Репетиция убийства

Фридрих Незнанский

...Странное дело. Дело, в котором мотивов для преступления – слишком много, а единственный подозреваемый – нелеп до неправдоподобности. Дело, которое принял самый многоопытный сыщик прокуратуры – следователь «по особо важным» Штур. Но одновременно расследование начинает совсем молодой сотрудник МУРа Грязнов... Два следователя. Два следствия. Две абсолютно разные версии...

Старший советник юстиции Штур. 22 июня

Силясь перебороть раздражение, Вениамин Аркадьевич Штур пытался вникнуть в суть переданного к его производству дела. Содержание ускользало от него. Только после второго прочтения мысли его переключились на фразу из рапорта с места убийства «…от большого количества огнестрельных ранений на месте скончались E. C. Марков, В. Т. Тарасенков, А. А. Рыбкин и Н. К. Осокин; госпитализированы в тяжелом состоянии К. Л. Арбатова и И. К. Пак. Из документов, изъятых у убитых, и свидетельских показаний следует: Марков Е. С. являлся владельцем сети пивоваренных заводов, в том числе и московского пивзавода „Яуза“, В. Т. Тарасенков — генерал ФСБ в отставке, председатель Всероссийской теннисной федерации, К. Л. Арбатова — певица, Рыбкин, Пак, Осокин — телохранители соответственно Маркова, Тарасенкова, Арбатовой».

— Вот оно что! Конечно! Убиты и тяжело ранены «видные» люди. Как тут простому следователю дело поручить! Необходим старший следователь по особо важным делам, — вновь завелся Вениамин Аркадьевич. Однако, поймав себя на том, что последние слова произносит вслух, достал из ящика стола пепельницу, пачку папирос и спички и, размяв машинальным движением папиросу, закурил.

Дымить старший советник юстиции пытался бросить много раз, но все безрезультатно — продержавшись два-три месяца, при очередном «кризисе» не выдерживал. А ведь еще вчера ничто не предвещало неприятностей. Штур работал над единственным делом. Правда, первоначально оно казалось сложным и запутанным, но теперь уже были выяснены все принципиальные вопросы. И вот сегодня к девяти утра его вызвали к Самому — так Вениамин Аркадьевич про себя величал прокурора Москвы Гигантова.

— Дело, над которым вы работаете, в принципе завершено, дальше с ним справится Керюхин, — произнося это, Гигантов сделал ударение на слове «завершено», из чего Штур сделал вывод: расставить в этом деле все точки над"и"ему не дадут. Для него — человека дотошного и принципиального, старающегося все доводить до логического конца, это было малоприятным сюрпризом. То ли это как-то отразилось на лице, то ли Гигантов, зная не первый год своего любимого следователя, почувствовал неприятие, но, так или иначе, он добавил: — Справится, а я лично проконтролирую. Вам же следует полностью сосредоточиться на расследовании убийств в элитном комплексе «Покровское-Глебово».

Исповедуя мудрость «не проси без необходимости, тогда в нужный момент не откажут», препираться Вениамин Аркадьевич не стал, но дальше слушал со все убывающим вниманием и все увеличивающимся раздражением.

— Убийства совершены с привлечением, как наверняка напишут в газетах, устройства высоких технологий. А это сейчас модно. Помести в заголовке «робот-киллер» — и вниманием толпы обеспечен. От газетчиков теперь отбоя не будет, а как следствие, и от внимания руководства. Руководству же нужно постоянное продвижение в расследовании…

Первый шаг на этом пути вы уже сделали, подумал Штур, будет чем отчитаться: «Следствие поручено многоопытному следователю, двадцать пять лет проработавшему в городской прокуратуре».

…После второй подряд выкуренной папиросы возникло ощущение легкого головокружения и усталости, а раздражение отошло на задний план. Можно было приступить к работе. Из результатов опросов очевидцев и мероприятий по установлению личности вырисовывалась следующая картина. Горячий поклонник эстрадных талантов Арбатовой, Марков случайно повстречался с певицей невдалеке от ее парадного подъезда. Рассыпаясь в любезностях, он сопровождал ее несколько метров, после чего к их компании присоединился президент Всероссийской теннисной ассоциации Тарасенков. Через несколько минут после этого грянули выстрелы.

