Страж. Сказание о предателе

Фэн

Мир после проигранной войны не мог длится долго.Элдар, обманом ставший героем, оказывается в паутине из интриг и лжи. Потерпев неудачу, он теряет всё. Но когда на него объявляют охоту – он отвечает ударом на удар.С каждым его шагом правда становится всё отчётливее и страшнее, и война уже не кажется худшим из зол.Удавка на шее Стража затягивается всё туже, и только настоящие герои – те, кто действует, скрываясь в тени чужой славы – могут его спасти. Но цена спасения подчас слишком высока…

© Фэн, 2019

ISBN 978-5-4493-8227-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1: ИНЬ-ЯНЬ

«Эта история началась не так давно. Всего три десятка лет прошло с момента, когда в мир вторгся Хаос. Демоны, его порождения и его войска, пришли незаметно — из-за моря, названного Зеркалом Душ. Говорят — боги прокляли землю и всё её население за множество грехов. Казалось, природа взбушевалась против всего живого. Снег выпадал уже в конце лета, а в середине зимы вдруг начинали лить затяжные дожди… Год за годом, в течении вот уже десятка лет погибали урожаи, раз за разом очередные деревни оказывались затопленными соседними реками, очередной десяток горных городков исчезал в землетрясениях, очередная сотня посёлков вычёркивалась с карт налетающими ураганами… А над Зеркалом Душ раскинулась сплошная, невиданная ранее пелена тумана. Поговаривали даже, что пелена эта и была соткана из тысяч и тысяч душ павших из-за гнева стихии. Под его прикрытием и проникли демоны на материк.»

Сказание о предателе. Часть 1. Глава 3. Лист 1.

Терин… Город поколений. Один из первых городов, вставших на пути Великого Вала… Иногда его называют Вечным городом. Никто, включая старейшее поколение Бессмертных, уже и не вспомнит, когда и как он появился — он просто был. И, кажется, был всегда. Терин пережил Революцию Зари, прошёл сквозь мрак обеих гражданских войн, именно здесь захлебнулась атака гномов в дни Каменного Восстания. И вот, через него тяжёлым кулаком пронёсся Великий Вал. Тяжким был удар, долго ещё в веках будут звучать его отголоски. Но и в этот раз город выстоял.

Терин… Город контрастов. Бедные районы здесь мгновенно, без всякого перехода, сменяются богатыми. Местами эти районы переплетаются причудливыми петлями и изгибами, словно на пересечении рек, плавно перетекают один в другой и сменяют друг друга. На протяжении всей истории города бедные районы сносились, чтоб очистить место для богатых. Однако шло время, и затем уже богатые районы оказывались заброшенными. Не в силах поддерживать покинутые дорогие постройки, бедняки быстро застраивали всё вокруг маленькими и тесными глиняными лачугами. Именно поэтому существовало великое множество карт Терина, и даты составления на некоторых порой отличались лишь месяцем.

Но всё же после Великого Вала течение районов остановилось. Остановилось, казалось, и само время. Бедняки больше не имели ни малейшего шанса разбогатеть — почти все средства отбирались «на нужды армии», а в домах бывших богачей поселились предатели и верхушка Демонической Стражи.

Цитадель, центральный район Терина, обнесли рвом и отгородили от остальных районов дополнительным кольцом стен. Это должно было помочь против славящихся своим буйным нравом жителей, должно было защитить правящую верхушку, но на деле всё сложилось иначе. Один за другим, все, кто рискнул занять должность главы города, ушли за Предел.

Даже Ульрих, названный Кровавым, продержался меньше месяца. Именно во время его правления и появились разметки на уличных дорогах, расположенных вблизи Цитадели. Простая белая разлиновка, семь линий через каждые 10 шагов, из-за которых было пролито больше невинной крови, чем из-за чего бы то ни было в этом городе.

