Предательство

Хелен Диксон, 2010

Полковник английской армии лорд Ланс Бингхэм вступил в неравный брак с очаровательной актрисой Дельфиной, а несколько минут спустя она умерла, произведя на свет их дочь Шарлотту. Полковник позаботился о девочке, но не желал ее видеть, считая малышку причиной смерти матери. Однако боль Ланса отступила, когда на одном из роскошных балов он встретил Изабеллу Эйнсли, покорившую его не только необыкновенной красотой, но и живостью и неожиданной в свете непосредственностью натуры. Изабелла также обратила внимание на красавца полковника. Но ее бабушка, графиня Харворт, категорически не желала видеть рядом со своей внучкой этого мужчину…

Глава 1

— Ах, мисс Белла, я просто не знаю, что мне с вами делать. Ваша бабушка уже давно ожидает вас в столовой, а она не любит ждать. Поспешите же. Вы прекрасно выглядите, в самом деле.

Изабелла Эйнсли, резко повернувшись, отпрянула от зеркала, ее блестящие зеленые глаза горели огнем едва сдерживаемого гнева.

— Ради всего святого, Дейзи. Мне уже девятнадцать лет, не следует меня подгонять. И я не сочту, что выгляжу прекрасно, пока сама не буду удовлетворена своим видом.

Дейзи удивленно покачала головой, невозмутимо наблюдая за очередным взрывом эмоций своей темпераментной хозяйки.

Наконец, взметнув вихрь атласа и кружев, своевольная красавица вылетела в распахнутую дверь комнаты, пронеслась по лестнице в совсем не подобающей леди манере, вызвав своим появлением на лицах лакеев целую гамму улыбок и усмешек. Слуги оторвались от привычных обязанностей, наблюдая за дерзкой внучкой вдовствующей графини. О, она действительно казалась чудной и поразительной, эта мисс Изабелла. Недавнее появление внучки из Америки в затхлой тишине родовой усадьбы пожилой графини Харворт вызвало немало шума и нарушило привычное течение годами выверенного уклада жизни, заставляя не только прислугу удивляться, но и повергать в растерянность чопорную хозяйку дома. А сейчас графиня пребывала в крайней степени возмущения, вынужденная ожидать внучку к столу.

Войдя в столовую, Белла уже приготовила себя к неприятной сцене. Ее бабушка поднялась со стула, стискивая в руке золотой набалдашник трости. В свои семьдесят два года графиня Харворт по-прежнему оставалась привлекательной женщиной с ухоженными седыми волосами, элегантной, царственной осанкой, с надменной, несгибаемой уверенностью в себе и самообладанием, воспитанным в ней годами, проведенными в высшем лондонском свете.

— Добрый вечер, Изабелла, — промолвила она, с неодобрением взирая на наряд, выбранный ее внучкой, совсем не новый и весьма далекий от туалета, приличествующего девушке из благородного английского семейства к ужину. Чем скорее прибудет сюда ее портниха, чтобы сшить Изабелле новый гардероб, тем лучше. — Ты опоздала. Надеюсь, тебе есть что сказать в свое оправдание?

— Мне очень жаль, бабушка. Мне вовсе не хотелось вас расстраивать. Я просто никак не могла решить, какое платье надеть. В итоге выбрала это, поскольку мне очень нравится его цвет и оно неплохо на мне сидит. Вы могли бы начать ужинать без меня. Вовсе не следовало меня ждать.

Пожилая женщина окинула ее ледяным взглядом:

— В этом доме мы ужинаем вместе, Изабелла, и мне совсем не нравится ждать. Сколько раз я говорила тебе о том, что неукоснительно настаиваю на соблюдении во всем пунктуальности? Слава богу, сегодня нет гостей. Ты сильно огорчила повара, который безуспешно пытался сохранить ужин аппетитным и теплым.

— О, в этом случае мне обязательно следует перед ним извиниться, — чистосердечно заметила Белла, не в силах понять, почему ее бабушка делает так много шума из ничего. — Я вовсе не хотела никого расстраивать. Мне было бы проще самой взять свою порцию с кухни.

— А это уже совсем другое дело. Ты не должна исполнять работу, которая больше приличествует слугам. — Графиня вздохнула, устало покачав головой. — Тебе следует так многому научиться, что я просто не знаю с чего начать.

— Но мне нравится быть чем-нибудь занятой, — заметила Белла, улыбаясь взволнованной пожилой леди.

— Я еще посмотрю, что ты собой представляешь, — я имею в виду твое будущее место в жизни, хотя уже сейчас сознаю, насколько сложен и неподатлив твой характер.

— Папа, несомненно, с вами согласился. Я всегда приводила его в отчаяние. — При мысли об отце, скончавшемся всего два месяца назад, Белла ощутила комок в горле, и ее прекраснее глаза заволокло пеленой слез. — Мне так его не хватает.

— Мне тоже. — Потускневшие голубые глаза казались невозмутимыми, однако внезапно появившаяся в голосе графини хрипотца сказала Белла, что пожилая леди глубоко скорбит о смерти своего второго сына. — Он пожелал, чтобы ты отправилась в Англию и получила воспитание, достойное настоящей леди, однако, я вижу, мои старания остаются напрасными.

Белла проглотила застрявший в горле ком. Какой же сложной внезапно стала ее жизнь и как тяжело оказалось покинуть любимый Чарльстон^[1] и отправиться в Лондон! Она очень скучала по родным местам. Удастся ли ей когда-нибудь привыкнуть к жизни в Лондоне? — задавала себе вопрос Изабелла. И как же ей не нравилось жить согласно строгим бабушкиным правилам, в то время как отец позволял ей быть дома свободной, как птичка. Задача стать той леди, каковой ее желала видеть вдовствующая графиня, представлялась Белла пугающей и, совершенно очевидно, невыполнимой.

Изабелла взглянула на бабушку широко распахнутыми зелеными глазами.

— Я уверена, что, должно быть, ужасно разочаровала вас, бабушка, но постараюсь больше этого не делать.

Графиня понимала, что почти ничего не добилась в деле воспитания внучки. Манеры девушки были далеки от изящных — Изабелла почти не умела правильно вести себя в светском обществе. Ее внучка была гордой и сильной и, очевидно, намеревалась следовать своим собственным правилам поведения, однако и графиня не собиралась сдаваться.