— «Несколько минут»! Чудная формулировка для рапорта! — возмутился Штур. — Несколько — это две минуты или сорок?! Не удосужились выяснить, так надо честно в этом признаться: через неустановленный, мол, промежуток времени, а если выяснили интервал, тоже, между прочим, могли бы не полениться, а так и написать. Совсем работать разучились.

Вениамин Аркадьевич заглянул на последнюю страницу рапорта. Подписан муровским капитаном Владимировым. Эта фамилия Штуру ничего не говорила, но работник этот Владимиров аховый — сразу видно.

— Где ты, старая гвардия?! — ностальгически вздохнул Штур и, размяв новую папиросу, заставил себя вернуться к сочинению Владимирова. Хоть и никудышное сочинение, но, как ни прискорбно, обзорная справка дежурного следователя прокуратуры, выезжавшего с бригадой на место, была еще хуже.

Из собранных данных вытекало, что встреча потерпевших была совершенно случайной, никто из них заранее о ней не предполагал. Арбатова проживает в данном жилом комплексе и попросту вышла из квартиры с намерением сходить на пляж. Марков приехал на деловые переговоры (проходившие в бизнес-центре, входящем в состав комплекса), по завершении которых и наткнулся на Арбатову. Тарасенков направлялся в яхт-клуб для встречи с людьми, изъявившими желание оказать посильную помощь «Фонду развития тенниса в России», и остановился поздороваться с Арбатовой и Марковым. Получалось так, что, не выйди певица из дому, не было бы и ее встречи с Марковым, а задержись последний на переговорах, Арбатова ушла бы на пляж. Аналогично ситуация обстояла и в отношении президента ВТА. Таким образом, складывалось впечатление, что их встречу трудно было предугадать заранее. С другой стороны, огонь из машины велся на редкость прицельно: четверо убитых и двое тяжелораненых, промахов почти не было. До того момента, как вместе собрались Арбатова, Марков и Тарасенков, мимо автомобиля не раз проходили местные жители и по ним стрельба не велась. Так что же, случайность встречи — это отговорка для следствия, а на самом деле встреча была спланирована и убийца об этом знал?

«Случайным ли является то, что пальба началась после того, как вся „компания“ оказалась в сборе?» — записал на чистом листке Штур и трижды подчеркнул «случайным». Из материала дела следовало, что других событий между соединением потерпевших и началом стрельбы не было. Но действительно их не было или просто этот Владимиров сработал спустя рукава и ничего не выяснил, пока не понятно.

С жертвами как будто все. Почувствовав, что в голове наступает переполнение, Вениамин Аркадьевич захлопнул папку с делом, включил электрический чайник, медленно прошелся по кабинету, стараясь ни о чем не думать, позволяя информации спокойно улечься в памяти. Неспешно заварил чай. Медленно с удовольствием выпил, стоя у окна и свысока глядя на суету улицы. Голова снова стала свежей и готовой к работе. Н-да, не то что нынешние молодые, все бегом, все бегом, на бегу едят, на бегу курят, за десять дел одновременно хватаются, а результат? А результата-то и нет — одна скорость. Только кому она, спрашивается, нужна?

— Теперь, стало быть, проясним убийцу. — Штур вернулся к собранным материалам. — Впрочем, убийцы-то как такового и не было. А был, как окрестил его Гигантов, «робот-киллер», или, говоря проще, самострел с программным управлением, установленный в белом «форде».

Результатов технической экспертизы этого «терминатора», конечно, не было, и ждать их придется не меньше недели. А о «форде» по горячим следам кое-что выяснили. Хотя это «кое-что» было очень похоже на «ничего»:

«Начальник охраны комплекса Белов утверждает, что машина была оставлена заранее, предположительно между четырьмя и пятью часами утра, т. е. за 11-12 часов до убийства. Никто не видел, кто ее оставил. Никто не видел, как она приехала».

