Вкус моря

Шурочка Матвеева, 2018

Она думала, что сильная, смелая, достаточно битая жизнью, чтобы не попасться в ловушку судьбы. Она искала свободы – прежде всего от себя самой, но нашла нечто совсем иное. Он хотел справедливости – для всех, чтобы никто не ушёл обиженным, но и представить не мог себе цену, которую придется за это заплатить. Наследник могущественных сил мира и представительница опасной, полузабытой профессии. Сможет ли что-нибудь изменить их случайная встреча? Обложка создана при помощи сайта Canva. Фотография, использованная в оформлении обложки, взята из личного архива автора.

Глава четвёртая. Танец теней

— Нет.

Тиана хотела бы думать, что её голос звучит твердо и непреклонно, но прекрасно понимала, как он нелепо дрожит.

Нира грустно и светло улыбалась.

— Тина, ты должна. Я приехала просить тебя об этом, прекрасно понимая, что для тебя это значит.

— Перестань, — скривилась Тиана. — Ничего ты не знаешь.

— Знаю, — уверенно заявила Нира. — Но если ты не хочешь об этом говорить, я больше не буду.

— Будешь.

Тиана села на ковер, обняла согнутые коленки.

— О чем вы? — спросила Вэй. — У вас опять какие-то тайны?

— Никаких тайн, — сказала Тиана. — Просто дивная Нира хочет, чтобы я бросила работу у дядьки Лидоу и уехала с ней.

— И ты, конечно, поедешь? — в этом вопросе не было и тени сомнения. Вэй всегда была уверена в том, что истину знает и понимает одна она.

— Конечно, нет.

— Тиана, но я тебя прошу. Если тебе дорога наша дружба и хоть сколько-то волнует моё счастье.

— Тьянка, не ломайся. Ты ведь этого тоже хочешь.

— Какая разница, чего я хочу…

Тиана кривила душой. Очень сильно, и всем это было заметно, что злило больше всего. Ни в безмятежном взгляде Вэй, ни в заплаканных глазах дивной Ниры не было ни сочувствия, ни веры Тианиным словам. Ни на грош.

Тогда Тиана посмотрела на Таиру.

Было бы глупым считать, что девочка не слушала взрослых разговоров. Или что она недостаточно их понимала.

— Тина, я прошу тебя, — уже куда более твердо повторила Нира. — Я полностью переделала постановку. Я хочу, чтобы в финале появилось воплощение тени главной героини. Как всякая тень, она должна быть безмолвной, но при этом очень выразительной. А это значит, что танцевать её должен кто-то особенный. Я не могу представить на этом месте никого, кроме тебя.

— Пффф, — выдохнула Тиана. — Возьми Маруш.

— Маруш я отдам главную роль, — уже от души разулыбалась Нира.

— Вот как? А разве ты её писала не под себя? Не под свой голос?

— В первой версии да. Но я почти всё переделала. Я буду Эдерой, а роль её верной подруги отдам Маруш. Она моложе и яростней.

— Эдерой? Интересный поворот. Но ведь она умирает в самом начале. В чём смысл?

— А! — Нира наконец-то перестала зябко кутаться в одеяла. — Ты заинтересовалась!

— Я всегда была любопытной.

— Была. А теперь окопалась в этом уголке, забытом всеми известными богами. Что ты здесь делаешь? Ловишь рыбу? Пасёшь овец?

— Подаю эль в трактире.

Глаза Ниры стали ещё больше от неприкрытого удивления.

— Ты серьёзно?

— Мама работает у дядьки Лидоу, — заявила Таира. — Она умеет одновременно нести десять кружек и поднос на голове.

Нира рассмеялась.

— Могу себе представить.

Отблески пламени от очага бродили по прекрасному лицу Ниры сол Гразза, заставляли вспыхнуть огненной медью золотые ресницы и упавшие на лоб прядки волос.

— Из тебя выйдет самая совершенная Эдера из возможных, — заметила Вэй.

Нира звонко рассмеялась.

— Так говоришь, будто осуждаешь!

Вэй поспешила обясниться:

— У всех у нас есть свои представления о том, как должны выглядеть наши любимые герои. В каждой голове — своя картинка. И когда герои по-настоящему любимы, нам сложно примириться с иным их воплощением, нам хочется, чтобы кто-то умный и талантливый угадал наши чаяния и взял образы прямо из нашей головы. А так почти не бывает. Вернее, на самом деле не бывает совсем, разве что сами образы были скорее размытыми, а не чёткими… Или есть какая-то внутреняя склонность поддаваться сильному впечталению и менять внутреннюю картинку под его влиянием. Не знаю. Но, как правило, несоответствие вызывает злость и раздражение. У меня, например, так. Я люблю историю Эдеры, она дорога мне. И я вижу её совсем не похожей на тебя. Но в то же время не могу не признать, что ты подходишь по всем параметрам. И даже способна привнести в этот характер своих удивительных черт, не нарушая, а обогащая его.

