Фея

ШаМаШ БраМиН, 2020

Прогрессирующая анемия беспощадно убивает Таю, несчастную девочку, чья судьба всем безразлична. Главврач больницы отказывает ей в «бесплатном» переливании крови и настаивает на выписке домой. Лечащий врач бессилен против алчности начальства. Наступает решительный момент выбора: либо палач, либо жертва.

Дежурство подходило к концу. До утреннего обхода оставалось полчаса. В дверях отделения появилась «бесиха». Не сказав ни слова, женщина державно прошагала мимо сестринского поста. Достала из кармана связку ключей и открыла кабинет.

— Ни здравствуйте, ни идите в задницу! — прошептала Ира, дождавшись, пока начальство закроет за собой дверь.

Маше нравились смены с этой девчонкой. Вахты, особенно ночные, проходили куда легче, под дурацкие, не редко детские шуточки напарницы. Разница в возрасте женщин, была не такой большой, чтобы говорить «вы мне в матери годитесь», и не такой малой, чтобы обращаться на «ты». Опытная Маша, вернее Мария Ивановна, была для Ирочки как сестра — наставница.

— «Почему помещение не проветрили!» — продолжала молоденькая медсестра высоким, звонким голоском «бесихи» — старшей сестры отделения.

Получилось очень похоже. Маша улыбнулась.

— «Кому написаны должностные инструкции?», — пищала Ирка. — «Я вам напомню…»

Девушка многозначительно подняла указательный палец, скосив глаза и сложив губы бантиком. Маша вспрыснула смехом. В ту же секунду дверь кабинета старшей сестры распахнулась, и грузная женщина, вылетела в коридор.

— Сколько раз повторять? — пропищала она, — Нельзя в помещениях открывать окна настежь! — женщина напутствующие подняла указательный палец. — Вам выпавших детей не хватает!?

— В запертом кабинете, — оправдалась Маша, хотя прекрасно осознавала бесполезность попытки.

— Какая разница! — голос старшей сестры перешел на фальцет. — В любом помещении, без уточнений.

Женщины потупили взгляд. Связываться с агрессивной начальницей опасное занятие.

— Надеюсь, дошло! — продолжала «бесиха». — Журнал мне!

Она вытянула руку и отвернулась. Поза напоминала капризного и злого ребенка, добившегося желаемого.

— Вот, — Мария протянула журнал. — У Таи из четвертой температура тридцать семь и восемь.

— У этой малахольной всегда температура. Когда мерили?

— Десять минут назад.

— Ладно. Дождемся обхода, — старшая сестра придирчиво оглядела женщин. — И приведите себя в порядок. Выглядите как вахтеры в борделе.

Кинув журнал на стойку, она вернулась в кабинет.

— А разве в борделях бывают вахтеры? — поинтересовалась Ирка.

— Не знаю, — честно ответила Мария Ивановна.

— Ну, — решила девушка. — Ей виднее!

Улыбнувшись, Маша удалилась в сестринскую. Придирчиво оглядела себя в зеркало. Внешний вид, посчитала вполне достойным. На всякий случай, сменила халат, и надела накрахмаленную белую шапочку.

— Ну, Марья Ивана, вы как с картинки, — заметила Ира.

— Перестань, — осадила Маша девушку. — Сама б причесалась.

— Это мы всегда готовы, — оживилась Ира. — Расческа не метла, волосы не мусор.

Противно скрипнули двери лестничного пролета. В отделение вошел Иван Евгеньевич. «Явился! — констатировала Марья Ивановна. Молодой врач раздражал ее. — Чертов карьерист!» Где-то в глубине души она чувствовала, что не права. В силу неопытности, Иван Евгеньевич чрезмерно ответственно относился к своим обязанностям. Его рвение многие, в том числе и Маша, расценивали как карьеризм. Но это было далеко не так.

Поправив очки на переносице, Иван Евгеньевич снял с плеча синий рюкзак.

— Доброе утро, Марья Ивановна. Как прошла ночь?

— Штатно, — казенно отрапортовала медсестра.

