Слово о полку Игореве. Переводы, статьи, пояснения

Фридрих Антонов

В этой книге приведены два перевода Слова о полку Игореве, а также пояснения и комментарии к древнему тексту. Переводы: свободный поэтический и близкий к первооснове (строго научный). Здесь также приведено более 85 принципиально новых пояснений и комментариев к древнему тексту. Впервые введено понятие Великой Трояновой (Русской) земли. В этой книге также назван истинный Автор Слова о полку Игореве, представитель дома тысяцкого Рагуила – Овлур.

Слово о полку Игореве

(Свободный перевод)

То нелепо будет, братья,

Если мы, собравшись с вами,

Запоем про современность

Стародавними словами,

Как исполненный забот

Игорь-князь пошел в поход.

Пусть вовеки славится

Игорь Святославич!

А начнется наша песня

По былинам наших дней,

Не по выдумкам Бояна,

Ибо вещий чародей,

Как начнет слагать кому-то

Песню славы, то его,

Силою воображенья,

В красках, в образах, в сравненьях,

(Пел свободно и легко!) —

Заносило далеко!

Растекался пышной кроной

Дивных мыслей над землей.

И носился серым волком

Нам неведомой тропой.

Высоко под облаками

Сизым соколом летал.

(Поэтическая сила —

Выше всех земных похвал!)

Помните, воины,

Первых времен усобицы?

Как бывало в те года?

Не в чести была вражда!

И съезжались все князья,

Словно добрые друзья!

Десять соколов проворных,

Наудачу, кто быстрей,

Выпускали в поднебесье

На летящих лебедей.

Чей питомец смертоносный

Первым лебедя собьет,

Тот и славу заберет.

Жребий свят — и честь по чести,

Удальцу слагают песни,

Славят подвиги его,

А дружина пьет вино.

Так слагали Ярославу,

Мудрому седому князю,

Пели храброму Мстиславу,

Хитроумной тонкой вязью.

Как ходил он на касогов,

(Дикий барс, в сраженьях резвый)

Как сойдясь в единоборстве

Князя Редедю зарезал.

Пели Красному Роману,

Брату Гориславича,

Восхищались красотой

Романа Святославича.

Но Боян, поверьте, братья,

Не губил лебяжьей стаи,

Он в порыве вдохновенья,

Струны в лад перебирая,

Песню славы заводил…

Взгляд невидящий скользил

В даль, щемящую, полей…

Крики белых лебедей…

Пальцы-соколы играли,

Князьям славу рокотали.

Так начнем же эту песню

От времен Владимира.

Через дни междуусобий,

До нашего Игоря.

Игорь-князь, собравшись с силой,

Ум свой крепостью стянул,

В путь далекий собираясь

В сердце мужество вдохнул,

Взял с собою сына, брата

И повел свои войска

На Донские берега.

На землю Половецкую

Пошел за землю Русскую.

О Боян, певец старинный,

Нежной трелью соловьиной

Как бы ты воспел поход,

Щебеча под небосвод?

По ветвям летая смело

Древа мысли,

Волком серым,

Чистым полем, за горой,

Мчась Трояновой тропой.

Несравненный и великий!

Уж когда ты запоешь,

Кого хочешь в плен возьмешь!

Ты и славу дней недавних

Краше древней поднесешь,

Из отдельных половинок

В одно целое совьешь,

Кинешься тропой Трояна,

Нужный образ подберешь,

И с кем надо поравняешь,

И как надо запоешь

Песню хитрую как вязь,

Лишь бы радовался князь.

Да к примеру, эта битва!

Вот где ладу ты бы дал!

Закружился ветром в поле

И конечно так начал,

Сидя где-нибудь над кручей:

«То не буря в чистом поле

Гонит соколов могучих…

То не ветер буйный стонет!

Не деревья в поле гнутся!

Дети Галицы великой

Вдаль на подвиги несутся…»

А быть может, вещий старец,

Спел бы ты, Велесов внуче:

«Кони ржут за речкой Сулой,

А в столице, эхом звучным,

Слава громкая звенит

И над всей землей летит!»

А на самом деле тихо

И никто не слышал «слыхом»,

Что на сборах зов гремит,

В Киев что-то там летит.

Без помпезности, спокойно,

Тем не менее, достойно,

Все идет своим путем.

Трубы, в Новгороде том,

Сбор скликают и зовут.

А в Путивле стяги ждут.

