Песнь Лунной девы

Фьора Туман, 2019

Что может объединить двух совершенно разных людей? Общая специальность? – Возможно. Одно место работы? – Наверное. Одна общая тайна? – Несомненно. Одни сутки на то, чтобы эту тайну раскрыть? – Определенно. Кристина – историк и переводчик древнего восточного языка. Максим – историк, помешанный на холодном оружии, и археолог. Во время раскопок он обнаружил старинную рукопись, перевести которую может только она. Закон нарушен, время идёт, а «Песнь Лунной девы» переворачивает все с ног на голову…

Дорогие читатели, в этой истории все-все вымысел — имена, места, события, названия произведений. Ничего подобного никогда не было и быть не может!

Я бы определила «Песнь», как сказку, в которую забыли добавить магию.

Всем приятного чтения и хорошего настроения!

Фьора Туман (Олеся М.)

***

На город плавно опускался вечер.

Последние в этом году лучи солнца осветили пилоны перекинутого через бухту моста, окрашивая их в нежно-персиковый цвет. На здании краевой администрации уже зажглись огни. В сгущавшихся сумерках было видно, как мигала разноцветная гирлянда на конусе главной городской ёлки, возвышавшейся на центральной площади.

В большом парфюмерном магазине, расположенном напротив главного входа в музей, кипела жизнь — все закупались подарками к предстоящему празднику.

«Наверное, к часам десяти там останутся только пустые прилавки», — подумала, делая глоток горячего чая с бергамотом.

Холодный пронизывающий ветер напомнил о том, что мне пора бы покинуть маленький уютный балкончик, где я стояла, закутавшись в пуховик, и обозревала украшенные иллюминацией улицы.

Рабочий день подходил к концу. Перед закрытием музея я в последний раз решила обойти залы. И так как мой кабинет находился на третьем этаже, на котором располагались все временные выставки, я решила начать осмотр именно с них.

Вначале я заглянула в Мраморный зал, где с недавних пор обосновались полотна с изображением мандол, привезенных из буддистского дацана. Свет здесь уже потушили, а аппаратуру выключили.

В соседнем — Сером зале — с выставкой детской одежды из частной коллекции историка моды, тоже было темно и тихо. Я подёргала дверь, через которую посетители спускались на второй этаж — закрыта. Отлично. Не придётся бегать за ключами. Проверила книги учёта гостей, расписалась за главного сотрудника в необходимых колонках.

— Кристина Валерьевна, — позвала меня смотритель из зала, где расположилась ещё одна привозная выставка: «Веера из собрания государственного музея». — Наконец-то! Вас так тяжело найти. Мы со смотрителями все проверили здесь, закрыли — можно мы на пол часика пораньше пойдем? Там такая пробка… хоть бы к десяти домой успеть.

— Конечно, — махнула рукой. — Я бы с удовольствием и час назад отпустила, но сами понимаете: директор узнает — по головке не погладит. — Ольга Александровна понимала. — С наступающим Новым годом!

— И вас! А вы не знаете, кто будет дежурить первого января? — спросила смотритель, спускаясь вместе со мной по служебной лестнице.

— Честно говоря, не видела график, — пожала плечами, — но от души сочувствую несчастному!

На втором этаже, где располагались залы, посвященные коренным народам нашего региона, первооткрывателям края и переселенцам ещё бродила парочка туристов.

Смотрители с беспокойством поглядывали на часы. А как же? Всем хочется домой до курантов, а город, как правильно сказала Ольга Александровна, уже сковали знатные пробки — я увидела в панорамное окно нескончаемую вереницу машин, просто замерших на дороге. Желтые, красные огни фар мигали, будто пытались создать видимость праздничного настроения. С одной стороны — красиво. С другой — готова поспорить на что угодно — с такими заторами не все доберутся до дома в срок. А подниматься пешком в темноте по обледенелым склонам — мерзкое дело. Кому хочется сломать руку или ногу перед каникулами?

Но вот и второй этаж погрузился во тьму.