Белла подошла к длинному столу и подождала, пока Госфорт — дворецкий, обладавший, по-видимому, привычкой появляться ниоткуда и столь же незаметно исчезать, не усадит должным образом ее бабушку, а потом отодвинула свой стул и заняла место за столом, удостоившись еще одного неодобрительного взгляда пожилой леди.

Графиня взглянула на дворецкого:

— Мы готовы начать ужин, Госфорт, теперь, когда моя внучка наконец-то соизволила ко мне присоединиться. Я полагаю, нам также предстоит вскоре удостовериться, насколько успело остыть мясо.

Белла вздохнула и скромно сложила руки на коленях. Вечер определенно не задался с самого начала. Если бы только она могла хоть как-то отвлечься. Изабелла была готова на все, чтобы только не оставаться дома в компании своей чопорной бабушки, твердо вознамерившейся во что бы то ни стало обучить лишенную всяческого светского лоска американскую внучку манерам и обхождению, подобающему молодой английской леди из высшего общества. Однако все попытки Беллы обуздать природную живость и неугомонность и попытаться вести себя сдержанно пропали втуне.

Ей уже удалось, при полном неведении вдовствующей графини, привлечь сомнительное внимание нескольких любопытствующих местных кавалеров во время своих ежедневных верховых прогулок по поросшим вереском безлюдным пустошам. Среди них был один беспутный молодой повеса по имени Карлтон Робинсон, само появление в компании которого грозило невосполнимым ущербом репутации благонравной юной леди. Как-то раз молодой человек заметил совершавшую прогулку верхом Изабеллу и, воспользовавшись тем, что прекрасной незнакомке удалось избавиться от надоедливого общества грума, который безнадежно старался поспеть за несущейся как молния наездницей, представился ей и предложил свое общество.

Карлтон Робинсон никогда не встречал женщин, подобных юной американской красавице, и вскоре уже попал под власть ее огромных притягательных зеленых глаз. Для наивной Изабеллы общество молодого человека было лишь средством справиться с буквально снедавшей ее скукой, и, когда она полностью покорила мистера Робинсона, игра перестала доставлять ей удовольствие. Белла попыталась избавиться от уже порядком надоевшего поклонника, совершенно не представляя себе всех последствий связи с этим джентльменом в глазах общества.

Изабелла тяжко вздохнула, сделав большой, возмутительно неприличный глоток вина, искренне желая, чтобы вечер поскорее завершился и она могла бы скрыться в своей комнате. В довершение всех бед говядина оказалась пережаренной.

На следующее утро графиня стояла у окна своей спальни, любуясь садом, и вдруг заметила изящную фигуру скачущей галопом внучки — шляпа сброшена, непокорные локоны разметались по ветру, а бедняга грум остался где-то позади, на далеких пустошах.

К несчастью, именно этим утром одна из приятельниц графини поспешила поведать ей о скандальной истории, связанной с именем молодой мисс Эйнсли, в которой, по слухам, ее внучка повинна целиком и полностью. Графиня была возмущена поведением несносной девчонки. Даже в самых страшных своих кошмарах пожилая дама не могла представить, что прелестная неопытная девушка окажется уличенной в предосудительном поведении и связи с молодым человеком, связи, о которой непременно примется судачить весь Лондон. И все это накануне ее первого выхода в свет. Да еще с кем! С Карлтоном Робинсоном! Пожилая леди немедленно призвала Изабеллу к себе в комнату.

Верной Дейзи удалось разузнать о порочащих ее хозяйку слухах, и горничная предупредила Беллу, чтобы та не ждала от бабушки снисхождения. Наивная и неопытная американка вовсе не была готова к знакомству с молодыми людьми с репутацией Карлтона Робинсона. Не желая оказаться в дураках по вине невежественной американской девчонки, он позволил себе распустить язык и выставил Изабеллу в самом нелестном свете. Светский хлыщ со смехом поведал своим приятелям, что юная американка — трогательная простушка из диких прерий, однако теперь, когда он завоевал ее, в его намерения вовсе не входит женитьба.

Беллу терзали самые жуткие предчувствия, когда она вошла в комнату вдовствующей графини. Выслушав все, что ей высказала бабушка, которая даже не пыталась скрыть охвативший ее гнев и разочарование, Белла готова была сгореть от стыда и глубоко терзалась раскаянием за свои необдуманные, легкомысленные поступки.

— Я не желала, чтобы произошло нечто подобное. Я ничего не знала.

— Ты еще много чего не знаешь. Девочка, недавно приехавшая из Америки, совершенно незнакомая с обычаями и манерами лондонского светского общества — да он просто счел тебя легкой добычей. — Пожилая дама покачала головой, обвиняя себя в том, что предоставила Изабелле слишком много свободы. — Я признаю, что ты находишься в полном неведении относительно положения дел в английском свете, Изабелла. Карлтон Робинсон самодовольный хвастун и самый распутный негодяй и подлец в городе. Оскорбленный твоим отказом, он попытался разрушить твою репутацию самым жестоким и возмутительным образом, желая сделать тебя парией еще до того, как состоится твой дебют.

— Я так сожалею, бабушка, — пролепетала Белла прерывающимся голосом, испытывая самое искреннее раскаяние. — У меня ужасные манеры и полностью отсутствует женская утонченность. Что же мне делать?

Сердце графини смягчилось при виде прелестной, смущенной девочки, дочери ее младшего сына.

— Мы поступим так, как всегда поступали Эйнсли, Изабелла, — мягко заметила она, — и стойко выдержим этот скандал. Будем надеяться, что к тому времени, когда состоится твой дебют, все эти мерзкие слухи позабудутся.

Так было положено начало светскому воспитанию Изабеллы — вдовствующая графиня Харворт принялась лепить из безыскусной, наивной американской девчонки утонченную и респектабельную английскую молодую леди. Натуре Изабеллы было несвойственно здравомыслие или склонность к соблюдению жестких правил приличия, ее свободолюбие и непокорность следовало обуздать. Она ничего не знала о моде, и еще меньше это ее заботило, однако девушка оказалась хорошо обучена многим другим предметам. Она говорила на блестящем французском, читала по-гречески, знала латынь и имела явные склонности к математике.

