Иль Догхр. Проклятие Эмира

Ульяна Соболева

Ахмад Я взял ее себе, чтобы превратить ее жизнь в ад, чтобы отравить каждую секунду ее существования. Но тогда почему отравленным себя чувствую я? Эта женщина мое адское проклятие, и я не знаю хочу ли я убить ее…или готов любить до одержимости. Вика Меня поработил монстр с жутким лицом и изувеченным телом. Я солгала и призналась ему в любви, чтобы выжить…Теперь мне придется притворяться или умереть…

Глава 3

— Ты знала об этом?

С яростью оборачиваясь к маме Самиде и ударяя кулаком по столу так, что на нем подпрыгнули все предметы. Мне сейчас было не до церемоний. Я осатанел от того, что узнал и увидел. Осатанел от кадров, которые рассматривал несколько часов подряд перематывая снова и снова. Потом отправил к экспертам и уже через полчаса получил подтверждение, что запись настоящая. А мне не хотелось верить… что я эту…да еще вот так. И…Викой называл. Я в полубеспамятстве на траве, и она сверху скачет. Платье задрала, уселась и прыгает во всю, а я практически без сознания. Даже не помню, как кончил…но точно кончил. Я этот момент несколько раз просмотрел. Потому что вогнал себе ветку в руку, спецом вогнал…рана на запястье так и осталась.

Сучка какое-то время валялась на мне, рану бинтовала, дезинфицировала. Я уже спал. За мной слуги пришли и унесли в комнату. Приблизил кадр и увидел, как Лами улыбается, прищурив глаза. Надо узнать, какого дерьма подмешали мне в виски. Потому что хрена с два я бы так напился.

Но мог…В ту ночь Аллаена закрыла дверь на ключ изнутри, и я не смог ее открыть. Хотел выбить на хер и не стал. Потому что, б*ядь…потому что я не хотел больше насильно. Потому что я хотел…Черт, я сам не знаю, чего я хотел. Взял тогда бутылку и ушел в сад.

— О чем?

— Не притворяйся. Здесь без твоего ведома и моль жрать платье в шкафу не станет.

Последнее время я перестал ей доверять. Человеку, который заменил мне семью и вырастил меня. Человеку, который подарил мне второй шанс на жизнь. Человеку, которого я называл «мама».

— Как ты разговариваешь со мной, мой тигр? Что я должна была знать?

Стоит передо мной и бровью не ведет. Зато я прекрасно знаю, кто такая тетя Самида и что у нее в голове. Кажется, сейчас я вижу ее насквозь и буквально чувствую кожей, что Лами не сама все это провернула.

— Ламила беременна!

Отвернулась и отошла к окну. Она всегда любила смотреть на сад, особенно когда у кого-то возникало к ней слишком много вопросов.

— Не от Рамиля!

Сказал и снова ударил кулаком по столу.

— И у меня только два варианта. Слышишь? Два! Первый — это придать все огласке, и тогда ее закидают камнями насмерть, а второй….

— Второй не так уж и плох, сын. Если хорошо вдуматься, то второй вариант спасет ситуацию и даст права нерожденному ребенку, сделает его наследником в любом случае. Какая разница — сын или внук, правда? Это не имеет значения. А людям ничего и знать не нужно. Скажем, родила раньше срока, и вся проблема решена.

— Мне больше нравится первый! Как она смела? Как она вообще провернула все это? Как подстерегла меня! Как знала, что я там один и что я пьян! Ты…ты знала, что она задумала?

Схватил Самиду за плечо и развернул к себе. Мне нужно было смотреть в ее глаза и понимать, о чем она думает.

— Как я могла знать…Но что в этом удивительного. Ты ведь знаешь, как Лами относится к тебе. Знаешь, как давно она любила тебя и мечтала стать твоей женой. Наши законы не запрещают тебе иметь сразу двух жен…Тем более одна из них не такая уж и законная. Ты ведь расписался с Аллаеной, но никаха не было. Так что, по сути, она и не жена тебе!

— Как я могу знать, что ребенок мой?

— Рамиль был бесплоден. Они ходили по врачам. Уже несколько месяцев он не входил в ее комнату. Врачи поставили ему диагноз — бесплодие и половое бессилие. И это чудо…потому что она родит тебе не чужого ребенка с чужой кровью, а твоего сына!

— Это может быть дочь!

— Нет! Это будет сын! В семье Ламилы рождались в основном мальчики, и она единственная дочь, и я верю, что Аллах рано или поздно дал тебе сына. Сделай его законным. Женись на Лами.

— Она посмела шантажировать меня! Она должна быть наказана!

