Второе рождение Венеры

Чингиз Абдуллаев, 2009

Женщины коварны и непредсказуемы. В этом лишний раз убедился эксперт-аналитик Дронго, случайно, пролетом, оказавшийся на одном из островов Мадейры. Так уж совпало, что он остановился в отеле, большая часть номеров в котором заселена представительницами прекрасного пола. И какими представительницами! Все они съехались на конференцию феминисток… В ночь перед закрытием форума в своем номере умирает престарелая баронесса Хильберг. Естественная смерть пожилой дамы не вызвала бы никаких сомнений, если бы не одно «но»: в ту же ночь пропала принадлежавшая баронессе кукла, изготовленная известным мастером. Цена игрушки – пять миллионов евро… Над островом разражается ураган, все авиарейсы отменены. Дронго берется распутать дело, но обилие прекрасных дам постоянно отвлекает его от главного. А когда ночью в его номере появляются две очень красивые и раскованные женщины, он запоздало понимает, что все это время его умело обрабатывали…

Глава 3

В этот день Дронго так и не успел позавтракать. Они спустились вниз, чтобы просмотреть списки гостей. В сорока трех номерах отеля могло разместиться не больше ста человек, однако именно в эту ночь в отеле находилось только тридцать восемь человек, из которых — девять человек были участниками конференции и еще двадцать девять человек, среди которых был и сам Дронго. Если не считать его, то остальные двадцать восемь человек составляли группу австралийцев, организованно прибывших на отдых и собиравшихся сегодня днем покинуть Мадейру. Их самолет вылетал в Лиссабон. Гости с далекого континента еще не подозревали, что их рейс уже отменен и им придется задержаться на острове еще на несколько суток. Вместе с Фернандо ди Фигейреду Дронго внимательно изучал списки. Начал он с делегатов конференции. Энтони Дикинсон был своеобразным помощником в этом знакомстве. Вместе с ним в комнате находился и Жуан Абрамшис, который уже энергично начал проводить расследование обстоятельств смерти баронессы Хильберг. Разговор шел на английском, который знали все четверо.

— Девять участников конференции, — подвел итоги начальник полиции, — если учесть, что баронесса умерла, то остается восемь. Как вы считаете, мистер Дикинсон, она могла кому-нибудь показать куклу или рассказать о ней? Например, кому-то из австралийской группы.

— Не могла, — печально покачал головой секретарь, — мы рано завтракали и сразу уезжали на конференцию, а вечером возвращались к ужину. И даже позже, так как в первый день мы были на банкете, который давала местная Лига защиты женщин.

— Восемь человек, — повторил ди Фигейреду, — один из них вы, а второй некий Вацлав Сольнарж из Праги. Он тоже борется за права женщин?

— Это заместитель главного редактора журнала, — улыбнулся Дикинсон, — который тоже освещает проблемы женщин.

— Такой мужской ренегат, — с иронией добавил Дронго, — и шестеро женщин. Вы знаете каждую из них?

— Давайте пройдемся по списку.

— Стефания Гуарески, — прочитал начальник полиции, — прилетела из Рима. Ей сорок два года. Кто это такая?

— Известный юрист, — сразу вспомнил Дикинсон, — очень красивая женщина. Выиграла несколько громких процессов в европейском суде, защищая права женщин.

— Катиба Лахбаби, марокканка, тридцать восемь лет, — продолжил ди Фигейреду, — кто это?

— Понятия не имею. Но, кажется, она какая-то бизнесвумен. Руководит ассоциацией защиты прав марокканских женщин.

— Динара Ибрагимова, двадцать семь лет.

— Она из России. По-моему, журналистка. Но ничего больше о ней не знаю.

— Мильви Пухвель, тридцать пять лет.

— Эстонка. Известная защитница прав женщин. По-моему, член Европарламента.

— Кристина Маркевич, полька. Тридцать два года.

— Актриса, певица, ведущая популярной программы на польском телевидении.

— Каролина Лидхольм, сорок пять лет. Из Швеции.

— Она занимает какой-то важный пост в ассоциации защиты прав женщин. Кажется возглавляет какие-то европейские структуры. Известный меценат.

— Солидные люди, — заметил Дронго, — когда они должны были улететь?

— Судя по номерам, которые были для них забронированы, все должны были улететь именно сегодня, — ответил ди Фигейреду. Он взглянул на часы: — Наверно, ураган уже подошел к нашему острову. Скоро мы его почувствуем.