Однако наступил и его день расплаты. Одним таким же серым утром, как и все остальные, Ульриха нашли на центральной площади. Голый по пояс, с нарисованным кровью гербом Равнин Элвенсторма, он лежал в выгребной канаве, которая проходила по краям всех улиц и площадей города. А лицо его наискось пересекал свежий шрам, названный в народе Меткой Предателя за его схожесть со шрамом Ротгара.

Всё, что после него осталось — запись о его разлиновке:

«Кровавые реки Ульриха Пятого имели 7 порогов, каждый — по своей линии на Рубеже Смертников. Пересечение первой линии подписывало нарушителю приказ о повешении. И теперь пересёкшему эту черту, случайно или по намерению, оставалось лишь одно — добраться до последней линии. Ведь, если первые пороги несли лишь мучения, то последние должны были защитить правителя… Вторая сменяла верёвку на дыбу. Третья — и вот уже он кричит от боли и ужаса на колесе. Четвёртый порог был наиболее бурным — казнь на костре… Затем пятый, и вот уже к нарушителю спешит стража с мечами наголо. Шестой — и жизнь ему обрывает стрела. Седьмой же был наиболее умиротворённым. Тот, кто доплывал до этого порога, погибал от магической ловушки, созданной Тенью. Мгновенно и почти безболезненно». Сказание о предателе. Глава 19. Часть 7.

И вот, сегодня в город приехал очередной, 37-й правитель.

Окружённый тремя рядами охраны, в кольчуге двойного плетения, на богатой лошади, он выглядел так, будто прибыл из другого мира. Правитель был ярким пятном в сплошном сером море насильно согнанных на «почётную встречу» людей.

Генрих Шестой, несмотря на вычурность одежды и титулов, был ещё совсем мальчишкой. Его лицо можно было бы даже назвать красивым, если бы не презрительный изгиб рта и ненависть в бездонных серых глазах. Руки прибывшего, с длинными тонкими пальцами и нежной кожей, явно никогда не держали не то что меча, но даже и обычного охотничьего лука. Именно такие в большинстве своём и становились предателями — привыкшие к богатой жизни, к поклонению и подчинению.

Жители вокруг прибывшего склонились в низких, в пояс, поклонах. Лишь один, бородатый мускулистый мужчина в кузнецком фартуке, будто бы наперекор всем, только выпрямился ещё больше. И тут же был схвачен снующими вдоль серого моря демонами-солдатами в серебристой броне.

Барды и художники давно представляли себе, как должны выглядеть чудовища, представляя их зубастыми драконами или ящерами с когтями длиной в добрый меч каждый. Однако демоны отличались от остальных лишь в мелочах, и это пугало больше всего. Все расы всегда стремились отгородится от мира потустороннего и ужасного, стремились выделить по-настоящему пугающие черты, однако в демонах таковых не было вовсе.

Чуть темнее, чем у людей, кожа делала их похожими на орков, чуть гуще волосы — на эльфов, чуть больший разлёт глаз — на жителей Островов. Единственное, что их по-настоящему отличало от всех остальных рас — костяные наросты на головах. Говорят, все демоны — дети Демогоргона, и наросты — это так и не развившиеся рога. Но при этом правдой является и другое утверждение — что демоны могут заполучить эти самые рога — символ власти, символ почёта и уважения среди своего народа. Никто не знает, за что тот или иной демон получал такую своеобразную корону. Один всю войну бросается в бой по первому приказу, всё время собою прикрывает командиров и правителей, однако так и не получает своих рогов. Другой же может не совершить ничего за всю свою жизнь, а затем очередным утром, ничем не отличающимся от остальных, проснуться уже «коронованным», окружённым почётом и внезапно полученной властью.

Через три часа после прибытия правителя на полуразрушенной городской ратуше раздался перезвон колоколов, оставшихся после разорения демонами. Новоприбывшая власть созывала людей на площадь.

