Грязная история

Фридрих Незнанский

Плетнев и Турецкий, слегка загуляв, задержались в Новороссийске. Но профессиональные следователи не остаются без дела. Плетнев разыскивает убийцу проститутки Гали, с которой был знаком всего несколько часов, но за это время понял, что ей грозит опасность. Он успел даже побывать в качестве подозреваемого. Поэтому считает делом чести найти настоящего убийцу. К Турецкому приезжает из Ставрополя бывшая чемпионка по пулевой стрельбе Гущина, которую десять лет назад несправедливо обвинили в убийстве по неосторожности и осудили на три года. Спустя годы она понимает, что кто-то хочет помешать ей в новой успешной жизни, вытянув на свет порочащую ее информацию о бывшей судимости. Она просит Турецкого расследовать старое дело, чтобы восстановить свое честное имя. Турецкий берется за дело и вскоре понимает, кто является настоящим убийцей и почему вместо него осудили Гущину.

2

В девять сорок пять Анна припарковала машину у небольшого магазинчика и забежала купить парочку йогуртов. Сегодня расписание ее дня было настолько плотным, что на обед не оставалось времени. Знакомая продавщица приветливо улыбнулась, выставляя йогурты на прилавок, и привычно проинформировала:

— Свежие, только поступили.

Анна расплатилась и только направилась к двери, как резкая боль пронзила поясницу.

— Ой! — вскрикнула Анна и замерла на месте, боясь пошевельнуться. «Сейчас пройдет…» — подумала она. Но боль не исчезла, наоборот, она усилилась, да так, что у Анны из глаз брызнули слезы.

— Что с вами? — выскочила из-за прилавка продавщица, не обращая внимания на покупателей.

— Не знаю, — едва выговорила Анна, скрючившись, потому что так, казалось, легче перенести эту острую нестерпимую боль.

Покупатели — две женщины и мужчина — тоже подошли к Анне и с участием стали расспрашивать, где болит.

— «Скорую» надо, — тут же решил мужчина. — Меня так же год назад прихватило в магазине, оказалось — почка. Камень пошел. Думал, умру на месте.

Охранник вызвал неотложку, продавщица усадила Анну на стул, не зная, что делать — то ли обслуживать покупателей, то ли стоять возле Анны. А та корчилась от боли, ужасаясь, что нет конца этим мучениям.

«Скорая» приехала довольно быстро. Врач определил, что у Анны почечная колика, ее погрузили в машину и повезли в больницу.

В приемной ей первым делом сделали укол, и боль отступила. Потом все куда-то подевались, и Анна осталась сидеть в маленькой комнатке на топчане, застеленном довольно мерзкой синей клеенкой. Врач все не шел, и Анна позвонила на работу. Небось все голову ломают, куда она подевалась. Уже час как должна была сидеть на совещании. Секретарь Тамара поудивлялась, поужасалась, проявила искреннее сочувствие и велела поскорее выздоравливать. Теперь нужно было предупредить мужа Алика, что Сеньку из садика придется сегодня забирать ему. Анна долго не могла прозвониться, наконец Алик поднял трубку.

— Ну ты даешь, — только и сказал. — Диктуй, что нужно привезти. — На удивление быстро сориентировался и не стал говорить лишних слов.

Список вышел довольно длинный, но хоть не скучно было ждать врача. Новый приступ боли заставил ее взвыть, и слезы опять сами собой полились из глаз. В таком состоянии ее и застала врач — молодая девушка небольшого роста, крепенькая, очень уверенная в себе, будто у нее многолетний опыт. Тем не менее Анна немного успокоилась, хотя в спине творилось что-то запредельное, — казалось, что ее рвет на части. Второй укол опять ненадолго притупил боль, и за это короткое время ее оформили и велели идти в палату. Анна пошла по коридору, за ней увязалась женщина средних лет, которую привезли вслед за ней. Та тоже едва передвигала ноги, скрюченная, с вытаращенными глазами, страдала, как поняла Анна. Женщина ничего не соображала и плелась за Анной, как хвостик, по коридорам, закоулкам, переходам, вместе зашли в лифт, несколько раз она принималась тихо выть. Так они и прибыли в нужную палату, где оставались две свободные койки. На остальных пяти лежали три женщины, одна старушка и молоденькая девушка, почти девочка. Кто читал, кто дремал, девушка быстро щелкала клавиатурой компьютера и только на мгновение подняла глаза, чтобы поздороваться с новенькими.

