Не потеряй нас

Ульяна Романова (2024)

ДРАМА! БЕЗ ЮМОРА — Тимур, я беременна, — в глазах Яси стояли слезы. — Что? — голос охрип. — Беременна, и буду рожать, — повторила она. — Ты с ума сошла? — Я сорвался с места. Яська низко опустила голову, вытирая слезы на щеках. — Делай аборт, Ярослава. — Нет! — Нам не нужен этот ребенок! — отрезал я, умирая от страха. — Слышишь? — У нас двойня, Тимур… Он — плохой парень, уличный хулиган, тот, кого все боятся. Она — хорошая девочка, мамина дочь, его танцующий ангел. Она смогла отогреть его сердце, почти научила любить, но жизнь в один день совершила крутой поворот. История Тимура Гафарова! ВНИМАНИЕ! Герой не фантик! Говорит и думает матом!

Глава 5

Ярослава

После ухода этого парня я еще несколько минут стояла как вкопанная и глотала ртом воздух. Сняла варежку и ущипнула себя за запястье, чтобы проверить, не сон ли это.

Все еще было страшно, а внутренний голос вопил, что от таких, как он, нужно держаться подальше и ни в коем случае им не верить. Таким, как он доверять нельзя, я это точно знала, со мной в школе училась стая таких же, получая среднее коридорное образование. Девчонки с ума по ним сходили, а я старалась держаться подальше и не привлекать к себе внимания.

Всю мою жизнь моим единственным другом был Ромка. Мой сосед. Когда-то в далеком детстве мы подружились, играя на детской площадке. Когда со мной случилось непоправимое, Рома был рядом. Сбегал с уроков и читал мне книги в больничной палате, а когда я заново училась ходить — был моей опорой. Костылем, как он себя называл.

Я хотела ему позвонить. Перевела взгляд на окна, в которых не горел свет, и передумала. Он сильно пострадал и, наверное, спит. К тому же днем он сказал, что с ним все в порядке, немного отлежится и будет как новенький.

Вдохнув поглубже, я медленно побрела домой, гадая, будет ли сегодняшний вечер спокойным.

Вошла в квартиру и услышала тихий бубнеж телевизора.

— Мам, пап, я дома! — крикнула я, стягивая куртку.

— Входи, я картошку пожарила, будем ужинать, — крикнула мама из кухни.

Папа лежал на диване в гостиной и отводил взгляд. Стыдно. На следующий день ему всегда было стыдно…

— Пап, ты ужинать будешь? — спросила я.

— Нет, Ясенька, не хочу, — он не смотрел мне в глаза, делая вид, что вечерний выпуск новостей его очень волнует.

Я развернулась и отправилась к маме, которая суетливо накладывала в тарелку жареную картошку. Села за стол и получила ужин и стакан молока.

— Как день прошел? — мама была непривычно смущена, а у меня сердце тревожно забилось.

— Нормально, — пожала я плечами и потянулась за вилкой.

Наколола картофелину и отправила в рот.

Мама села напротив, устало потерла лицо ладонями и пригладила выпавшие пряди волос из прически.

— Что-то случилось? — поинтересовалась я.

— Покушай, потом поговорим, — кивнула мама, так же, как и папа, отводя взгляд.

— Мам, что? У меня аппетит пропадает, говори, пожалуйста.

Мама собралась с силами и спросила:

— Ясь, когда у тебя зарплата?

— На следующей неделе обещали. А что?

— Коммунальные платежи снова подорожали, а мы уже три месяца не платили, картошка последняя была, молоко тоже, чай еще два дня назад закончился. И Марк…

— Опять Марк? — разозлилась я. — Только не говори, что он снова пришел и ты отдала последнее!

— Он твой старший брат, Ярослава!

— Это повод появиться и забрать все? — не сдержалась я. — Мама, это невыносимо. Марк взрослый, он живет отдельно, работает, снимает квартиру, а сам каждые выходные приходит к вам, чтобы собрать дань. Он же просто открывает холодильник и забирает все! А нам как быть?

— Яся…

— Что, мам? Я работаю почти без выходных, отдаю тебе бо́льшую часть заработанного, а приходит Марк и нам снова нечего есть и нечем платить за коммунальные услуги. Почему мы все должны ему помогать? Он хоть раз нам помог? Нет! Только забирает последнее. Всегда!

— У него ребенок! Алименты.

— Какие алименты? Я видела его бывшую жену недавно, она жаловалась, что он уже полгода не платит, а работает неофициально!

