Сокровища

Федор Николаевич Морозов

Книга-подарок, книга-феерия дарит яркое настроение. Это замечательная возможность прогуляться по солнечной стороне Бытия, заглянув в гости к известным личностям-созидателям нового, небывалого и талантливого. Девиз книги: «красота не просто спасет мир, а спасает каждый день и час!».

Путь непредсказуемого мастера

Сразу признаюсь: мне да и всем нам иногда очень даже хочется погреться в лучах славы известного человека (особенно в нашем суровом климате). Отломить кусочек его сладкого пирога. Быть причастным к его звездной биографии. Быть, как говорится, хоть где-то рядом, пусть даже чай разливать по кружкам или откупоривать шампанское. Или с благоговением подобрать брошенную небрежно мэтром салфетку, на которой он нечто начертал (как любил делать в парижских кафе Марк Шагал).

Но встречный вопрос: как можно пройти мимо такой личности, под которую «прогибается» остальной мир? Она меняет его по своему вкусу. Сперва мир сопротивляется, а потом меняется, трансформируется. И мы воспринимаем наш привычный континуум по-другому. Что сделали импрессионисты?! Они поменяли угол зрения, к тому же обогатили наши чувства, добавили солнца, радости и света. Хотя вначале люди сопротивлялись, не понимали, считали их чуть ли не сумасшедшими, которым не место среди нормальных, здравомыслящих людей. И что есть норма? Что есть истина? Не превосходят ли они все, что мы знаем? Можно ли увидеть все небо в замочную скважину?

И конечно, возникает зависть. Это естественно. Но есть хорошая, белая, позитивная зависть. Когда ты себя спрашиваешь: «А чем я хуже?!» И что-то начинаешь делать, чтобы изменить к лучшему свою жизнь.

А с другой стороны, мы начинаем познавать и свои способности и таланты. Их огонь, энергия, энтузиазм запускают какой-то забытый механизм в нас. Мы вспоминаем о своих мечтах. А потом нам даруются крылья вдохновения и радости. Мы можем и не писать маслом или не сочинять стихи. Но можем ярко, весело, бесстрашно жить, наслаждаясь тем, что свершили эти дерзновенные люди как до нас, так и наши современники. Это звучит слишком прагматично, но не каждый из нас выдержит тот ураган, тайфун, который несет в себе творческий человек, ту безудержную силу, что воплощает его идеи в материю.

Мне хочется поговорить о Мише Шаевиче Брусиловском. И не только. О его друзьях и единомышленниках. О целом мире, который он создал и создает. Может быть, потому, что его имя слишком на слуху. Или он необыкновенно харизматичен. Может быть. Но давайте попробуем разобраться во всем этом. Возможно, мы лучше поймем и себя?!

Конечно, я, в общем-то, пересказываю то, что уже многие давным-давно знают. Но немного по-другому, под иным соусом.

Но что в творчестве главное?! Это живой отклик, познавательный процесс. Как он рождается — вот это и есть тайна.

Однажды несчастная женщина, удрученная обстоятельствами жизни, стояла, замерев, потрясенная, немая и оглушенная, у огромной картины «Изгнание из Рая», что висит на втором этаже лестницы перед входом в Музей невьянской иконы. Она была сломлена, раздавлена, разбита злоключениями и горестями, замурована в темном коконе страха и ненависти. Но вот она, волшебная сила искусства — три часа (!) женщина простояла перед картиной, для нее она стала окном, дверью в другое измерение бытия.

Оптимизм, бесстрашие и всепрощение автора, пережившего войну, вдохновили, укрепили, спасли эту раздавленную женщину. Она впервые вздохнула полной грудью, глаза засияли. Она долго благодарила администрацию музея. Никто не понял, что же действительно произошло. Подобное случается и перед картиной «Явление Христа народу» Иванова или бесценными полотнами Леонардо и Рафаэля.

Настоящее искусство — это встреча, сотворчество, разговор «живой души с живой душой». Когда конкретный человек приближается к конкретной картине, возникает вопрос: произойдет ли рандеву, поймем ли мы друг друга, прорастем ли эмоциями и чувствами вглубь друг друга, случится ли вспышка озарения, когда весь мир наполнится сиянием и смыслом?!