Нира кивнула.

— Да, я понимаю, о чём ты. Мне и самой невероятно страшно. Ещё ни разу не было настолько.

— Она так важна для тебя? — улыбнулась Вэй. — Эта постановка?

— И постановка. И Эдера сама по себе. Она словно воплощает в себе все те лучшие черты, что я вижу в себе. Но… как бы это сказать… Во мне они не развиты. Недостаточно развиты. И я очень боюсь. Что не дотяну, что наоборот — переиграю. Что всё, что кажется для меня таким важным, в глазах других вдруг станет фальшивым и смешным. Поэтому мне так нужно, чтобы рядом были те, кто понимает и любит. И Эдеру, и меня. Тиана. Маруш. Эмери.

Тиана давно уже начавшая скучать и подумывать, что разговор зашёл в слишком околотворческие дебри и пора призвать такого же свихнувшегося на этом Тьеврру, встрепенулась.

— Ты видела Эмери? Она тоже будет на этом, ммм, торжестве?

— Не знаю, Ти. Надеюсь. Её брат всё-таки, пусть он и рос в чужом доме. Да и к императорской семье сол Тасаре всегда были близки. Только, — Нира замялась. — Эмери странная сейчас. С ней происходит что-то серьезное, она никому не говорит, что именно, но — мы же не слепые, верно?

— Что ты имеешь в виду?

— Она или связалась с кем-то из бесчисленных фанатиков того или иного бога, которых расплодилось бессчетно. Или что-то ещё похуже.

— Нира, договаривай.

— Она почти не бывает дома. Молчалива, задумчива. Но не той мечтательной задумчивостью, порожденной склонностью витать в облаках, которой страдаем мы все. Нет, там другое. Сосредоточенность на трудной и требующей особого внимания внутренней работе. Будто она всё время решает какую-то задачу. Она сильно похудела. У неё запавшие и красные от недосыпа глаза. Она забросила полеты с Меадой. Её невероятно сложно заманить в гости. Да что там: у неё брат берёт в жены императорскую внучку, а её это как будто вовсе не касается!

Тиана сжала руку так, что ногти впились в ладонь.

"Ну а чего ты хотела? Это всего следовало ожидать!"

— А что — он? Ты с ним не пыталась разговаривать про Эмери?

— Кто? А, Реймар? Он не видит смысла тревожиться. Или делает вид, что не видит.

Спрашивать, как он сам, Тиана не стала. Зачем? Всё и так ясно. И, кажется, все же совершенно не её дело.

— А он принц?

Таира, и так долго терпевшая скучные взрослые разговоры, всё-таки не выдержала и подобралась поближе к гостье, присела на подлокотник кресла.

— Ну раз он женится на её высочестве Интаннье, он же должен быть принцем? Как в сказке тётки Маред?

Синие глаза девочки лучились неподдельным любопытством. Ещё бы! Пусть её саму и называли"миргейлской принцессой", Таира росла далеко от всех сложностей высшего общества, её никто и никогда не воспитывал как аристократку. Нире такое и представить было сложно. Тиана, да и, судя по насмешливому взгляду Вэй, не одна она, откровенно забавлялась замешательством подруги.

— Нет, Тая, он не принц, у него другой титул. Но он — правитель Террузы, а, значит, сейчас — всего Юга.

Тая задумалась.

— Но королём он не будет?

— Нет. А вот дети Интанньи будут считаться принцами крови, так же, как и она с братьями.

"И наследовать престол, потому как у нынешнего наследника детей нет" — мрачно подумала Тиана. С другой стороны, сол Ньэрэ ещё вполне мог исправить это положение. Если бы только захотел.

Тая покружилась по комнате, придирчиво оглядела себя в зеркале. Сказала, размышляя:

— Наверное, очень грустно считаться принцем, но никогда не стать королём.

***

Свинцовые волны лизали камни, шипели вскипевшим перламутром пены меж скал узкого фьорда, самого далекого от посёлка. Тая показала его Тиане уже давно, у них с друзьями это было любимым тайным укрытием для задушевных бесед. Теперь для детских игр было слишком холодно и ветрено, и даже самые отчаянные сорви-головы предпочитали другие занятия попытками обуздать паруса в неспокойном море. Так сказала Таира, а уж она-то знала наверняка.

Конечно, купаться тоже было и холодно, и опасно.

Конечно, ни Тиану, ни Ниру это не остановило.