— Он твой брат!

— И твой любимчик, — горько закончила я.

— Ясь, нам очень нужны деньги. Кредит мне не дадут, занимать не у кого, папе зарплату задерживают, моя только через две недели, а аванс я уже брала.

— Я не отдам свои накопления, — понимая, к чему она клонит, испугалась я, — мам, это на колледж! Может, у меня получится в следующем году поступить?

— Я отдам с зарплаты, — мама понизила голос и опустила голову.

— Не отдашь, — мой голос тоже упал до шепота, — никогда не отдаешь.

— Ярослава! Ты уже взрослая, тебе восемнадцать, ты живешь в нашем доме и обязана помогать!

Горло сдавило, а на глазах появились злые слезы. Я молча достала свой старенький мобильный, открыла приложение банка и отправила маме переводом деньги, оставив себе на самые необходимые расходы совсем немного.

Отодвинула тарелку, поднялась и ушла в комнату. Переоделась в домашнее и спряталась с головой под одеялом, чтобы не расплакаться.

Марк был старше меня на восемь лет и всегда был маминым светом в окне. Сын, о котором она всегда мечтала. Мне не стеснялись говорить, что второго ребенка мама не хотела. Знала, что будет тяжело финансово, но папа настоял, и родилась я. Разочарование всей ее жизни, виновница ее бед и того, что Марк не смог получить высшее образование, потому что родителям пришлось лечить меня. Думаю, что мама до сих пор не простила ту аварию, в которой пьяный отец сел за руль, забыв пристегнуть семилетнюю меня, и врезался в столб на полном ходу.

У отца были сотрясение и ушиб грудной клетки, когда подушка безопасности сработала, а у меня сложный перелом ноги, таза и сотрясение мозга. Длинная и дорогостоящая реабилитация и хромота на всю оставшуюся жизнь.

С того дня папа стал пить сильнее, заглушая еще и чувство вины, а маме целый год пришлось нянчиться со мной, пока я не смогла хоть как-то передвигаться самостоятельно.

Я сильно скатилась в учебе, почти пропустив один учебный год, а после окончания школы не смогла поступить даже в колледж. Чем ближе было мое совершеннолетие, тем больше мама настаивала на том, что я должна помогать семье, а не тянуть последнее. Пришлось ненадолго отодвинуть мечту получить хотя бы среднее специальное образование и сразу же идти работать в цветочный магазин. Моей ошибкой было признаться маме, что я копила деньги на учебу. Каждый раз, когда нам не хватало, мама требовала, чтобы я отдала ей свои скудные накопления. А я каждый раз отдавала, потому что знала: мама не отстанет.

Я тихо плакала под одеялом, слышала, как мама с папой о чем-то разговаривают в гостиной, и сама не заметила, как уснула.

Моя жизнь напоминала бесконечный день сурка. Подъем, тихо собраться, идти на работу, а вечером как получится. Если отец трезвый — вернуться домой, если нет — гулять с Ромкой или просто сидеть во дворе, и, если позволяла погода, качаться на качелях. И мечтать.

Мечтать о том, что когда-нибудь все изменится. Я смогу выбраться из этого зачарованного круга, получить образование, найти работу и встретить своего принца. Создать собственную, счастливую семью, где всех детей мы будем любить одинаково и жить без тоски о завтрашнем дне.

В мире грез я была здорова и часто улыбалась. Там не было бесконечно гонки и каждодневной дилеммы «как выжить». Я выстраивала в голове целые сценарии, как в один прекрасный день я буду стоять на сцене университета с дипломом и знать, что у меня вся жизнь впереди, а передо мной открыты все дороги.

Наверное, из зала меня будет поддерживать кто-то, кого я полюблю. А он будет любить меня. А еще я буду очень много танцевать. В этих грезах я черпала силу, отключаясь от окружающей действительности.

В то утро я снова мечтала по дороге на работу.

В магазине улыбалась, ухаживая за цветами, с удовольствием советовала покупателям, какой именно букет им взять, умиляясь, когда взрослые мужчины смущенно признавались, что хотят сделать предложение или просто порадовать любимую.

Все было как всегда. Я работала, позвонила Роме, вечером посчитала кассу и заперла магазин.

Но возвращаться домой не хотелось. В тот день особенно. В любой другой я подбила бы Ромку, чтобы он встретил меня и мы бы что-нибудь придумали, но друг был занят, а я решилась пойти одна. Другой дорогой.