Мисс Бертрэм, женщина с безупречным характером и репутацией, должна была прибыть сегодня, чтобы обучать Изабеллу премудростям светского этикета. Лондонский сезон начинался всего через несколько недель. Графиня искренне надеялась, что Изабелле хватит времени выучить все необходимое для того, чтобы дебютировать в свете и приготовиться к сезону. А пока графиня стала вывозить внучку в театр, где ее можно было увидеть, но нельзя приблизиться. За исключением этих поездок Изабелла ни с кем не общалась.

* * *

Дом ее бабушки, расположенный неподалеку от Хампстедских пустошей, казался Изабелле особенным, не похожим на все виденные ею прежде. Неискушенная девушка была буквально заворожена его великолепием — внушительным, но совсем не строгим. Графиня останавливалась в этом доме, когда приезжала в Лондон, предпочитая мир и спокойствие загородной жизни городскому шуму. Да и сам воздух казался здесь чище. Родовое имение Харворт-Холл располагалось в месте под названием Вилтшир.

Сразу после приезда в Англию Белла противилась всем попыткам бабушки заставить ее подчиниться своей воле. Графине было трудно угодить, пожилая дама казалась чрезмерно властолюбивой. А мятежная духом Изабелла всегда поступала так, как ей вздумается, и была внутренне не готова проститься со свободой в угоду жестким требованиям этикета и традиционным английским обычаям. Однако теперь «истерики», как именовала вдовствующая графиня резкие всплески темперамента молодой девушки, прекратились. Белла прекрасно отдавала себе отчет в своем плачевном положении, и ею руководила стальная решимость изменить себя.

Мадам Хэймелин, личная портниха графини Харворт, прибыла в сопровождении двух белошвеек, чтобы изготовить для Изабеллы достойный ее высокого положения изысканный гардероб. Работая с Беллой, портниха неустанно продолжала восхвалять красоту юной американки, ее естественную грацию и отличную осанку. Изабелла позволила себе полностью отдаться заботам мадам Хэймелин и ее девушек и дать им измерять себя, закалывать, примерять и сметывать многочисленные наряды, пока портнихе не удалось добиться желаемого совершенства.

Следующим в доме появился учитель танцев, который прокружил Беллу по комнате в нескольких турах вальса и, к облегчению графини, объявил, что ее внучка далеко не безнадежна, а, напротив, обладает прирожденными способностями.

Накануне дебюта Изабеллы, несмотря на то что молодой леди предстояло еще многому научиться, а упрямство и своеволие строптивицы не были до конца побеждены, ее бабушка вздохнула спокойно, убедившись, что внучка готова к выходу в свет. Оставалось надеяться, что скандал, вызванный краткой и абсолютно невинной связью с Карлтоном Робинсоном, будет забыт.

Ланс Бингхэм застонал и с трудом поднялся с постели. Дотянувшись до кувшина с водой, плеснул его содержимое себе на голову, приподнялся и посмотрел в зеркало. Он чувствовал себя так же ужасно, как и выглядел. Мутные, покрасневшие глаза, покрытый темной щетиной подбородок. Ланс с трудом сделал глубокий вдох, чтобы попытаться прогнать из головы алкогольный туман. На ходу вытирая голову полотенцем, он подошел к окну и открыл его, вдыхая свежий воздух парижского утра.

Сегодня его военная карьера завершилась. Ему предстоит скорое возвращение домой в Англию — событие, которое совсем не доставляло ему радости, принимая во внимание все, с чем придется столкнуться на родине. Бингхэму казалось, что вместе с Дельфиной он похоронил и часть себя самого. Сердце его было закрыто для любой женщины — в том числе и для дочери, чье рождение забрало у него ту единственную, которой удалось тронуть его гордую и самолюбивую натуру.

Многие годы, проведенные на военной службе, им руководило авантюрное стремление к опасности, волнующее предвкушение горячки близкого боя, однако страшные образы войны и потеря друзей оставили в его душе шрамы. Не так просто начинать жизнь заново. И хотя у него было все — происхождение, эффектная внешность, состояние, — Бингхэм не мог не сожалеть о прошлом, о своей военной карьере, об ужасной кончине Дельфины, от вины за которую ему не избавиться до конца своих дней. Ланс чувствовал себя изнуренным горькими думами, настороженным и одиноким.

Чувственная рыжеволосая француженка, лежавшая в его постели, пробудилась и приподнялась на локте. Все ее тело казалось напряженным и сладостно ныло после страстного занятия любовью с бравым офицером. Она внимательно посмотрела на смуглого, привлекательного мужчину, внешность которого портило лишь написанное на лице оскорбительно циничное выражение. Офицер стоял вполоборота, прислонившись к окну, словно что-то высматривая перед собой. Во взгляде его любовницы было написано обожание, плоть ее трепетала от желания при виде его худощавого, мускулистого тела. Она скользнула затуманенным взором по его широкой грудной клетке, стройному торсу, каждый дюйм которого являл грубую мужскую силу и неприкрытую сексуальность.

Его скрытая, почти животная чувственность потрясла ее.

— Возвращайся в кровать, — хрипло прошептала она, надеясь на продолжение страстных удовольствий, однако Ланс Бингхэм, похоже, не слышал обращенной к нему просьбы. — Пожалуйста, — продолжала настаивать нетерпеливая красотка, медленным, соблазнительным движением проведя рукой по своим роскошным волосам.

Он повернулся и бесстрастно посмотрел на рыжеволосую прелестницу:

— Оденься и ступай прочь.

— Что? Разве я не удовлетворяю вас, милорд? — Она соблазнительно улыбнулась, приспустив простыню и открывая свои пышные груди, надеясь, что их вид вернет красавца офицера в ее объятия. — Тебе же понравилось, так?

