И возьми мою боль

Чингиз Абдуллаев, 1997

Город населен двуногими хищниками. В огне кровавой войны, разгоревшейся на улицах Москвы между криминальными группировками, мечется семнадцатилетняя красавица Ирада. За ней охотятся и милиция, и уголовники. Чужой город, горячее дыхание погони, постояннаяопасность, кажется, выхода нет, но находятся люди, которые идут под пули, невероятно рискуют, чтобы вызволить ее из этого ада.

Глава четвертая

Он уже знал, какой именно гость приедет к ним, и поэтому встретил его, не скрывая вполне понятного любопытства. Полковник Максимов был заместителем руководителя специального бюро координации — так назывался оперативный орган, созданный по решению руководителей правоохранительных структур стран СНГ для должной координации действий милиции и контрразведки по всей территории стран СНГ. В их немногочисленный штат входили профессионалы контрразведки и милиции из разных стран содружества, позволявшие осуществлять прямую связь с заинтересованными ведомствами в борьбе против торговцев оружием, наркотиками, террористов и просто разного рода уголовников.

Возглавлял СБК генерал Ларионов, которому, как правило, отводились нелегкие представительские функции в разного рода советах и встречах руководителей стран СНГ. Он часто выезжал на подобные мероприятия, справедливо считая, что давно превратился в «свадебного генерала». Однако именно его постоянное присутствие на встречах помогало решению многих вопросов, которые можно было пробивать только через руководителей силовых ведомств стран СНГ или глав правительств.

В штате бюро насчитывалось около сорока человек, а группа Сабельникова, по существу оперативный отдел СБК, состояла всего из девяти человек. Из них один — майор Султан Ашимбаев из Казахстана находился в отпуске на лечении. У него еще не зажила рана, полученная в прошлом году в Бухаре. Остальные восемь представляли собой точную копию всего СБК, в котором были собраны представители различных национальностей. Сам Максимов, заменявший Ларионова во время его частых командировок, был коренным москвичом.

Руководитель группы подполковник Сабельников был переведен на работу в СБК из Мордовии. Из Белоруссии прибыл подполковник Николай Матюшевский. Из Грузии был прикомандирован майор Георгий Чумбуридзе. Из Таджикистана приехал для координации действий капитан Абдулло Шадыев. Азербайджан и Армения прислали Рустама Керимова и Эдуарда Айрапетяна. Надежда Виноградова была рекомендована российским МВД, хотя и работала раньше в Молдавии. И наконец, молодой старший лейтенант Двоеглазов пришел на работу в СБК из контрразведки. Причем поначалу он считал это почти наказанием и лишь позднее изменил свое мнение.

Сегодня к Максимову приехал подполковник Константин Цапов, своего рода живая легенда милиции. Он три года провел на нелегальной работе, успешно внедрившись в среду торговцев наркотиками. Лишь вынужденные обстоятельства, когда он спасал одного из сотрудников СБК, заставили его раскрыться и помочь сотрудникам бюро остановить огромный груз наркотиков, который должен был проследовать из Афганистана в Европу. За эту операцию Цапов получил орден и звание подполковника, присужденное ему в порядке исключения, минуя звание майора.

Когда гость вошел к нему, Максимов поднялся из-за стола, с любопытством глядя на Цапова. Обычный, не очень приметный человек, постриженный ежиком и с упрямыми складками у рта. Рукопожатие было крепким.

— Много о вас слышал, — улыбнулся Максимов.

— А я про вас, — ответил Цапов, усаживаясь, — ваши ребята даже предлагали мне работать у вас.

— Я бы не возражал.

— Нужно будет подумать, — засмеялся Цапов. — Когда меня выгонят из милиции, перейду на работу к вам.

— Договорились, — кивнул Максимов. — Я вызову наших сотрудников, которые будут заниматься этим делом.

— Да, конечно.

— Пригласите ко мне группу Сабельникова, — попросил Максимов секретаря.

— У вас здесь интересно, — огляделся Цапов, — нигде ни таблички или хотя бы вывески, какая именно организация здесь находится. Полная конспирация.