— У нее не было выбора. Она загнана в угол и не знает, что ей делать! У нее только что умер муж, она потеряла все, что у нее было, и еще ты хотел выгнать ее из дома! Накажи…но возьми в жены. Наказать можно по-разному.

— Вы с ней заодно, да?

— Нет…просто я трезво смотрю на вещи и понимаю, что этот вариант не самый худший из всего, что могло произойти. Само провидение дарит тебе ребенка и женщину, которая тебя любит. Избавься от славянки и живи счастливо, сын!

— Что?!

Резко повернулся к ней и сжал руки в кулаки.

— Запомни, Аллаена здесь навсегда! Она никуда не уйдет!

— В качестве кого она здесь? Ты назвал ее женой, но мы хорошо знаем, что это не так! И светский обряд с какими-то дурацкими подписями в нашей семье ничего не значит, их так же легко подписать, как и расторгнуть. Не ты ли расторг такое точно соглашение Аллаены и Рамиля, когда захотел?

— Она здесь, потому что Я так хочу!

— Ты греешь змею на своей груди. Аллаена лжет тебе, Аллаена притворяется и манипулирует тобой. Я не верю ни единому ее слову!

— Как я не верю ни единому слову Лами!

— Лами ждет твоего ребёнка, и ты…ты знаешь, что это не ложь!

— Врач подтвердил ее беременность?

— Да! Конечно, подтвердил!

— Коссс эмммек! Подтвердил он!

Я направился к двери.

— Что ты решил?

— Не знаю. Мне нужно подумать! Мне нужно время!

* * *

Я ждала, что он придет ко мне. Дала себе слово, что все будет иначе, и я добьюсь того, что хочу. У меня получится. Ведь я ему нравлюсь. Так говорит Азиза…

Она одевала меня сегодня ко сну. Выбрала длинную прозрачную ночнушку с красивыми пышными рукавами. Вроде бы и целомудренную, но в то же время все изгибы тела просвечивались сквозь нее. Я думала совсем о других вещах…о тех, что бывают в журналах на красивых моделях с соблазнительными формами. Если бы я надела такие вещи, что бы он сказал… В памяти все еще вижу его лицо. Тогда в саду, когда я сама целовала его губы и просила дотронуться до меня. Тогда он был со мной совсем другим. Не жестоким, не сумасшедшим зверем.

— Он не приходит ко мне… — тихо сказала и посмотрела на Азизу, которая прикрывала шторы на окнах и выключала яркий свет в спальне.

— Мужчины не всегда готовы прийти…особенно, если они заняты своими мужскими делами. А еще когда расстроены поступками своей женщины.

— Он знает, что я…что я и Рамиль, что ничего не было.

— Знает…Но и другие знают о твоем побеге. Да, он закроет рты тем, кто посмеет говорить плохое о тебе, но всем не закрыть.

— Ничего не было! Ничего!

— Люди вас видели. Об этом весь город говорит.

Стало не по себе. Я никогда не думала об этом… не думала о том, что почувствует Ахмад, если обо мне скажут такое. Я вообще тогда ни о чем не думала.

— На все нужно время. Он придет.

— Азиза…

— Да, моя госпожа.

— А если…если Ахмад больше не захочет жить со мной, как со своей женой, он меня отпустит?

— Нет. Скорее всего, тебя увезут в горы в деревню, где раньше жил Ахмад, и ты останешься там до самой старости. В семье Ибн Беев нет разводов и нет бывших жен и мужей. Но это лучше, чем умереть от ударов камней…А ведь могло быть и так.

— О Боже! Серьезно?

— Серьезно. У нас так принято.

— А полиция? А… а власти? Неужели можно убить человека вот так просто, и никто не заступится?

— У нас так же есть полиция нравов. И если женщина изменяет своему мужу, ее ждет страшная кара. Слава Аллаху, твой муж сумеет защитить твое честное имя, и скоро все забудется. Ложись спать, моя красивая госпожа. Все разрешится. Аллах милостив и не оставит тебя без своего покровительства.

Азиза вышла, а я тяжело вздохнула и села в кресло…Какое-то время смотрела перед собой, на душе было неприятно после слов Азизы. Я представляла, что должен чувствовать такой гордый человек, как Ахмад…если обо мне говорят плохое. Сплетничают о Рамиле. Мы были наедине. Люди могли подумать что угодно. А вдруг Ахмад разозлится и… И что? Эта мысль пронизала мой мозг и заставила взвиться и сесть в кресле, выпрямив спину. Не этого ли я хотела? Чтоб он оставил меня в покое? Чтобы потерял ко мне интерес и больше не трогал.