Ее ленивый, чуть хрипловатый голос был полон невысказанных обещаний. Мягкая, зовущая улыбка коснулась ее губ, но Ланс оставался безучастным. Он ненавидел распутных женщин, однако эта француженка так и лучилась страстью, а ее полные, зрелые формы и горящие глаза обещали знакомство с искусством физической любви и умение возбудить и удовлетворить мужчину. Прошлой ночью Бингхэм позвал ее в свою комнату, и красотка с радостью воспользовалась его приглашением. Теперь же даже вид ее вызывал у него тошноту, и больше всего ему хотелось поскорее избавиться от своей случайной любовницы.

— То было прошлой ночью. Я был пьян, а теперь протрезвел, и мне уже не так скучно, чтобы вновь с тобой спать.

Девушка бросила на него сердитый взгляд.

— Почему… ты… ты — ублюдок, — прошипела она.

Он одарил ее еще одним циничным взглядом:

— Если тебе нравится оскорблять меня, пожалуйста, продолжай. Со своей же стороны приношу извинения, если тебя расстроил. В конце концов, ты привлекательная женщина, а я оказался далеко от дома и чувствовал себя чертовски одиноким. Чем бы это ни было, все кончено. Теперь пошевеливайся.

Она уже хотела ответить, однако один взгляд на офицера-англичанина заставил ее испугаться впервые за то время, как она вошла в эту комнату. В его горевших в утренней полумгле лихорадочным блеском глазах бурлили странные и опасные эмоции. Француженка потеряла дар речи. Прошлой ночью под воздействием вина и вожделения он показался ей безобидным малым, однако сейчас полковник представлялся совсем в ином свете. Безжалостный, равнодушный, наделенный железной волей.

Не обращая больше на женщину внимания, Ланс повернулся к окну и уставился на толпы людей, снующих по широкому, омытому ночным дождем бульвару. Красотка отбросила одеяло и потянулась за своей одеждой. Не успела она покинуть комнату, как он уже полностью выбросил случайную дамочку из головы, будто ее никогда и не было.

Изабелла сидела за туалетным столиком перед зеркалом. Казалось, ожидание длилось часами. Она наблюдала за тем, как Дейзи тщательно укладывает ее непослушные волосы. Белла задумчиво перебирала пальцами бриллиантовое ожерелье, которое только что застегнула Дейзи. Капельки бриллиантов поблескивали в ее ушках, сверкающее двумя рядами камней ожерелье охватывало изящную шею. Огромный, овальной формы редкий бриллиант покоился в соблазнительной ложбинке на груди. Камни казались тяжелыми, холодными и удивительно прекрасными. Ожерелье принадлежало бабушке, и с ним была связана какая-то таинственная и загадочная история — графиня не надевала эти бесценные бриллианты уже почти пятьдесят лет.

Белла улыбнулась своему отражению в зеркале. Ее задумчивая, проказливая улыбка должна бы была насторожить любого, знакомого с озорным и непокорным характером Изабеллы Эйнсли.

— Могу ли я уже снять его, мисс? — спросила Дейзи.

Графиня согласилась дать примерить внучке знаменитое украшение. Вручив его мисс Белле, пожилая леди отвлеклась на хлопоты, связанные с предстоящим вечером, строго наказав положить бриллианты в шкатулку, которую следовало обязательно вернуть ей до отъезда на бал, даваемый принцем-регентом в Карлтон-Хаус.

— Нет, Дейзи. — В глазах Беллы поблескивали озорные чертики неповиновения, однако она не выдала своих истинных чувств, продолжая сосредоточенно поглаживать бриллианты. — Мне кажется, я должна надеть их на сегодняшний бал. В конце концов, какой смысл в обладании прекрасными драгоценностями, если их никто и никогда не увидит? Ты согласна?

— О да, мисс. Но ваша бабушка… Ах, мисс, — взволнованно и испуганно пробормотала верная Дейзи, покачав прелестной головкой в скромном чепчике, — она выгонит меня, если я не верну бриллианты на место, — гнев ее будет страшен.

— Но ведь ты же вернешь их, Дейзи. Я обещаю тебе. Только после бала в Карлтон-Хаус. У бабушки сейчас столько хлопот, что она даже не заметит недолгого отсутствия драгоценностей.

— Но она же увидит их на вас, когда придет время выезжать. Она никогда не позволит…

— Дейзи, не имеет значения, что она увидит или что позволит, — резко заметила Белла, поднимаясь со стула. Сквозь полупрозрачную ткань легкой блузки просвечивали нежные холмики упругой груди. — Ожерелье будет спрятано под накидкой, и бабушка не заметит его, пока мы не доберемся до Карлтон-Хаус. Верь мне, Дейзи. Все будет хорошо.

Белла взглянула на кровать, где аккуратно лежало ее бальное платье, и подумала о том, как переливающийся бирюзовый шелк подчеркнет сияние бриллиантов, как заблестят ее густые, каштановые с рыжеватым отливом волосы.

— А теперь, пожалуйста, помоги мне надеть платье.

Завершив туалет и расправив последние складки на безупречно сидящем бальном наряде, Белла посмотрела на свое отражение в зеркале:

— Ну что? Что ты думаешь, Дейзи? Хорошо?

— Просто великолепно, мисс Белла. Любому мужчине, пусть даже он совсем маразматик, достаточно одного взгляда на вас, и сердце его будет разбито. Да даже у самого принца-регента.

Белла радостно улыбнулась:

— Ну, это вряд ли, Дейзи. Принца окружает столько ослепительных дам, что он едва ли обратит внимание на никому не известную американскую девушку.

— Не будьте столь в этом уверены, мисс. Возможно, принц Георг уже и не такой привлекательный, как был раньше, — его непомерный аппетит тому виной, — но он производит сильное впечатление в своем роскошном военном мундире. Принц все еще восхитителен и очарователен, кроме того, у него хороший глаз на прелестное личико.

Вскоре все приготовления к балу были завершены. Графиня послала за внучкой, и Дейзи аккуратно надела на плечи юной красавицы бархатную накидку, скрывшую бриллиантовое ожерелье. Белла быстро сбежала по лестнице к парадному входу, где ее уже поджидала вдовствующая графиня.

Изабелла была в предвкушении бала и встречи с фактическим правителем Британии. Принц-регент Георг считался превосходным хозяином и обожал балы и развлечения. Весь высший лондонский свет стремился попасть на устраиваемые им приемы.

