнице. Искажение истории, разрыв родовых нитей, несущих смысл познания и предназначения, размывание базиса сообществ для невозможности воспроизводства истин, навязывание и возвеличивание удобной культуры вранья и скрывания правды, навязывание тезиса о глупости и бессмысленности знаний, об удобном для «избранных» пути развития — оказались мелкой подготовительной работой хитрого врага. Работа с энергорядом — подмена понятий, кардинальная смена отношений ко всему, даже к планете, — навязывание ложной истины о том, что «ты» — величайшее существо и твоя связь с матерью-Землей, ее экосистемой ничего не значит, на самом деле ты просто пока не можешь жить без банального воздуха, и это будет побеждено величайшими умами избранных или работа с неокрепшими умами скопян, например, используя сетевой ресурс, предлагая виртуалам-игрокам квесты по моделям поведения — все это осталось в прошлом. Враг больше не прятался за мягкое навязывание или жесткое продавливание своих установок — он, не скрываясь, пошел в бой с открытым забралом.

Заработала «матрица влияния», превращаясь из абстрактного понятия в реальную цепочку воспроизводства любых состояний энергоряда и нужных моделей поведения, начисто сметая анализ происходящего — сознание скопянина брали без борьбы, без сопротивления, ибо сопротивляться было некому. Энергоряд сам вынужден был выбирать из предложенного, а выбирать, кроме связанных алгоритмов, предложенных сетевиками-предшественниками, было нечего. Иншмиры, рождаясь по определенным правилам, иллюзорно предлагая познавать неопознанное, на самом деле развивались жестким матричным рисунком — наподобие раскрывающегося во все стороны фрактала.

Сообщество Скопы Сознаний реально погрузилось в инш-сеть, используя ее в большей мере не как инструмент познания и анализа, а двигаясь по жестко намеченным путям, все больше погружаясь в иллюзии. Само сознание, раскрывшись, приняло увиденное за истину — смысл существования в раскрытии в себе новых возможностей и в покорении неизведанного. И никто не обратил должного внимания на зов, когда-то помогающий мореплавателям расширить земное пространство, но теперь просто отрывающий энергоряды скопян от своего ментального корня. Мало кто задумывался о смысле познанного, предпочитая открывать новые миры, и даже судьба многих безвозвратно потерянных в пространстве-сознании виртуалов ничему не научила последователей — потерянные становились для общества героями, они обогащали Сеть новой информацией и расширяли возможности! Страшно было то, что энергоряд индивидуума принял установку, что вечная добыча энергии для воспроизводства или продолжения биожизни перестала быть необходимостью — аккумулирующейся в тех же энергокристаллах энергии Новой Сети хватало на работу не только биорегенов или синтез-капельного питания организма — ее избытка хватало даже на работу глобальных провайдерских инфосистем. И как следствие — усилия научного сообщества скопян были реально направлены на уменьшение числа обслуживающего персонала не только сетей, но и любых сфер жизнедеятельности, ведь современной скрепе сообщества, Сети, нужны были только адепты-виртуалы. Для этого применялось все — от рекламы возможностей новых иншмиров до доказанного увеличения продолжительности жизни в биорегене и величайшего счастья в бесконечном путешествии энергоряда в тех же самых иншмирах. И действительно страшно было то, что сознание скопян реально приняло и пошло по новому витку развития, не отдавая себе отчет в том, что его по этому пути ведут. Враг не упустил возможности взять власть как единственное для него достойное устремление.

Врага было очень сложно обнаружить и еще сложнее даже осознать его существование в современных ментальных установках энергоряда. Теория заговора правителей-невидимок Скопы была не более чем порождение очередного иншмира, и над этим действительно смеялись, не осознавая, что реальность куда страшнее и опаснее любых иншмиров. А тайного мирового правительства действительно не было, скорее всего, была закрытая инш-сеть невидимок-модераторов, однажды почувствовавших собственные возможности быть властителями сознаний всех остальных. И сразу принявших на собственный энергоряд все исторические установки прошлых войн касты избранных за «золотой миллиард». Возможности Новой Сети были огромны, и небольшая группа модераторов за несколько лет исподволь могла добиться реализации многих поставленных задач.