Следом за посетителями я спустилась в мои любимые залы археологии. Здесь, в окружении средневековой керамики, оружия, предметов быта, найденных при раскопках, мне было уютно и хорошо. Особенно я любила зал с погребальным комплексом чжурчжэньского князя.

Около стены со старинной кирпичной кладкой стоял пустой саркофаг. Рядом с ним примостились камень, на котором было выбито изображение восточного дракона, и стела с древними иероглифами.

Чуть левее у окна расположилась витрина, где лежали бронзовые зеркала, украшенные изображениями тигров, рыб и змей. Легенда гласила, что на одно такое зеркало можно было купить целый корабль! Жалко, что квартиру на них сейчас не приобрести!

За это помещение я была ответственная в любое время дня и ночи. Я подбирала экспонаты, выстраивала концепцию, писала тексты для экскурсоводов. Я знала здесь всё: от наконечников до фрагментов черепицы с крыши храма. Здесь я чувствовала себя почти как дома.

— Так, мои хорошие, не скучайте! После праздников вернусь, и мы повеселим наших гостей, — сказала своему детищу.

А затем поспешила проверить последний — и, пожалуй, самый главный, — зал с уникальной коллекцией холодного оружия, принадлежавшей нашему музею и регулярно пополнявшейся нашим «обожаемым» директором, который — какая «жалость» — сейчас находился в командировке. Хоть немного отдохнула без него!

Я с некоторой опаской заглянула в мрачноватое прохладное помещение, забитое под потолок одноручными и двуручными мечами, катанами, кинжалами, саблями, булавами, трезубцами и прочей «красивой» для мальчиков гадостью.

«И чего людям мирно не жилось?» — подумала и выключила свет.

Что ж, осталось заглянуть к кассирам и расписаться в книге у вахтера.

«Машины так и не сдвинулись с места», — отметила, проходя мимо окна. М-да, добираться до родителей буду долго и нудно, а ведь надо ещё заглянуть к себе, чтобы забрать подарки. Но ничего, дома все готово, а семья дождётся! Куда они денутся-то?

— С наступающим! — сказала я охране, уже занявшей свои посты на первом этаже. — А это что? Каталог? — Взгляд зацепился за увесистый альбом размером в триста глянцевых страниц альбомного формата в руках у сотрудника полиции.

— Да вот, брал, чтобы на прошлом дежурстве полистать, а теперь не знаю, куда определить, — смущенно ответил седоватый мужчина в форме, пожимая плечами.

— Так давайте в кабинет заберу! — предложила я и взяла тяжеленькую книгу.

— Кристина Валерьевна, вас проводить? — спросила Дарья — второй сотрудник полиции. — А то мало ли… На прошлой неделе Коля призрака видел.

Я рассмеялась. Ох уж эти байки! Сами их придумали — сами теперь расхлебываем.

— Даш, я здесь уже три года работаю! Мы с призраками на «ты».

И, положив под мышку каталог, я поспешила в кабинет собираться домой.

Я уже почти подошла к родным «чертогам», когда за моей спиной скрипнула дверь в приемную директора, и кто-то кинулся ко мне…

— А!! — вскрикнула я от неожиданности и огрела каталогом «приведение».

Дух согнулся и охнул, а спустя ещё миг я была вынуждена признать, что ругалось привидение вполне себе живенько и даже по-современному.

— Кристина! — прошипел «призрак».

— Максим? — прошептала я. — Сергеевич?

— Я тебя уволю, — простонал директор. — Вот допишу диссертацию и точно уволю! Чем это ты меня?

— Каталогом. Между прочим, это была ваша идея сделать его… — я призадумалась, вспоминая слова шефа, — внушительным и солидным.

— М-да, знал бы, что им же получу, послушал бы совета Марии Семеновны о выпуске серии брошюрок.

— Ну извините! Будет вам наука на будущее — мнение опытных сотрудников надо уважать. Какого вы вообще здесь делаете?! Вы же в отъезде до десятого января? Откуда же я знала… Я думала вы преступник или призрак. Николай на прошлой неделе, говорят, видел…

— Что за чушь ты несёшь?

