На исходе последнего часа

Фридрих Незнанский

В бурную штормовую ночь по неизвестной причине затонул грузопассажирский паром «Рената», совершавший регулярные рейсы из Таллина в Стокгольм. А в 12 тысячах километров к востоку, в Приморье, разбился в тайге вертолет с грузом золота, которое исчезло бесследно. В Сочи при неизвестных обстоятельствах убит начальник уголовного розыска. Никакой связи между этими трагическими событиями не просматривалось, когда расследование было поручено следователю по особо важным делам Генпрокуратуры России А. Б.Турецкому.

Живой труп

Быстро стемнело. Грязнов занялся мешком. Турецкий устало опустился на пенек, прислонившись спиной к столу.

«Только что Славка угробил человека, — подумал Турецкий. — И настроение у него замечательное. Выспался он, видите ли. С другой стороны, не угробил бы, очень может быть, что ничего такого сейчас я бы уже не думал».

— Что там в мешке? — спросил Турецкий.

— Да откуда я знаю, — пожал плечами Грязнов.

— Тогда почему бы тебе просто его не разрезать?

Предложение запоздало, потому что в этот момент Грязнов как раз открыл мешок. И отшатнулся.

Внутри лежало тело белокурой молодой женщины.

У Турецкого свело скулы.

На грязном лице женщины застыла маска страданий. Ее руки и ноги были стянуты клейкой лентой. Рот залеплен.

— Есть там кто живой? — крикнули из машины «скорой помощи».

— Куда там, — отмахнулись криминалисты.

Рыжий криминалист с ярко-фиолетовым галстуком на красной рубашке монотонно забубнил, время от времени щелкая фотоаппаратом в разных ракурсах. Его напарник записывал, приговаривая:

— Платье дорогое, черного цвета, разорвано во многих местах, нижнее белье отсутствует. Обуви тоже нет. Предположительно изнасилована… возможно, не один раз. На шее и груди — множество синяков и свежих кровоподтеков. М-м… на внутренней стороне правого бедра — свежая татуировка: большая буква «П» с завитушками. На груди же, в основном вокруг сосков, — множество мелких ожогов, похоже, от сигареты. Мочка правого уха разорвана, очевидно, вследствие выдергивания сережки…

— Все, что ли? — буркнул Грязнов.

— Остальное — вскрытие покажет. Вскрытие пока что — единственная область медицины, которая дает ответы на все вопросы. Ага, еще два касательных ранения, предположительно пулевых, на внешней стороне правого бедра… О черт, да они же свежие!

— Это что, во время нашей перестрелки? — подал голос Трофимов.

Ему утвердительно кивнули.

— Фу-ты, ну-ты! — воскликнул подошедший санитар «скорой помощи». — Да это же сама Климова! Вэлла Климова.

— Климова?! — воскликнул Трофимов, лежа на носилках, которые заносили в машину. Климова? Да подождите же! Александр Борисович!

— Андрей, вы не волнуйтесь, я сегодня вечером приеду — и мы обязательно обо всем поговорим, — Турецкий подошел к нему.

«Скорая» уехала.

— А вы знаете, кто это? — спросил Турецкий у рыжего криминалиста.

— А то! Миссис Побережье.

— Что это значит?

— Директор крупнейшего гостиничного комплекса — «Горизонт» называется. Куда ни глянь — всюду он, — усмехнулся криминалист. — Ее все знают. Ну а я недавно имел удовольствие, лично, так сказать… У нее муж пропал некоторое время назад.

— Насколько давно?

— Да, наверно, неделю, никак не меньше. А пять дней назад мне пришлось идентифицировать одно тело после пожара, с ее помощью. Но это был не он… Самое забавное, что она — Вэлла-то, вовсе никуда не заявляла. Говорила: ну мало ли где мужик шляется. Дескать, его личное мужеское дело. Но Климова все равно искали. Шуму было больно много, сейчас, правда, все поуспокоилось.

— После смерти Малахова?

Криминалист деликатно промолчал.

— Так и не нашли Климова? — все наседал Турецкий.

— Не-а.

— Кто ж он был такой, ее муженек? Что делал?

— Герат-то? А ничего он не делал, по-моему.

— Если она не заявляла, как же узнали, что он пропал? И почему искали?

— Да говорят, что Герат был другом Малахова.

«Вот те раз», — подумал Турецкий.

— Герат — это что, имя?

— Да шут его знает. Я знаю только, что Климов — афганский ветеран, офицер, награжден был этим, как его, орденом Красной Звезды, что ли, или даже — Знамени… А, один черт, какая теперь разница. Ну а мужик был крутой, даром что слепой на один глаз. А так — здоровенный лоб, под два метра ростом. Как в такого душманы не попали — уму непостижимо.

— Под два метра, — спохватился Турецкий. — А этого ты видел? — он показал на одного из убитых.

— Да нет, этот молокос еще. Или уже, — хохотнул криминалист. — Навеки зачислен, так сказать. А тот был мужчина в самом соку.