— А зачем нам гласность? — усмехнулся Максимов. — Те, на кого мы охотимся, прекрасно знают, как мы умеем работать. И наверняка захотели бы узнать, где именно мы находимся. Поэтому на службу мы приезжаем в штатских костюмах и не вывешиваем объявлений о приеме на работу.

— Мое начальство, по-моему, немного ревниво относится к вашей деятельности, — заметил Цапов.

— Это мы знаем. Просто там, где кончаются юрисдикции республиканских министерств внутренних дел, мы можем нормально работать. Границы для нас в данном случае не барьер, а способ решения наших проблем. По большому счету нас должны благодарить, а вместо этого повсюду на местах, в том числе и в Москве, считают, что мы занимаемся не своим делом. Но мы к этому уже привыкли.

Дверь открылась, и в кабинет вошли несколько человек. Цапов знал некоторых из них. Он тепло поздоровался с подполковником Матюшевским и капитаном Керимовым, с которыми познакомился во время операции по изъятию груза наркотиков. Когда все расселись, Максимов строго сказал:

— Подполковника Цапова многие уже знают. Он приехал сюда по интересующему нас делу. Сейчас он коротко введет вас в суть проблемы, а уже потом каждый сможет задавать ему свои вопросы.

Цапов поднялся.

— Можете сидеть, — разрешил Максимов, — у нас здесь не любят формальностей.

Подполковник раскрыл папку, которую принес с собой. Потом спросил у хозяина кабинета:

— У вас есть просмотровый зал? У меня здесь фотографии. Так мне будет легче рассказывать.

— Конечно, — легко поднялся Максимов, — пойдемте в зал.

Все поднялись следом. По дороге Керимов легонько хлопнул по плечу подполковника.

— Поздравляю, — тихо сказал он, — ты уже подполковник.

— Это и твоя заслуга, — так же тихо ответил Цапов, пропуская вперед молодую женщину, единственную представительницу прекрасного пола в группе Сабельникова — Надежду Виноградову.

В небольшом просмотровом зале Цапов передал пачку слайдов и фотографий севшему за аппарат старшему лейтенанту Двоеглазову, попросив его демонстрировать их в том порядке, в каком они были сложены. Здесь не было принято вызывать технических сотрудников. Да их и не было в СБК. Все знали, что каждая группа ведет собственное расследование, и абсолютная секретность была залогом успеха деятельности бюро координации.

Двоеглазов потушил свет. И показал первую фотографию. На земле лежал мертвый человек.

— Это Афанасий Степанович, — начал рассказывать Цапов, показывая на труп, — некоторые ваши сотрудники его хорошо знают. В прошлом году он как раз возглавлял операцию по переброске партии товара из Афганистана в Европу. И, если помните, так неудачно подставился в самолете. Тогда еще капитан Керимов героически пытался остановить самолет, захватив его в заложники, — добавил Цапов под общий громкий смех присутствующих. Смеялся и сам Рустам Керимов.

— По нашим сведениям, его вытащили из тюрьмы как раз накануне операции, — продолжал Цапов. — В общей сложности он отсидел не более года, хотя за его преступления ему полагалось как минимум десять или пятнадцать лет с конфискацией имущества. Но судья проявила удивительную мягкость, снизив приговор до пяти лет и изменив сразу несколько статей, фактически переквалифицировав дело. К сведению присутствующих, эта судья сейчас уже не работает, ее арестовали три месяца назад за получение взятки.

Максимов покачал головой. Так было всегда. Они рисковали жизнью, ловили преступников, задерживали бандитов. А потом совместными усилиями купленные прокуроры и судьи при помощи опытных адвокатов отпускали преступников на волю. Эта была общая беда для всех стран СНГ, и об обвальной коррупции в правоохранительных органах было хорошо известно.

— Афанасий Степанович вышел на свободу полтора месяца назад. Очевидно, он был незаменимым работником, так как сразу же включился в дело. Но несколько дней назад его труп и тело еще одного неизвестного, которого мы пока не смогли идентифицировать, были найдены в машине. Обоих добивали выстрелами в голову. При этом не взяли ни денег, ни документов. Мы считаем, что это была месть со стороны тех, чей груз Афанасий Степанович так и не сумел довезти до Европы.