Небольшой по временному промежутку, виртуальный виток эволюции вынес и погрузил сознания скопян в глобальный иншмир иллюзорного благоденствия, вседозволенности без самоконтроля и ограничений, вознеся вверх собственные «я» индивидуумов и низведя в настройках энергоряда большинство ограничивающих свободу институтов, вплоть до Совета Правителей. Энергоряд менялся исподволь, незаметно — в сознание скопян, особенно молодежи, вкладывались установки, представляющие реальность порочной, бесправной, погрязшей в безысходности и унынии. Находиться вне Сети становилось немодно, глупо и неперспективно — это достигалось незаметной вначале, а потом и открытой разбалансировкой систем, в первую очередь воспитательных и медиа, неспособностью полиции и медиков контролировать происходящее, неэффективной работой административного ресурса, частыми, создаваемыми невидимой рукой социальными взрывами по любому поводу. Жить становилось нужно и важно только для Сети, учиться и работать для погружения в Сеть, а выход в реальность преподносился как нежелательный для продвинутых пользователей, будущих управленцев и властителей мира. На такую заманчивую, наполненную событиями и иллюзорными победами жизнь в иншмирах должна бы в полной мере повестись раса «странных», но почему-то этого не произошло. Несколько миллиардов населения их звездных систем, постоянно пребывающих в Сети, не шли ни в какое сравнение в процентном соотношении с другими сегментами Скопы — здесь пользователей было на порядок больше, инш-сеть захватила почти девяносто пять процентов населения Солнечной системы. Этому способствовало и то, что внешняя угроза растворилась и исчезла во мраке ночи жидким дымком потухающего костерка, а о внутренних угрозах никто всерьез и не думал.

Стоящий на самом краю каменного уступа человек как раз и думал именно об этом. Маленький клочок древнего ландшафта родной планеты со всех сторон скрывался в тяжелом тумане, скрывающем пустоту беспредельности и только впереди, начиная от ног стоящего в старом и ветхом орбитальном комбезе, уходил вниз скальными обрывами на невообразимую глубину. Серые камни, насыщенные изгибами и причудливыми изломами, сочились иллюзорной влагой, искажали пространство теплыми воздушными испарениями. Цветились множеством оттенков, но совсем не отбрасывали теней, как будто источником света было само окружающее пространство, и только откуда-то снизу шел мощными приливами далекий красно-розовый свет. Там, в глубине, чуть скрытая живым туманом, казалось, клокочет и переливается огненными потоками магма, и, если напрячь воображение, можно было бы и услышать чудовищные по мощи звуки извержений.

Человек поднял руки, сдвинул назад полусферу шлема и действительно прислушался, по привычке освободив левое ухо от гривы длинных, когда-то белых от времени, а теперь почти прозрачных волос. Среди путаницы таких же прозрачно-матовых, перевитых с бородой усов мелькнула и замерла ожидающая улыбка. Блеснувшие неопределенного цвета быстрые глаза, казалось, пронзили пространство, взгляд из бессмысленно-глубокого стал цепким, настороженным, но уже через пару секунд глаза приняли обыденное, немного лукавое выражение. Посмотрев себе под ноги, где беззвучно «журчал» появляющийся из ниоткуда и обрывающийся в никуда, обтекающий одинокий кустик кедрового стланика веселенький ручеек, лицо старика осветилось поднимающейся из глубины существа искренней радостью. Радость разгоралась, глаза светились счастьем, человек задышал свободно и легко, казалось, даже иншмир вокруг завибрировал, отзываясь на столь мощный всплеск энергии.

Долго испытывать удовольствие от картинки Никола Иванович себе не позволил. Как только радость стала растворяться в окружающем тумане, старик провел рукой по ставшему сосредоточенным лицу, и, нашарив сзади подлокотник кресла, уселся. Вздохнув, посмотрел наверх, поерзал в своем странном, висящем в пространстве кресле с болтающимися снизу шлейфами и явно выдранной с «мясом» крепежной системой, и, наконец, устроившись, ухмыльнулся. Кедровый кустик у ног исчез, ручеек тоже, скала правда, осталась, но розовый свет снизу, съедаемый уплотнившимся туманом, уже не доходил до обиталища вынужденного виртуала. Вместо этого, туманный мирок вокруг стал чуть темнее, подернулся рябью, как будто иллюзорный воздух неожиданно загустел. На ментальном уровне — а другого и не было — чувствовалось, казалось, что приближается прилив, как будто чудовищные волны всех возможных спектров сейчас обрушатся, разворошат и уничтожат покой подскального мирка.

— Та-эк. И чего это тут у нас? Инфопоток или так, инфолужица? — старик и раньше, еще в реальном мире, любил одиночество и в одиночестве научился разговаривать сам с собой. Теперь же, переживая вынужденное затворничество энергоряда в одном из первых, выращенных человечеством кристаллов-накопителей, бессрочное, без возможности покинуть замкнутое пространство, где не было и не могло быть ничего другого, кроме самого себя, Никола Иванович разговор с самим собой считал естественным. Да и не было здесь ничего, кроме мыслей вслух или мыслей про себя, и причудливые временами картинки и состояния сутью не отличались друг от друга. — Ну?

