Двор мёда и пепла

Шеннон Майер, 2021

Я – Каллик без Дома. Фейри-полукровка в мире, где фейри давно перестали скрываться от людей. Бастард короля и изгой при Благом дворе. Впервые за 24 года моя жизнь стала налаживаться. Но едва я обрела своё место в мире, случилась катастрофа. Фейри утратили связь с Андерхиллом, своей прародиной, местом рождения нашей магии, источником нашей силы. И все считают, что это – моя вина. На меня объявляют охоту. Чтобы спасти себя и свой народ, мне остаётся только бежать – и выяснить, что действительно произошло с Андерхиллом. Если я не найду ответ, гибель грозит всем фейри. Вот только по моему следу идёт один из лучших воинов Неблагих, которого я когда-то любила… Для поклонников Сары Маас, Дженнифер Арментроут, Холли Блэк и Кассандры Клэр. Оригинальный мир, где фейри давно не скрываются от людей, а в их королевство устраивают экскурсии. Сильная героиня, динамичный сюжет, колоритные персонажи и напряжённая любовная линия. Высокие оценки на amazon и от русского книжного сообщества.

2

Я стояла, оглядывая то, что всего мгновение назад было Андерхиллом.

Ледяной ветер ударил мне в лицо, в считаные секунды заморозив капельки, оставшиеся на коже после прыжка в воду. Повсюду тренеры выкрикивали приказы, голос Бреса перекрывал все остальные. Я же просто стояла, не в силах пошевелиться под пристальным взглядом Жрицы.

Потом она ниже надвинула капюшон на лицо, повернулась спиной и пошла прочь.

— Сюда, Каллик! — взревел Брес. — Надвигается буря!

Раздался вой ветра, повалил такой плотный снег, что я почти ослепла, но заставила себя переступать ногами, не в силах по-настоящему осознать, что, к дьяволу, только что произошло. Жрица, должно быть, ошиблась. Я, Каллик без Дома, управляюсь с магией едва ли не хуже всех в моей группе, значит, никак не могла уничтожить Андерхилл.

Спотыкаясь, я перебралась через снежный нанос в пару футов глубиной, догнала Бреса и остальных и увидела неподалеку два других отряда с их тренерами. Еще одна группа Благих — и группа Неблагих. До сих пор мы с ними не встречались, тренируясь в разных местах Андерхилла.

— Следуйте за мной! — рявкнул Брес, магически усилив свой голос, чтобы его было слышно сквозь бурю.

Меня с размаху ударила страшная мысль, от которой я задохнулась.

— Кто-нибудь пострадал?

Брес посмотрел на меня со сталью во взгляде.

— Нет.

Я испытала огромное облегчение. Смерть фейри — не мелочь, ведь нас осталось так мало. Хотя иногда смерти было не избежать, вряд ли я смогла бы видеть себя в зеркале, если бы мой поступок… мой предполагаемый поступок привел к бесцельной смерти одного из моих сородичей.

Как старший тренер нашей группы Брес повел нас по тропинке к массивному бревенчатому дому, тому самому, в котором мы собрались восемь лет назад перед тем, как перейти в Андерхилл. Дом задумывался как своего рода убежище. На втором этаже там было двадцать комнат, на первом — зал не меньше пяти тысяч квадратных футов и огромная кухня.

Мы ворвались внутрь, едва держась на ногах, и два других отряда последовали за нами, толкаясь, спеша укрыться от непогоды.

В огромном каменном камине быстро развели огонь, от него начало растекаться тепло.

Того, что мы очутились под крышей, хватило, чтобы поднять нам настроение.

Ученики-Благие держались в левой части зала, Неблагие — в правой. Разделяющая нас граница была всегда и пребудет вовеки веков.

Я отошла к окну и уставилась на усиливающуюся бурю, лишь вполуха прислушиваясь к шепоткам, кружащим по комнате, как стая ворон.

— Что случилось? Наше обучение закончено?