Свернула не направо, а налево. Потом снова налево и шла куда глаза глядят.

Не знаю, сколько конкретно я бродила по оживленным улицам. Услышав музыку, взяла курс туда, откуда исходил звук, и застыла с открытым ртом.

Я попала на какое-то автомобильное шоу. Играла музыка, вокруг собралась огромная толпа народа, а в центре несколько машины устраивали представление, гоняя на крутых тачках по кругу и оставляя за собой дорожки пара и выхлопных газов.

Народ веселился, собираясь стайками, а я не выдержала и подошла ближе, завороженная зрелищем.

Желтая спортивная машина кружилась на месте, а из открытого окна почти по пояс высунулся незнакомый мне парень, поднимая наподобие трофея бутылку с алкоголем.

Ему свистели, улюлюкали, что-то кричали.

На меня никто не обращал внимания, когда я осторожно обходила компании по интересам. Подошла совсем близко, настолько, что запах жженых шин стал раздражать рецепторы, но не могла не смотреть.

— Атас, менты! — закричал кто-то, и музыка стихла.

Толпа заволновалась, рассыпаясь кто куда. Меня толкнули несколько раз, отчего я почти потеряла равновесие и с трудом удержалась на ногах, растерялась, не зная, что мне делать.

Я беспомощно озиралась по сторонам, пока незнакомый мне парень не задел меня плечом, продолжая свое движение, а меня кто-то очень больно дернул за локоть и потянул за собой.

Я обернулась, сердце пропустило удар, а вчерашний парень, которого я так боялась, протаскивал меня сквозь толпу в только ему одному известном направлении, при этом ни на секунду не выпуская мою руку из захвата. И вертел головой во все стороны.

Было больно, но для меня он вдруг стал якорем спасения из этого ада. Прихрамывая, я старалась ускорить шаг, а незнакомец не проронил ни слова, уводя меня куда-то в темные уголки дворов.

Сирены выли все громче, почти оглушая, я тряслась от страха, но упрямо продолжала следовать за ним.

Незнакомец остановился, понимая, что мы не успеем сбежать. Обернулся, посмотрел на мою ногу и нахмурился. Просканировал взглядом округу, кивнул своим мыслям и потащил меня в другую сторону.

Мы приблизились к черной иномарке, у которой нервно стоял молодой парень и искал кого-то взглядом. Он крутил на пальце ключи от машины, а тот, что держал меня за руку, вдруг схватил мой шарф, намотал мне на лицо, так, чтобы было видно только глаза, залез себе под куртку, вытянул балаклаву и натянул на лицо. Подумал и быстрыми, хаотичными движениями снял с меня варежки, быстро надел их на себя, оставляя меня стоять на месте.

Обошел машину, быстрым, отработанным движением отобрал у незнакомца ключи от машины, а его самого отправил в ближайший сугроб, прыгнул за руль, завел мотор, открыл пассажирскую дверь, почти полностью вылез с моей стороны и втянул меня в машину, запирая дверь и срываясь с места.

— Что ты сделал?! — завопила я, в зеркало заднего вида замечая, как парень выбрался из сугроба и достал мобильный.

— Приводов в ментовку давно не было? — хрипло поинтересовался незнакомец, вызывая дрожь во всем теле.

— Мы угнали машину!

— Взяли покататься, — легко ответил он.

— Ты псих, да? — голос дрожал.

— Да, — коротко ответил он, выезжая куда-то во дворы.

— Выпусти меня, пожалуйста! — взмолилась я.

— Я тебя могу обратно вернуть, хочешь? — зло спросил он, сосредоточенно управляя автомобилем.

— Да! — взвилась я, подпрыгивая на сиденье. — Мы угнали машину, это статья!

— Сейчас отъедем в безопасное место, оставим тачку, через час найдут, не переживай. Руками только ничего не трогай.

— Ты… Ты бандит?

— Да, — просто согласился он, снова сворачивая в темный двор.

— Боже, — прошептала я, умирая от страха.

Незнакомец же, казалось, страха не ощущал. Так, словно он каждый день угонял машины.

— Утихни, — попросил он, когда я тихонечко взвыла, — не трону я тебя.

Я до боли закусила губу, потеряв способность ориентироваться в пространстве и плохо понимая, в какой части города мы находились.

Наконец, незнакомец остановился, заглушил мотор, вытащил ключи из замка зажигания и коротко велел:

— На выход, быстро!