Говоря образно, одна картина впустит лишь в переднюю, другая — на кухню, и лишь изредка — в святая святых, в мастерскую души.

А еще очень важно увидеть мастера и поговорить с ним. Хорошо, если вы влюбитесь его творчество, подпадете под обаяние его личности, вплоть до его жестов и интонации. Мелочей здесь нет. Подробности его судьбы дополняют его искусство, и наоборот.

Когда я пришел впервые в мастерскую Миши Шаевича, я был не один. Со мной были четыре известные прекрасные женщины: две с телевидения, другие из журналов. Плюс фотограф. Я чувствовал, что мастер находится в приподнятом настроении, что он склонен к импровизации, к игре, флирту. Что совершенно естественно для мужчины любого возраста. Как говорит древняя мудрость: лучше говорить с красивой женщиной с мыслями о Боге, чем говорить с Богом с мыслями о красивой женщине. Миша Шаевич был самим собой: неспешен, с красивыми, аристократическими руками, с мягким, баритональным голосом, с огромным жизненным опытом, удивляло, что все это вместилось в одну его жизнь.

А ведь этот «старец» был, представьте, бунтовщиком, нарушителем спокойствия, подрывателем основ, не признающим запретов. Но только они, художники, поэты, композиторы, раздвигают границы сознания и возможностей.

Это было время соцреализма, конформизма, выставкомов, партийных собраний, где решалась судьба той или иной картины. Многие уходили, как подлодка на дно, «во внутреннюю эмиграцию», существовала андеграундная (подпольная) культура. Миша Шаевич мыслил свободно, масштабно, нестандартно. Он и не мог иначе. Как можно остановить извержение вулкана?! Или отменить земное притяжение?! Это просто есть. И с этим нужно считаться.

Его, как и положено, изводили, ругали, обличали, стыдили, замалчивали, сживали со свету. Взять хотя бы статью в «Уральском рабочем» за 1961 год, где прямо сказано, что такой художник не нужен рабочим массам. Хотя у Миши Шаевича есть интересная монументальная, экспрессивная картина «Рабочее Уралмаша» в соавторстве с Геннадием Мосиным.

Да, среди художников бытует такое мнение: прежде всего, нужно научиться рисовать, а потом — разучиться, чтобы пойти своим путем в искусстве, не бояться быть собой. Художник призван показать Великому Художнику то, что тот не знает.

Художнику важно создать свой мир, найти свою палитру, свои образы, свою пластику. И это, естественно, одно и то же полотно — кому-то может нравиться, а кому-то нет. Все зависит от настроения (а оно бывает разное и меняется часто у одного и того же человека за сутки не раз), от света и тени, от подготовки зрителя, его интеллекта, его мировоззрения, от возраста (если человек с годами мудреет, а не наоборот). И самое парадоксальное, что в старом, знакомом, привычном мы постоянно угадываем нечто новое, невыразимое. Искусство неисчерпаемо. Сколько споров о «Моне Лизе», сколько трактатов написано, фильмов снято, но прошло уже 500 лет, а процесс познания продолжается.

Сейчас, в XXI веке, когда Интернет объединил весь мир, нам легко рассуждать о новых, невиданных возможностях. Сейчас история творится со скоростью света, одним нажатием клавиши. А раньше Миша Шаевич и другие авантюристы, мыслители и космополиты — люди искусства и свободного духа в своем творчестве сближали страны и континенты, эпохи и века, галактики и планеты, титанов и людей. Именно они прокладывали новые дороги, возводили мосты, цементировали фундамент нового миропорядка, более гуманного и справедливого, где право человека быть свободным творцом рушит все навязанные барьеры, где нет предела совершенству…

Я с любопытством смотрю на этого пожилого, невысокого, внешне непримечательного человека, словно вышедшего из другого века, с пронзительными и живыми глазами, патриархальной окладистой седой бородой. Он стал «брендом», легендой, памятником при жизни (такой монумент стоит в центре Екатеринбурга), его знает весь мир. И я чувствую, что за всем этим скрывается мощнейший творческий темперамент, огромная сила духа, страстная, противоречивая, неспокойная натура. Как он сумел все это преодолеть, пропустить сквозь себя эти энергетические потоки и лавины? Он стоит, прямо держа спину, как говорил один философ. Я здесь стою и не могу иначе. А удары и испытания сыпались на него как из рога изобилия. Он добился всего, о чем мечтал, но счастлив ли он? Какой мерой нужно мерить человеческую судьбу?! И кто вправе это делать, кроме небесной канцелярии. Мне кажется, он во многом разочаровался, многое понял, во многом раскаялся. Он осознал, что настоящее богатство из разряда «дорого то, что не продается». Не купишь дружбу, любовь, вдохновение, талант.