Ну да, согласна. Но мне простительно — я испугалась.

— Так что вы делаете здесь в нашем бренном городе, а не на раскопках?

— Я кое-что нашёл! — прошептал Максим, заталкивая меня в директорскую.

Проходивший мимо охранник недоуменно замер.

— Максим Сергеевич? Кристина Валерьевна?

— С наступающим, — ответили мы одновременно.

Мои щёки покраснели. Боже, какую картину увидел этот человек? Директор одной рукой держит меня за плечо, вторая лежит на пояснице… И мы идём в кабинет! Ну, всё, после праздников я не смогу смотреть коллегам в глаза!

— Ой, что люди скажут? — пробормотала, усаживаясь в директорское кресло — хоть какая-то компенсация за моральный ущерб.

— Что мы спим вместе. Короче, ничего нового, — невозмутимо ответил Максим Сергеевич. — Да расслабься, — отмахнулся директор, заметив моё возмущение при упоминании местных сплетен. — Мы, кстати, можем реально переспать, и тогда тебе не придётся никого переубеждать!

Так! Ещё слово и я запущу в него чучелом совы, красующимся на шкафу.

— К делу! — сказала, скрещивая руки на груди. — Ты, Максим, отнимаешь моё драгоценное время, которое, кстати говоря, ОЧЕНЬ дорого стоит!

Директор скривился, как будто ему в рот затолкали горькую редьку, присыпанную жгучим перцем.

— К сожалению, ты не устаешь мне об этом напоминать!

Наедине мы довольно часто переходили на «ты».

Дело в том, что и я, и Максим учились на истфаке и часто пересекались в неформальных компаниях. Директор в те времена был пятикурсником, помешанным на археологии. Я была первокурсницей, помешанной на древних языках. И оба мы помешались на реконструкции.

Он, будучи «настоящим мальчиком», болел мечами, кинжалами, доспехами и информацией, как в средние века люди калечили, пытали и убивали друг друга.

Я, будучи самой «простой девочкой», была помешана на быте, шмотках и том, что называется «как люди жили, как тонко чувствовали».

Так мы и оказались в одном историческом клубе «Золотой меч».

А затем амбициозный археолог поругался с директором вышеупомянутого клуба и по совместительству своим научным руководителем из-за того, что всю ночь напролёт прогулял с барышней и проспал заседание кафедры, где должен был докладывать о совместно проведенных исследованиях.

Мудрый и добрый Дмитрий Васильевич, которого все обожали и уважали, не просто вышел из себя и разозлился, но прилюдно (в том числе, при блондинке и главном сопернике молодого археолога) обозвал Максима безалаберным ни на что неспособным выскочкой. А Максим заявил, что может и безалаберный, но не неспособный. И пообещал стать самым молодым доктором исторических наук в нашей стране, чтобы доказать… а кто его знает, что он хотел доказать? Оно мне не больно-то и интересно.

Все присутствующие при их перебранке посмеялись и решили, что Максимка просто на эмоциях «ляпнул красивые слова». Однако уже через три года, «безалаберный» археолог действительно защитил диссертацию и стал кандидатом исторических наук, при том, что Дмитрий Васильевич выступил на защите его оппонентом и жалеть бывшего ученика не собирался.

Тема научной работы начальника носила название «Оружейное дело Золотой империи к моменту вторжения кочевников». Обращался Максим не только к материальным источникам, но и к письменным, в том числе на языке оригинала, в том числе неопубликованным. А единственным в нашем регионе переводчиком этого языка, к этому времени, осталась только я. Мой преподаватель, к сожалению, приняв у меня выпускной экзамен, уехала на запад. Используя наше знакомство Максим, не стесняясь, обращался ко мне за помощью, тем самым материально помогая бедной студентке.