Спешно закрывались магазины и ларьки, ведь каждый, кто ослушается, будет казнён, вне зависимости от статуса и власти. Спешно прятались клинки и луки, ведь именно в такие моменты Демоническая Стража любила устраивать свои облавы и обыски. Спешно прятались дети, ведь им не стоило видеть того, что подготовил для народа новый правитель, а именно они были главной целью при обысках. Именно их так стремился запугать присланные Ротгаром правители.

А тем временем на самой площади уже стояли сколоченные на скорую руку подмостки. И на них медленно, высоко подняв голову, будто показывая, насколько он выше всех собравшихся, поднимался человек. На нём явно угадывалась кольчуга под меховой накидкой и полушубком, а всё время, пока поднимался на помост, он то и дело оглядывался: нет ли где засады? Да, он был здесь главным. Да, город был пропитан страхом перед ним. Но в то же время он знал, сколько глав повидал этот город до него. И все они были убиты…

— Странно… — Будущий правитель обладал приятным баритоном. Однако его портил стиль произношения: пренебрежительно — насмешливый. Сделав небольшую паузу, он продолжил:

— Обычно крысы бегут с тонущего корабля, но вы по-прежнему здесь.

Он презирал всех, кто стоял сейчас перед ним: и людей, и демонов, и эльфов. Презирал. И в то же время ненавидел этот город, ненавидел Ротгара, ненавидел демонов, каждый из которых никогда не был и не будет предан лично ему. Он всю свою жизнь мечтал быть правой рукой Императора или хотя бы служить в его дворце. А что получил вместо этого? Грязный, пропитанный вонью город с обезумевшими от вечного ужаса жителями. Возможно, сложись всё по-другому, он бы тоже смог стать добрым и справедливым. Именно так он и пытался успокоить сам себя. А так, посланный Императором, получивший чёткие и недвусмысленные указания, он был просто вынужден продолжать стравливать жителей между собой, продолжать вселять в их сердца ужас, продолжать загонять их в тёмный колодец отчаяния и безнадёжности, откуда лишь два выхода — предательство всего, что ещё было для них свято, или смерть от голода.

— И, как любая другая крыса, я уверен, что вы нуждаетесь в хлебе, — с этими словами, лишь на мгновение показав свои истинные намерения жестокой ухмылкой, он кинул в толпу голодных бедняков краюху белой отсыревшей булки.

После того, как Ротгар заморил большинство людей голодом, приехавший понимал, на что они теперь готовы ради еды. Особенно бедняки. Люди с обезумевшими глазами и выпирающими рёбрами. Тощие. Едва прикрытые лохмотьями. С избитыми в кровь о мостовые ногами. Со следами развивающихся болезней. Правитель понимал, что они попросту порвут друг другу глотки ради краюхи хлеба. Понимал, и именно поэтому он и сделал столь «щедрый» подарок.

— Но я пришёл сюда не подкармливать крыс, а исстреблять! — Закончил правитель, вдоволь насладившись дракой людей. — И вот ваш билет с этого тонущего корабля. Увести их и подготовить к казни!

Приказ обращался к демонам, а направление руки говорившего неоднозначно указывал, что схватить требовалось тех самых бедняков, которым он только что кинул подачку, за которую они и боролись, в слепой попытке выжить. Новый правитель попросту продолжал разыгрывать драму, начатую не им, и закончить которую суждено не ему. Но люди не были готовы столь дёшево отдать свои жизни.

Бедняки с голыми руками бросались на демонов, и окружающие в ужасе отшатывались от дерущихся. Возможно, потому что не хотели попасть под шальной удар стражи, а возможно, потому что видели что-то в глазах обречённых. Давно забытое чувство. Чувство внезапно обретённой свободы. Двое тут же упали с пронзёнными насквозь грудными клетками. А остальных десятки демонов просто избили почти до смерти. Почти, потому как им было суждено сыграть свою роль в сегодняшней казни.