Он мудро, загадочно и печально улыбается, шутит и весело балагурит, переходя на украинский язык. У него всегда была отдушина — окно в сад, где цветет яблоня и сирень, и метафизическая дверь в вечность, откуда даже в годы дефицита изобильно поступали и искрометные мысли, богатырские силы и крылатое, восхитительное вдохновение. А как он бесшабашно летал с Марком Шагалом, не боясь упасть, в какие горние выси звали его мечты, как он бесстрашно любил эту странную и удивительную Жизнь. То театр абсурда, то театр высокой трагедии Уильяма Шекспира. И сейчас его время отдыхать и быть источником вдохновения для других. Смаковать жизнь, которая стала произведением искусства и гордостью его близких и друзей и всех, кто его любит.

Мэтр и его муза

Cherchez la femme, как говорят французы. В творчестве Мастера обнаженная женская натура занимает особенное место. Взять хотя бы самые известные полотна «Леда и Лебедь», «Похищение Европы», «Сусанна и старцы». Это праздник плоти. Страстной, сочной, спелой. Это столкновение запретного и разрешенного. Это область подавленных, подсознательных страхов и запретов. Так повелось, что мужчину влечет к женщине, а женщину к мужчине. Но сколько препятствий. И чем цивилизованнее общество, тем их больше.

Как писал Губерман:

Всегда мне было интересно,

Как поразительно греховно,

Духовность женщины — телесна,

А тело — дьявольски духовно.

В советское время был жесткий запрет на любую эротическую продукцию. Секса не было, а была любовь. Возникает вопрос, как появлялись дети. Шутки в сторону. Конечно, было уважение перед прекрасным полом. Но плоть требует своего. В его полотнах плоть представлена как вершина прекрасного и возвышенного. Она озарена светом и любовью. Она не униженна, не осмеяна, наоборот, преображена и воспринимается как возвращение в эдемский сад, когда мы не стеснялись того, что были обнаженными. Мы были счастливы.

Уральский поэт Алексей Решетов писал:

Я вам скажу, такие бабы,

Каких француз Майоль ваял,

У нас работали на БАМе,

Грузили щебень и металл.

Сними с них штопаные шали,

Сними с них ватные порты,

И пред миром бы предстали

Богини вечной красоты.

И эти смелые полотна напоминают нам о правде жизни, которая никуда не делась за годы подавления, игнорирования. Наоборот, их надо решать заново? Но как? Наверное, с большим благоговением, благодарностью. Тело — это как музыкальный инструмент. И от нас зависит, что мы сыграем. Если Баха и Бетховена, тогда, возможно, наша жизнь станет более благостной и беззаботной. Если женщина — это приглашение к счастью, то тело — это храм души. Так вознесем же себя на вершину блаженства. Умолкаю.

Я вновь смотрю на озаренные солнцем прекрасные тела женщин. Это праздник плодородия и элегантности, красоты и чувственности, всего того, что делает нас чуточку свободнее и радостнее.

Мише Шаевичу повезло, что его музой на все времена стала его супруга Татьяна (на многих полотнах она загадочно появляется то анфас, то в профиль). И ей необыкновенно повезло, что все внимание искушенного женским полом мужа сосредоточено на ней. И она может быть совершенно спокойна.