В том же году он устроился на работу в краевой музей и, перешагнув через опытных осторожных сотрудников, оказался в кресле директора. И как только я получила диплом, затащил меня — нет, не в постель, — на работу. Поближе к себе. Нет, не для того чтобы позаботиться, а чтобы использовать в любое время дня и ночи… Нет, не для секса. Хотя… Перевод с древнего языка, в какой-то степени, можно назвать «Кама сутрой» для мозга.

Движимый идеей доказать, что он на что-то способен, Максимка в поте лица работал над докторской диссертацией. Статьи расходились, в том числе по международным журналам, как горячие пирожки. А для особенно продуктивной работы ему надо было переводить источники, которые он с величайшим энтузиазмом разыскивал не только в родном регионе, но и в соседних странах.

С одной стороны я вместе с ним получила богатейший лингвистический опыт, с другой — эксплуатировал меня начальник по-чёрному. Приходилось иногда напоминать амбициозному начальству, что крепостное право отменили лет сто пятьдесят назад. На что Максим неизменно делал удивлённое лицо, моргал, хватался за сердце и спрашивал:

— Правда? Серьёзно? Предатели! Как они могли так поступить? Все! У меня депрессия, а ты, Кристина, принеси кофе! Чуть не забыл: пожалуйста!

И добавив ещё пару документов к уже имевшимся, начальник отключался от отвратительной современности, погружаясь в волшебный мир средневекового оружия…

…Максим подошёл к шкафу и извлёк оттуда внушительного размера папку и протянул мне.

Я даже спрашивать не стала что это, привыкшая к подобным жестам начальника. Внутри притаились несколько сувенирных листов древнего трактата.

— Эм, — протянула, глядя исподлобья на директора. — Ты прикупил эти копии для экспонирования? Что ж. Хорошее качество…

— Дальше листай, — перебил меня Максим.

Я послушно сделала так, как он просил, и чуть не охнула, обнаружив скрытую под искусной подделкой рукопись, проложенную тонкими пергаментными листами, — десять пожелтевших, но неплохо сохранившихся, страниц: без грязи, без грибка.

Взгляд сам зацепился за несколько иероглифов. Я моргнула, не веря своим глазам и не понимая… Стоп, я, кажется, вообще там ничего не понимала, а если и понимала…

— Что это? — всё-таки спросила дрожащим голосом.

— По всей видимости, неизвестный науке трактат о мечах. Я только этот иероглиф и сумел разобрать.

Ну да, Максимка мечи везде увидит.

— Мечах? — переспросила, закрывая глаза. — Где ты его взял?

— Мы раскопали курган, а там захоронение, видимо князя — пока не могу точно сказать. Среди шмоток и оружия я обнаружил эти листы.

— Но ты должен был внести их в опись! Всё же документируется, нумеруется, фотографируется… Максим, ты их украл?

— Не совсем! Позаимствовал на сутки. Сегодня праздник, люди не работают даже там, а потому их не хватятся. А завтра вечером, еще до того как коллеги вернутся на раскоп, я тихонечко верну их на прежнее место. Тем более, что фотографировал и пронумеровывал их я — никто ничего не заподозрит!

Я покачнулась от ужаса. Мамочки, похоже, следующий год я проведу в тюрьме, как соучастница кражи. А, может, соседи и не будут церемониться — просто казнят за хищение национального имущества, ну или, как минимум, руку… того.

— Как ты смог их вынести? — просипела внезапно севшим голосом. — Там же охрана!

— Во-первых, спрятал. Во-вторых, у меня превосходная репутация. В-третьих, Кристина, не бойся! — проворковал шеф. — Все дела до завтрашнего вечера приостановлены, весь научный коллектив экспедиции уехал на праздники домой. Понимаешь, я просто хочу ознакомиться с ними первым. Пока наши доблестные коллеги «по опасному бизнесу с вражеской стороны» будут читать и переводить рукопись — у них же приоритет в изучении предметов, найденных на родной территории, — я подготовлю пару-тройку статей и выпущу их почти одновременно…

— Как ты мог меня так подставить? Почему ты просто не отфотал листы? Ты мог бы переслать мне изображения, а не подводить под тюрьму! — Кажется, я сорвалась на крик.

