Два мертвеца

Шолом-Алейхем

«Два мертвеца» – юмористический рассказ знаменитого еврейского писателя Шолом-Алейхема, написанный в честь праздника пурим для всех веселых бедняков и полных надежд жизнерадостных нищих.

Глава первая

Хлавно — черноволосый, низкорослый, крепко сшитый человечек — любил, грешным делом, выпить. Хорошо, что он родился от евреев, — не то был бы пьяницей. Я не хочу утверждать, что именно это обстоятельство, то есть еврейство, не позволяло ему пить много. Очень возможно, что он пил бы за троих не-евреев, но у него не на что было пить. Финансами ведала его жена Гитл, она не допускала, чтобы к нему в руки попадал наличный грош. Во все, что имело отношение к деньгам, вмешивалась Гитл. Работал он, Хлавно то есть (он, да простит меня, был сапожник), но относить работу и получать деньги — это делала она сама, Гитл то есть. Хлавно, понятно, чувствовал себя обиженным.

— Что я, в самом деле, вор, что ли?

Так говорил Хлавно своей жене и тут же получал ясный ответ:

— Упаси бог! Кто говорит — вор? Ты всего только пьяница. Скажи, не правда это?

Отрицать категорически, сказать, что нет, Хлавно не позволяла совесть. Но, с другой стороны, признаться, что он питает слабость к горькой, тоже не так уж приятно. Тогда ему приходит в голову отделаться шуткой, потому что сапожник Хлавно любит не только хватить рюмочку — он любит и острое словцо, как и все касриловцы в Касриловке. Он почесывает бороду, смотрит в потолок и говорит жене:

— Все у тебя называется «пьянствовать»! Ведь я же до потери сознания не напиваюсь! И за водкой никого не посылаю… Когда мне хочется выпить, я сам иду и покупаю…

— Шел бы ты уже на тот свет!

— Ох, если только с тобой вместе, — в огонь и в воду!

— На! И заткнись!

Так говорит Гитл своему мужу — сапожнику и швыряет в него из-за верстака сапогом, который уже почти готов, не хватает только каблука и двух рядов деревянных гвоздей на подошве. Хлавно принимает подарок со смехом и шуткой, как всегда. А когда Гитл приходит с деньгами, полученными за его работу, и выдает ему несколько копеек на нитки, на воск и щетину, он и вовсе становится мягок и проникается большим уважением к своей жене и ко всем женщинам на свете. Он поглаживает высокий белый лоб (у всех сапожников лбы высокие и белые) и говорит задумчиво, как философ:

Конец ознакомительного фрагмента.