Игорь ждет родного брата,

Князя Всеволода ждет,

Из Трубчевска мимо Курска

Князь с дружиною идет.

Вот пришел буй-тур на встречу,

Рать курян, готовых к сече,

Вместе с ним пришла. Стоит.

Князь Всеволод говорит:

«Ты один мой свет на свете,

Брат мой, Игорь, оба дети

Одного с тобой отца,

Оба — Святославичи.

Так седлай же, брат мой, коней,

А мои — хоть вмиг в погоню,

Все под седлами стоят,

Нетерпением горят.

А мои бойцы-куряне

Опытные воины.

Рождены они в походах,

С конца копья вскормлены.

Их под шлемами взрастили,

Пути им ведомы,

Их мечами окрестили,

Овраги знакомы.

Словно барсы жаждут боя,

Тетива — как песня,

Сабли острые искрятся,

Колчаны на месте.

Не робеют в чистом поле

При опасной встрече.

Ищут в битвах князю славы,

Себе ищут чести».

Тут взглянул на солнце Игорь

И увидел, что оно

Темнотой погребено.

Мрак надвинулся ночной

И войска покрылись тьмой.

Говорит своей дружине

Игорь-князь: «Идемте ныне,

Сядем, братья, на коней,

Погуляем средь степей.

Так ли уж крепки кордоны?

Прогуляемся по Дону!

Лучше нам убитым быть,

Чем ярмо рабов влачить!»

И такое вот желанье

Князю на душу легло,

Что затмение светила,

Даже!

Не превозмогло:

«С вами, русичи, желаю,

Край родной оберегая,

Копья в битве испытать!

Вражью силу потоптать!

Дона тихого степного

Шлемом боевым испить.

Или — голову сложить!»

И вступил князь Игорь в стремя,

И поехал по степи,

Солнце тьмою заступало,

Ночь стонала на пути.

Пробудились птицы в гнездах,

Разразился громкий свист.

Стынет кровь, трепещет лист —

Кличет див в вершине темной,

Всею силой неуемной,

Землям подает сигнал,

Чтобы недруг не дремал.

Внемлет Волга, внемлет Сула,

На Поморие летит

Грозное предупрежденье:

«Поднимайтесь все, кто спит!»

Корсунь, Сурож окликает,

Окликает и тебя,

Истукан тмутороканский,

Чтоб готовил в бой коня.

Половцы перепугались

И спешат уйти за Дон.

Скрип телег, средь темной ночи,

Так похож на птичий стон.

Словно лебеди в тревоге

Встрепенулись и в полет.

Игорь-князь с войной идет!

Вот и птицы ждут несчастий

Сутками на деревах.

Волки воют по оврагам,

В темноте вселяя страх.

И стервятники слетелись,

Основались, молча ждут.

И лисицы хриплым лаем

Тоже к пиршеству зовут.

Ночь. Идет в тревоге войско.

Степь враждебная кругом,

Русь родная за холмом!

Ночь прошла и незаметно

Появился алый свет.

Зорька в небе заиграла,

Посылая свой привет

Сонным травам и долинам.

Смолкнул в роще соловей.

Небо синее светлей.

Всполошились все вороны

На развесистых дубах.

Стало Игорево войско

Четким строем на холмах.

Заалели щиты.

Вот сойдутся две лавы,

Честь тогда храбрецу,

Победителю слава!

Утром в пятницу столкнулись,

Потоптали вражий строй,

И погнали врассыпную,

Беспорядочной толпой,

Обезумевших от страха,

Убегающих врагов.

Мимо брошенных кибиток

И покинутых шатров.

Похватали жен и девок,

Понаграбили добра,

Разгулялась тут дружина,

Взяв добычу на ура.

И давай метать под ноги

Покрывала и плащи,

И узоры дорогие,

И шелка, и кожухи…

(Прочь бежали «пастухи»,

Кинув золото!)

Красный стяг, с хоругвью белой,

И бунчук на серебре,

В знак любви и уваженья

Князь наш, батюшка, — тебе!

Дремлет храбрая дружина,

Спит Олегово гнездо.

Далеченько залетело.

На бесчестие оно

Не было порождено.

Ни потомкам буйных готов,

Ни тебе, разбойный сын,

Черный ворон половчин!

Гзак, набегом возмущенный,

Серым волком в ночь бежит.

Вслед за ним Кончак могучий

К Дону синему спешит.

Кто предскажет, кто решит

Спор суровый и кровавый,

И ответит не лукаво —

Кто там завтра победит?