Прилив исчез, едва ощутимые сейчас сложновоспринимаемые вибрации совсем прекратились, вокруг старика ничего не происходило, только туман стелился, накатывал волнами откуда-то сверху, обрывался в пропасть. Никола Иванович расслабился, потом попытался сосредоточиться, стерев с лица ладонями усталость, снова расслабился, но все было тщетно. Потом старик просто понял, что ему сегодня не хочется создавать привычную для работы обстановку, поэтому и на изменения настроиться не получается. Вздохнул.

«Что-то я часто вздыхаю» — подумал, с сожалением посмотрел вверх — сил на создание Солнца уже не оставалось.

«Надо хоть туман разогнать, что ли». Туман действительно начал развеиваться, горы разрастались в высоту и в стороны, пока не проглянула черная бесцветная пустота, не вызывающая никаких эмоций.

— Э-э-э, нет. Так не пойдет! — Туман у видимого предела сгустился, скрывая изнанку картинки. — Вот так! Устал чего-то я сегодня.

Здесь не было на самом деле ни вчера, ни сегодня, не было сна и яви, но старик все мерил привычными издавна категориями.

— Зря ты, Никола Иваныч, жалуешься. Нету тут никакой усталости, ни ментальной, ни физической, просто осознание свернется до одномерного состояния, а потом еще и силы тратить на выход. Чем висеть в пространстве растением, ты лучше поразмышляй. — Руки старика привычно огладили сидящий ровно старенький комбез, задвигались, делая кистевую зарядку-разрядку. Неожиданно перед сидящим в кресле стариком возникла умка-раскрывашка, судя по всему, когда-то современная модель с голограмматором и большим объемом памяти. Старик довольно ухмыльнулся. Умка чуть повернулась в пространстве и стало видно, что это только корпус с рядами кнопок, а за потрескавшимся экраном отсутствует задняя стенка, да и естественной начинки внутри не было — гаджет был безнадежно поломан.

— Стой-стой! Виси ровно! — Умка, чуть дернувшись, замерла в пространстве. На экране возникла светлая точка, медленно увеличиваясь, по экрану пошли черно-белые пульсирующие кляксы, исчезли, появились вновь. — Сейчас мы тебя разгоним, это недолго.

Три месяца назад в осознание Николы Ивановича проникло само время, и точкой отсчета явилась неизвестно как и откуда проникнувшая в закрытый иншмир кристалла информация. Ее невозможно было понять, почувствовать, представить и осмыслить, но она появилась — это было несомненно. Сначала привычный мир резко в доли секунды расширился до невообразимых размеров, и тогда Никола Иванович чуть не сошел с ума — осознание вселенской пустоты, где не было ничего, кроме размера, казалось подобием удара током. Неподготовленному к такому, запертому теплящейся искоркой где-то позади несуществующих глаз полусонному, апатичному «я» произошедшее, пусть пока и непонятное и непознаваемое, послужило откровением. Вместе с осознанием возможности думать и анализировать Никола Иванович в первые секунды испытал и удивление — прямо перед взором проявилась из пустоты такая родная до боли плетеная хижина, покрывающая известный арктический домик, где высоко в горах и жил когда-то никому не известный Никола Иванович. Видение мелькнуло и исчезло, и только много позже старик понял, что он может материализовывать, в известной степени, нужные объекты. Себя представить и зафиксировать представленное получилось легко и сразу, а вот поменять вскоре надоевший обветшалый орбитальный комбез на другую одежду, так и не удалось. Создать столь сложный объект как хижину тоже больше не удалось, а практическую пользу от этого, кроме как потрогать шершавую поверхность созданных веток и испытать при этом удовольствие, старик не нашел. Зато научился перемещаться по бескрайнему иллюзорному миру, попутно расширяя мир внутренний — память раскрылась полностью, а способность творческого анализа в человеке, всю жизнь стремившегося развивать эту способность, превзошла все ожидания.