— Взять, и подготовить к казни! — тем временем продолжает запугивать людей человек на помосте. — А пока — вывести первого приговорённого!

На помост вывели человека. Всё, что у него осталось — это жалкие остатки когда-то достаточно богатой и удобной одежды, которыми он едва мог прикрыть открытые раны. Раньше это был один из лучших кузнецов, а также самым завидным женихом этого города. Сейчас же его тело было настолько обезображено, что даже павшие на самое дно женщины не подошли бы к нему и на сотню верст. И все эти перемены с ним произошли за один-единственный день. Правители Ротгара умели калечить, и умели ломать дух. Однако на этот раз что-то пошло не так, и стремление к борьбе, как и воля, всё ещё остались живы в пленнике:

— Ты — тварь! И ты называешь себя человеком? — демоны рванулись к нему, посмевшему столь дерзко говорить, однако правитель остановил их взмахом руки. И приговорённый продолжил: — Ты недостоин этого города. Живущие здесь, в этом городе, не заслужили такой участи, не заслужили еще одной мрази. Именно поэтому я не печалюсь, что уйду. Кто знает? Может, мне ещё и легче будет, чем им. — Пленник обвёл рукой толпу на площади. — Давай, предатель, читай свой идиотский приговор. Читай, но знай, что рано или поздно такой же приговор дождётся и тебя! — Закончил кузнец и сплюнул под ноги правителя красной слюной. Тот даже не пошевелился.

— Всё? Больше ничего не хочешь сказать?

В несколько быстрых шагов Генрих сблизился со стоящим перед ним остатком человека и схватил его за подбородок, резко вздёрнув голову пленника. А затем прошипел то, что должно было окончательно сломать кузнеца: — Ни один из них не пришёл бы к тебе на помощь, будь их даже в десятки, сотни раз больше. Их дух уже сломлен, их тела — пустые сосуды. И про тебя в скором времени никто больше не вспомнит. Никто не посмотрит на твою кузню и не подумает «Здесь жил достойный человек!», все будут лишь проходить мимо с низко опущенной головой. Я видел сотни таких городов. Я знаю, что память о тебе умрёт, как только твоё бездыханное тело бросят в пламя. Никто не поможет, как бы ты ни звал. Они все — давно мертвы.

Генрих медленно отступил назад, показательно наступив на кровавый сгусток, сплюнутый кузнецом, и втерев его в деревянную балку помоста. А затем насмешливо кивнул пленнику в сторону толпы, будто предлагая проверить его слова о сломленном духе.

— Этот человек считает, что ваш дух мёртв, что ваш страх сильнее вашего чувства свободы! — Возбуждённо, с вызовом начал кузнец, обращаясь к серому морю перед помостом. В его глазах всё ещё теплилась надежда. До последнего он не верил, что люди могут смириться со свое участью. — Сколько раз я видел в этом городе кровавые преступления и драки, смерть и боль… Но даже вопреки этому я верю, что вы ещё не до конца сломлены. Боритесь! Только борьба поможет обрести вам настоящую свободу. Свободу, которую мы утратили после Великой Войны. Да! Я боролся! И проиграл, потому что был один. Но ведь вас много. Намного больше демонов и прочей нечисти! Неужели вы хотите продолжать так жить? В страхе? В рабстве? Неужели вы хотите такого же будущего для своих детей? Или же вы поймёте, что, кроме вас самих, никто не принесёт такую желанную свободу? Так что вы можете мне ответить? Мне, которого все вы знаете как человека, который помогал многим из вас без денег, даже без слов благодарности. Мне, бросившему хоть и слабый, но всё же вызов захватчикам?

Человек перестал говорить. Возможно — у него больше не было слов, а возможно — сил. Сил терпеть боль от кровоточащих дёсен без доброй половины зубов, боль от кровавых ошмётков, бывших ранее губами. Но и от толпы он не услышал ни единого звука. Лишь его тяжёлое, хрипящее дыхание и можно было услышать в этой тишине. Лишь тяжёлое дыхание сквозь сломанные кости в груди последнего храбреца на этой площади прорывался сквозь серую мглу затуманенного разума жителей города.

