Пъе Левиндт

Тузов Александрович Алексей (2024)

Писатель Пъе Левиндт скрывается от мира, читателей и самого себя. Его жизнь — череда странных событий: похороны инфо-баронессы в Индии, гипнотические сессии в Майами, галлюциногенные поиски вдохновения в Непале. Но сегодня он — заложник собственного имени, ставшего синонимом постмодернизма. Читатели видят в нём гуру, издатели из "Эхчмо" требуют новых текстов, которые он презирает, а вдохновение превращается в ещё один маркетинговый слоган. Его судьба напоминает сюжеты Пелевина, наполненные философией и гротеском. "Пъе Левиндт"– это сатирический взгляд на абсурд современной реальности, на творчество, ставшее товаром, и на писателя, который балансирует между голосами прошлого и издательским диктатом настоящего. Это книга о бегстве и поиске, сарказме и отчаянии, где каждое слово — вызов времени.

"Этот мир закончится в тебе ещё до того, как закончится дедлайн. А потом редактор позвонит и скажет: «Где текст?» И ты поймёшь, что ты не свободен. Ты — процесс. Ты — система, работающая на инерции. И ты всегда будешь продолжать писать. Потому что истина одна: пипл хавает не гениальность, а стабильность. А стабильность — это просто муть. Ну, или «Муть»."

Левиндт Пъе

Глава 1: Премодерация

Когда Пъе Левиндт получил от"ЛитПресс"письмо с заголовком "Ваш текст отправлен на доработку", он даже не удивился. Он открыл вложение и увидел документ, густо испещрённый красными пометками. У каждой стояло одно и то же слово: "Осуждаю."

— Осуждаю! Осуждаю! Осуждаю! Пъе, обдумывая правки, вспоминает, как во времена ковида наблюдал за стримами на Twitch. Там малолетки, случайно сказав что-то запрещённое, моментально выкрикивали:"Осуждаю."Теперь он чувствует себя точно так же, сидя над своей рукописью.

— А если я просто начну каждую страницу с фразы"осуждаю"? — ворчит он, обращаясь к экрану ноутбука. — Может, тогда редакторы будут довольны? Или мне писать это в заголовке?

"Осуждают не текст, а меня," — подумал он. Но тут же зазвонил телефон, и на экране высветился незнакомый номер.

— Здравствуйте, это Алексей, ваш модератор, — пробубнил голос на том конце провода. — Я звоню из… хм… из швейцарского пансиона.

— Из пансиона? — Пъе нахмурился, крутя в руках сигарету. — Сильно занят, да?

— Очень. Это пансион для пациентов с… ну, с особенностями, — голос модератора дрогнул. — Отчим определил меня сюда для лечения. Но я всё равно работаю!

— Как трогательно, — процедил Пъе. — Ну, расскажите, что там с моим текстом?

Модератор глубоко вздохнул:

— Понимаете, согласно новым правилам, у вас слишком много упоминаний… этих… лесных даров.

— Мухоморов? — уточнил Пъе.

— Осуждаю! — выкрикнул модератор. — Простите, это профессиональная привычка. Да, их. И ещё вы написали"гриб с красной шляпкой". Это недопустимо.

— Но это же просто описание! — выдохнул Пъе, ощущая, как внутри всё закипает.

— Видите ли, — начал модератор с интонацией профессионального обиженного, — мы заменили"гриб"на"обобщённые лесные формы".

–"Обобщённые лесные формы"? — Пъе прищурился, словно эти слова ослепили его. — Вы серьёзно?

— Это стандарт, — прошептал модератор. — И ещё одна правка: в вашей сцене, где герой смотрит на мухоморы… осуждаю… то есть, извините, на"лесные формы", надо убрать слово"вдохновение".

— Почему? — спросил Пъе, хотя уже догадывался, что ответ не понравится.

— Потому что… — модератор замялся, — связь между этими вещами может быть неправильно истолкована. Лучше напишите, что герой испытывает… хм…"размышления о природе бытия".

— Размышления о природе… — Пъе откинулся на спинку стула, закрыл глаза и тихо простонал. — И вам не смешно?