А полтора месяца назад проявилось еще одно откровение, поистине глобальное. Никола Иванович вспоминал как его после удачной разработки нейрошлема, с наложенными разной природы ПЛ-контурами (по сути, просто наведенными полями Ливита), пригласили на закрытое совещание Совбеза. Тогда обсуждались сложности установки генератора, создающего и редуцирующего регулируемые вневременные контуры ПЛ-полей. Проблема была в том, что генератор должен был быть установлен не просто на космическом корабле, а еще и внутри ливитного кокона, и, естественно, результат был непредсказуем. Сам Ливит тогда считали просто веществом, контактов с ним не было ни у кого, кроме единственного «ливитера» Николая, да и то взаимодействие контактом назвать было сложно. Нейрошлем мог бы помочь, но это было очень опасно, само изделие в единственном экземпляре было под строжайшим запретом. Никола Иванович вспоминал слова Николая: «Использовать ПЛ-нейрошлем — это как собрать из всей доступной физической массы огромный гвоздь и забивать его, используя квантоум как молоток, в воздушный шарик многомерности пространства-времени, зная о том, что горизонт событий уже пройден и перерождение никогда не позволит вернуться к истоку, а только продолжит движение».

Переживая ранее испытанные состояния работы в нейрошлеме и анализируя эмоции, Никола Иванович уловил некую схожесть состояний с существованием своего энергоряда в квантоумном кристалле. Дальнейшие размышления побудили старика совместить ментальнось реальных настроек энергоряда, осознаваемую в контурных полях ПЛ-нейрошлема с ментальностью настроек дубль-энергоряда, навсегда оставшегося без своего прототипа и даже без физического тела. Процесс оказался сложным, понимание происходящего пришло не сразу. А результат анализа энергоряд Николы Ивановича просто не сразу заметил. Оказалось, что изменить свой энергоряд, свое сознание, точнее осознавание, уже измененного состояния в отсутствии тела и связи с окружающим миром довольно легко. Гораздо сложнее оказалось вернуть настройки или потоки энергий в привычное состояние. А это было необходимо, в процессе ментального путешествия сквозь мерности сознания существовала опасность потерять связку с самим собой, забыть даже смысл эксперимента. Усугублять Никола Иванович не рискнул и прервал погружение, да и для решения насущных задач этого было достаточно.

«И правду говорили древние, что человек — это целая Вселенная. Это вам не наведенные иллюзии, не навязанная энергоряду виртуальность — это погружение энергоряда, точнее его дубля, в другие миры, создаваемые всеми возможными сознаниями в Едином инфополе Вселенной», — старик вспоминал, как и не зная зачем, четко проговаривал мысли, наверное, это помогало выйти в реальность, точнее в основной для энергоряда иншмир. Несколько последовательных изменений настроек энергоряда и опытных погружений дали возможность понять, что происходит.

Никола Иванович увидел и услышал, точнее просто воспринял происходящее в реальности, видимо, где-то совсем недалеко от места нахождения квантоумного кристалла, куда когда-то давным-давно был помещен энергоряд старика. Реальность прорвалась в закрытый иншмир благодаря не только знаниям и способностям Николы Ивановича, а еще и тому, что с блоками кристаллов, судя по всему, что-то происходило, но сути происходящего Никола Иванович не понял. Работа явно не была направлена на пробуждение или контакт с находящимися в хранилище, в состоянии покоя несколькими тысячами подвергшихся давнему эксперименту. Да и кто бы и зачем это делал — научное сообщество было убеждено в бессмысленности таких попыток на данном этапе развития скопянской науки, почему и погруженных в накопители энергорядов оказалось так мало. Как бы там ни было, а реальность прорвалась в иншмир Николы Ивановича, и он, придав собственному энергоряду нужные настройки и состояния, уже несколько раз воспринимал происходящее. Сообщить о себе он не мог никак, но это не вызывало беспокойства — мудрый старик был уверен, что всему свое время и когда-нибудь и эта задача в какой-то мере окажется решена. Беспокойство вызывала сама реальность за пределами иншмира — странная до глупости.

«Вот хвостаты кометные, а? А ведь я мог и догадаться, куда их виток эволюции завернет. Х-ах! Это то, где я нахожусь, оказывается, иншмиром называется? Значит, после открытия или возможности создания иншмиров эти дураки создали Сеть и прыжковые капсулы. Видимо, сначала прыгали просто в нужный иншмир и определяли в реальном пространстве, куда ж это они прыгнули. Дальше-больше. Потом они догадались, что можно и совсем переместиться в иншмир уже не дублем, а единственным сознанием и можно даже навсегда остаться в иншмирах, исследуя необъятные пространства. И ведь понимали, что сознание, оторванное от своего корня, вскоре затухнет, но, видно, жажда познания, а скорее, сознание своей исключительности важнее».

«Вот она, веха! Они нашли способ перебрасывать сложные материальные объекты в другую точку пространства через иншмир. Но и этого им мало. Они строят порталы для массового перемещения грузов и сами пытаются переместиться. Еще и как пытаются! Я уверен, что эта их связка порталов будет задействована не просто для перемещения сознания в иншмир, но и для переброски человека. До этого недолго, они уже опыты на животных проводят! Нет, перемещение в пространстве — вещь нужная, но вот какой ценой?! Они совсем не замечают изменений в самих себе!»