Штур достал карту Северо-Западного административного округа Москвы. На карте было видно, что территория комплекса «Покровское-Глебово» граничит с Химкинским водохранилищем, каналом им. Москвы и рекой Химка, рядом — американская деревня Покровские Холмы и Волоколамское шоссе, на юге — лесопарк Покровское-Стрешнево. Внутри самого комплекса Штур не бывал, однако из телерепортажей и газет знал, что это не обычный жилой массив, а, скорее, русская (или новорусская) дворцовая усадьба в стиле восемнадцатого века, якобы построенная по всем канонам дворцового строительства. Но тот факт, что один квадратный метр жилплощади в этих хоромах стоил всего-то 2,5 тысячи долларов (об этом, совершенно не стесняясь, информировали многочисленные рекламные плакаты по всей Москве), отбил у Вениамина Аркадьевича всякую охоту как-нибудь в выходной съездить полюбоваться на сие творение современных Растрелли.

Долистав тонкую пока папку с делом и убедившись, что ничего из нее больше не выжать, он позвонил в МУР и, объяснив, кто он, попросил Владимирова. Ждать пришлось двенадцать минут (Вениамин Аркадьевич специально засек время), а голос у наконец взявшего трубку капитана был нормальный и дыхание ровное, значит, не торопился. Штур еще раз с прискорбием вздохнул о современной молодежи: никакого уважения к старшим, ни по возрасту, ни по званию.

— Я ознакомился с переданными материалами дела, — начал Вениамин Аркадьевич, не стараясь особо скрывать раздражение. — Естественно, у меня возникли вопросы. Выяснили наконец, как «форд» попал на территорию комплекса?

— Нет. Мы даже опросили посты ГАИ на Волоколамском шоссе — безрезультатно. Эти ребята хорошо ориентируются в том, где и когда они могут проехать незамеченными…

Штура покоробило от владимировского «даже», капитан, казалось, ждет если не медали, то уж точно письменной благодарности за «героический подвиг» — разговор с коллегами из ГИБДД, и фамильярное «ребята» по отношению к преступникам Штуру тоже не понравилось, но одергивать муровца он не стал, дал договорить.

— И парковые окрестности мы осмотрели на предмет, можно ли там проехать. Но опять же безрезультатно. Хотя этого и следовало ожидать — на колесах не было следов того, что машина шла по грунтовой дороге или бездорожью. Да и вообще подъехать со стороны лесопарка трудно. А вот владельца машины товарищи из ГАИ нашли — некто Ярцев, живет в районе Речного вокзала. В данный момент он в отпуске, отдыхает в Крымской Ялте. Послали телеграмму. Но думаю, окажется, что машина была угнана.

— Окажется или не окажется, но все проверить следует тщательно. Что еще успели найти?

— Вчера вечером опрашивали свидетелей. От МУРа по этому делу работают еще двое оперуполномоченных: Евгений Поспелов и Сергей Вулих. Сегодня я разговаривал с родственниками Арбатовой…

— Так почему же в деле нет протоколов? — недоумевающе воскликнул Штур.

— Ну, во-первых, я просто не успел оформить, — совершенно не смутившись, ответил Владимиров, — а во-вторых, никто ничего существенного все равно не сказал.

— Что существенно, а что нет, позвольте решать мне, — рявкнул Вениамин Аркадьевич, уже не в силах больше переносить бестолковость и безалаберность капитана. — У вас ровно час на оформление протоколов. Через час жду вас, всех троих, в своем кабинете для согласования плана оперативно-следственных мероприятий. Все.

Владимиров пытался что-то возразить, но Штур сознательно не стал слушать и положил трубку. Ну и как после этого работать?! Все делать самому? И это МУР, где собраны лучшие из лучших. Что уж говорить об остальной доблестной милиции? Если не воры и взяточники, так недоумки, растяпы и лоботрясы.

Вениамин Аркадьевич немного успокоился и рапорт Гигантову с жалобой на руководство МУРа решил пока не писать. Может, и нет смысла менять шило на мыло. Пока разберутся, пока отстранят Владимирова и остальных, пока дадут другого (может, еще более бестолкового), дело будет стоять. Ничего, прорвемся. Не первый день в таких условиях работаем, не привыкать. И выход, конечно, есть: поручить муровцам только «ножную» работу, исключающую всякую необходимость проявления инициативы, и распределить мероприятия так, чтобы протоколы допросов и иные следственные документы без всяких задержек попадали в дело. Главное — добиться максимально возможной точности и аккуратности (если такие работники вообще знакомы с понятиями «точность» и «аккуратность») в оформлении документов, а уж он, конечно, все проанализирует, сделает выводы, скорректирует дальнейшие планы, и в конце концов дело будет раскрыто.