— Мы сможем вернуться домой на Унимак?

— Андерхилл действительно исчез?

Потом заговорил один из незнакомых наставников. Бросив быстрый взгляд через плечо, я узнала в нем Неблагого, и на мгновение мне показалось, что мы уже где-то встречались. Его темные волосы ниспадали на плечи, глаза были темно-зелеными, цвет магии — под стать глазам (такое часто случается у фейри), но настолько темнее, что в ней едва угадывалось зеленое.

Неблагой обернул этой магией свое горло, чтобы усилить голос:

— Андерхилл никуда не делся. Место рождения нашей магии и источник нашей силы просто так не исчезает, но иногда капризничает.

Раздалось несколько смешков.

Я не смеялась. Я пристально глядела на этого тренера, думая о другом Неблагом, который был моим другом, пока его не распределили в темный двор. Я потерла середину ладони в том месте, где меня уколола Жрица, потом провела большим пальцем по другому шраму… И мысленно перенеслась в свое детство, в тот день, когда я впервые встретила фейри, еще не зная, что сама наполовину фейри. Неровный шрам на указательном пальце — все, что теперь напоминало о том, как давным-давно я чуть не погибла.

— Сюда, Каллик, — прошептала мать на тлинклитском, крепко сжимая мою пухлую ручку.

Мы взбирались на вершину холма позади вереницы крадущихся на цыпочках взрослых и детей. Мы не жили рядом с этими людьми, но время от времени виделись с ними — как сейчас, во время зимнего солнцестояния, когда, покинув нашу часть острова, решили подсмотреть за празднеством фейри.

Мама подсадила меня на развилку дерева, и я захихикала, но замолчала при виде того, что происходило внизу.

Красиво!

Фейри танцевали на берегах разветвляющейся реки, рядом с мостом, перекинутым через покрытую белой пеной бурлящую воду, их одежды развевались в такт кружению. То, что смотреть на фейри было опасно, как будто делало их еще грациознее.

Я подалась вперед и чуть не свалилась с дерева.

— Сиди тихо, как мышка. Волшебный народ не хочет, чтобы на него смотрели, — сказала мама и, улыбнувшись, прижала палец к губам.

Машинально кивнув, я продолжала не моргая наблюдать, как волшебный народ празднует под медленно темнеющим вечерним небом. Их движения взывали ко мне, у меня заныло внизу живота. Я бросила взгляд туда, где мама вполголоса разговаривала с группой старейшин.

«Только быстренько посмотрю на них поближе. Буду тихой, как мышка, и сразу вернусь».

Соскользнув с дерева, я пробралась под прикрытие кустов и зачарованных деревьев. Когда остальные люди остались позади, я ускорила шаги и, изо всех сил перебирая короткими ножками, трусцой пустилась к реке. Сердце колотилось где-то под ребрами, учащенное дыхание вырывалось изо рта туманом в морозном сумеречном воздухе, но возбуждение согревало меня и гнало вперед.

Я должна добраться до них… до фейри.

Наконец, оставив позади последний холмик, я подкралась совсем близко и спряталась за деревом на краю.

У меня перехватило дыхание.

Красиво!

Их волосы блестели в мягком лунном свете. Мне казалось, что внутри фейри светятся звезды, придавая их коже изумительное сияние.

Музыка стихла, у меня упало сердце, когда танец замедлился. Я оглянулась на холм и сделала шаг назад, туда, где оставила маму.

Вдруг заиграла резкая музыка, и я присела, снова посмотрев в сторону реки.

Фейри расступились, но почему — я не увидела и, прикусив губу, снова оглянулась через плечо. Мама на меня рассердится и заставит целый месяц чистить всю пойманную нами рыбу.

Наступила тишина, потом из-за толпы фейри донесся стук копыт, и я увидела шлемы приближающегося отряда. Я просто должна посмотреть на всадников поближе.