«Врать нельзя! Да, все тлен, и можно как угодно переписать историю, но нельзя необратимо менять энергоряд, сознание существа. Что они творят, что они творят? Что это за общество — современная Скопа? Разве такой мы ее создавали?» — очередное погружение, воспринимаемая информация не могла обрадовать старика.

«Вот куда они движутся? Как можно было так изменить эволюционный вектор? Ну виртуалы — виртуалами, им просто обрыдла действительность, делать ничего не дают, ни к чему не побуждают, реальность штука не модная. Вот оно и есть — если не вверх двигаться, то хоть вниз, а то стагнация ведь противна сознанию живых существ. Но ведь они, живя своими иллюзиями, теряют саму суть, смысл осознавания, рвут родовые нити с Матерью-Землей ради путешествий в чужих иллюзорных мирах».

«Я никогда не поверю, что ими никто не управляет. Это не естественная потребность сознаний, это навязанная тяга бегства от плохого к хорошему, они не слышат голоса разума. Почему их никто не вразумит? Где Совет Глав или как он там называется? Где Ливит, в конце концов, где все умные и понимающие происходящее скопяне?»

«Это чудо, что их до сих пор не захватили, свергнув существующий строй сообщества. Неглупый, амбициозный индивид давно бы захватил эти сознания, захватил бы весь мир, только вот если он умный, оно ему надо? А может, наоборот, неумный?» — старик задумался. — «Логически, Скопа уже захвачена, и сопротивление вялое и слабое. Они этого не замечают, но перехвачены все нити управления, узлы ментальности смещены во всем обществе, элиты и соответственно ресурсы под незримым контролем. Вертикальная структура управления, делегирование сознаний в Совет, безопасность, полномочия и ответственность за них — изменены или просто канули в лету. У них теперь все главные в своих собственных мирах, административное управление ушло в Сеть, стало узловым в своих сегментах. Скопяне сбиваются в стаи, ставят на первое место значимость и возможности своего сегмента в сети и в реальности. Там у них в реальности множество валют, странных хаотических финансовых потоков, рождаются новые институты, направления развития, у каждого сегмента появилась своя полиция. Скоро и киберармии свои появятся, если уже не появились».

«Эх, скопяне-скопяне. Вас съедает невидимый вам враг, древний враг. Это жажда власти и раскачивание собственной исключительности. И те, кого враг покорил сильнее, уже готовы взять нерасторопных под контроль. Враг уничтожит вас самих, уничтожит и Скопу Сознаний. И отголоски об этом, наверное, уже есть в Едином инфополе. Это страшные отголоски страшного состояния скопянского организма, это, по сути, состояние пред-войны. Ибо Вселенная непредсказуема — присутствие внешнего врага может проявиться всегда».

Точка на экране сломанной умки разрасталась, прорисовывались двухмерные образы и вдруг явственно и чисто зазвучал чей-то голос, чуть тише зазвучал, видимо, отвечая, еще один, с другой интонацией. Старик замер, откинувшись в кресле.

* * *

Экстренное совещание, точнее не экстренное, а просто обыкновенное, штатное (экстренными совещания совбеза Лунного городка назывались по привычке), проходило ни шатко, ни валко. Впрочем, традиции соблюдались — по любому значимому поводу, вне зависимости от рекомендаций Совета Правителей на Земле — высшего административного органа, председательствующий в этом квартале лунного года рассылал сообщения остальным членам, озвучивал наработанную повестку, и подготовившиеся заранее докладчики, в основном научники, и высшая каста военных являлись в основном даже без опозданий. Давно уже раздавались голоса против обязательного лично присутствия на совещаниях, но пока еще не очень громко — традиции были на страже безопасности. Но даже председательствующая сейчас Ива Талловна, в прошлом ректор Университета Лунного городка, а после известных событий и военспец киберразведки, понимала, что это ненадолго. Власть Сети проникла так глубоко в сознания скопян, что многие не понимали необходимости личных контактов друг с другом, и этому невозможно было противиться. Вот и сейчас половина явившихся на совещание сразу погрузилась в сеть. Ива Талловна усмехнулась — замершие истуканами люди за большой овальной инфопанелью выглядели комично.

— Я вынуждена, по сложившейся с недавних пор традиции, напомнить присутствующим о конфиденциальности. — Над секциями инфопанели загорались оранжевые огоньки, сообщая о закрытых каналах, кто-то вообще покинул иншмиры, повернув голову к говорившей, некоторые истуканы не изменились. Только инфоэкран Ивы Талловны расцвел приветливыми и часто какими-то вымученными улыбками.