Он успел перекусить принесенными из дома бутербродами, выпить чаю, привести в порядок стол, набросал предварительный план следствия, закурил, поглядывая на часы. Час прошел, Владимирова не было. Вениамин Аркадьевич отпустил капитану еще десять минут на транспортные проблемы, но и через час десять тот не появился. Через час двадцать Штур начал понемногу закипать и, когда через час сорок раздался стук в дверь, рявкнул: «Войдите!» — так, что задрожали стены.

— Здравствуйте, моя фамилия Владимиров.

Вениамин Аркадьевич был на грани нервного срыва — этот наглец даже не извинился за опоздание! Хамы! Молодым везде у нас дорога! А старикам?! О почете никто уже и не заикается, но где хотя бы элементарное уважение?

— Где остальные? — как можно суше справился Вениамин Аркадьевич, в упор разглядывая капитана. Молод, даже слишком молод — лет тридцать, не больше, крепыш — наверняка, вместо того чтобы почитать книжку в свободное время, таскает штангу или машет ногами в спортзале. Одет небрежно, костюм выглядит, как будто он в нем спит, галстук с рубашкой совершенно не сочетается. И туп, определенно непроходимо туп, с первого взгляда видно. Портфель наверняка одолжил у кого-нибудь для солидности, а на самом деле таскает мятые бумажки просто в карманах.

— В командировках. Есть первые данные на пивовара Маркова. Он был судим, и потому сведения о нем имеются в первом спецотделе МВД. Выяснили, что в столице он в принципе не жил, то есть проводил достаточно большое количество времени, поскольку владел здесь пивоваренными заводами, но дом у него в Нижнем Новгороде, а в последнее время его деловые интересы переместились скорее в Ростов. Совместно с руководством МУРа было принято решение направить в Нижний Новгород и Ростов по оперативному работнику, соответственно Поспелова и Вулиха. А побеседовать с его московскими подчиненными я собирался сегодня-завтра, не возражаете?

— Не возражаю, — буркнул Вениамин Аркадьевич. — Продолжайте.

— Вот протоколы допросов свидетелей с места происшествия: депутата Хайкина, его телохранителей, гувернантки, которая, правда, была в шоке от увиденного и мало что смогла рассказать…

— Чьей гувернантки, — перебил Штур, — Хайкина или его телохранителей? Выражайтесь яснее, пожалуйста.

— Гувернантка была с девочкой, никакого отношения к Хайкину не имеющей. Фамилию девочки я указал в рапорте, — невозмутимо ответствовал Владимиров. — Кроме того, опрашивал и родителей Арбатовой, выяснил, с кем она ближе всего контактировала по работе — это ее менеджер Вешенка и автор — Дубров. С ними я еще не встречался. — Капитан покосился на пепельницу на столе и, не спросив разрешения, закурил. — Тарасенков — фигура, по-моему, самая значительная, но пока о нем ничего узнать не успели, если, конечно, не считать того, что и так всем известно. Телохранителей я тоже пока не отрабатывал, хотя даже предполагать смешно, что мишенью был кто-то из них. Если бы их хотели убрать…

— Довольно предположений, — оборвал Штур. — Какие на данный момент сложились рабочие версии?

— Ну, если в общих чертах, я думаю, стреляли в кого-то одного из потерпевших. Наверное, не в Арбатову, поскольку она живет в Покровском-Глебове и есть не опровергнутое пока ничем предположение, что она и раньше проходила мимо этого «форда». Если, конечно, автомат не был запрограммирован на конкретное время. И, скорее всего, не в Маркова — он, если бы не подошел к Арбатовой, не оказался бы в зоне стрельбы. Получается, что в Тарасенкова, хотя и тут нет уверенности, что он двигался строго запланированным маршрутом в строго определенное время. Есть и еще одна неувязочка. Была же еще одна жертва — собака Хайкина, которая бросилась на Арбатову как раз перед тем, как началась пальба. Может, это ее резкие движения спровоцировали автомат? Ну, я хотел сказать, в компьютере мог произойти какой-то сбой…

От такого обилия невнятных, непродуманных, безосновательных версий у Вениамина Аркадьевича просто голова пошла кругом.