Цапов сделал знак рукой, и Двоеглазов показал следующую фотографию.

— Это небезызвестный Михаил Анатольевич Жеребякин, — сказал Цапов, показывая на изображение сравнительно молодого человека, вальяжно сидевшего на роскошном диване, — по нашим сведениям, один из тех, кто организовывал операцию по переброске наркотиков из Афганистана. Речь шла о суммах, исчисляемых десятками миллионов долларов.

— Сто пятьдесят миллионов долларов, — вставил Максимов.

— Да, — кивнул Цапов, — и такой груз не дошел до Европы. Очевидно, владельцы груза справедливо посчитали, что Михаил Анатольевич должен будет выплатить им компенсацию за утраченный груз, который был доверен его попечению. В прошлом году мы не смогли его привлечь к уголовной ответственности, у нас не было никаких доказательств. Мы только знали со слов Афанасия Степановича, что за всеми операциями стоит Жеребякин. Однако конкретных доказательств у нас так и не появилось. А мои собственные показания на суде не засчитали бы. Но с тех пор мы очень внимательно следим за деятельностью Михаила Анатольевича.

— У нас тоже накопилось на него довольно много материала, — добавил руководитель группы подполковник Сабельников. — Думаю, он свою «вышку» уже два или три раза заслужил.

— Верно, — мрачно подтвердил Цапов, попросив показать следующие фотографии. На экране появилось изображение бородатого человека.

— Зардани! — сразу воскликнули несколько сотрудников СБК.

— В прошлом году именно Али Абдулла Зардани приезжал на переговоры с Михаилом Анатольевичем по поводу переправки груза, — кивнул Цапов, — груз, как вам хорошо известно, до места назначения не дошел. Теперь, очевидно, выставлены большие претензии, по которым Михаил Анатольевич и его компаньоны должны возместить ущерб.

Он сделал знак рукой, и Двоеглазов показал следующую фотографию.

— Это Исмаил Махмудбеков, — пояснил Цапов, — один из руководителей очень крупного клана кавказской мафии в странах СНГ. По нашим сведениям, он был доверенным лицом Зардани в Москве на переговорах с Жеребякиным. И мы считаем, что убийством Афанасия Степановича Зардани предупреждал всех, кто не хотел платить. Так сказать, строгое напоминание о том, что счетчик включен.

На следующей фотографии виднелся дымящийся дом.

— Это дача Махмудбекова в Москве, — пояснил Цапов, — вчера вечером на нее напали. Характер нападения с применением гранатометов и автоматов очень схож с тем нападением на дачу Горелого, которое произошло в прошлом году. Пока еще на даче работают наши эксперты. Там очень много работы, но уже сейчас ясно, что почерк нападения тот же. Орудовала одна и та же группа. В прошлом году не было сомнений, что Горелого решили наказать хозяева Афанасия Степановича за его предательство. Судя по всему, эти же люди организовали и нападение на дачу Махмудбекова. Похоже, тот слишком сильно давил на них во время переговоров и они посчитали, что нужно дать знать Зардани об их несогласии с подобной постановкой вопроса.

Если убийство Афанасия Степановича было предупреждением должникам, то нападение на дачу Махмудбекова — это уже предупреждение кредиторам. Видимо, Михаил Анатольевич и те, кто стоит за его спиной, решили окончательно пойти на разрыв и начать войну против настойчивых кредиторов. Очевидно, они посчитали, что так будет дешевле.

Двоеглазов показал еще две фотографии убитых людей и сгоревших зданий.

— Характер нападения, применение огневых средств, дерзость нападения — все сходится, — продолжал Цапов. — Думаю, уже сегодня мы можем считать, что между ними началась открытая война.

Он замолчал. Двоеглазов включил свет, и все молча посмотрели друг на друга.

— Вопросы есть? — спросил Максимов.

— Есть, — поднялся подполковник Матюшевский. Он был заместителем Сабельникова. — А сам хозяин дачи остался жив или погиб? Вы ничего не сказали про него.