— Как видишь, страх в них всё же сильнее! — Презрительно улыбаясь, бросил правитель.

Приговорённый же лишь обессиленно прикрыл глаза, и в последний раз блеснула искра надежды.

— Ну что ж, если у тебя всё, то начнём. — Продолжил палач, принимая из рук заискивающего демона свиток с приговором. Остальные стражники, заломив приговорённому руки, бросили его на плаху.

А тем временем, недалеко от помоста находился человек. Один из немногих, осмелившийся не прийти на казнь. Он сидел на крыше городского храма и внимательно смотрел на правителя, читающего приказ о казни. Лицо сидевшего прятал капюшон серого плаща со странным белым знаком на спине. Знак представлял собой схематические меч и посох, скрещенные под прямым углом, а из места их соприкосновения будто полыхало пламя в разные стороны. Знающие (а таких с каждым днём оставалось всё меньше и меньше) сказали бы, что это знак Стражей, истреблённых сразу после Великой Войны. На кожаном поясе у него висел короткий узкий стилет. Блокировать удары тяжёлого оружия демонов им невозможно, однако он с лёгкостью мог проникать меж сочленений брони патрульных. В руках у человека был длинный лук с одной — единственной стрелой. И лук, и стрела были сделаны из белого дерева. Кроме того, наконечник стрелы не подходил ни под какие стандарты, принятые в кузнечном деле — круглый, узкий и длинный, он больше походил на бутон цветка, чем на острие клинка. Любой более-менее образованный кузнец сказал бы, что такой наконечник сломается, едва коснётся какого-либо металлического препятствия. Вместо тяжёлых ботинок, которые должны были бы защитить ноги от удара, воин носил лёгкие высокие сапоги из мягкой кожи. По всему его внешнему виду было видно, что он не собирается ввязываться в открытый бой и основной его тактикой является скрытность. Даже, казалось бы, выделяющийся серый плащ, на фоне таких же серых стен становился по-настоящему маскировочным.

Вот, правитель дочитал, наконец, свиток и поднял руку.

— Давай, уже! — обессиленно прошептал приговорённый.

Рука правителя опустилась.

Однако едва демон успел занести свою тяжёлую секиру, прозвучал тонкий свист. Правитель упал, как подкошенный. Тонкий и хрупкий наконечник белой стрелы легко прошёл сквозь кольца кольчуги и, не зацепив ни единого ребра, вошёл в сердце. Генрих Шестой умер мгновенно и почти безболезненно.

Лёгкое белое оперение стрелы тихо колебалось на ветру в полной тишине. Люди молча смотрели, затаив дыхание, не в силах оторвать глаз от упавшего тела. А затем раздались первые крики. Крики, которые в считанные секунды привели к панике. Люди бежали, не замечая друг друга. Словно звери во время пожара, они давили друг друга, стремясь найти путь к выходу с площади — каждый понимал, что если не будет найден виновный, накажут всех. А тем временем человек на ратуше присел на одно колено, внимательно и с интересом разглядывая спасённого им человека. Казалось, он даже и не собирался прятаться от стражников. Воин будто ждал, когда его заметят.

— Вон он! — Взревел начальник городской стражи, увидев серую фигуру и указывая в направлении ратуши.

И тут же человек в сером метнулся в сторону бедных районов

— Схватить, во что бы то ни стало! — крикнул демон подчинённым и, присев на колено возле убитого, чтоб прощупать у того пульс, прошептал: — Уже пятый за месяц. Ротгар будет в ярости.

А тем временем гонка, ценой которой была жизнь, началась. Человек бежал по крышам, перепрыгивая через узкие улочки. Бежал так быстро, как не могли бы бегать обычные люди.