— Я пробовал, честно пробовал отснять, но дорогущая камера, которая была в экспедиции, разбилась накануне, а старый телефон часть иероглифов смазывал, съедал некоторые черточки. Ну, извини, не имею привычки таскать по раскопкам пафосные мобильники! Да и связь в долине ужасная!

Я закрыла лицо ладонями. Лучше бы ты не имел привычки кидаться пафосными обещаниями.

— Кристина, — Максим подошёл ко мне совсем близко и приобнял за плечи. — Кристина, я твоё имя вообще нигде не буду упоминать!

— Скотина!

— Дорогая, я тебя люблю и уважаю как коллегу, но всё-таки я директор — забываешься! Уволю!

— И, слава богу! — Я вышла из-за стола.

Начальник поймал меня у самой двери.

— Извини, ты права!

— Максим, мне надоела эта эксплуатация! Я работаю на тебя как каторжная и никакой благодарности. Даже сейчас ты подставляешь меня, подсовываешь уникальный неизвестный источник, с которого ты потом напишешь статьи с международным индексом цитирования, а я… В случае успеха моё имя даже нигде не будет упомянуто. Это мерзко, подло, противно! Мне надоело, я устала.

— Кристин, чего ты хочешь?

— Я хочу поехать домой. Сегодня праздник. Хочу успеть хотя бы к двенадцати.

— А как насчёт премии? — Максим не был настроен сдаваться.

— Ум-м, — протянула я, усмехаясь. — Только если она будет равна двадцати моим зарплатам!

— Тринадцати…

Я потянула на себя дверную ручку.

— Тринадцать некрасивое число, к тому же несчастливое. Двадцати. Если уж садиться, то…

— Извини, дурацкая привычка торговаться. Хорошо, двадцати так двадцати.

— И как ты объяснишь бухгалтерам столь необычные траты государственных средств? — спросила, заглянув в наглые серые глаза начальства. Надо отдать ему должное — взгляд он выдержал.

— Это мои личные деньги, — ответил Максим, убирая мою руку с двери.

— И откуда у скромного директора регионального музея такие доходы? — Вырвала руку из его ладони и прислонилась спиной к стене.

— Я по ночам, по выходным и в отпуске кую доспехи и мечи.

Я даже рассмеялась от неожиданности и чуть не потеряла равновесие. Вот этот?! Этот мужчина в пиджаке и шарфике? Ой, кажется, у меня приключилась истерика.

— Мой Бог! — пробормотала, представляя начальника в кузнице, утирающим пот кружевным надушенным платочком.

— Нет, дорогая, всего лишь твой директор! — не растерялся Максим. — Пожалуйста, пожалуйста! Кристина… Я тебя отпущу в командировку, на юг, без меня. И я тебе даже отпуск дам! Представляешь! Будешь отдыхать столько, сколько пожелаешь!

— Год!

— Идёт.

— С сохранением жалования.

Макс зажмурился. Его губы шевелились, бормоча какие-то ругательства.

— Да, с сохранением жалования, — процедил мужчина.

Я закатила глаза. Умеет же добиваться своего!

— Ладно, уговорил, но завтра. Что успею, то успею. Для первой статьи тебе по любому хватит. А сегодня меня ждут мама, папа, сёстры.

— Не-а, — покачал головой Максимка, — милая, у меня ровно сутки. Ты сейчас берёшь всё, что тебе нужно, садишься в машину и приступаешь: помаленьку, потихоньку, но красиво — как ты можешь, а я тем временем отвезу тебя к родителям.

Я вздохнула, осознавая, что спорить бесполезно. Максим Сергеевич умел вцепиться в людей, как краб клешнями в свою жертву. Теперь я понимаю, как он стал директором — просто всех достал!

Я прихватила ручку, планшет и тетрадь.

На улице уже было совсем темно. Разноцветные огоньки мигали на всех фасадах домов и ветвях деревьев. С площади доносились звуки новогодней песни.