— Мне? — удивился модератор. — Простите, я здесь лечусь, у меня биполярное расстройство. Но я очень серьёзно отношусь к работе.

— А это вы мне рассказали ради сочувствия? — спросил Пъе, чувствуя, как раздражение перерастает в бессилие.

— Не только, — честно ответил модератор. — Просто иногда я вижу сны, в которых грибы… осуждаю… они заполняют всё пространство. И когда я начинаю осуждать их, они смеются. Это… тяжело.

На секунду повисло молчание.

— Слушайте, Алексей, — наконец сказал Пъе. — А вы сами-то хоть одну мою книгу читали?

— Нет, но у меня очень много ваших правок, — с гордостью произнёс модератор. — Я знаю, как они выглядят.

"Вот он, символ современной литературы,"подумал Пъе, глядя в окно на море."Человек, который знает мои тексты только по правкам."

Модератор добавил неуверенно:

— Знаете, а мне кажется, вы гениальны. Вы так глубоко описываете лесные формы.

Пъе почувствовал, как его бровь дёрнулась.

— Лесные формы, говорите… Осуждаю! — выкрикнул он, и на том конце телефона раздалось испуганное:

— Простите, пожалуйста!

"Я превращаюсь в одного из них," — мелькнула у Пъе мысль, и он торопливо положил трубку.

Пъе Левиндт опять засел за ноутбук, тарабаня по клавишам, как будто пытался обогнать самого себя. Он наклонился ближе к экрану, глаза бегали по строчкам, а губы беззвучно шевелились. Он думал о человеческом уме, но всякий раз, как ему удавалось сформулировать хоть одну более-менее глубокую мысль, в голове вспыхивал сигнал тревоги:"Осуди это!"

"Человеческий ум сегодня подвергается трём главным воздействиям: психотропному страху, модерации и бесконечным опросникам удовлетворённости," — набирал он, но тут же останавливался и со вздохом добавлял:

"Осуждаю."

Он попробовал снова:

"Когда человек, по доброй воле съев гриб мудрости, долго слушает редакторов, корреспондентов и модераторов, у него возникает желание самому стать редактором, корреспондентом и модератором своей жизни."

И опять:

"Осуждаю."

Пъе снял очки, посмотрел в окно на мокрые банановые листья, по которым хлестал проливной дождь, и опять застучал пальцами по клавиатуре:

«Если на Западе боятся оскорбить меньшинства, то у нас меньшинства сидящие в Госдуме и отменяют меньшинства, находящиеся в плебсе. Логика проста: если кто-то ниже по социальной лестнице, его существование оскорбляет сам факт наличия лестницы.

Российская отмена — это не просто инструмент власти. Это стиль жизни, способ мышления, при котором отменяют всех сразу, включая тех, кто даже не знал, что может быть отменён. Здесь каждый виноват по умолчанию. Как говорил один известный российский модератор:

"Идеальный текст — это пустая страница, но даже её придётся осудить за пассивную агрессию."»

— Оh my dear blooming heck!!! Я забыл, что «меньшинство» у нас тоже попадает по отмену, — Осуждаю!!!

Ему опять бесконечно звонили. То редактор"ЭХЧМО"с насмешливо-извиняющимся тоном:

— Пъе, знаешь, по новым законам РФ любое упоминание веществ, стимулирующих мозговую активность, должно быть либо удалено, либо осуждено.

То корректор, шёпотом, будто это была военная тайна:

— Вы, конечно, гений, но мы вынуждены заменить слово"мухомор"на"этнический гриб". Осуждаете?

И наконец, модератор"ЛитПресс", голосом настолько скучным, что Пъе чувствовал, как его муза умирает прямо на месте:

— У нас искусственный интеллект нашёл 73 потенциальных нарушения в вашем тексте. Можете добавить ещё 50 осуждений, чтобы перестраховаться?

Пъе устал.

Он поднял голову от ноутбука, оглядел комнату и вдруг закричал в окно, обращаясь к невидимым небесам:

— О Творче, и плеяда ангелов! Я осуждаю всё это! Верьте мне! Я осуждаю себя, редакторов, корректоров, модераторов, даже клавиатуру, на которой я печатаю. Вот что я осуждаю — все это торжество абсурда!