А назавтра, утром рано,

Зори грозные встают.

Небо кровью заливает,

Тучи черные идут.

С моря, с Дона, через степи,

Чтоб навеки поглотить

Светлые четыре солнца.

Да, грозе великой быть!

Ярко молнии трепещут,

Мир небесный в клочья рвут,

Скоро хлынет дождь стрелами,

То-то кровушки прольют.

Вот где копьями сразиться!

Вот где саблей порубить!

Здесь, на берегу Каялы.

Да, грозе — великой быть!

На раздольи, на степном.

Русь осталась за холмом!

Вдаль ушла земля холмами.

Степь зелеными коврами

Раскатилась до небес…

И враги наперерез!

Это вы, Стрибожьи внуки,

С моря веете в степи?

Стрелы острые несете

На уставшие полки!

А земля гудит и стонет,

Реки взмучены текут.

Пылью степи покрывает,

А враги идут… идут…

Стяги вражьи возвещают:

С моря половцы идут,

Вот идут дружины с Дона,

Обступили там и тут.

Руссы храбрые сомкнулись

И взялись за ратный труд.

Яр-тур Всеволод! На брани

Ты надежда и оплот.

Твое войско, как тараном,

Пробивает путь вперед.

Где проходишь — там дорога,

Где свернул — там поворот.

Где идет твоя дружина,

Там рекою кровь течет.

Бьешь врагов своих стрелами,

Шлемы крепкие сечешь,

Горы трупов — след за вами,

Крепкий строй, сияет знамя,

Смело сквозь врагов идешь,

И бойцов своих ведешь.

И куда ты не поскачешь,

Там злачёный шлем блестит,

Там же меч твой смертоносный

Жутким посвистом свистит.

А кругом, в кровавых лужах,

Вражьи головы лежат.

Тучей вороны кружат.

Не спасли, ни шлем аварский,

Ни брони стальной оплот,

Снесены ударом мощным.

Тур могучий Всеволод!

Что те раны? Кто считает?

Когда все, и жизнь, и честь,

И что было, и что будет —

Всё на свете, все как есть,

Позабыл в пылу сраженья!

Отступили на мгновенье

И объятия жены,

И престол мечты и славы,

И преданья старины.

В сердце боя окружённый,

В мыслях все уже решив,

Разрубал врагов могучих

Словно разъярённый див.

Были войны в дни Трояни,

В лету канули года,

Когда битвы Ярослава

Сокрушали города.

И Олеговы походы

Прокатились чередой.

Да, Олег был не простой!

Воин вольный, своевольный,

С переменчивой судьбой!

То в неволе, то в престоле,

То всесильный, то изгой.

Да, ковал Олег крамолу,

Стрелы сеял по земле,

Вступит он, бывало, в стремя,

Там, вдали, в своей земле,

В городе Тмуторокани,

Опоясавшись для брани.

Значит скоро быть беде!

Звон его стремян злачёных

В стольный Киев долетал,

Князь Всеволод Ярославич

Слыша звон тот, трепетал.

Да и сын его, Владимир,

Звон в Чернигове слыхал.

И от звона боевого

Крепко уши затыкал.

И ворота городские,

По утрам, (дела такие!)

На засовы запирал.

(Страх на сильных нападал,

Когда звон тот долетал.)

И Бориса молодого

Доля горькая свела

(Загубила похвальба!)

За Олегову обиду,

За наследные права,

В час недобрый привела

На кровавую поляну,

Против киевских дружин.

В землю лёг не он один!

С той же Каниной поляны

Святополк увёз отца

На венгерских иноходцах,

Долг исполнив до конца.

И привёз с почётом в Киев,

В храм соборный. И в Софии

С тихой скорбью погребли,

Зла не помня киевляне.

А на Каниной поляне

Спит безвестный славянин,

И уж, вправду, — не один.

В те года, при том Олеге,

Межусобица цвела,

Гибла жизнь Даждьбожьих внуков,

Сокращая им века,

Рушился очаг домашний.

В те года, весной на пашне,

Редко пахари брели.

Вместо них вороньи стаи

Спор над трупами вели.

Опустела Русь в крамолах,

На побоищах галдёж —

Разжиревшие вороны

Учинили свой делёж.

Это было в те столетья,

В те походы и бои.

А такой как эта битва

И седые старики

От рождения не знали,

Хоть и многое видали.

Так с утра и до заката,

С темноты и до утра,

Бьются в поле незнакомом

Дети Ольгова гнезда.