Покинув безопасное убежище за деревьями, я поспешно присоединилась к фейри, а потом проскользнула между ними, изо всех сил стараясь быть похожей на мышку.

На меня не обратили никакого внимания — все не спускали глаз с конного отряда. Пробравшись вперед, я отлично разглядела конников и приоткрыла рот.

Впереди ехал мужчина. Если в фейри вокруг меня как будто сияли звезды, то в нем сияло само солнце. С широкой улыбкой он оглядывал толпу; женщина, которая ехала рядом с ним, улыбалась почти так же широко. Такой красавицы я еще никогда не видела и застыла на месте, провожая верховых взглядом. Проследовав мимо, они спешились и взошли на мост.

Человек-солнце начал говорить. Я не могла оторвать от него взгляда. Его мощный голос разносился громко, как рев бушующей под ним реки, только вода была бурной, а его голос оставался мягким. Как коричное масло.

Я невольно заулыбалась, хотя не очень понимала его взрослые речи. Он протянул руку ладонью вверх, королевский синий цвет вырвался из его ладони, устремился вверх и распался на сотни завитков, которые начали обвиваться вокруг тех, кто стоял на открытом месте. И вокруг меня тоже.

Я ахнула, когда раскаленный добела жар вспыхнул в моей груди. Мне не было больно, но стало так жарко, что я не понимала, как на мне не загорелась толстая шубка и рубашка под ней. Темно-синий завиток остановился передо мной и изогнулся, будто вопросительно склонясь. А потом метнулся вперед и обвился вокруг моих пальцев, скручиваясь, лаская.

Я вздрогнула. Что это?

Вскинув голову, готовая запаниковать, я уставилась на фейри на мосту… И поняла, что он смотрит на меня.

Он нарочно послал ко мне завиток?

Мне это не понравилось. На глаза навернулись слезы, я шмыгнула носом и перевела взгляд на женщину. Но, в отличие от фейри-мужчины, она на меня не смотрела. Неземная женщина стояла лицом к спутнику, крепко сжимая его предплечье.

Она чем-то расстроена? Я взглянула на мужчину как раз вовремя, чтобы увидеть, как он сжал кулак.

Магия исчезла, и синева исчезла с ночного неба и с моих пальцев так же быстро, как гас огонек, когда мама задувала свечу.

Мужчина снова начал говорить, но теперь я не могла оторвать взгляда от своих пальцев. Они остались точно такими же, какими были. А еще с кем-нибудь такое произошло?

Стараясь держаться тихо, как мышка, я украдкой посмотрела на окружающих фейри. Похоже, никто, кроме меня, не был удивлен, никто не пялился на свои руки. Все просто наблюдали за красивой парой на мосту.

Я хотела снова увидеть голубые завитки.

Дети с цветами в руках выстраивались в очередь. Они, как и взрослые, были одеты в яркие, струящиеся одежды. Взглянув на свою коричневую шубку и сапоги, я все-таки присела, чтобы сорвать несколько белых цветов — им не было никакого дела до зимы вокруг. Мама рассказывала, что некоторые фейри создают их с помощью магии. Может быть, цветы выросли из-за волшебных танцев?

Опустив голову, я пристроилась в конец очереди. Она двигалась быстро, но я успела понять: если бы мама знала, куда я пошла, она бы легко меня высмотрела.

Поздно! Может, если я подойду к тому человеку достаточно близко, синева вернется и я смогу спросить, что это такое было?

Улыбаясь в предвкушении, я почти дошла до моста, впереди осталось всего несколько детей. Красивая женщина приняла их цветы с улыбкой, от которой у меня перехватило дыхание. Подняв голову, посмотрела на меня и моргнула.

Ой, нет, я слишком плохо одета! Меня прогонят?

Я начала переминаться с ноги на ногу, но она просто заговорила с мужчиной-фейри в золотом шлеме, стоящим позади нее. Тот склонил голову, и она снова стала принимать цветы.