— Откуда все эти сведения, насчет Малахова и прочее?

— Так слухи же, — удивился криминалист. — В курортный сезон у нас сплетни разлетаются особенно быстро. Только ленивый этого не слышал. Или глухой.

Турецкий машинально посмотрел на труп «глухого».

Из дома вышел капитан. Вид у него по-прежнему был не слишком веселый.

— Никаких тайных подвалов, погребов, — вздохнул капитан. — Ничего в таком роде. Чтобы найти возможные подземные помещения, нужна специальная аппаратура, а она у нас в городе имеется только у «смежников».

— Ну беднота, — посочувствовал Грязнов. — У ФСБ, что ли?

Капитан грустно кивнул.

— Вообще нашли что-нибудь интересное?

— Да чушь всякую. В большой комнате наверху — целая куча зажигалок, и все — рабочие.

— Это вовсе не чушь, — тяжело вздохнул Турецкий. — Скорей всего, ее пытали этими зажигалками, причем совсем недавно. Вот что, капитан, на этот телефон, — он кивнул на дачу, — посадите «попугая». Только не здесь, конечно. Засекайте, откуда будут звонить, и всю прочую информацию. Словом, не мне вас учить. Перекиньте его к себе, в город, лады? Кстати, а документы на дом вы проверили?

— Как ни странно, все в порядке, к Климовым он никакого отношения не имеет. Братья Киряковы — коммерсанты из Адлера, действительно жили здесь в собственном доме, и, по моим данным, большую часть года.

— Что же тут можно было делать? — удивился Турецкий. — Вы говорите: коммерсанты? Чем же они занимались?

— Всем понемножку, — практически дословно повторил ответы младшего брата грустный капитан. — Последнее время, насколько мне известно, торговали радиоэлектроникой.

— Значит, муж пропал, — в раздумье произнес Турецкий. — Жена не заявляет, ее похищают и пытают. Как-то по идиотски все выглядит, разве нет?

— Ты что, считаешь, что она сама его сперла, прикончила, а потом его кореша решили отомстить? — поинтересовался Грязнов.

— Это ты сказал, — серьезно заметил Турецкий. Он повернулся к сотруднику милиции: — Капитан, мне нужно, чтобы в доме сняли все пальчики, обязательно. В туалете, возле телефона — особенно внимательно.

— Да там же работы на день, — застонали криминалисты.

— Это необходимо, здесь мог бывать кто угодно, вплоть до убийцы Малахова, — сказал Турецкий первое, что пришло в голову. — Да, чуть не забыл! При баллистической экспертизе первым делом надо проверить оружие и патроны этих орлов на убийство Малахова.

— Новый геморрой на нашу голову, — тихо, но так, чтобы все слышали, пробурчал рыжий эксперт-криминалист. Никто с этим не спорил.

Он осторожно снял скотч с женского рта и спрятал его в вакуумную упаковку. В эту секунду тело женщины дрогнуло, и она чуть слышно застонала.

— Жива! Жива эта стерва! — заорал эксперт-криминалист, отскакивая. — Фу, черт, давно так не пугался. Да разве ж можно так издеваться над людьми?!

Все моментально что-то закричали, заговорили, но лишь один Грязнов догадался без промедления броситься в погоню за отъехавшей «скорой помощью».

— Сделайте же что-нибудь! — заорал на рыжего эксперта-криминалиста Турецкий, забыв, что тот не врач, а эксперт криминалистики.

Но тот не решался даже приблизиться. Очевидно, для него Вэлла Климова выглядела пострашнее иного трупа.

— Не моя специфика! — отбивался криминалист. — Не мой профиль! Я не судмедэксперт, а криминалист.

Выручила все та же соседка — «вторая скрипка филармонического оркестра».

— Неплохо было бы убрать отсюда всех лишних, — неприязненно глядя на нее, высказался рыжий эксперт-криминалист.

— Убери лучше свой идиотский галстук, — посоветовал Турецкий.

Пока соседка промывала все ссадины и порезы, пока дезинфицировала два касательных ранения, Грязнов успел пригнать назад «скорую».

Они с Турецким присели за деревянным столом.

— В больнице — обязательно охрану, — предупредил Турецкий местного оперативника.

— Саня, ну ты их уже совсем за идиотов держишь, — заступился Грязнов за коллег.

— Ладно, ладно, — отмахнулся Турецкий. — Чего я не пойму, Славутич, так это откуда здесь может быть угольная пыль?!

— Пыль?

— Ну да, помнишь, на кроссовках у парня — следы угольные на паркете оставались.

Грязнов внимательно осмотрел руки женщины. Они были исцарапаны, ногти — в большинстве обломаны. Под ногтями было черно.

— Действительно пыль. Видимо, оттуда, где ее держали.

— Попробуй найди, где держали, — усмехнулся Турецкий. — Эти, — он кивнул на местную милицию, — уже весь дом перерыли. Разве только в холодильнике она лежала?