И гремят мечи о шлемы,

Стрелы тучами летят,

Бьются кони, топчут трупы,

Копья крепкие трещат.

И усеялась костями

Плодородная земля,

Кровью полита багряной.

И по всей Руси взошла

Безысходная тоска.

Что шумит в далеком поле?

Что там рано пред зарей?

Разворачивает войско

Игорь-князь перед бедой.

Закрывает брешь в порядках,

Хочет брата защитить.

Но беды не отвратить!

Бились день, всю ночь сражались,

И ещё (без сна) полдня,

В полдень дрогнули ковуи,

Рухнул строй — пошла резня.

Тут расстался Игорь с братом,

Тут кровавого вина

Не хватило пировавшим.

Плачет Русская земля.

Травы жалостью поникли,

Ветви горем налились.

Запустение покрыло

Цвет и молодость, и жизнь.

А на Дон пришла Обида

(Аж до берегов Тавриды!),

Из Трояновой земли,

Из Даждьбожьей стороны.

Девой-лебедем явилась,

Тихо в море опустилась,

Сделала могучий взмах,

Подняла с волнами страх.

Силы Поля вдруг проснулись,

От обиды встрепенулись,

Захлебнулись, как волной,

И пошли на Русь войной.

Мир, и счастье, и покой —

Всё исчезло прочь долой.

А князья в междуусобьях.

Свой родного в клочья рвут,

И погибель накликают.

А язычники идут.

Говорит родному брату,

Отнимающий добро:

«То моё! И то — моё же!

Это — тоже! Всё моё!»

Брат идёт войной на брата,

Побеждённый слёзы льёт.

(Или, хуже, убегает,

А потом врагов ведёт.)

А в князьях одни раздоры,

И о малом говорят,

Как о чем-то о великом.

А кочевники спешат.

Саранчою налетают,

Гибель чёрную несут.

И в сраженьях верх берут.

Залетел далёко сокол,

Подгоняемый мечтой.

Воспарил в мечтах высоко

Над равниною степной.

Гнал залётных птиц на море,

Думал дальше оттеснить.

Но полков не воскресить.

А потом затрубили карнаи: «Огня!»

И помчались по Русской земле,

Жар в людей кидаючи,

В огненных рогах.

Мечут тот огонь в рогах,

Мечут стрелы, мечут страх,

Долго пламя полыхало

В разорённых городах.

Жёны русские о милых

Зарыдали, голося:

«Неужели нам любимых

Не увидеть никогда?

Ни увидеть, ни услышать,

Ни обнять, ни приласкать.

Ни любви нам, ни богатства.

Век свой вдовий коротать».

Застонал печалью Киев,

И Чернигову от бед

Жизни и покоя нет.

Разлилась тоска рекою,

Стонет Русская земля

От нахлынувших напастей.

А князья, в чьей это власти, —

Все крамолы да разбой.

Да врагов ведут домой.

А кочевники приходят,

Дань богатую берут

(По шелягу от подворья)

А не выплатишь — сожгут.

Вот уж храбрые питомцы

Святославова гнезда

Разбудили гнев кочевий,

Загнусавила нужда —

Встала старая вражда!

Ту вражду прибил когда-то

Князь великий Святослав,

Мощной киевской грозою.

Подстерёг,

И час для боя выбрал верно,

И напал —

За пороги прочь прогнал.

Да! Сурово потрепал

Он железными полками

И булатными мечами

Землю половцев. Конями

Реки тихие взмутил,

А озёра и болота,

Словно вихорь, иссушил.

Притоптал холмы, овраги —

Крепок хмель военной браги,

Разгромил полки врагов

У Орельских берегов.

Самого же полководца,

Хана Кобяка, пленил.

После, в Киеве, — убил.

Прославляют Святослава

Иноземцы на пирах.

Немцы, греки, итальянцы,

На различных языках.

Прославляют за победу,

Славу громкую поют.

Князя Игоря клянут —

Утопил в Каяле-речке

Счастье всей своей земли,

Золото рассыпавши.

Здесь, на этой же Каяле,

Из богатого седла

Пересел плененный Игорь

(Видно счастье подвело)

Из седельца золотого

В половецкое седло.

Разлилась печаль рекою,

Приуныли города,

Флаги спущены на башнях,

Нет веселья и следа.

А однажды Святославу

В стольном граде, на горах,

Сон приснился непонятный.

И закрался в душу страх.