Женщина свалилась тюком на кровать и поджала колени к подбородку. Анна воспользовалась передышкой и опять позвонила на работу. На десять утра она назначила совещание и хотела узнать, как оно прошло. На двенадцать у нее была запланирована встреча с партнерами. В три часа дня ее ждали в мэрии. И далее по списку.

Иван Григорьевич, заместитель, сначала заохал, узнав, что она в больнице, и ей же пришлось его успокаивать. Потом, как всегда, толково отчитался, выслушал последние наставления Анны перед встречей с партнерами и только решил поинтересоваться, надолго ли она вышла из строя, услышал ее разом ослабевший голос:

— Все, накатывает, перезвоню…

Анна опять почувствовала нестерпимую боль, но теперь она ее переносила стойко, потому что знала — всему бывает конец. Три приступа уже успели научить ее, что бывает передышка. Анна вообще была легко обучаемым человеком. Но стон сдержать не смогла, и девушка с компьютером, взглянув на нее, соскочила с кровати и побежала за медсестрой. Тем временем активизировалась и женщина-хвостик, она уже стонала довольно громко, так что медсестра вкатила им по уколу.

С работы позвонили, и Анна долго объясняла Тамаре, кому передоверить встречи, запланированные на завтра. Потом позвонила бухгалтер Катя, и пришлось вместе с ней считать коэффициент премиальных. Буквально на днях приняли новое решение, и, поскольку приказ Анна собиралась подписать сегодня, Катя еще не знала схемы расчета. Иван Григорьевич был занят, а ведомость на премиальные должна быть готова сегодня до обеда.

Только успела продиктовать, дублируя расчеты в своем ежедневнике, накатил новый приступ. Анна стеснялась стонать и поэтому замычала, уткнувшись лицом в подушку. Сердобольная девушка опять бросилась за медсестрой, та пришла недовольная.

— Вы что, хотите укол каждые полчаса? Не полагается.

— Что вам, жалко? — чужим от боли голосом возмутилась Анна.

— Здоровья вашего жалко, — строго ответила медсестра и ушла.

— Что за больница такая?! — заплакала Анна, пытаясь взять себя в руки.

— Больница номер двадцать три, — подсказала соседка справа. Ее румяное свежее лицо никак не вязалось с больничной обстановкой. На тумбочке рядом с ее кроватью лежала горка мандаринов. Над ними возвышалась связка бананов, коробки с соком, в пакете что-то кондитерское. Прямо натюрморт на фоне больничных коек. Хозяйка всего этого пиршества возлежала на кровати в ярком нарядном халате и жевала беспрерывно. Видать, пошла на поправку и теперь набиралась сил.

Боль отступила, и Анна решила расслабиться. Она стала мысленно представлять, что лежит на берегу океана, слышит крики чаек, шум прибоя… Зазвонил мобильный, и Анна вздрогнула. Погружение в нирвану было безжалостно прервано. Не одна она оказалась в этой палате такой деловой. Девушка за компьютером стала что-то диктовать по телефону, сверяясь с текстом на экране, переговоры затянулись, но Анна решила, что нужно привыкать к новой среде обитания, где все решают служебные дела. Это не отдельный кабинет на работе, где она была полновластной хозяйкой. Начали звонить мобильные у цветущей соседки, потом у старушки возле стены и у дамы справа. Они дружно обсуждали с родственниками домашнее меню на сегодня и завтра. Женщина-хвостик по-прежнему лежала скрюченная, и ее лицо приобрело землистый оттенок. «Хоть бы не померла…» — испуганно подумала Анна и с трудом встала с кровати, ухватившись за бок. Подошла, прислушалась.

— Не волнуйтесь, — сказала бабушка, наворачивая булку. — Я за ней смотрю. Уснула, бедняжка.

Телефоны звонили, как в офисе, и Анна подумала, что всеобщая мобильная связь, конечно, замечательно, но, когда звонки раздаются чуть ли не каждые двадцать минут, поболеть спокойно не дадут.