Гениальность и обыденность

Что такое гениальность? Почему все творческие люди считают себя гениями?! Не слишком ли это высокая планка, которая всю жизнь не даст тебе расслабиться? Не лучше ли быть просто самим собой. Это более широкая палитра чувств. Ты можешь быть как сильным, так и слабым, глупым и мудрым, счастливым и разочарованным. Быть самим собой — это сделать нечто такое, чего еще никто не делал до тебя. Все другие роли уже сыграны. Если посмотреть вокруг незамутненным взглядом, то все, что нас окружает, прекрасно и гениально. Да, все когда-то было создано впервые: и ручка, и телефон, и машина — все. Но мы привыкли ко всему и перестали удивляться. Возможно, гениальность — это прежде всего способность не только смотреть, но и видеть, слушать и слышать, придумывать и воплощать в реальность. Все так просто — все гениальное просто. Можно просто и невероятно талантливо жить и наслаждаться гениальностью этого мира, такого непредсказуемого, многоликого. Сейчас время эклектики. Все подражают друг другу. И это нормально. И самый кайф — это стремиться к прекрасному и гениальному. Растянуть этот процесс на всю жизнь. И тебе никогда не будет скучно.

Каждый ребенок отчасти гений, а каждый гений отчасти ребенок. По большому счету не важно, кем тебя считают, важно, нравится тебе самому то, что ты делаешь, или нет. Чувствуешь ли ты, что тебе хочется вставать утром и бежать в мастерскую, переполнен ли ты жизнью, ощущаешь ли ты, что тебя несет. Что за тобой дыхание титанов, и их мощь дает тебе силы претерпеть взлеты и падения, хвалу и клевету. И даже если что-то не получается, то все равно, даже твоя уникальность как индивидуальности — это дар миру.

Как гениально написал Бернард Шоу: «Нобелевская премия — это как спасательный круг, который тебе бросают, когда ты благополучно добрался до берега».

Анекдоты от мастера и о нем

Когда о человеке говорят в форме анекдотов и рассказывают байк, это о многом говорит. По крайней мере, о том, что человек необыкновенен, у него хорошее чувство юмора.

Прежде чем впустить нас в свою мастерскую, Миша Шаевич рассказал нам случай из жизни Сергея Параджанова, когда тот пришел на прием к одному важному чиновнику на Украине. Тот его важно спросил: «С чем вы до мене пришли?!» Параджанов с ходу ответил: «С нежностью и любовью!» Наверное, чиновник потерял дар речи, но потом все-таки улыбнулся и оценил находчивость и живость характера полузапретного режиссера. Задав нам этот сакраментальный вопрос, художник услышал ответ-пароль!

Вообще, чувство юмора — удивительная вещь. И я заметил, что почти все известные и находчивые люди умеют как смеяться над другими, так и над собой. Это спасает иногда в «патовых» ситуациях, дает возможность спустить на тормозах, когда дело на грани фола.

Вот любимая история от Миши Шаевича об одном известном художнике, почти анекдот. Как говорится, нарочно не придумаешь. Однажды тот пошел в бассейн. Помывшись в душе, надел плавательную шапочку, но кое-что другое — забыл. И вот он выходит из душа. И гордо шествует к воде. Проходит секунда, другая, некоторое время, и он вдруг понимает, что забыл надеть важный элемент ниже торса. Очень важный, ну просто обязательный. Конечно, если мы не на нудистком пляже. Он это понял по взглядам, которые его сопровождали во время его смелого дефиле. И он со всех ног бежит в душ. А потом — домой. Рассказывает обо всем жене. И спрашивает: «Как ты думаешь, они меня узнали?!» На что жена весело отвечает: «А ты думаешь, они смотрели на твое лицо?!»

Или другая история. Когда Миша Шаевич сделал предложение своей будущей жене Татьяне и пригласил ее в загс, он гордо сказал: «Я приеду на велосипеде». Она, конечно, очень удивилась. Это сейчас чего только не придумают: и под водой заключают союз, и в воздухе. А здесь ну просто какой-то минимализм или актуальное искусство. Миша Шаевич был удивлен и немного обижен. Он так хотел ее поразить. А она не оценила его находчивости. И он добавил: «Ну, хорошо, я привяжу к нему красный шарик!»

Напоследок еще одна забавная история. Однажды я встретил Мишу Шаевича, выходя из краеведческого музея. Он улыбнулся мне и сказал: «Молодой человек, я хочу пригласить вас на свое 120-летие… (Пауза.) Хотя за вас я не ручаюсь…» И победно прошествовал мимо меня. Я тогда подумал: чудные, странные вещи говорит престарелый мастер. Но прошло какое-то время, и я осознал: ars longa vita brevis. Жизнь коротка, искусство вечно. Он мог спокойно пригласить меня на свое, скажем, 250-летие. Искусство — это путевка в вечность, это мост из прошлого в будущее. Искусство — это тайна, секретный код, который программирует человека. Это большая ответственность. Это выбор пути, предназначения.