Белла испытывала самые радостные предчувствия, ощущая себя по-настоящему веселой и беззаботной. Она столько ждала этого события, что готова была насладиться каждой минутой праздника.

Прибыв заранее и принуждая себя проявить хоть немного энтузиазма в преддверии приема у принца-регента, приема, обещавшего, по его мнению, быть претенциозным и невообразимо скучным, лорд Ланс Бингхэм прохлаждался в тени высокой стены в ожидании своего хорошего друга — сэра Роланда Гиббона.

При виде блестящей черной кареты с гербами Эйнсли на дверях его бровь лениво поползла вверх. Он с интересом наблюдал, как ливрейный лакей спустился с подножек, чтобы помочь выйти дамам. Первой появилась вдовствующая графиня Харворт, за ней показалась молодая женщина, опершаяся на руку слуги и позволившая ему помочь ей спуститься.

— Благодарю вас, Денис, — послышался ее голос.

— Осторожнее, мисс Изабелла.

Мисс Изабелла! Так это и есть та самая недавно приехавшая из Америки Изабелла Эйнсли, подумал лорд Бингхэм. Кто же еще? Это была именно та девочка, о которой говорил весь лондонский свет, молодая женщина, не терявшая по приезде времени и успевшая стать причиной скандала из-за своей, в высшей степени несчастливой, связи с молодым Карлтоном Робинсоном, одним из самых знаменитых лондонских повес, позора и отчаяния бедного отца.

Заинтригованный, Ланс принялся открыто ее рассматривать. Молодая леди полностью завладела его вниманием. Ее холодная, женственная красота была совершенна. Мисс Эйнсли казалась, безусловно, самой потрясающей женщиной, которую доводилось встречать лорду Бингхэму.

Ланс стоял и смотрел, как молодая Изабелла Эйнсли сделала несколько шагов, ступая позади графини. О, какая же это походка — казалось, она просто скользит по воздуху, движения ее совершенного тела были удивительно женственны, обутые в роскошные туфельки ножки едва касались земли!

Когда дамы исчезли за высокими коринфскими колоннами парадного входа во дворец, лорд Бингхэм, нахмурившись, сменил позу и прислонился плечом к стене. Да куда же запропастился этот дьявол Роланд? — задавал себе вопрос Ланс, терпение которого было уже на пределе. Он уставился в мерцающие глубины надетого на палец рубина. Излучая благородное сияние, камень словно побуждал его к действию. Лорд Бингхэм распрямился, расправил складки красного офицерского мундира и неторопливыми шагами направился к ярко освещенному входу.

Расстегнув бархатную накидку, Белла мысленно приготовила себя к бабушкиному гневу. Графиня окинула внучку внимательным взглядом. На мгновение Изабелла пожалела о своем импульсивном решении надеть бриллиантовое ожерелье, с ужасом думая о готовой разразиться буре. И та не замедлила последовать. Едва заметив на шее внучки бриллианты, графиня резко подалась вперед, лицо ее приобрело жесткое выражение.

— Я дала тебе ожерелье, Изабелла, будучи уверенной, что ты вернешь его мне, как я тебе и велела. Я вовсе не желала, чтобы ты его носила. Как ты посмела мне перечить? Как только посмела?

— Бабушка… я… я сожалею.

— Не думала, что ты еще способна потрясти меня.

— Я вовсе не хотела. Я… я не видела никакого вреда в том, что надену это ожерелье — оно такое прекрасное, и повод показался мне подобающим. — Белла потянулась руками к застежке. — О, конечно, если я вас рассердила, я сниму его…

— Не трогай, — резко бросила графиня, и ее тон заставил Беллу мгновенно опустить руки. — Теперь уже слишком поздно. Если ты сейчас снимешь бриллианты на глазах у всего света, это только породит дополнительные нежелательные слухи. Можешь оставить себе ожерелье. На этот раз ты просто превзошла себя. Я чрезвычайно тобой недовольна, Изабелла, чрезвычайно. — Графиня отвернулась, чтобы поздороваться с приятельницей, при этом ее лицо озарилось невозмутимой улыбкой, хотя внутренне она содрогалась от негодования, вызванного проступком внучки.

Вздохнув с облегчением оттого, что гроза миновала, а ожерелье все еще остается на месте, Белла застыла в ожидании неминуемой вспышки всеобщего интереса к своему появлению. Как обычно, начались перешептывания, и она оказалась окруженной толпой молодых людей, очевидно полагавших, что у них есть шанс покорить сердце американской внучки вдовствующей графини Харворт.

Титул самой прекрасной дебютантки сезона и привилегия считаться желанной партией на лондонской ярмарке невест стали почетной наградой для юной девушки, всего лишь недавно прибывшей в Лондон из далекой Каролины. Ко всем прочим достоинствам юной мисс Изабеллы добавлялся и тот факт, что счастливчик, которому удалось бы взять ее себе в жены, получал приданое настолько щедрое, что оно существенно повысило бы его положение в обществе. Неудивительно, что и дня не проходило без очередного предложения руки, обращенного к бабушке Беллы.

Поправляя перчатку, которая слегка сползла вниз, Белла подняла глаза и случайно столкнулась взглядом с незнакомцем. На его неприлично красивом лице застыло выражение смертельной скуки, которое моментально испарилось, едва он встретился глазами с Изабеллой. Она не могла точно сказать, что именно привиделось ей в его лице — восхищение, удивление, да, но было в нем и нечто другое, нечто дикое и необузданное, что пробудило в ней неведомые прежде эмоции и заставило залиться алым румянцем.

Он был смуглым, таким же смуглым, как населявшие прерии коренные жители Америки. Выражение его лица казалось спокойным и хладнокровным — совершенно очевидно, этот красавец привык к устремленным на него восхищенным взглядам. Его коротко подстриженные волосы были черными как вороново крыло. Однако больше всего ее внимание привлекли его глаза, сиявшие в обрамлении длинных черных ресниц. Словно по контрасту с опаленным жарким южным солнцем лицом, эти глаза под густыми бровями взирали на мир удивительно живо и были пронзительно синего цвета, как цветки вероники, ярким ковром покрывавшие летние луга. Золотые эполеты, прикрепленные к ярко-красной ткани военного мундира, украшали широкие, атлетически развитые плечи, белые бриджи плотно облегали стройные ноги.