Наконец пришла лечащий доктор, та самая крепенькая и уверенная, и отправила Анну и ее коллегу по несчастью на ультразвук. Тут же скороговоркой сообщила, какие кабинеты и процедуры предстоит пройти после обеда и завтра. Анна только кивала, сразу включаясь в новую для себя деловую обстановку больницы. Женщина стояла рядом и никак не реагировала. Похоже, она была не в состоянии напрячь мозги. Глаза у нее совсем потухли, и она только шевелила губами, обхватив себя руками.

— Сделайте ей укол, — попросила Анна. — А то она уже совсем в отключке.

— Сделаем, — пообещала врач и с важным видом вышла из палаты.

Действительно, сразу пришла медсестра и сделала укол. Женщина слегка порозовела, оживилась, и они в паре, как шерочка с машерочкой, поплелись на ультразвук. Возле кабинета сидели хворые — кто в халате, кто в спортивном костюме, и Анна в элегантном сером костюме и туфлях на высоких шпильках выглядела чужеродным элементом на этом убогом фоне. На нее и посматривали как на ненастоящую больную — с подозрением и женской завистью. Пока дожидались своей очереди, у женщины-хвостика позвонил мобильный. Как ни странно, она отвечала по телефону разумно и отчетливо. В нужный момент умеет собраться, подумала Анна. А может, ей действительно полегчало. Негромко наставляя какого-то Сережу, вернувшаяся к жизни больная сыпала юридической терминологией.

В обед принесли гороховый суп и манную кашу серого цвета с мокрой котлетой. К еде почти никто не притронулся, ели свое, доставая из общего холодильника и тумбочек. Анна суп съела, на кашу и котлету посмотрела с омерзением. Что ж за больница такая?

Когда вечером наконец приехал муж Алик, Анна после серии приступов лежала трупом, свесив руку с кровати.

— Что, так плохо? — посочувствовал он и нежно взял ее за руку.

— Подыхаю… — простонала она. — Камень никак не выйдет, сволочь, сил уже никаких нет терпеть… Что привез?

— Зубную щетку, — с виноватым видом сунул в карман руку Алик.

— Обалдел? — От обиды Анна забыла о своей хвори и резво вскочила на кровати. — Я что, в деловом костюме буду спать? И так весь день на шпильках мучаюсь.

— А ты лежи побольше, — посоветовал мудрый муж.

— А в туалет? На стук моих каблучков все мужики выползают из своих палат. Почему не привез ничего? — строго спросила она растерявшегося мужа. Он не ожидал такого натиска от только что умиравшей жены.

— Ты знаешь, — промямлил Алик, — я пакет с твоими вещами приготовил, а потом нужно было бежать за Сенькой в садик. Я спешил, сегодня Александра Андреевна у них. А ты сама знаешь — чуть опоздаешь, орать будет… И забыл пакет в прихожей. Давай я сейчас тебе свою рубашку отдам, вместо халата, и футболку: на ночь переоденешься.

Он с готовностью стал раздеваться на глазах у удивленных женщин. Хорошо хоть в свитере приехал. Надел его потом на голое тело.

— Завтра утром привезу, честное слово, — пообещал он. Анна только покачала головой. Хороший мужик Алик, только без хозяйки в доме всегда теряется. Зато при ней сразу сообразил, чем можно помочь несчастной жене, последнюю рубашку с себя снял.

А муж уже наклонился к ней и тихо, почти шепотом, заговорил.

— Ань, на тебя компромат-таки всплыл. Десятилетней давности… Ну про то соревнование. То слухи кто-то распускал, а теперь конкретно удар под дых. Мне звонил Поповкин, предупредил. Но сказал, что они все равно все за тебя. Срочно нужно найти профессионала, который возьмется за твое дело. Все же знают, что ты не виновата. Но у того, кто под тебя копает, есть козырь — твоя судимость.

— Черт, черт! — тихо выругалась Анна. — Десять лет прошло, я уже думала, все забыто, травой поросло. Так нет, в такой ответственный момент опять все сначала…

— Ты не нервничай, — погладил Алик ее по голове. — Если бы я не нашел выход, не стал бы тебе говорить. Все-таки ты больная… — пожалел он ее. — Но выход всегда есть, как говорят бывалые люди.