— Я предлагаю начать с обсуждения ситуации на объекте Т7635-647-АН3, это сектор…, — поняв, что ее слушают не все, председательствующая раздраженно дернула лицом, но голос повышать не стала, просто активировала инфоауру, вздохнула. — Все данные поступают к вам непосредственно.

— Это Уйма? — на этот раз заинтересованность людей почувствовалась сразу, планета, окутанная загадками, вызывала интерес в обществе. Все рассматривали небольшой чуть подсвеченный далеким излучением астероид, беззвучно летящий в пространстве. На некоторых голограммах за объектом тянулся белесый, утыканный искорками сенсоров, вихрящийся след.

— Да, это Уйма. Прошу всех обратить внимание на пункты с 11 по 27 в поступившем докладе. С них по списку и начнем обсуждение.

— А кто составлял этот доклад? — воспринимаемый ментально голос был до крайности раздражен, один из присутствовавших даже привстал над креслом. — Я не понимаю речевых оборотов.

— Доклад представлен вахтовиками, сразу, без обработки, непосредственно с планеты. Мы решили, что так будет лучше. Там два человека, позывные — Паисий и Роймата.

— Это старец, которому пора в соцариум и пятнадцатилетняя оторва с молодежного притона? Мы бы могли найти более достойную тему для обсуждения, — раздражительность в голосе приняла снисходительные нотки.

— Это вполне компетентные сотрудники, у них даже необходимый минимум космочасов выработан, — другой голос звучал откровенно насмешливо. — Правда, на двоих.

— Выбор членов экспедиции отвечает всем необходимым требованиям.

— Прошу прощения, Ива Талловна, — в иншмире председательствующей возникло улыбающееся лицо. Улыбка кривилась, глазки, укалывая пустоту, бегали. — Они еще полтора месяца назад прислали накопитель с записью дубль-структуры новых энергорядов, обнаруженных на планете. Я смотрел, ничего важного, накопитель в хранилище. Но теперь я обратил внимание на конец доклада, там список требований к руководству университета. И я сразу говорю, что я буду голосовать против потакания бессмысленным тратам. Новые комбезы им…. — Разразиться гневной тирадой говоривший не успел, раздался сигнал тревоги, и Иве Талловне пришлось принять вызов. Появляющиеся в связке иншмиров лица выражали общее тревожное недоумение — должно было случиться что-то очень важное, если посмели прервать работу брифинга.

То, что происшествие серьезное и даже ужасающее по своей сути, явственно читалось на вытянутой мордочке лаборанта-чвабура, испуганно присевшего на хвост, да так и замершего над разломанным контейнером обеспечения. Как получилось, что тяжеленный контейнер жизнеобеспечения, способный выдержать перегрузки, любые высокоагрессивные среды и даже прямое мощное ударное воздействие, грохнувшись с транспортера, раскрылся, никто не мог понять. Главное было то, что происшествие случилось в оранжевой зоне, а это гарантированный оранжевый уровень тревоги. Впрочем, персонал лаборатории сильно и не суетился — в контейнере перевозили всего-то нотика, пусть и достаточно разумного животного с планеты Чуя, и к тому же полностью безопасного. Среда в коридоре, воздушная смесь для дыхания людей, скорее, была опасна самому нотику, но и не смертельна. Нотики были сообразительны и их возможности организма позволяли приспособиться к любому составу газов и пережить короткое время в открытой земной среде — в быстро меняющейся атмосфере Чуи нотики научились и не к такому приспосабливаться. Явно за нотика переживал только лаборант университета, чвабур, для которых нотики всегда были почитаемыми и даже магическими существами.

Любопытный от природы нотик, перестав прикрывать лапками мордочку, как-то весело и живенько расчихался и, наверное, сразу уловив необычные эмоции, не долго думая, вылез из контейнера. Собравшаяся вокруг небольшая толпа в лабораторных комбезах заохала, кто-то поспешно активировал шлем-сферы, герметезировался от греха подальше, но большинство просто улыбалось — увидеть нотика вживую можно было не часто и довелось немногим. Нотик, покинувший с согласия чвабуров родную планету, — большая редкость, и суета вокруг объяснялась именно ответственностью за случившееся. Кому-то точно достанется за произошедшее — и, судя по появившейся посреди коридора голограмме старшего лаборанта, достанется прямо сейчас.

— Ах вы, тормоза эволюции, двунейтринного двойного бета-распада недочастицы. Нет на вас ни слому, ни управы, ни полураспада вы не боитесь! Тридцать три дыры нейтринных в ваши головы, кто это сделал?