— С кем из этого списка баронесса общалась больше остальных? — поинтересовался Дронго.

— Со всеми одинаково, — ответил Дикинсон, — больше других она общалась с Алисой Хальдорф, но та уже улетела вчера вечером в Стокгольм. Есть еще прилетевшая из Киева Валентина Грищук. Но она поселилась в другом отеле. И, по-моему, еще не улетела.

— Кто она такая?

— Занимается политикой. Кажется, депутат законодательного собрания Украины. Ей под шестьдесят. Или чуть больше. Она все время сидела рядом с госпожой баронессой Хильберг. Бедная женщина, она так любила жизнь, — Дикинсон вытер набежавшую слезу. Очевидно, он действительно искренне относился к своей умершей хозяйке.

— И еще двадцать восемь постояльцев отеля, — просмотрел список начальник полиции.

— Двадцать девять, — возразил Дронго, — кстати, с точки зрения элементарной логики есть один наиболее подозреваемый тип среди всех остальных.

— Кто? — оживился ди Фигейреду.

— Ваш покорный слуга. Ведь я жил в соседнем с баронессой сьюте, умею открывать чужие двери и понимаю, сколько могла стоить такая кукла. Кроме того, я не вхожу в группу организованных австралийцев, которые ходили везде со своим гидом. Что еще нужно для того, чтобы я был главным подозреваемым?

— Мое согласие, — проворчал начальник полиции, — а для этого я должен быть полным идиотом. Зачем тебе воровать эту дурацкую куклу? Ты еще скажи, что заодно и задушил нашу баронессу.

Дикинсон вздрогнул, с ужасом глядя на Дронго.

— Это я пошутил, — пояснил ди Фигейреду, — репутация нашего гостя выше всяких подозрений. Но куклу все же придется искать. Тем более если она была задекларирована на нашей таможне. Куда в таком случае она могла исчезнуть?

— Ее похитили, — убежденно ответил Дикинсон, — в этом нет никаких сомнений. И сделал это кто-то из наших, чужой не мог знать о ценности этой куклы, если сама баронесса об этом не сказала.

— Кукла была на подставке? — уточнил Дронго.

— Да. Она была небольшая, но очень искусно расписанная. У баронессы были две ценные куклы. Одна «Венера», которую сделал Кристиан Бейлли, и другая более современная, которую ей подарили. Эта кукла была изготовлена Джо-Эллен Трилленг. Она осталась в ее американской квартире. Но эта кукла стоит гораздо дешевле, хотя говорят, что со временем она будет стоить еще дороже.

— Куклы от Трилленг есть в коллекциях многих американских звезд шоу-бизнеса, — вспомнил Дронго, — я читал, что они есть у Элтона Джона и Майкла Джексона.

— Правильно, — кивнул Дикинсон, — баронесса об этом мне рассказывала. Вы просто специалист по куклам.

— К сожалению, нет. Я скорее специалист по очень дорогим предметам, которые вызывают интерес у преступников. И не только куклы. Дорогие картины, предметы роскоши, даже эксклюзивные часы тоже составляют предмет моих интересов.

В дверь осторожно постучали.

— Войдите, — разрешил ди Фигейреду.

В кабинет вошел менеджер отеля. Ему было уже под шестьдесят. Невысокого роста, плотный, с почти идеально лысым черепом и невероятным чувством собственного достоинства. Войдя в комнату, он обратился к начальнику полиции:

— Простите, что я вас беспокою. Но я хочу отпустить Пакиту домой. Мы получили сообщение о надвигающемся урагане. Она хочет вернуться к своим внукам.

— Скажи, что я отвезу ее домой на своей машине, — пообещал начальник полиции, — хотя нет. Лучше пригласи ее к нам. Мы поговорим, и я сразу же отвезу ее, ведь мне еще нужно будет заехать в полицию. Господин Дикинсон, вы пока свободны. Излишне напоминать вам, что вы никому не должны рассказывать, о чем мы здесь говорили.

— Разумеется, — кивнул секретарь. Он быстро вышел, едва не столкнувшись с горничной, которая входила в кабинет. Она посторонилась, пропуская его. У Пакиты были типичные негроидные черты лица, очевидно среди ее предков были и выходцы с соседнего континента. Она вошла, тревожно оглядываясь по сторонам.

— Успокойся, Пакита, — посоветовал ей ди Фигейреду, — сядь на стул и успокойся. И вспомни, что мы с твоим братом выросли вместе. Ведь наши семьи были соседями.