— Тая из четвертой как себя чувствует?

— Тридцать семь и восемь. Вот журнал, — она протянула тетрадь.

Дверь сестринской отворилась и на пороге появилась Ира. Глаза девушки блестели. На напомаженных губах блуждала загадочная улыбка.

— Доброе утро, Иван… Евгеньевич, — она продефилировала к рабочему месту.

— Здравствуйте, — механически ответил молодой человек. Мысленно он был далеко. — Анализы?

Маша достала худую стопку листов. Пролистнула, вырвала один и протянула врачу.

— Гемоглобин пятьдесят два, — щеголяя осведомленность, заявила Ирочка, — А поступила с показателем шестьдесят пять.

— Результаты гастроскопии? — осек ее врач.

— Все в карточке, — ответила медсестра.

— Угу, спасибо.

Погруженный в раздумья, молодой человек удалился. Как только он скрылся в ординаторской, Ирка раздраженно фыркнула:

— Хм. Чего он с этой беспризорницей возится? Всем начхать на нее, даже маме с папой. А этот сюсюкается.

— Нет у нее отца, — согласилась Маша. — Байстрючка. А мамашу ту видела? Профурсетка. Юбка на полпопы, сиськи наружу, штукатурки с палец. Кстати, а ты-то чего расфуфырилась? Карьериста нашего охмурить решила?!

Ожидалось, что вопрос загонит девушку в краску. Но Ирина и бровью не повела.

— А что? Культурный, образованный. И вообще…

— Да? — удивилась женщина. — Сухарь.

— Ничего. Помакаю — размокнет.

Двусмысленность сказанного вызвали у Маши очередную улыбку.

Отделение постепенно оживало. По коридору сновали врачи, санитарки, медсестры. Маленькие пациенты робко выглядывая из палат.

Обход Иван Евгеньевич начал с четвертой палаты. Худенькая нескладная девчушка лет двенадцати лежала на больничной койке. Усталое, прозрачное лицо с темными кругами под глазами выражало грусть и обреченность.

— Доброе утро, Таичка. Как спалось? Как себя чувствуешь?

Девочка улыбнулась. Бледные губы растянулись, оголив ровные зубки. Глаза на секунду зажглись и тут же погасли. Тяжелая анемия медленно разрушала органы, безжалостно убивая ее.

— Хорошо, — ответила девочка тоненьким голосочком.

— Живот не болит? — спросил Иван Евгеньевич, отбрасывая одеяло. Он положил ладонь на впалый живот и не сильно нажал.

— Нет.

— А так?

— Нет.

— Странно, — удивился врач. — Ты вообще в курсе? У тебя, язва.

— Да, — бесстрастно констатировала девочка. — Медсестры на фиброгастроскопии объяснили. Множественные язвы двенадцатиперстной кишки. Открытые и рубцы.

— Ууу! — Ивана Евгеньевича поразила эрудированностью юной особы. Он театрально оглядел палату — Медицинского справочника, вроде не видно.

— Планшет, — тоном учителя призналась девочка, доставая из-под подушки гаджет.

Увидев дорогое устройство в руках девочки, Маша чуть не присвистнула от удивления. Наклонившись Ире, шепнула:

— Планшет то дорогущий. А на анализы у мамаши денег нет.

— Прикольный аппарат, — похвалил врач девайс. — Крутой.

— Это приз за олимпиаду, — похвасталась девочка.

— Олимпиада? — спросил Иван Евгеньевич, вернувшись к осмотру пациентки.

— Да. Городская. По математике. Первое место, — скромно, но с гордостью пролепетала девчушка.

— Умница, — врач был сосредоточен на осмотре.

— Но, если честно, — продолжала Тая, — мне больше история нравится.

— Тошнота, рвота? — спросил Иван Евгеньевич, игнорируя рассказ девочки.

— Нет, — быстро ответила пациентка. Ей не терпелось продолжить тему. — Знайте, где я это поняла? У бабушки. На работе.

— Приподнимись, пожалуйста, — врач приложил к костлявой детской спинке стетоскоп.