Демоны, петляющие по улицам внизу, просто не могли за ним поспеть.

Ещё несколько метров — и беглец спасся!

На одной из крыш, так никем и не замеченный, вдруг появился человек в тяжёлой меховой накидке и с рогатым шлемом, скрывающим почти всё лицо. Кроме бездонных и бесцветных глаз. Он следил за беглецом с самого утра и вот, наконец, решил сыграть и свою небольшую роль. Взмахнув рукой, он отступил за трубу, и больше его в этот день никто не видел, хоть сам он и видел всё, что происходило до этого, и что произошло потом.

Сразу после взмаха руки незнакомца, всё пошло прахом. Из-под ноги человека в плаще выскользнул предательский черепок.

Подкосившиеся ноги. Резкая боль в ушибленной мышце. Короткий крик длиной в полёт. Ободранные руки, содранные в кровь ногти — ничего не помогло. В следующий миг человек был уже на земле.

Должно быть, если бы не подготовка, он бы не пережил этого падения. Однако беглец был готов и успел сгруппироваться. В итоге он отделался лишь повреждённой ногой. Можно было бы сказать, что ему повезло, однако так же можно было бы сказать и о выжившем после кораблекрушения пассажире, оставшимся на обломке мачты один на один с враждебным морем.

Беглеца окружили преследователи, и один из них вышел вперёд, поигрывая мечом. Для Демонической Стражи наступило время их любимой забавы: убивший преступника получал повышение.

Но забава не удалась. Убегавший, вместо того, чтоб ринуться в атаку провёл лезвием по своей же ладони. Кровь тонким ручейком заструилась по запястью.

Демоны поняли, что происходит, однако было уже слишком поздно. Несколько стражников попытались рвануться к человеку, ещё пара — скрыться в ближайшей подворотне. Однако не успели ни те, ни другие — ярко-синее пламя, пожирая всё на своём пути, рвануло во все стороны, выжигая и очищая подворотни и улицы ближайших кварталов.

Посреди оседающего пепла и гари, побледневший человек с трудом поднялся, придерживая руку, рана на которой стала намного больше. Медленно, словно смертельно устав, он побрёл в бедные районы Терина.

— Стражжж! Не может быть! — прошипела Тень, пришедшая вместе с запоздавшими демонами. Тени были магами, обученными только шпионству и боевой магии первого, высшего порядка, но абсолютно не умеющими фехтовать. И, несмотря на уязвимость для любого лазутчика или воина, Тень представляла страшную опасность для любого мага и была весомым аргументом в любой армии.

Тени — одно из главных оружий Ротгара и его главный козырь в войне против Гильдии Магов. И был лишь один минус: таких воинов у Ротгара было меньше нескольких сотен, и подчинялись они напрямую не ему, а своему собственному Королю.

Чаще всего, из-за острой нехватки Теней в каждом большом городе было не больше одной, однако были и исключения. И этот город, как оплот неповиновения, был одним из них.

— Я чую след его болиии. За мной! — Зашипела призрачная фигура и устремилась в глухие, мрачные улочки бедняцкого района.

Демоны рванулись вперёд за плывущим чёрным силуэтом и, образовав вокруг Тени кольцо, скрылись за первым же поворотом. А из главных ворот в это же время как раз выехал всадник. Демон-гонец на вороной статной лошади, посланный начальником стражи здешнего района. Целью посланника было довезти маленький, сложенный в аккуратный квадрат, кусочек пергамента в центр империи. Послание имело всего пять слов, выведенными, будто кровью, красными чернилами: «Терин вновь без правителя. Страж»… И каждый из демонов понимал, чем им грозят эти слова. Демон — начальник стражи слышал, что Ротгар готовится прийти в Терин со всем своим войском в случае дальнейшего неповиновения города. А теперь, зная про то, что убийца был Стражем, в скором приходе Императора никто больше не сомневался.