Устроившись на заднем сидении джипа, я включила верхний свет и приступила к работе. Уже через несколько строчек я поняла, что у меня на лбу выступили капельки пота. Я стянула с головы шапку и поспешила расстегнуть куртку, но даже это не помогло.

— Выключи печку, — попросила начальника.

— Кристина, там холодина, ветер сумасшедший… Чувствуешь, как машину ведёт?

Но я настояла. С каждой следующей строкой мои глаза раскрывались всё шире, а грудь поднималась всё выше. Я взяла шапку и помахала ею как веером. Мне бы сейчас вся коллекция этих прекрасных аксессуаров с третьего этажа не помешала бы.

— Ну что там? — спросил Максим, нетерпеливо постукивая пальцами по рулю.

— Я не буду это говорить вслух. Дам тебе текст — читай сам.

— Что там такого может быть написано про оружие, что ты так краснеешь? Кроме того, Кристина Валерьевна, давай смотреть правде в глаза — у тебя почерк отвратительный.

Оружие… Я хихикнула, прослушав вторую часть реплики про мою каллиграфию.

— Ты мне ещё, кстати, психолога оплатишь…

— Хватит ломаться, как девственница на первом свидании! — огрызнулся Максим, ударяя по рулю. Тот пронзительно запищал. — Да езжай ты уже! — рявкнул начальник, открывая окно. — А ты, — это уже мне. — Читай!

Я кивнула и внеочередной раз, заливаясь краской, начала читать:

«Шан И вошёл в цветущий персиковый сад. Луна освещала все дорожки и деревья. И увидел воин, как по траве, усыпанной лепестками, бродит луноликая дева. И замер Шан И, пораженный божественной красотой. И услышал воин, как поёт дева чудесную призывную песню.

А Лунная дева приподняла подол шёлкового одеяния и начала танцевать, и увидел Шан И «золотые лотосы»… И было это так прекрасно, что воин упал на колени и стал просить богов, чтобы дева не была видением, и чтобы боги даровали ему милость, быть избранным.

Незнакомка же заметила его и не убежала, не растворилась в лунном свете.

— Шан И, — сказала дева, приглашая его присесть на траву, — я слышала твое желание. Не надо тревожить богов. Я с удовольствием исполню его, ведь у меня тоже есть желание разделить с тобой эту ночь.

Она налила ему в пиалу рисовую водку и протянула:

— Окажи мне честь, — и воин не захотел сопротивляться.

Она вытащила из волос гребень, и чёрный водопад упал до самой земли.

Она скинула перед ним шёлковый халат и осталась прекрасная и нагая.

Груди её, точно горы в северных землях, — высокие и острые.

Ноги её, точно реки в южных провинциях, — длинные и ровные.

Живот её, точно долины на западных окраинах, — округлый и мягкий.

Бёдра её, точно низменности у восточных границ, — обещающие плодородие.

И увидел Шан И, как по её красивым ногам стекает вино желания, сотворенное самими богами. И приник Шан И губами к источнику счастья и благодати, и вкусил терпкого напитка с ароматом мускуса.

А затем он оказался у входа в таинственную пещеру, в шелковистых сводах которой была спрятана самая драгоценная жемчужина.

И когда красавица запела самую прекрасную песню, которую когда-либо слышал воин, он не смог больше сдерживаться.

Он извлёк свой меч и вошёл в узкое, как горлышко сосуда из тыквы горлянки, лоно…»

Максим резко ударил по тормозам. Я чуть не улетела вперёд. Но первая мысль, — как у настоящего историка, — была не: «Ура, я цела!», а — «Ух, документы в порядке!»

— Куда прёшь! — орал водитель, выскакивая из машины и осматривая бампер.

Начальник поднял ручник, вышел на дорогу и тоже всё осмотрел.

— Мужик, прости! — сказал Максим, поднимая руки. — Здоровья и счастья в наступающем году! Прости, пожалуйста. Я виноват. Ты прав. Но вроде все целое, никто не пострадал…

Конец ознакомительного фрагмента.