— Она в биб…

— Тихо, — доктор перемещал акустическую головку по худой спинке, внимательно вслушиваясь в грудные звуки. — Дыши. Глубже.

Девочка старательно вдыхала и выдыхала.

— Не дыши, — Иван Евгеньевич несколько секунд слушал, потом собрал прибор. — Хорошо. Можешь встать? Давай, я помогу. Так. И где твоя бабушка работает?

— В библиотеке. Национальной, — с нотками гордости заявила Тая. — Она заведующая отделом редких книг. Очень интересная работа. Я когда вырасту, тоже библиотекарем буду.

— Да? Молодец. Вытяни руки. Стой ровно. Так… Отдел редких книг? В нашей библиотеке и такие есть?

— Да! — обрадовалась вопросу девочка. — Вы себе не представляете сколько! Я на каникулах помогала бабушке с оцифровкой…

— Покажи язык, — врач осмотрел белый пятнистый язычок. — Теперь глазки. Отлично. Так и что там с оцифровкой?

— Вот, — засуетилась пациентка. — Посмотрите. Это княжеские грамоты четырнадцатого века, — она шустро перелистывала электронные страницы. — А это церковные письма. Видите! А вот это книга на латыни. Вот.

Она нажала на «папку» с названием «Каприяна»

— Латыни — редкость для наших мест. Вся церковная литература тех времен была либо на старославянском, либо на греческом.

Иван Евгеньевич удивился познаниями девочки. В двенадцать дети интересуются другими вещами. Но по-настоящему его беспокоило состояние девочки. Необходимо срочно определить причину прогрессирующей анемией и немедленно начать лечение. Деликатно кивая юной собеседнице, он думал об одном, куда же из ее организма девается гемоглобин?

— А тут латынь, — увлеченно продолжала Тая. — В удаленном монастыре, во времена Александра Доброго! Начало пятнадцатого века. А может и конец четырнадцатого. Вот смотрите.

Иван Евгеньевич взглянул на экран планшета. Аккуратным готическим шрифтом на желтом от времени листе кто-то, много веков назад вывел “Non mortuus Deo placentem”.

— Ты что латынь знаешь? — спросил врач.

— Нет, конечно, — с сожалением заявила Тая. — Но, есть онлайн переводчик. Я уже больше половины перевела. Только бабушке не говорите, она ругаться будет. Тут про…

— Иван Евгеньевич! — перебила ребенка Ирина. — Консилиум у главврача. Вы не опоздаете?

— Да, да. Спасибо, — поблагодарил врач и встал. — Я обязательно зайду к тебе, и ты мне расскажешь о книжке. А теперь время завтрака, — и, обращаясь к медсестре, добавил. — Попросите санитарку, принести завтрак сюда. Пациентка должна меньше двигаться.

— Хорошо, — согласилась Маша и вышла вслед за остальными.

Санитарку из кухни, застала в кабинете старшей сестры. В помещении стоял запах овсяной каши на молоке. «Бесиха» сидела за столом, размешивая в тарелке ломоть сливочного масла. Повариха выкладывала из кастрюли огромную, дышащую паром, сардельку.

— Приятного аппетита, — сказала начальнице Маша, и обратилась к санитарке: — Галя, отнесешь в четвертую завтрак.

— Четвертая — это малахольной что ли? — переспросила «бесиха».

— Да.

Раздраженно бросив ложку в тарелку, женщина встала.

— Идем, — позвала она Машу.

Влетев в палату к пациентке, «бесиха» закричала:

— Что, слуг себе нашла? Вставай! Барыня!

Девочка испуганными глазами смотрела на женщину.

— Чего смотришь? — кричала старшая сестра. — Думаешь, танцевать тебе будем?! Мамаша твоя бессовестная, хоть раз бы зашла, поблагодарила! Думает, обязаны вам чем-то? Неблагодарные. Нормальные пациенты, санитаркам по полтинничку. А сестричкам и врачей — вообще молчу. Жлобье! Завтраки ей в постель! Живо встала и пошла!

Конец ознакомительного фрагмента.