Сошлет в деревню и оставит там умирать от старости? Вот что он может сделать со мной. Вот какая участь меня ждет, если Ибн Бей потеряет ко мне интерес. А никак не свобода и возвращение домой. Самида лгала мне, когда говорила, что я стану свободной и вернусь к маме, если надоем ее племяннику. Она знала, что именно меня ждет. И это в самом лучшем случае. В худшем — меня могли забить камнями. И это не страшилки и не придуманные басни — это реальность. Женщина в этой стране жестоко карается за измену или даже за мысль о ней.

В дверь тихонько постучали, и я подумала, что Азиза вернулась.

— Заходи. Я еще не сплю.

Кто-то молча зашел в комнату, и я привстала, чтобы посмотреть, кто пришел. Увидела одну из дочерей Ахмада, и сердце забилось быстрее. Так вот сразу не могу понять, кто именно из них. И девочка словно читает мои мысли.

— Я Аят…

— Привет, Аят…

Я плохо говорю на ее языке, но я очень стараюсь, потому что я рада, что она пришла. Не знаю почему, но у меня невероятно тепло на душе, когда я вижу дочерей Ахмада.

— Привет. Я не могу уснуть…

— А твоя нянька? Как ее зовут?

— Лола. Я от нее убежала. Она глупая и скучная.

— Как ты найти мою комнату?

— Я нашла тебя по запаху…Вика.

Девочка сказала это по-русски, и я от неожиданности быстро заморгала.

— Наша кормилица родилась и выросла в твоей стране. Она говорила с нами на твоем языке и рассказывала нам сказки. Я не говорю очень хорошо…но я умею быстро запоминать. Я знаю семь языков. А Асия — шесть. У нас много учителей.

Сколько им лет? Шесть или семь? И они же слепые. Как они выучили…это же невозможно, наверное.

— У нас феноменальная память. Говорят, когда Аллах что-то забирает, то дает намного больше — нам он дал возможность различать запахи на расстоянии и хорошо запоминать все, что мы слышим. Я могу рассказать наизусть три книжные страницы, если ты прочтешь их мне вслух. Один раз.

— Почему ты пришла ко мне, Аят?

— Ты добрая.

Она сказала это с такой уверенностью, что у меня снова защемило сердце.

— Я чувствую. От человека…исходит много всего. Я ощущаю холод, покалывание, жжение. А от тебя я чувствую тепло. Мне приснился страшный сон…про Асию. И я не смогла уснуть. Можно я посплю в твоей комнате?

Это была странная просьба, и я не знала, что на нее ответить. Особенно вспоминая реакцию Ахмада на то, что девочки вообще заговорили со мной.

— Папа сегодня не придет. И он не узнает. Ему сейчас не до нас. Можно я лягу к тебе?

Я судорожно глотнула воздух. Потом подумала о том, что никогда не узнаю, что такое жить в кромешной темноте, и не узнаю, что значит дикий ужас, который испытывает эта малютка.

— Можно.

Девочка, осторожно ступая, прошла вперед. Казалось, она уже бывала в этой комнате. Выставив руки перед собой, она нашла кровать и легла рядом.

— Знаешь… от тебя очень интересно пахнет, Вика.

Откуда она знает мое настоящее имя? Ведь в доме его никто не произносит.

— Как пахнет?

— Я никогда не чувствовала раньше такого запаха. От людей по-разному пахнет. Чаще воняет. Я даже знаю, когда кто-то чем-то болен. Изо рта, под мышками…Я чувствую. Различаю людей по запаху и ауре. Мы с Асией почти не ошибаемся.

Дверь снова приоткрылась, и я, задержав дыхание, увидела кудрявую головку второй девочки.

— Я знала, что ты здесь. Можно и мне? Я тоже хочу спать с ней!

— Можно.

Обреченно сказала я. Ну куда уж хуже. Какая разница одна здесь или две. Попадет мне все равно. А может, мне Ахмад шею за это свернет.

Теперь они лежали вместе под одеялом и были похожи на двух котят с забавными мордашками.

— От тебя пахнет добротой и любовью.

Сказала Асия и посмотрела куда-то в потолок.

— А еще грустью. Ты часто грустишь и плачешь.

— Ничего. Папа полюбит тебя, и ты больше никогда не будешь плакать.

Уверенно сказала Аят.

— Он уже ее любит! — возразила ей Асия.

— Любил бы, не женился бы на этой мерзкой Ламиле!

У меня вдруг перед глазами потемнело, и я резко привстала на кровати.