Ланс подверг ее столь же внимательному осмотру. Подойдя к ней на этот раз ближе, он удостоверился, что Изабелла Эйнсли действительно необычная девушка. Его покорили свежесть и жизнелюбие ее натуры, выразительное сияние глаз и шаловливый изгиб очаровательных губ. Она была так изумительно, потрясающе красива, что Ланс никак не мог отвести от нее взгляд.

Огромные, широко поставленные глаза, черные как смоль брови вразлет, патрицианский нос, овальное лицо, изящный, чуть заостренный подбородок, гладкая, шелковистая кожа… Царственно поднятая головка, увенчанная пышной копной уложенных в высокую прическу волнистых рыжевато-каштановых волос, украшенных цветами, изысканно подобранными к переливающемуся бирюзовому шелку платья, — все в ее облике говорило о благородном происхождении. Глубокое декольте приоткрывало упругую грудь и атласную гладкость полуобнаженных плеч. Божественно прекрасная молодая женщина, решил Ланс, просто сама красота. Пламя свечей холодным огнем отражалось в бриллиантовом ожерелье на ее шее. Едва Бингхэм заметил бриллианты, глаза его резко прищурились. Юная мисс Эйнсли внезапно захватила его полное и безоговорочное внимание.

Белла застыла, потрясенная столь откровенным осмотром. Ошибается ли она, или его взгляд действительно скользнул по ее груди? Может быть, это все причуды ее не в меру разыгравшегося воображения? Его пристальное изучение ее женских прелестей заставило девушку почувствовать себя так, будто она стоит полностью обнаженной.

Какая наглость, думала Белла со все нарастающим гневом. От него волнами исходило высокомерие, заносчивость и бескомпромиссная властность, говорящая о его значительном положении в обществе или высоком военном звании. Чем бы это ни было, ей эти качества определенно не нравились.

Почувствовав, что внучка неожиданно отвлеклась, графиня повернулась и посмотрела на нее, проследив за направлением взгляда Беллы. На лице бабушки появилась печать сурового недовольства, едва та увидела предмет внимания внучки.

Однако Белла заметила также и другое — странное, испуганное выражение глаз пожилой дамы при виде темноволосого мужчины в военном мундире. Это ее одновременно встревожило и озадачило. Жаль, что она не могла узнать, что за мысли скрываются за столь определенно выраженной озабоченностью.

— Изабелла, — требовательно окликнула ее бабушка, излучая недовольство, — ты слишком долго пожираешь взглядом этого джентльмена. Соберись. На нас смотрят, если ты еще не заметила.

Белла, несомненно, заметила и не смогла побороть изумления, когда незнакомец хитро улыбнулся ее бабушке и отвесил преувеличенно почтительный поклон.

Вдовствующая графиня с облегчением направилась прочь от мужчины, посмевшего смотреть на ее внучку с таким неприкрытым желанием, будто был голодным волком, а Изабелла сытным обедом. Ланс Бингхэм относился к числу тех джентльменов, которых она меньше всего желала бы видеть рядом со своей внучкой. Она слишком много времени и сил потратила, дабы составить этой юной леди хорошую партию, и не могла допустить, чтобы Изабелла стала еще одним завоеванием печально известного лорда Ланса Бингхэма, пятнадцатого графа Райхилла, род которого восходил к эпохе первых Тюдоров и чья репутация оставляла желать лучшего.

Долгие годы слухи связывали его имя с каждой красивой женщиной достойного происхождения в Европе. Прежде чем Бингхэм отправился в Испанию сражаться с войсками французского узурпатора, где бы он ни появлялся, за ним тянулся длинный шлейф разбитых сердец, ибо слово «женитьба» никогда не входило в его лексикон. Графиня совсем не рада была узнать, что лорд Бингхэм вернулся в Англию. Граф Райхилл представлялся ей последним человеком на свете, рядом с которым она хотела бы видеть Изабеллу! Однако были и другие причины, уходящие корнями в далекое прошлое, и стоило пожилой даме посмотреть на бриллиантовое ожерелье на шее Изабеллы, блестевшее в неровном, чуть желтоватом свете тысячи свечей, как она внутренне содрогалась от нахлынувших воспоминаний.

Все это случилось очень много лет назад. Молодые люди даже и не подозревают, какой дурочкой она позволила выставить себя Стюарту Бингхэму, единственному мужчине, которого любила, однако пожилое поколение прекрасно помнит ту печальную историю. В этой ситуации любой намек на связь между внуком Стюарта и Изабеллой мог снова вызвать давно позабытый скандал.

— Кто этот джентльмен, бабушка? — рискнула поинтересоваться Белла, как только они перешли в другое помещение, богато украшенное живыми цветами, наполнившими воздух стойким ароматом.

Графиня повернулась и одарила внучку зловещим взглядом.

— Его зовут полковник Ланс Бингхэм, граф Райхилл, или лорд Бингхэм — титул, который он получил около года назад после смерти своего дяди. Я вовсе не удивлена, что он посмел игнорировать свои обязанности наследника в течение столь долгого времени. Граф лишь недавно вернулся в Лондон… Однако это совсем тебя не касается, поскольку я не позволю, чтобы ты имела с ним хоть что-то общее. Я заметила, как ты смотрела на него, Изабелла. Он и в самом деле дьявольски привлекательный мужчина, но холоден как лед. Мне жаль женщину, которая выйдет за него замуж. Да, сейчас он всеми уважаемый воин, однако, прежде чем отправиться в Испанию, считался первостатейным повесой, знакомства с которым молодым леди вроде тебя стоило опасаться, и я сомневаюсь, что он изменился со времени своего возвращения. Повторяю, я не хочу, чтобы ты имела с ним хоть что-нибудь общее, понимаешь?

Белла кивнула.

— Да, бабушка, — послушно согласилась она, встряхнув головой, чтобы избавиться от образа этого мужчины, мысли о котором продолжали ее будоражить, заставляя строить бесконечные предположения, что именно хотел сказать он этим чувственным взглядом. Сладостная дрожь охватила ее. Лицо Изабеллы залилось яркой краской, и она поспешила избавиться от неподобающих мыслей о красавце графе.