Таких историй про него ходит масса. Он немного эпатажен. Он не терпит обыденности и серости. Он умеет радоваться и радовать близких. А пока человек смеется — он непобедим!

Художник и его соратники

Блага приходят к человеку разными путями, и лучшие приходят в образе друзей. Дружба и верность дружбе — удел сильных, тех, кто готов делиться теплом и куском своего насущного хлеба.

Мише Шаевичу повезло, что он встретил не просто товарищей за пенной чашей, хотя это приятное времяпрепровождение, но единомышленников. Геннадий Мосин, Герман Метелев, Николай Гаврилович Чесноков — все эти корифеи уральского искусства были его сторонниками, они были одной командой. Они умели хорошо работать, красиво жить, весело отдыхать.

А Виталий Михайлович Волович стал чуть ли не его альтер-эго, его собратом. Они казались Дон Кихотом и Санчо Пансо. И не только из-за роста. Виталий Михайлович был идальго, головой в эмпиреях, аристократ до кончиков пальцев. Миша Шаевич, конечно же, не так прост, как это кажется. Но более живой, земной, крепче сбитый.

А сейчас в их компании появился третий персонаж, Сережа Пикассо, он стал Росинантом, верным спутником мэтров. Конечно, не он, а его машина. Эта троица стоит отдельной пьесы. Им весело и хорошо вместе. Пикассо возит их на своей вездепроходимой машине повсюду. И Миша Шаевич очень бережно относится к Сергею Григорьеву (настоящее имя Пикассо). Словно видит в нем продолжение своего неспокойного и пытливого дарования. Когда ты просто не можешь по-другому.

Мастер с удовольствием общается и с молодыми интересными людьми. Он любит посещать галерею «Арт-птица», которой руководит талантливый поэт и мастер по цветному стеклу Юлия Крутеева. Здесь его всегда ждут. И чай, как всегда, душист, и общение искреннее и позитивное. Мастер запечатлел Юлию в средневековых одеждах a la Лукас Кранах. Получилось элегантно и галантно. Просто и величественно.

Сейчас, когда разрешено почти все, — остается неразрешимым вопрос: о чем писать, говорить, рисовать, каким ориентирам следовать, как не потерять себя? И Миша Шаевич советует своим ученикам и друзьям — быть разносторонними и богатыми, то есть причастными к сокровищам мировой культуры. Изучать, анализировать, думать, созерцать, наслаждаться и, если повезет, созидать.

Известный екатеринбургский меценат Евгений Ройзман давно собирает полотна мастера. У него одна из самых больших коллекций в России. И полотно «Женя, побеждающий льва» впечатляет. Оно говорит, что герои нашего времени есть. Есть мужчины, которые умеют брать на себя ответственность и думать о тех, кому нужна помощь.

Квартира художника стала оазисом свободомыслия еще в советские годы. В ней бывали известные на всю страну знаменитости и простые люди. В ней появилась очень камерная галерея «Автограф», где собраны многие наброски, эскизы и шаржи дорогих для художника друзей.

В жизни Миши Шаевича были и судьбоносные встречи, как, например, с Беллой Абрамовной Дижур и ее всемирно знаменитым сыном скульптором Эрнстом Неизвестным. Она посвятила многие свои стихотворения многим полотнам мастера. Судьба сводила художника с Беллой Ахмадуллиной. С Анатолием Калашниковым. Другом. Соавтором. Собратом и человеком, который не боялся рисковать, пробовать, ошибаться и пробивать дорогу чему-то новому, необычному. Про него говорили просто: «Моцарт».

Маэстро и его творчество

Я смотрю на полотно «Яна. Детство». На переднем плане лежит маленькая девочка, ну прямо солнышко. Сверху летает самолетик. И все вокруг залито светом. Все просто. Слишком по-детски. Наивно. Ну и хорошо! Ощущение трудно передать словами. Я вспоминаю трамвай в середине 80-х годов, и я куда-то еду. На лице у меня беззаботная улыбка. Я смеюсь, хохочу, что-то напеваю. Скажут: смех без причины и т. д. А я весело отвечу: иногда признак хорошего настроения! Все вокруг сияет, блестит, переливается.