Подчиненные молчали, понимая последствия, мордочка нотика почему-то явственно начала ухмыляться. Решился лаборант-чвабур, более беспокоившийся о нотике, чем о себе.

— Понимаете, гравитрекер…

— Я-то понимаю, а вот вы питекантропов не догнали. Кто платформу без сопровождения оставил, потом разберемся, — увидев недоумение на мордочке чвабура, поправился. — Я вижу, что вы действовали по правилам, разберемся с теми, кто крепил контейнер.

— Я и крепил..

Лаборант явственно был в ужасе от собственного поступка. Так безалаберно отнестись к священному животному.. И кому?! Чвабуру?! Стыд лаборанта был безразмерен.

— Ладно, потом разберемся. Нотика в другой контейнер, в любой приспособленный, он скоро задыхаться начнет. И тащите его не в лабораторию, там гермозатворы надо снимать с этой тревогой окаянной. И выключите эту сирену, уши ведь закладывает, мне еще с начальством объясняться, надеюсь… ладно.

Голограмма начальника махнула рукой, сирена замолкла, сотрудники и добровольные помощники уже раскрывали принесенный новый контейнер — по виду просто упаковочный для продуктов, лаборант-чвабур в бессилии прикрыл глаз.

— Давайте его в спецхран, я как раз туда иду, там просто гермодвери открыть и все, а то ваш нотик санпроверки помещений не дождется, — начальник наблюдал за умным, а скорее, просто любопытным зверьком, уже залезающим в контейнер. — Чем он дышит?

— Он..

— Не надо, мне уже передали составы смесей, один отсек спецхрана готовиться к приему. Тащите давайте, ксеноны недораспадные, мне еще к начальству, запрос пришел, щас будет мне за срыв брифинга.

Прерванное совещание возобновилось, впрочем, ненадолго. Члены совбеза, после прочтения доклада с явными орфографическими ошибками, готовились ознакомиться с только что доставленным из спецхрана накопителем, содержащим настройки полей недавно обнаруженного на Уйме энергоряда, когда из того же спецхрана пришел еще один вызов. Помещение брифинга наполнилось равномерными мелодичными звуками — негромкая сирена тревоги на сей раз звучала действительно тревожно.

— Что случилось? — Ива Талловна, прошедшая в прошлом хорошую школу чрезвычайных ситуаций, оставалась спокойной.

— Проникновение, — голограмма начальника лабораторий возникла прямо над овальным столом.

— Подождите, — Ива Талловна перекрыла внешние инфопотоки и полностью вышла из иншмира. На остальных участников брифинга только посмотрела — все моментально сделали то же самое. — Говорите!

— Спецхран вскрывали, двое-трое суток назад, уточняем. Проникли только во внешний стыковочный ангар, спецприемник и один отсек. Уже ясно, что внешний контур пробили наведенным порталом, внутри прошли пневмолифтами и местными телепортами. Не сработал ни один контур защиты, даже не знаю, кто на такое способен. Вообще, через внешний контур можно было проникнуть только из иншмира, прыжковой капсулой.

— И?

— Похищен исторический экспонат, раритет, номенклатурное обозначение…

— Говорите яснее, что похищено? — Нетерпеливый голос перебил начальника лабораторий.

— Экспонат назывался… называется «нейрошлем».

В помещении брифинга наступила тишина, казалось, даже воздух чудесным образом превратился в вакуум.

— Вы уверены? Он у вас э-э…этим… как его…

— «Тыльник»? Да, его в просторечье тыльником называют.

— Но ведь доступ к нему невозможен уже несколько десятилетий. Даже изучение, если я не ошибаюсь, не ведется, и я думал, о нем все давно забыли. Это древняя разработка, изделие, кажется, в единственном экземпляре, результат труда какого-то ученого.

— Никакого-то, а известного Николы Ивановича э-э.., фамилию не помню. Это первый исследователь Ливита.

— Точно. А нам то что? Это проблемы университета, — несмотря на брюзжание, все с интересом рассматривали проекцию иншмира внутренних помещений университетского спецхрана. Правда, видно было немного — узкий коридор и охраняемая штатным сотрудником охраны раскрытая нараспашку дверь.

— Тут есть странности, — голограмма начальника лабораторий на несколько секунд исчезла — дубль-энергоряд человека погрузился в другие сегменты сети. — На экспонате стоит.. стоял маячок. Так вот, похититель, возможно, действовал не один, сначала забрал экспонат, но, судя по всему, сразу покинуть сегмент хранилища не смог и проник в другой отсек. Там он находился около двух суток и только потом покинул территорию спецхрана. Прыжковой капсулы у него, естественно, не было, систему защиты изнутри не отключить, вот он и ждал возможности покинуть место преступления обычным способом.