— Прости, я опоздал, Ланс, — раздался спокойный голос позади него. — Проклятье, как же чертовски сложно выбраться из клуба — я так заигрался в кости, что едва смог оторваться! Господи боже мой, да ты только посмотри по сторонам. Похоже, принц-регент пригласил весь Лондон.

Узнав голос своего доброго друга Роланда Гиббона и благодарный ему за то, что тот отвлек его от невеселых дум, Ланс оторвался от разглядывания прекрасной Изабеллы Эйнсли и повернулся к своему собеседнику.

— О, я вижу, ты до сих пор не побрился, — мимоходом заметил Бингхэм, отводя друга в относительно тихое место возле огромного экзотического растения. — И как долго ты собираешься продолжать эту войну против светских приличий и требований моды?

Роланд ухмыльнулся, гордо поглаживая бакенбарды:

— Относительно этого я еще не решил. Мой камердинер ежедневно критикует меня за бороду. Боюсь, что однажды ночью, пока я мирно почиваю в кроватке, он возьмет-таки бритву и побреет меня. Проклятье, Ланс, лондонским денди просто необходим кто-нибудь, кто не побоится бросить им вызов!

Роланд, высокий и худой молодой человек, казался слишком неаккуратным, чтобы его можно было назвать денди. Густая грива его светло-каштановых волос выглядела так, будто нуждалась в расческе, а при взгляде на его костюм возникала мысль, что он ложился спать одетым, что было совсем не далеко от истины, поскольку иногда Роланд оказывался слишком пьян, чтобы раздеться, а камердинер уже спал. Диковатый, заслуживший дурную репутацию, сэр Роланд обладал добрым сердцем и внутренне присущим его натуре очарованием, внушавшим к нему всеобщую любовь и являвшимся причиной того, что он неизменно оказывался приглашенным на все модные светские вечеринки. С Лансом они были близкими друзьями еще со времен совместной учебы в Оксфорде.

— Хорошо, что ты вернулся, Ланс, и согласился принять свое графство. Ты уже побывал в Райхилле?

— Я только что оттуда.

— Твоя матушка будет очень рада твоему возвращению. Она здорова?

Ланс кивнул:

— Она посетила меня в Райхилле, прежде чем отправиться в Ирландию, чтобы навестить Софию. Моя сестра ожидает первого ребенка, и, естественно, матушка настояла на том, чтобы провести это время с ней.

— А твоя дочка — Шарлотта? — осторожно поинтересовался Роланд. — Ты уже видел своего ребенка, я полагаю?

На лице Ланса появилось такое выражение, будто он старался избежать вопросительного взгляда друга.

— Нет, но я могу с полным правом утверждать, что она живет в прекрасных условиях, вокруг нее достаточно взрослых людей, чтобы они ее окончательно избаловали. Она в Ирландии вместе с моей матерью.

Роланд понимал, что не следует докучать другу расспросами о дочери. Этот предмет Бингхэм предпочитал никогда не обсуждать.

— Ты навсегда покончил с военной карьерой?

Ланс кивнул, взглянув на свой костюм:

— Со старым мундиром придется расстаться, однако это лучшее, что есть в наличии, пока портной не снабдит меня новым гардеробом, — надеюсь, уже завтра. После Ватерлоо я намеревался продолжать военную службу, однако, получив известие о смерти дяди и его наследстве, я был вынужден изменить планы. Таким образом, я вышел в отставку и вернулся домой. Я поклялся исполнять все обязанности, связанные с новоприобретенным титулом. Даже мысль о том, что имение может перейти в другие руки, противоречит моему долгу и чести.

— Что же, ты определенно произвел много шума своим возвращением. Все мамаши с дочками брачного возраста немедленно устремили на тебя хищные взгляды. Вот, кстати, одна из них, — заметил Роланд, указывая на молодую женщину, стоявшую неподалеку в сопровождении своей матери.

Ланс взглянул в их сторону и поприветствовал легким кивком сначала пожилую, а потом молодую леди. Мать чопорно улыбнулась, ее дочка покраснела и захихикала, прикрывшись веером.

— Ну, что я тебе говорил? Ты всегда пользовался успехом у женщин, — как бы между прочим отметил Роланд.

— О, я очень разборчив, Роланд, и склонен долго выбирать, каким кусочком полакомиться. И знаешь, должен тебе сказать, именно этот кусок кажется мне не слишком вкусным. — Ланс отвернулся от молодой леди, выискивая глазами Изабеллу Эйнсли, прогуливавшуюся в окружении толпы поклонников.

Роланд проследил за его взглядом, надеясь обнаружить предмет, внезапно отвлекший внимание друга.

— О, похоже, ты уже выбрал и смотришь на ту леди с явным интересом.

— Ты слишком наблюдателен, Роланд, — коротко ответил Ланс.

Роланд приподнял бровь.

— Что же, оставим все как есть, приятель. Я знаю эту леди?

— Изабелла Эйнсли, внучка вдовствующей графини Харворт, недавно приехавшая из Америки. — Бингхэм не смотрел на друга, однако чувствовал его удивление.

Роланд издал приглушенный недоверчивый возглас.

— Ты слишком долго воевал, мой друг. Увидел прелестное личико и потерял голову. Господь Всемогущий! Ты только что вернулся из Франции, и тебе уже известно, кто она.

Ланс ухмыльнулся:

— Ты же меня знаешь, Роланд, я всегда впереди остальных.

— О, должен тебе заметить, ты умеешь рисковать.

— Кто говорит о риске? Да я и в глаза ее не видел до сегодняшнего вечера.

— Только потому, что сражался с этими чертовыми французами и отсутствовал в Англии. Американская девчонка потрясла весь лондонский свет, и она уж точно не дурочка. Где бы она ни появлялась, мужчины укладываются у ее ног штабелями. Леди получила бесчисленное количество предложений руки еще до того, как стала выходить в свет, и еще больше после своего дебюта. Вдовствующая графиня метит высоко — чем выше титул, тем больше шансов у соискателя.

— И почему меня это совсем не удивляет? — сухо пробормотал Ланс. — Все самое лучшее для знаменитой леди Эйнсли.