Он перешел на португальский, и Дронго только примерно догадывался, о чем именно они говорят.

— Господь примет ее душу, — выдохнула Пакита, — она умерла как святая. И у нее было такое спокойное лицо.

— Очень хорошо. Поэтому не волнуйся и разговаривай со мной как с вашим бывшим соседом. Кстати, Жуана Абрамшиса ты тоже знаешь?

— Я знаю его родителей, — улыбнулась Пакита, — у сеньора Абрамшиса очень достойные родители. В этом городе я знаю всех местных жителей, сеньор ди Фигейреду.

— Очень хорошо. А это наш общий друг, — показал ди Фигейреду на Дронго, — который не собирается делать тебе ничего плохого. Жуан, сядь поближе к нему и переводи наш разговор на английский.

Абрамшис подсел ближе к Дронго.

— Итак, что ты нам можешь рассказать? — спросил начальник полиции.

— Это я во всем виновата, — сразу ответила Пакита.

Жуан перевел ее слова. Ди Фигейреду нахмурился.

— Давай с самого начала. Почему ты считаешь себя виноватой? Я знаю тебя, Пакита, вот уже столько лет. И убежден, что ты ничего не могла забрать из номера.

— Упаси бог, — испугалась женщина, — конечно, не могла. Я не говорю, что я забрала какие-то вещи из номера. Но уходивший отсюда сеньор, который как раз сейчас вышел, очень настойчиво расспрашивал меня о кукле, которая стояла на тумбочке, рядом с кроватью. С другой стороны, там, где не было телефона. И я видела эту куклу. А потом мне сказали, что ее там не нашли.

— Какая собой была эта кукла?

— Небольшая. Вот таких размеров, — она развела руки примерно на сорок сантиметров, — на небольшой подставке. Такая красивая женщина, которая явно стеснялась. Лицо у нее было как у Мадонны.

— И ты видела эту куклу, когда вошла в спальную комнату?

— Да. Я видела ее так же ясно, как вижу сейчас вас.

— Очень хорошо. Что было потом?

— Потом я позвала сеньора Виржилио Машаду, нашего менеджера.

— Нет-нет. Что было до этого? Ты вошла в спальню и обнаружила умершую баронессу. Но до этого ты была на первом этаже, в гостиной. Ты открывала там дверь в парк?

— Открывала. Поэтому я и говорю, что виновата в пропаже куклы. Я вошла в ее номер и увидела, что она не закрыла жалюзи. Почти никто не закрывает жалюзи, за исключением вот этого господина, который сидит в комнате вместе с нами, — она показала на Дронго. — У нее даже не были задернуты занавески. Я знала, что она просыпается рано и уходит на завтрак. Поэтому открыла стеклянную дверь, чтобы проветрить комнату. Мы всегда так делаем. И тогда кондиционеры, работающие в номерах, автоматически отключаются.

— Ты кого-то увидела?

— Нет, никого. Но из парка доносились голоса гостей. Некоторые любят гулять по утрам или купаться в бассейне перед завтраком.

— Ты оставила двери открытыми и поднялась на второй этаж?

— Да, я так и сделала. Поднялась, чтобы открыть окна на втором этаже и балкон. Но когда я вошла в спальню, то увидела умершую женщину. Нет, не сразу, — вспомнила Пакита, — я еще прошла в ванную комнату. В большую ванную. Там был такой идеальный порядок. Потом я обернулась и увидела, что умершая не застелила свою постель. Она два дня очень аккуратно убирала за собой постель. Я подошла ближе и увидела, что она спит. Я подумала, что она спит. Но только потом поняла, что она заснула навечно, спаси, Господи, ее душу.

— И ты сразу позвала менеджера?

— Я еще оглянулась по сторонам. На комоде лежали ее сумочка и шкатулка. На тумбочке стояла кукла. Я подумала, что нужно позвать господина Машаду. И сразу спустилась вниз по лестнице, чтобы сообщить о случившемся сеньору Машаду. Но я думала только об умершей и забыла закрыть дверь в парк. Это моя вина сеньор ди Фигейреду.

— Обычно ты называешь меня Фернандо, — напомнил начальник полиции, — твоей вины тут нет, Пакита. Ты все сделала правильно. И не вини себя. Ты — честная женщина, и мы об этом хорошо знаем. Сколько времени ты отсутствовала?

— Несколько минут. Я очень торопилась. Сразу побежала к сеньору Машаду и сообщила ему о случившемся. Он позвонил сеньору Негрейрушу и вместе с ним поспешил в номер к умершей.