Кроме меня осталось трое детей.

Двое.

Один.

С трудом переступая замерзшими ногами, я приблизилась. Не в силах встретиться с женщиной взглядом, протянула три белых цветка и сказала:

— Вы хорошенькая.

Она улыбнулась и приняла цветы.

— Спасибо, дитя.

Ее голос походил на перезвон колокольчиков. «Как можно говорить так мелодично?» — пронеслось у меня в голове. Я посмотрела на мужчину рядом с красавицей — теперь, когда он был так близко, его лицо казалось намного суровее. Мне оно не понравилось. Мне захотелось к маме.

Вздернув подбородок, я поспешила прочь, чтобы убраться от него подальше, но кто-то бросил камень мне под ноги. Споткнувшись, я отшатнулась в сторону и схватилась за перила моста. И вдруг они как будто изогнулись, а потом растаяли. Больше не за что было хвататься, и я головой вперед полетела в реку.

У меня вырвался отчаянный вопль, потому что за считаные секунды перед тем, как вода сомкнулась над моей головой, меня охватил страх. Этот страх каждому ребенку вроде меня внушали с детства.

Вода на нашем острове смертельно опасна. А зимняя вода опаснее всего.

Я погрузилась в нее, и все исчезло.

Исчезли верх и низ. Свет. Воздух. Связные мысли.

Моя шубка тянула меня ко дну и в то же время смягчала удары, когда вода швыряла меня о подводные валуны. Мои легкие сжались, я пыталась шевелить руками и ногами, как показывала мама… Плыть. Я должна плыть!

Но течение было таким сильным. Слишком сильным. И я устала. Ноги и руки ощущались странно тяжелыми, какими были всегда, когда я только что просыпалась или, наоборот, засыпала. Мои глаза закрылись, даже внезапное подергивание за шубку не заставило меня их открыть.

Кто-то выдернул меня из реки, и я сильно ударилась о землю.

Кашляя, втягивая как можно больше воздуха, я распахнула глаза… На меня смотрели самые черные глаза, какие я когда-либо видела. Волосы симпатичного мальчика были такими же черными, с прядей капала вода.

— Ты в порядке?

Он говорил не на языке тлинкитов, но мама заставила меня выучить и язык фейри. Не в силах шевельнуть губами, я только стучала зубами, изо всех сил стараясь кивнуть.

— Сын? — раздался из-за спины мальчика гнусавый скучающий женский голос. — Человек жив?

Симпатичный мальчик напрягся, но не взглянул на женщину.

— Она жива.

— Тогда оставь ее здесь.

Между бровями мальчика появилась морщинка.

— Я отведу ее обратно к ее народу.

Вокруг раздались тихие смешки.

На этот раз в женском голосе слышался намек на смех:

— Весь в деда.

Я взяла предложенную мальчиком руку (моя была скользкой от крови) и пошла рядом с ним, спотыкаясь на дрожащих ногах.

— М-мама…

— На холме, — проворчал он, обнимая меня за талию.

— Д-да. — Я шмыгнула носом, смаргивая слезы. — Я п-просто хотела п-посмотреть.

Он шикнул на меня — мягко, не зло.

Но больше никто не попытался мне помочь, никто из красавцев не послал мне улыбки.

Лучше бы я никогда сюда не приходила.

Я потерла шрам на пальце.

Неблагой мальчик спас мне жизнь много лет назад. Может, лучше бы он позволил мне умереть. По крайней мере, тогда…

Я оглянулась через плечо на фейри, собравшихся в доме. На них тяжелым грузом давил страх, я почти видела, как он клубится над их головами. Они не хуже меня понимали: что бы ни говорил тренер Неблагих, с Андерхиллом что-то случилось. А я понимала еще, что каким-то невероятным образом виновата в случившемся.

— Переждем здесь бурю, — сказал все тот же тренер Неблагих. — А утром отправимся обратно на Унимак.