Эксперты перевернули труп «глухого» Кирякова. У него из кармана выпал пульт с надписью «Сони». Грязнов уставился на него. Зачем нужно носить с собой пульт?

— Ч-черт, телевизор! Большой телевизор наверху! — Грязнов с Турецким побежали в дом.

Огромный телевизор по-прежнему работал. Как ни пытались они найти лазейку, ничто не говорило о наличии тайного хода или чего-то другого в таком же роде.

Турецкий выключил телевизор. А Грязнов машинально повторил его движение, нажав кнопку пульта. Раздался щелчок, телевизор немного отъехал вглубь, затем опустился, открывая небольшой люк.

Этот ход вел в подвал, в который иначе попасть было невозможно. Пол в нем был гаревый.

«Похоже, что сюда, не мудрствуя лукаво, сбрасывали золу из камина. Вот откуда черные следы кроссовок. Конечно же он не спал, этот парень со шрамом от аппендицита на лбу. (Бывают же такие загадки анатомии!) Ну ничего, все же лучшего хирурга, чем Грязнов, не придумаешь», — не удержался Турецкий.

Никакого намека на освещение тут не было. Грязнов сходил за фонариком.

На стене была нацарапана нелепая фраза: «Да будет „Свет“!» В углу стояло кресло с обрывками скотча на подлокотниках. Вот здесь и держали пленницу. Вторую половину подвала занимали два металлических стеллажа, забитые разнообразной аппаратурой. Какие-то усилители, антенны, проводки, кнопочки-лампочки, компьютер и прочие примочки и фенечки, как сказал про себя Турецкий…

— Натурально, неплохо устроились, — одобрил Грязнов.

— Жизнь прекрасна и удивительна, — пробормотал под нос Турецкий. — Такому мирному обывателю, как ты, Славик, не разобраться.

— А чего разбираться-то, — хмыкнул Грязнов. — Все ясно и ребенку. Это были рэкетиры, а аппаратура — для прослушки биснесменов. И бизнесвуменов.

— Ты полагаешь? — недоверчиво хмыкнул Турецкий. — Не слишком ли ребята были круто упакованы для мелкоты? И не слишком ли их много для одной несчастной девки?

— Может, и так, а только помяни мое слово, техника эта гроша ломаного не стоит, какой-то дедушкин аппарат.

— Технику оставьте здесь, — сказал Турецкий оперативнику, — я сюда вернусь в ближайшее время. Помещение, естественно, опечатайте. Сами — подальше отсюда, не следите. И немедленно пришлите сюда своих экспертов, пусть попробуют разобраться, что там за электроника наворочена.

— Да чего там опечатывать? — сказал Грязнов и просто положил к себе в карман пульт управления телевизором. — Если кому охота — пусть попробует влезть. Какие у нас еще дела сегодня?

— Вечером навестим Трофимова в больнице. Ты пока можешь поспать в гостинице, а я прошвырнусь по магазинам.

Грязнов недоверчиво посмотрел на приятеля.

— Все мудришь, Саня. Да натурально, это были паршивые рэкетиры. Ну кого еще, как не эту Климову, им трясти?

— Ужин-то остывает давно, — укоризненно сказала подошедшая «вторая скрипка».

— Да-да, уж пожалуйста, извольте пожаловать, — промямлил из-за ее плеча муж-дирижер.

Ужин оказался отменным…

Эксперты-электронщики приехали через полчаса. Это были немолодые усталые люди с явным отпечатком профессии на лицах, так, по крайней мере, показалось Турецкому.

— Это вам, — хмуро сказал старший из них, с длинными баками, и передал Турецкому конверт, который тот немедленно распечатал.

Грязнов проводил экспертов через «телевизор» в подвал и вернулся.

— Ну что? — поинтересовался он.

Турецкий равнодушно пожал плечами и передал ему конверт.

— Ничего. Пальцы в компьютере не светятся. Эти двое нигде никогда не «проходили», по крайней мере, здесь. Подождем, что теперь скажут эксперты.

Ждать пришлось недолго. Полчаса спустя эксперты вышли из дома и стали молча усаживаться в машину.

— Ну? — спросил Турецкий.

Эксперты-технари возмущенно молчали.

— Ну? Ну? — с упорством маньяка повторил Турецкий.

— Понятия не имею, что это значит, — наконец выдавил эксперт с баками. — Это может быть все что угодно и одновременно — ничего. Просто какой-то безумный набор аппаратуры, деталей… Такое чувство, что некий неврастеник собирал металлолом. Причем очень богатый неврастеник. Н-да… Впервые за долгое время я почувствовал себя полным «чайником». По вашей вине, — неожиданно со злостью добавил он.

И, не прощаясь, эксперты-электронщики уехали.

— Жизнь прекрасна и удивительна, — мрачно сказал Турецкий и тут же добавил: — К черту, не поедем в больницу. Трофимов перебьется до утра.