— Ого! И за двое суток его не обнаружили?

— Да, это был профессионал, к тому же обладающий необходимой информацией и крепкими нервами. Там еще и неожиданно местную телепортационную сеть деактивировали, там ремонт был, вот он и попал в передрягу. Когда нужные телепорты снова заработали, а это через штатные двое суток, он спокойно покинул сегмент.

— И естественно, система оповещения работала не больше, чем в половину своих возможностей? Он все просчитал. Он не глупец, кто бы он ни был.

— Я и говорю, это дело полиции, но уж никак не совбеза. Я бы предложил..

— Да подождите вы, — Ива Талловна добавила строгости в голосе, разговоры сразу смолкли. — Незаконное проникновение в любое отделение спецхрана — это серьезно. И это проблема не только университета, полиции или администрации Лунного городка. Похищен очень серьезный экспонат, это красный уровень. Безопасники, понятно, уже в курсе, а на Земле в ближайшие часы ждут от нас доклада.

— Я чего-то не понимаю, это что — оружие массового поражения? К чему такие сложности? — вопрос повис в воздухе, Ива Талловна вздохнула.

— Это просто прототип, сейчас им даже не знают, как пользоваться, и вообще использовался нейрошлем только несколько раз при первых контактах с Ливитом. Возможности его не изучены, данные исследований уничтожены, а наработки исчезли вместе с его создателем, Николой Ивановичем. Но об опасности использования для окружающих знают все, высший уровень секретности говорит сам за себя. — Кто-то издал смешок, Ива Талловна нахмурилась.

— Больше всего о нейрошлеме знает, конечно, его создатель. Но ведь прошло много десятков лет, свидетелей тех событий найти сложно. А сам ученый, насколько я помню, был в числе первых добровольцев по перемещению энергоряда в первые кристаллы квантоумов. Таких было немного, несколько десятков, и их сознания навсегда потеряны для общества. Эксперимент оказался провальным.

— А где эти накопители? Если кому-то понадобился «тыльник», вполне вероятно, что могут понадобиться и эти древние кристаллы с потерянными энергорядами.

— Накопители на Земле, где точно не скажу, но все связанное с Ливитом находится в Лунном Городке в спецхранах музеума университета. А накопитель с дубль-энергорядом этого ученого и несколько других недавно переместили в хранилище музеума, сняв с выставочных стендов. Туда все равно никто не ходил.

— Это что, туда же, где и находился «нейрошлем»? Ива Талловна, а точно ничего больше не похищено?

— Со стопроцентной уверенностью пока сказать нельзя, но вроде ничего, — Ива Талловна заслушивала доклады в параллельной связке иншмиров. — Зафиксировано применение сканера нарушителями, но похищен только нейрошлем. Подождите. — Председательствующая совсем ушла в другие иншмиры, все ждали, наконец сквозь туман иншмира проявилось улыбающееся лицо Ивы Талловны.

— Нам повезло. Помните первую сирену из лабораторий наверху? Это в наш сегмент для изучения привезли нотика с планеты Чуя, это такой маленький зверек, он образы читает и может их передавать.

— Животное-телепат? Я слышала о нем, — женский голос выдавал крайнюю степень заинтересованности.

— Ну, не совсем телепат, мыслей он не читает и свои передать не может, только увиденные им образы и эмоции окружающих. И понять его могут в основном только жители его родной планеты, чвабуры. Ну так вот, контейнер с нотиком раскрылся при повреждении, зверек начал задыхаться, и его срочно переместили в спецхран, там быстрее всего удалось создать нужные условия окружающей среды.

— Нотик что-то обнаружил?

— Совершенно верно. Тут лаборантом работает чвабур, практику проходит. Так вот он говорит, что нотик воспринимает и передает какие-то оставленные образы, эмоциональный фон, что ли.

— Ну, это много нам не даст. Мало ли какие эмоции испытывали нарушители, да и нотик вам не детектив.

— У меня есть один хороший знакомый, в прошлом контрразведчик. Его специальность иншмиры, точнее работа именно с эмоциональным фоном пользователей сетей. Он сейчас спасателем работает, структуры киберполиции.

— Я его найду, Ива Талловна.

Работа Совбеза Лунного городка входила в свою обычную, уже казалось, подзабытую колею. Сонная одурь и вялость слетела, аналитический ум и смекалка людей заработали. Течение брифинга явственно изменилось — теперь слаженно бурлила кипучая деятельность.