«Покрывают, — молвит тихо, —

Прошлым вечером меня

Похоронным покрывалом,

На кровати тисовой —

А вокруг народ толпой.

Черпают ковшом из бочки

Тёмносинее вино

И с почтением подносят

(Но с отравою оно).

Из пустых колчанов сыплют

Крупный жемчуг на живот.

Упокойный хор поёт.

И меня уж обряжают,

Как для царских похорон.

А в ушах могильный звон…

И уж нет конька над кровлей

В красном тереме моём.

Он стоит осиротелый,

Ветер бьёт его крылом.

Словно крышку забивают

Над моею головой.

Стук тревожный,

Ветра вой…

С вечера вороньи стаи

На поречьи собрались.

И галдели до рассвета.

А с рассветом унеслись

К морю синему. Как будто

Собрались со всех сторон,

Для свершенья похорон.

Тризну справили и вон!»

И сказали бояре князю:

«То, князь, горе ум помутило!

То два сокола слетели

Вдаль из отчего гнезда.

(Знать уж слово не узда!)

Тайною была езда!

(Самовольно улетели!)

Доискаться захотели

Города Тмуторокани.

Вот и дорвали́сь брани!

(Хотелось напиться

Шлемом из Дона!)

А тех соколов поймали,

Крылья срезали слегка,

Цепью крепкою сковали

По рукам и по ногам.

Нынче, княже, горе нам.

В третий день — настала темень!

Оба солнца среди дня

Закатились

И погасли два багряные столпа!

Вместе с ними закатились

Оба юных молодца,

Два прекрасных месяца —

Князь Олег и Святослав,

Жизни даже не познав,

Чёрной теменью покрылись

И Каяла тоже скрылась,

Как накрылась темнотой.

Налетел звериный вой.

Половцы землею Русской,

Как гепардов стая,

Удержу не зная,

Гонят за добычей — грабежи в обычай!

Цель одна — грабёж да мщенье

(Смерть, пожары, разоренье…)

И завидует живой

Тем, кто спит в земле сырой.

После, в степь ушли. И скрылись.

Будто — в «море погрузились»,

Нашу радость оборвав,

Все кочевья взбунтовав.

(Угро-финов и литвинов

По набегам разбросав.)

Уж сменилась хула на хвалу.

Обернулась неволя на волю.

Тут и диво спустилось на землю —

Это готские красные девы

Хороводные песни запели.

Закружились в неистовых плясках,

Брыжжут радостью яркие краски.

Русским золотом звенят.

И к отмщению манят.

Вспоминают время Буса,

Как пленили готы русов.

И зовут скорее ханов

Отомстить за Шарукана.

Нам же, княжеской дружине,

Боль покоя не даёт.

Грусть-тоска тугим арканом

Горло стиснула и жмёт.

Только беды да напасти.

Враг бесчинствует, а мы

Уж не ходим на пиры.

А ведь мы не чужеземцы!

На своей земле стоим!

От обиды нет покоя —

Мы веселия хотим!»

И тогда убитый горем

Князь великий Святослав

Молвил слово золотое,

Со слезами. И сказал:

«О, сыны мои родные,

Игорь и ты, Всеволод!

Ну зачем вы своевольно,

Крадучись, ушли в поход.

Молодость тому виною,

Не сдержали свою прыть,

Стали острыми мечами

Землю половцев губить.

Славу думали добыть?

Но без чести одолели,

Там, вдали, в земле чужой.

И без чести кровь пролили

Острый меч да нрав крутой.

И сердца у вас из стали,

В буйстве битв закалены.

Что ж вы, дети, натворили?

Для моей-то седины!

А уже не вижу боле

Я черниговских полков,

Сокрушавших в чистом поле

Многочисленных врагов.

Где могуты и татраны?

Где шельбиры, топчаки?

Где ревуги и ольберы?

Где былинные полки?

Те бывало без оружья,

Без мечей и без щитов,

С засапожными ножами

Гнали прочь своих врагов,

Как звенела эта слава!

Что не вижу Ярослава,

Брата милого со мной?

Чтоб идти в смертельный бой!

Вы ж решили только сами

Доблесть в битве проявить.

И всю славу боевую

Безраздельно захватить.

А скажите, разве дивно

Старому помолодеть?

Когда сокол повзрослеет,

То ветрам высоко петь!

И врагам не одолеть

В битвах сильного.

И детям малым не осиротеть.

И гнезду не опустеть!

Корень зла в ином таится!

Конец ознакомительного фрагмента.