— Хороший вопрос, — кивнул Цапов, — как это ни удивительно и как это ни покажется странным, но хозяин дачи остался жив. Сейчас он в реанимации, и врачи считают, что у него есть шансы выкарабкаться. У него несколько ранений, в том числе одно серьезное, в живот, но врачи полагают, что он будет жить. Нападавшие скорее всего просто приняли его за убитого и не стали добивать, тем более что его охранники оказали дикое сопротивление и нападавшие, видимо, тоже понесли немалые потери. Но вы правы. Целью нападения на дачу было, совершенно очевидно, убийство Исмаила Махмудбекова.

— Значит, они попытаются повторить нападение, — с явным грузинским акцентом сказал второй заместитель Сабельникова, майор Георгий Чумбуридзе.

— Мы убеждены, что попытаются, — согласился Цапов, — поэтому в больнице установлен усиленный пост. Сразу трое наших сотрудников всегда находятся рядом с палатой, где лежит Махмудбеков. Кроме того, рядом находится и кто-то из его людей. Правда, на всякий случай мы проверяем всех его людей, прежде чем пускаем их к хозяину. Случаи предательства у них обычное дело, и кто-то из людей Махмудбекова может сделать то, чего не удалось нападавшим. Когда речь идет о такой сумме денег, не пожалеют ничего, чтобы добиться своего.

— Значит, сейчас нужно ждать новых ходов с каждой стороны, — задумчиво подвел итог Максимов.

— Верно. Но есть еще одно небольшое осложнение. Махмудбеков — чеченец, и естественно, что представитель Чечни в Москве уже потребовал разбирательства дела, обвинив нас в геноциде чеченцев, проживающих на территории России. Они считают, что подобное нападение могло быть организовано только спецслужбами. У Махмудбекова на даче находился с десяток охранников, и их всех, кроме одного, перебили. Естественно, что чеченцы нам не верят, а их представитель заявил, что в столице началась охота на чеченцев.

Мы не имеем права рассказывать обо всех подробностях этой операции, но каким-то образом должны реагировать. Нашему министру сегодня утром позвонил премьер-министр и потребовал, чтобы тот в течение трех дней представил отчет о случившемся на даче Махмудбекова. Вы же понимаете, что мы не можем рассказать всей правды. Но чеченцы будут настаивать, и нам придется что-то придумывать. Тем более что у нас возникла еще одна очень большая проблема…

— Какая? — спросил Максимов.

— Врачи, наблюдающие раненого Махмудбекова, говорят, что он все время называл чье-то имя, звал какую-то Ираду. Мы проверили, кто бы это могла быть. Оказывается, в Москву он прилетел со своей дочерью. Мы нашли ее паспорт на даче среди документов хозяина дома. Но она бесследно исчезла во время нападения. Мы не смогли нигде найти ее трупа. Нигде. А оставшийся в живых один из охранников Махмудбекова, уже арестованный за ношение незарегистрированного оружия, и старик-садовник, который спрятался во время нападения в сауне, утверждают, что девушка сбежала.

— Может, ее захватили в качестве заложницы? — заметил Сабельников.

— Это еще хуже, — помрачнел Цапов, — дело в том, что ее мать, умершая десять лет назад, бывшая супруга Исмаила Махмудбекова, приходилась родной сестрой первому вице-премьеру чеченского правительства. То есть он ее родной дядя. Если с девушкой что-нибудь случится… — он покачал головой. — Нам будет очень трудно объяснить, какое отношение к наркомафии имеет семнадцатилетняя девочка.

Ее дядя — один из самых уважаемых людей в Чечне. Он достойно сражался во время войны и никогда не имел никакого отношения к делам своего родственника. Более того, они даже не разговаривали много лет. Но на Кавказе свои законы. Я сам вырос на Кавказе и знаю, как именно будет реагировать первый вице-премьер, если с его племянницей что-нибудь случится в Москве. Если, не дай бог, ее убьют или изнасилуют, это будет такой скандал, что мне об этом и подумать страшно. Сегодня утром меня вызвал министр. Мы обязаны найти эту девушку во что бы то ни стало. И найти живой. Поэтому мне было приказано войти в контакт с вашими представителями для координации наших действий. Вы представляете теперь, какие у нас возникли проблемы?