— Ну и какой?

— Есть профессионал. Мне о нем Поповкин сообщил. Из Новороссийска вернулся его сват, он главный прокурор нашей прокуратуры. От него и информация. Помнишь, в Новороссийске совсем недавно авария на электростанции была? Это дело расследовал московский «важняк» Турецкий, он как раз там гостил у родственников.

— Подожди, — остановила его Анна. — Турецкий…Я же слышала о нем! Еще тогда…десять лет назад, ну, когда…

— Можешь не продолжать, я понял.

— Это такой человек! Неужели правда он в наших краях?

— Ну, не совсем рядом, но в пределах доступности. Так вот, этот москвич быстро раскрыл дело, там был замешан один олигарх из Москвы. И Турецкий его под суд отдал!

— Ну и?.. Ты хочешь сказать, что Турецкий возьмется за мое дело?

— Если ты постараешься… Ты же умеешь убеждать!

— Дорогой, я сейчас в больнице! — с досадой напомнила ему Анна. — И неизвестно, как дело обернется. Может, я надолго застряла… Лучше бы ты поехал, как мужчина.

— А вот здесь ты ошибаешься, моя умная и прозорливая жена. Во-первых, я не обладаю тем даром убеждения, которым в совершенстве владеешь ты…

— Подлиза…

— Во-вторых, — продолжал муж, — следователю лучше информацию получить из первых рук. А в третьих, и это главное, — он должен тебя видеть. Я не помню, чтобы кто-то мог тебе отказать…

— Кроме того случая, когда на меня навесили убийство. Почему-то тогда следователя убедить в своей невиновности я не сумела.

— Тогда так легли карты…Сейчас ситуация иная. Тебе ничего не грозит. В худшем случае, не получишь кресло руководителя корпорации. Впрочем, я не настаиваю…

— Ты что?! Я столько сделала для этого! Поеду! — решительно сказала Анна. — Вот рожу этот проклятый камень и поеду.

— Тебе бы ночь продержаться, да день… — попытался пошутить Алик, но, увидев, как лицо Анны перекосило от боли, начинался новый приступ, прижал ее к себе.

— Уйди, ради бога, — простонала Анна. — Меня тошнит. Не хватало еще, чтобы я тебя облевала…

Алик сбегал в санитарную комнату и притащил ей тазик. Жена была в плачевном состоянии, и он не знал, чем ей еще можно помочь.

— Иди домой, там Сенька один, — плачущим голосом попросила Анна. — Да, вот ключи от моей машины, она стоит у магазина «Парус».

— Черт с ней, пусть стоит, никуда не денется. Там охранник все время у двери стоит, заодно присмотрит. Все равно я сейчас на своей тачке, а ты потом сама заберешь.

Алик ушел, и Анна свесилась над тазом, борясь одновременно со спазмами и новым приступом боли. Соседки по палате деликатно отвернулись, девушка за компьютером надела наушники и смотрела какой-то фильм. Наверное, смешной, потому что она то хихикала, то подпевала какую-то незнакомую Анне мелодию. Ночь прошла в мучениях, Анне казалось, что из нее вынули душу. «За что? За что?» — иногда мелькала мысль, и хотелось только одного, — чтобы поскорее закончились эти мучения. А главное, чтобы наступило утро. Все худшее всегда происходит по ночам… Остальные соседки сопели на своих кроватях и было совершенно непонятно, что они тут делают. По виду здоровые бабы, кроме той, которая, судя по всему, юрист. Но и она спала так сладко, что Анна ей позавидовала. К утру боль наконец стихла, и Анна отключилась на несколько часов. Она спала бы и дольше, но в больнице жизнь начинается рано. Пришла медсестра с градусниками, потом с баночками и велела идти сдавать анализы. Анна быстро управилась с делами и опять легла поспать.

Не прошло и часа, как Анну разбудили бодрые, веселые голоса. Прибыла с обходом давешняя молодая доктор с целой свитой. Но Анна поняла, что эта молодка в данном случае входит в свиту пожилого доктора с добрыми глазами. Тот неторопливо прощупывал животы у больных, стучал костяшками пальцев по своей ладони, возложенной на их поясницы. Палатная звонким пионерским голосом докладывала о состоянии здоровья каждой женщины. Наконец свита приблизилась к Анне, и добрый доктор присел у нее в ногах.