А когда мы, дети, видели летящий самолетик, мы радостно кричали и прыгали: «Самолет, самолет, забери меня в полет!» И вы тоже прыгали и во все горло кричали.

Эта картина — приглашение в светлый, летний, вечный день, который всегда есть, всегда существует для настоящих романтиков и детей.

Из той же серии работа «Горшечники». Смешные детишки, которые сидят на горшках в детском садике. Они нарисованы, казалось бы, в самый неподходящий момент. Немного ироничный, самоироничный. Впрочем, каждый проходит через это. И вы тоже с важным видом делали нечто подобное.

Мудрый художник решил напомнить всем нам, что все, что естественно, — не безобразно, а значит — красиво. Он возвращает нам улыбку счастливого человека. А счастливый человек сделает много хорошего в этом мире. Хотя бы сохранит то хорошее, что сделали до него.

А вот другие его полотна. «Агрессия», «Реквием».

Предельная концентрация чувств, столкновение противоположных цветов: красного и коричневого. Столкновение, хаос людей, лошадей, львов. Какая-то фантасмагория. Ощутимая материализация ненависти, злобы, страха.

Мастера всех времен и народов общаются друг с другом в вечном и в реальном, земном, времени. Так же, как мы по телефону. Делятся опытом, шутят, рассказывают анекдоты. Когда Миша Шаевич писал «Агрессию», наверное, он был на связи с Пабло Пикассо и Сальвадором Дали. Он как бы дополнил их работы, особенно знаменитую «Гернику». У Пикассо все выполнено в черно-белой палитре, а у Миши Шаевича просто какой-то взрыв цвета, предельная экспрессия цветовых комбинаций. Его картина кричит, бунтует, протестует, сдирает кожу, обжигает совесть. Это агрессия против агрессии. Попытка разрушить разрушение.

Ему никогда не забыть госпитальный поезд, в котором он ехал совсем мальчишкой. Кругом взрывы снарядов, бомбежка, крики, стоны, нечеловеческое мучение. А врачи оперируют день и ночь. Это воспоминание не проходит. Это можно трансформировать в высокое, правдивое и спасительное искусство. И Миша Шаевич говорит нам об этом, так же как Федор Михайлович Достоевский, после каторги написавший «Записки из Мертвого дома». Для него это был катарсис.

У мастера есть замечательная картина «Homo sapiens». Она о нас. О нашем пути. О том, откуда мы и куда идем. И так ли мы разумны?! Что есть наш мир: театр, Голгофа или фавор? Не заигрались ли мы?! Не забыли ли мы, для чего пришли в этот необыкновенный мир?! Видим ли мы красоту, которая не просто спасет мир, но спасает каждый день и час?! Помним ли завет мудрых предков: не навреди?! Хватит ли у нас мужества признать наши слабости и глупости, чтобы стать мудрыми и сильными? О чем это полотно?! Да обо всем. Включим на всю мощность свой разум, чтобы быть, а не казаться.

Главное, чему я научился у Мастера: нужно выбрать в жизни то, что ты любишь, и быть преданным этому делу. Это непростой путь. Это трудно. Это неимоверно сложно. Почти невозможно. Почти. Нужно постоянно выбирать. Быть ответственным. Бороться. Сражаться. Верить в лучшее, кто бы что ни говорил. Не сдаваться. Никогда. И работать самоотверженно. Иногда бескорыстно. Но всегда страстно. Окружить себя роскошью. Настоящей. Неподдельной. Верными друзьями, мудрыми книгами, многоликой природой, сиятельной и спасительной любовью, восхитительной музыкой, невероятным, бездонным небом.

И формула счастья остается неизменной: сеять разумное, доброе, вечное…

И напоследок Мастер говорит: «В старости, как ни странно, наступает момент, момент истины, прозрения, когда ты соединяешься с Богом, потому что ты полностью свободен. А для меня прозрение еще не наступило, потому что я еще чертовски молод!»