— Да, только лучшее. Однако настоящее испытание для каждого кандидата в мужья вовсе не так сложно. Все, что нужно, — завоевать сердце прекрасной леди, а снискав ее благорасположение, если повезет, получить поддержку бабушки. Да, скажу тебе, красота ее действительно несравненна, хотелось бы знать, столь же прекрасна она душой.

— Это, мой дорогой друг, вещь совсем несущественная, — спокойно возразил Ланс. — Меня гораздо более заинтересовало то, что надето на ее хорошенькую шейку.

— Я тоже успел заметить, что сияние бриллиантов лишь подчеркивает ее красоту.

— Знаменитых бриллиантов, мой друг.

Роланд с интересом взглянул на Ланса:

— Ах, как любопытно — те самые бриллианты. Думаю, над этим следует поразмыслить, приятель. Я считал, что они надежно спрятаны под замок и никогда больше не увидят свет. Теперь понятно. Это определенно объясняет столь сильную притягательность для тебя юной леди. Хотя после всего того, что произошло в прошлом между вашими семьями, я сомневаюсь, что вдовствующая графиня Харворт сочтет имя Бингхэм подходящим для своей внучки.

— Кто говорит о том, что я собираюсь на ней жениться?

— Знаешь, самое время обдумать такую возможность. Мой друг, с годами ты вовсе не становишься моложе. Если намереваешься обзавестись потомством, лучше начать как можно быстрее.

— Я уже обзавелся, Роланд, и после трагической женитьбы на Дельфине далек от мысли искать себе супругу, и не собираюсь заниматься этим еще достаточно долгое время. У меня впереди годы счастливого холостяцкого житья, и я намереваюсь в полной мере насладиться им, прежде чем остановлюсь на одной женщине.

Однако, если Ланс и думал убедить своего друга подобными заявлениями, ему это явно не удалось. Несмотря на стойкое предубеждение света, холостяцкие деньки Бингхэма были давно позади. Граф Райхилл выглядел как ожившее воплощение женских грез. Он был красив губительной красотой и обладал дьявольским обаянием. Проведя несколько лет в армии и проявив храбрость и неустрашимость перед лицом врага, он заслужил многочисленные похвалы сильных мира сего — даже самого Веллингтона. Знания, мастерство и опыт, проявленные в кровавых сражениях, снискали ему славу мудрого стратега и непобедимого противника.

Вернувшийся в Англию Ланс Бингхэм очень сильно отличался от Ланса Бингхэма, некогда покинувшего страну. И перемены эти были просто ошеломительными. В отличие от изнеженного молодого человека, проводившего дни на светских раутах и предававшегося бурным пирушкам в клубах, новый Ланс искрился энергией, выглядел загорелым, мускулистым, чрезвычайно компетентным, наблюдательным и властным. Это было сияние силы, которому не смогла бы противиться любая женщина и которое еще больше добавляло ему привлекательности.

— Любопытно, почему это вдруг старушка решила показать бриллианты, — задумчиво произнес Роланд.

Ланс пожал плечами:

— Я сам задавал себе этот вопрос.

— А ты никогда не пытался вернуть их обратно? Ведь они по праву принадлежат тебе.

— Нет… по крайней мере в последнее время.

— Ну а теперь, когда окончательно обосновался в Англии, ты собираешься их забрать? Хотя я, честно говоря, не представляю, как ты этого добьешься. Заставить старую графиню расстаться с драгоценными бриллиантами — все равно что выжать кровь из приснопамятного камня^[2]. Готов поставить свою жизнь на карту, тебе это не удастся.

— Мне вовсе не нужна твоя жизнь, однако всегда готов заключить дружеское пари. Ставлю сто фунтов, что ты ошибаешься. Я добуду эти бриллианты к завтрашнему утру.

Роланд хмыкнул, принимая вызов:

— Давай сойдемся на двухстах фунтах, и я в игре. Люблю заранее выигрышные пари. Однако, если восхитительная мисс Эйнсли вернется в Хампстед после бала, как же тебе удастся справиться со своей задачей?

Ланс невозмутимо пожал плечами:

— Подожди, и сам все увидишь.

Роланд самодовольно улыбнулся:

— Сомневаюсь в твоем успехе. Я навещу тебя завтра, чтобы забрать свой выигрыш. Однако, как бы мне ни хотелось остаться с тобой сейчас и поболтать, я вижу, что очаровательная Аманда, дочь виконта Гренвилла, только что вошла в зал. Если позволишь, я пойду и зарезервирую себе один или два танца, прежде чем ее бальная карта окажется заполненной.

Оставшись в одиночестве, Ланс задумался над тем, какое удивительное пари он только что заключил, и решил, что если намеревается его выиграть, то следует начать действовать как можно быстрее. Обычно он предпочитал не разбрасываться деньгами без особой нужды, однако были и иные причины, по которым он решился на столь импульсивный шаг. Если ему удастся заполучить бриллианты, это принесет немало пользы. Дело даже не в цене драгоценных камней, стоивших целое состояние, а в том, что он вернет вещь, принадлежащую ему по праву.

Пока пожилая графиня приветствовала своих знакомых, Ланс продолжал наблюдать за дамами Эйнсли. В каждой линии молодого, стройного тела Беллы Эйнсли сквозило высокомерие и презрение, однако ее изящество казалось просто восхитительным. Юная леди была само совершенство, и граф уже решил, что обязательно добьется того, чтобы его ей формально представили. И если этот дракон в облике ее бабушки ему воспрепятствует, то он, Ланс Бингхэм, граф Райхилл, обязательно найдет какой-нибудь способ представиться самому.

Бингхэм был уверен, что во время бала ему удастся в определенный момент увести ее из гомонящей веселой толпы гостей и завлечь в какой-нибудь тихий уголок, где они могли бы выпить шампанского и насладиться легкой беседой, невинным флиртом, который внезапно стал ему столь жизненно необходим.

Примечания

1

Ча́рльстон — город в юго-восточной части штата Южная Каролина, США.

2

Имеется в виду английская пословица: «You can't get blood out of a stone». Русский аналог: «Из стекла бриллиант не сделаешь».