Дверь с грохотом распахнулась, в комнату ввалились двое мужчин, закутанных в меха, запорошенных снегом с головы до ног, включая густые бороды.

Бороды.

Люди!

Я провела рукой по своему телу и закуталась в чары, чтобы они скрыли все, что делало меня не похожей на человека. Например, оружие и мои кожаные доспехи. Лук и доспехи вряд ли можно назвать обычным делом посреди Аляски.

— Черт возьми, Гэри, я же говорил, что мы идем не в ту сторону!

Один из мужчин топнул ногой, стряхивая снег.

— Это ты сказал, что сюда пошел снежный человек и что надо его выследить, — проворчал Гэри. Потом огляделся и сказал: — Эй, Горд, мы не одни.

Тот, кого, по-видимому, звали Горд, снял шапку.

— Да мне плевать, кто здесь, лишь бы не фейри.

Ой.

Оглядевшись, я увидела, что наставники скрыли все снаряжение учеников. Всего тут было две дюжины наших, двенадцать Неблагих и еще пятнадцать новичков из недавно прибывшего отряда Благих — больше пятидесяти душ.

Гэри снял шапку, показав голый череп — выбритый, не лысый.

— Вас всех тоже застигла буря?

— Мы здесь проводим отпуск, — мягко сказал Брес, добавив в свой голос немного очаровывающей магии.

Гэри ухмыльнулся.

— Мило! Мы охотились на снежного человека. Вы знаете, что в Треугольнике полным-полно этих тварей? Думаю, мы напали на след стаи по меньшей мере из десяти особей, прежде чем разразилась буря.

Брес кивнул.

— Мы бы с удовольствием послушали историю о двух могучих охотниках.

Горд и Гэри улыбнулись, сбросили меховую одежду и заняли центральное место у камина.

Рябинник скользнул назад и встал рядом со мной.

— Можешь меня простить?

Я искоса взглянула на него.

— Да. Но не жди, что я буду тебе доверять.

Он фыркнул.

— Справедливо.

Потом кивнул людям, несмотря на окружающих их фейри.

— Думаешь, мы им по-настоящему не нравимся?

Я пожала плечами.

— Многие люди боятся фейри.

Я знала, что мама их боялась и делала все, чтобы как можно дольше не подпускать меня к границе между нашими землями и землями волшебного народа.

— Серая, — полушепотом говорил Гэри. — Зверюга была серой от макушки до кончиков огромных лап, ее мех свисал, как борода старика, спутанный и в остатках еды, а зубы смахивали на сломанные кинжалы. Тут она повернулась ко мне, — человек содрогнулся, — и я почувствовал, что она смотрит сквозь меня.

Несколько молодых фейри подались ближе, а я перестала слушать, о чем говорят у камина.

— Почему вам не нравятся фейри? — внезапно ворвался в разговор Тысячелистник.

Засранец.

Горд откинулся назад и посмотрел на Тысячелистника.

— Потому что в один прекрасный день они захотят вернуться к старым обычаям.

Я нахмурилась, Тысячелистник фыркнул.

— Каким таким старым обычаям?

— К тем временам, когда люди были их рабами, — сказал Горд. — Фейри хотят притвориться, что не опасны, но это не так. Они говорят, что не умеют лгать, но, по-моему, это заявление само по себе ложь.

Человек не ошибся. С тех пор, как фейри показались людям лет сто назад, сразу после Второй мировой войны, мы поддерживали старые поверья, что фейри не могут лгать и что мы нежный народец. Мы расселились по всему миру, чтобы жить небольшими группами — это помогало людям нам доверять, а в то время мы нуждались в их доверии.

Конечно, на самом деле фейри может лгать так же легко, как и любой человек. В чем Горд и Гэри были правы, так это в том, что фейри гораздо опаснее, чем мы признаемся. Особенно когда нас припирают к стене и остается только сражаться.

Эту истину мне предстояло воспринять всем сердцем.