— Кто такой этот Негрейруш? — спросил Дронго, обращаясь к офицеру полиции, когда тот перевел ему слова Пакиты.

— Заместитель менеджера отеля по вопросам безопасности, — шепотом ответил Абрамшис, — он был в гостиной, когда вы поднимались в спальню. Бывший сотрудник полиции. Сейчас на пенсии. Мы его хорошо знаем.

— Когда вы вошли в гостиную, там никого не было? — уточнил ди Фигейреду.

— Никого. Но дул ветер, и я закрыла дверь. Они поднялись наверх. Потом сеньор Негрейруш позвонил в полицию. И меня попросили подождать в гостиной. Через несколько минут приехал находящийся здесь офицер Абрамшис, а потом и все остальные. Сразу прибежал этот только что вышедший сеньор. Его тоже вызвали. Он даже громко заплакал, когда увидел умершую. Я была внизу, но все слышала. Он ее, видимо, очень любил. Потом он спустился вниз и сел за стол. Попросил меня дать ему коньяк, но я не могла брать коньяк из мини-бара. Тогда он сам достал оттуда бутылку. Но не маленькую из мини-бара, а другую, которая находилась в стеклянном шкафу. Она большая, и он налил себе сразу полстакана. Выпил и немного успокоился. А потом снова тихо заплакал. Я пыталась его успокоить. Он начал расспрашивать меня про куклу. Я не понимала, почему ему нужна эта кукла. Когда спустился сеньор Негрейруш и приехали офицеры полиции, они начали проверять вещи умершей. Нашли коробку от куклы, но сказали, что куклы в спальне уже нет. Это меня очень удивило, ведь я видела куклу на тумбочке. Неужели кто-то мог войти в спальню и обокрасть умершую. Это такой большой грех, что мне даже страшно думать о душе этого человека. Разве можно такое сотворить?

— Нельзя, — согласился ди Фигейреду. — Значит, сеньор Дикинсон сразу начал расспрашивать тебя о кукле?

— Да, почти сразу.

— Как интересно. Он был в таком состоянии, громко плакал, но не забыл про куклу, — задумчиво произнес начальник полиции.

— Не забыл, — подтвердила Пакита, — мне кажется, что это была дорогая кукла. Я увидела потом ее коробку. Наверно, она стоит пятьдесят или сто евро. Может, она была любимой игрушкой умершей, и поэтому он сразу вспомнил о ней.

Дронго и Абрамшис одновременно улыбнулись. Горничная даже не подозревала, сколько могла стоить эта исчезнувшая кукла. В этот момент небо за окнами потемнело и на остров обрушился первый удар урагана. Где-то зазвенели осколки разбитого окна, очевидно, не закрытого вовремя. Поднялся сильный ветер. Пакита испуганно перекрестилась.

— Нельзя было воровать куклу умершей, — убежденно произнесла она, — ее душа не успокоится, пока мы не вернем куклу в ее семью.

— Спасибо, Пакита. И не беспокойся. Я сам отвезу тебя домой, — предложил ди Фигейреду, — иди и собирайся. Сейчас поедем.

Порывы ветра начали трясти деревья за окнами. Пакита вежливо попрощалась и вышла из комнаты. Ди Фигейреду поднялся, задумчиво глядя ей вслед.

— Получается, что куклу похитили намеренно, — сказал он, обращаясь к Дронго, — ведь если кто-то случайно оказался в парке, когда была открыта дверь, и случайно поднялся на второй этаж, то он мог унести драгоценности или деньги, которые были в сумочке баронессы. Довольно приличная сумма. Четыре тысячи евро. Но вор забрал именно куклу. Значит, он знал, какую ценность представляла собой эта кукла, и охотился именно за ней.

— Получается так, — согласился Дронго, — если, конечно, баронесса умерла собственной смертью. Если ее отравили, то тогда все иначе. Тогда это сделал уже не вор, а убийца, который все точно рассчитал.

В дверь еще раз осторожно постучали. Ди Фигейреду нахмурился.

— Войдите, — мрачно крикнул он неизвестному посетителю.

Дверь открылась. Это снова был менеджер отеля Виржилио Машаду. Он вошел в кабинет и сразу сказал:

— У нас большие проблемы, сеньор ди Фигейреду. Я даже не представляю, что мы должны делать. Но мне сказали, чтобы я сообщил о наших проблемах именно вам.

— Что еще произошло? — недовольно спросил начальник полиции.