— Больная Гущина поступила вчера с острым приступом почечной колики, — тут же весело и даже жизнерадостно доложила Ирина Олеговна, так обращались к ней все больные.

— Ну, и как вы себя чувствуете? — спросил доктор и попросил повернуться к нему спиной. Постучал, Анна с удивлением поняла, что боль прошла.

— Замечательно, — сказала она с некоторым сомнением.

Веселый дядька в белом халате, который стоял напротив нее, громко засмеялся.

— Замечательно! Вот так бы все больные говорили на следующий день после приступов!

— А чего это мне так хорошо? — удивленно спросила Анна у докторов.

Дядька опять расхохотался.

— Камень вышел, вот вам и хорошо. Неужели не заметили?

— Нет… — растерянно ответила Анна.

— Так, пошли на ультразвук, — сказал дядька. — Ща посмотрим, вышел наш камешек или затаился.

Анна встала с кровати. Кружилась голова. Оказывается, не настолько ей было хорошо, как казалось. Дядька смотрел на нее чисто с мужским интересом, она это сразу поняла. И не могла взять в толк, чем тут можно любоваться. Из зеркала на нее смотрело исхудавшее лицо желтоватого оттенка с синими кругами под глазами.

— Сейчас переоденусь и приду, — сказала Анна, радуясь, что Алик почти двухметрового роста и его сорочка ей до колена.

— Ну, жду! — игриво сказал доктор и вышел, оглядываясь и бросая многообещающие взгляды.

«Да…Красоту не скроешь…» — иронично подумала про себя Анна. Утренний обход закончился, врачи важно пошли в следующую палату, а Анна опять переоделась в деловой костюм. Вид у нее был просто шикарный. Даже неловко как-то в таком виде разгуливать по затрюханным коридорам запущенной больницы. Женщины придирчиво осмотрели ее, и девушка за компьютером сказала:

— Класс! А туфли просто супер!

Все дружно свесили головы с кроватей, оценить ее туфли. Будто вчера не видели…

Когда Анна заявилась в кабинет на ультразвук, врач не смог сдержать восхищения.

— Да! Таких больных у нас еще не бывало!

— Вчера я не дошла на совет директоров… — объяснила Анна. — Прямо по дороге прихватило.

— Ну, ложитесь, красавица, животик свой откройте. Сейчас повозим по нему такой штучкой, и она нам на экране отразит тот гадкий камешек, который вас так мучил.

Через десять минут доктор порадовал Анну, что камешка-то и нет. Был и сплыл. «Ни фига себе! — подумала Анна. — Куда же он подевался? Что ж я ничего не почувствовала? Совсем плохая была…»

В палате все опять жевали, но каждый свое, домашнее, хотя две шумные тетки в белых халатах принесли в огромном бачке геркулесовую кашу. Тоже серого цвета, как и давешняя манная. Но Анна ее съела в один присест. Изголодалась. В коридоре одна тетка с половником громко вопрошала у другой: «И как они едят эту гадость? У меня даже собака не хочет эту дрянь жрать». Вторая захохотала, и эхо от ее хохота пронеслось по всему коридору. «Да, такие не дадут умереть!» — подумала Анна и вымазала остатки каши корочкой хлеба. Потом примчался Алик с двумя большими спортивными сумками. Бросил их в проходе у ее кровати и вдвоем они побежали искать Ирину Олеговну. Та пробовала было урезонить слишком активную больную.

— Ну, подождите хоть до завтра. Понаблюдаем вас. Бывает, камешек спрячется, его не видно. А потом бац — и тут как тут.

— При всем уважении к вам, Ирина Олеговна, типун вам на язык! — не сдержалась Анна. — У меня срочные дела.

— А выписка из истории болезни? Она только завтра будет готова.

— Да бог с ней. Зачем она мне сдалась? Я и так знаю, что у меня было. А на работе это никого не интересует. Я сама себе начальница.

— Ну, тогда счастливо, — отпустила ее доктор. — Но за выпиской все-таки приезжайте. Мало ли — пригодится.

Алик подхватил обе сумки и потащил к лифту. По коридору прогуливался доктор из кабинета ультразвука и с удивлением вытаращился на Анну.