— Может, вы еще бабочек сюда приплетете? — возмущенно воскликнул он. — Бабочка села на кончик ствола и спровоцировала стрельбу — звучит не менее стройно и правдоподобно. И вообще, у вас получается, что организатор убийств действовал наобум. Только предполагая, где и когда появятся его жертвы. А он должен был знать наверняка. И знал. А мы должны узнать, откуда он знал. Более того, хочу вам напомнить: раскрытие преступления включает в себя не только выяснение того, была ли у убийцы возможность его совершить, но и установление мотива. И в данном случае — это первоочередная задача.

Вениамин Аркадьевич перевел дыхание. Ох и нелегкая это работа — втолковывать прописные истины. Чему только их учат?!

— Выяснили, сколько времени прошло с момента воссоединения компании потерпевших до начала стрельбы?

— Три — пять минут, точнее никто сказать не может.

— И в эти три — пять минут что-нибудь происходило с жертвами или вокруг них?

— Я просмотрел видеозапись с камеры слежения, установленной примерно в ста метрах от места убийства…

— Что? — Вениамин Аркадьевич подумал, что он ослышался. Имеется, оказывается, такая улика, а капитан до сих пор не удосужился о ней упомянуть. — Почему я узнаю об этом только сейчас?

— Дело в том, что камера была нестатичной, она поворачивалась, описывая угол в 120 градусов, и поэтому потерпевшие были в кадре не все время. Камера фиксировала их, только находясь в своем крайнем левом положении, и из того, что видно на записи, нельзя однозначно выяснить ни точное время между встречей и выстрелами, ни имели ли место какие-то события или факты, спровоцировавшие стрельбу. А «форд» вообще находился в «мертвой зоне», и его на пленке нет.

— Но почему я до сих пор не видел этого материала?

— Кассета у экспертов. Они должны проверить, не испорчена ли запись, и обещали сделать для вас копию. Но, видимо, пока не сделали. А из свидетельских показаний следует, что между встречей и выстрелами все-таки ничего странного не происходило. Гувернантка гуляла с девочкой, и Хайкин появился с собакой и телохранителями, но он был слишком далеко и в стороне, а автомат в том направлении даже не поворачивался. Я вот что думаю, возможно, когда жертвы остановились, компьютеру просто понадобилось некоторое время, чтобы зафиксировать цель, навестись, опустить стекло в машине…

— Хватит, — прервал Штур. — Я сыт по горло вашими домыслами. Нужно ли было время автомату или не нужно было, покажет экспертиза, и от вашего мнения ее результаты не зависят.

— Но экспертизу обещали не раньше, чем дней через пять… — попытался возразить капитан.

— Правильно, значит, будем работать, не дожидаясь манны небесной от экспертов. Поскольку вы включены в мою группу — с вашим начальством договорено, — работайте по моему плану. Еще раз допросите всех на территории комплекса, особенно тех, кто так или иначе связан с охраной, проверьте окружение Тарасенкова, особенно на предмет общедоступности его рабочего графика, и, конечно, съездите на завод Маркова. Я постараюсь встретиться с Паком и Арбатовой. А сейчас обзвоните, пожалуйста, Вешенку и Дуброва и попросите подъехать сюда сегодня же в удобное для них время.

Пока Владимиров висел на телефоне, Вениамин Аркадьевич просмотрел протоколы. Приходилось признать, что сделано не так уж мало. Но конечно, работа велась совершенно бессистемно. Зачем было тратить драгоценное время на родителей Арбатовой, которые никуда бы не делись, чтобы потом его не хватило на качественный допрос охраны и администрации «Покровского-Глебова». Да и допрос Хайкина какой-то бесхребетный…

— Вениамин Аркадьевич, — прервал его размышления Владимиров, — Дубров будет в четыре, а у Вешенки сегодня все расписано по минутам, и он, может быть, сможет подъехать завтра во второй половине дня.

— Хорошо, вас я больше не задерживаю. Но о результатах своей деятельности прошу сообщать мне хотя бы два-три раза в день и рапорты или обзорные справки передавать вовремя.