— А-а, вот почему вы так вырядились! Вы еще с утра задумали бежать! — пошутил он, жадно разглядывая ее фигуру. К этому времени Анна уже успела наложить макияж на лицо, и он явно ею залюбовался.

— Спасибо за все, — сказала Анна и нырнула за Аликом в лифт.

Алик нажал кнопку, дверцы закрылись. Он бросил сумки под ноги и обнял Анну.

— Я же говорю — кто может устоять перед тобой? Даже перед больной. Уже и доктора успела склеить!

— А я не виновата. Он сам мой живот смотрел.

— Надеюсь, ты юбку не снимала перед ним?

— Нет, только кофточку немного приподняла.

— Ну тогда ладно. Главных наших прелестей он не видел!

Алик по-свойски положил ей руки на груди.

— До дома потерпи, — урезонила мужа Анна.

— Какой дом? Сейчас отвезу тебя с сумками к твоей машине, сам на работу, у нас сегодня встреча с австрийцами.

— А я тоже на работу. Закажу билеты по телефону на завтра. Пусть курьер привезет в офис. В Новороссийск на поезде поеду.

— Анечка, а не рано ли? Вдруг опять прихватит?

— Куплю обезболивающее. Килограмм. Уж если что и заболит, приму — сколько захочу. А то в этой ужасной больнице медсестры такие жмоты — лекарства жалеют.

Сотрудники сгрудились вокруг Анны, сначала выражая свое сочувствие, а потом осыпая ее комплиментами. Еще бы, сколько она на себя сегодня косметики истратила — это уму непостижимо. Но нельзя выглядеть слабой тогда, когда все привыкли считать ее сильной волевой женщиной, которая является самой достойной кандидатурой, чтобы возглавить корпорацию.

Анна прошла в свой кабинет и сразу включилась в дела. Повалил народ — с докладами, предложениями, отчетами. Все как всегда — обыкновенная сумасшедшая жизнь современной деловой женщины.

Потом зашла Тамара, доложить, что билет заказан на завтра в мягком вагоне. Вскоре приехал курьер и привез билет. Круговерть была до самого вечера, но в обеденный перерыв Анна на все наплевала и спустилась в соседний ресторан. За сутки голодного существования в больнице она наверняка потеряла килограмма два-три. Не то чтобы их нужно было срочно наверстывать. Элементарно хотелось хорошей еды из хорошего ресторана, уж это она могла себе позволить.

Вечером Алик вернулся домой раньше обычного и сразу заговорщицки подмигнул жене.

— Сенька, нам не мешать! — строго сказал он сыну и увлек Анну в кухню.

— Всплыло имя твоего конкурента. Я по своим каналам прощупал — некто Лесной Дмитрий Сергеевич.

— Кто такой? — удивилась Анна. — Впервые слышу.

— Ань, не удивляйся, он подставное лицо. Владелец двадцати одного процента наших акций. А это уже серьезная угроза. У нас за спиной кто-то постепенно скупал акции. Но поскольку этот тип нигде не фигурирует — наша служба безопасности проверяла, — стало ясно, что кто-то прикрывается его именем. Это все, что мне удалось за сегодня узнать.

— Ты золото! Ты умница! — обняла его Анна.

— Я Поповкину слил информацию, он сейчас у Ивана Григорьевича. Тебе велели немедленно ложиться спать, чтобы к утру была как огурчик. Тебе еще на поезде чуть не день ехать. Кстати, как сейчас себя чувствуешь?

— Слава богу, хорошо.

— Вот и замечательно. В душ — и в койку, деловая моя!

Алик сам стал разогревать ужин и, когда Анна вышла из ванной, уложил ее в постель и принес тарелку с тушеной цветной капустой. Наверное, в морозилке нарыл. Но не до жиру, хорошо хоть с этим скромным ужином справился. Сенька уже лежал в своей кровати и громким голосом пожелал всем спокойной ночи. Анна добросовестно съела капусту, поставила тарелку на пол и провалилась в глубокий сон.

Утром Алик подвез ее к вокзалу и посадил на поезд.

— Держи хвост пистолетом! — крикнул ей на прощание и очень трогательно помахал платочком.