Подруги, не сговариваясь, не обсуждая это заранее, скинули платья и осторожно спустились по плоскому камню.

— Ай! — взвизгнула Нира, когда новая волна чувствительно ударила по ногам, подсекая коленки. — Ну что мне стоило приехать летом?

— Летом здесь не было меня, — заметила Тиана. — Ну что же ты, дивная фея, струсила?

— Я? — Нира расправила плечи. — Никогда.

— А похоже.

Тиана широко улыбнулась и одним мощным движением бросила тело в холодную воду. Вода обжигала, но только в самые первые мгновения. Дальше можно было поймать волну — миргейлские детишки говорили"оседлать" — и нестись за ней вниз-вверх.

Нира догнала её довольно скоро. Золотая фея плавала ничуть не хуже, пусть и выросла не на побережье, а в горной долине. Впрочем, Нире многое давалось легко и просто.

Они скользили в волнах бок о бок. Как дельфины или те самые морские змеи, что мешали жить рыбакам и искателям морских приключений. Они всегда плавали так и так же танцевали — безошибочно чувствуя друг друга, даже с закрытыми глазами. С самого первого дня знакомства, уже и не вспомнить сколько лет тому назад. Именно от этой близости было больнее всего. Будто Нира её предавала и делала это так легко, почти весело.

Соль и горечь впитывались в кожу, в кровь, в кости, даже в душу. Если бы Тиана росла в Миргейле, у неё бы тоже были серые как море глаза, в которых шторма и бури клубятся при любом волнении. Но она была из Гьяччи, и в темноте её взглядов гасли даже чувства.

Это было хорошо, что борьба с волнами отнимала все силы и дыхание, а за их шумом не было слышно никаких слов. Потому что иначе нельзя было прервать разговор о всяких глупостях, и они с Нирой продолжали бы спор. А так можно было забыть обо всём на время и лишь чувствовать всей кожей, всей собой стремительное движение в глубину вод.

Взлетаешь на гребень — дыхание перехватывает от восторга, и — ухаешь вниз, будто с обрыва падаешь. Плавать — это почти летать, ведь верно же?

И когда погружаешься в серо-зеленоватую бездну с головой, когда, пусть и на краткое мгновение кажется, кажется, что закрутит, утянет, не выпустит, и когда выныриваешь, видя рядом такие же испуганно-счастливые глаза — в этом слишком много детского безрассудства. Упоение свободой. Пульс жизни мира, бьющийся в твоем собственном теле. Только ты и горизонт, и плывущая рядом подруга не нарушает гармонии этого дуэта. Потому что она — тоже часть тебя.

А после всего — выбраться на берег, растереть кожу грубым полотенцем, до жжения, почти до боли. Растянуться рядышком на плоских, едва прогретых камнях, укрываясь войлочным плащом. Переговариваться под рокот и плеск волн — прерывистым шёпотом.

— Он сказал, что верит в этом мире только мне, Ти. Что все остальные давно пропитались ядом времени, потеряли не только чистоту души, но и рассудок. Что в скором времени всё должно измениться разительно, мир содрогнётся до основания, и я должна быть рядом с ним, чтобы не потеряться в грядущем шквале.

Слова тоже рассыпаются на искристые брызги, разбиваясь о камни.

— Он сказал, пришёл час что-то решать. Я не могу ему не верить, Тина, но и представить, что в моей жизни наступает что-то новое, не могу. Я, наверное, просто уже слишком старая для такого. Я давно вошла в колею и двигаюсь дальше и выше, но только по ней одной. А он предлагает даже не разрушить столь кропотливо возведённые мной стены — год за годом по кирпичику! — а и вовсе сделать вид, что их больше нет. Стать другим человеком. Не могу. Не умею. Боюсь. И ещё больше боюсь, что он не примет меня такую, как есть. Понимаешь? Это ведь означет лишь то, что ему нужна не я, а кто угодно на той роли, что он придумал.

Камень под щекой тёплый, чем сильнее прижимаешься — тем теплее, а взгляд Ниры холоден, будто осколки льда.

— Поэтому"Эдера". То единственное, что нас объединяет наверняка. Что важно и нужно нам обоим. Что он во мне любит и ценит. Пусть посмотрит. Пусть увидит. Пусть вновь вспыхнет тем огнём, что всегда — всегда! — пылает во мне.

— А если не увидит? Не поймёт?

Нира покачала головой.

— Не может быть, Ти. Просто не может быть. Для него этот сюжет один из первых любимых в жизни. Знаешь, бывают такие истории, которые ещё в детстве врезаются в память, потом не вытравишь ничем.

— Знаю.

— Они у нас общие, Ти. И"Эдера" — главная. Это мой единственный шанс, я не могу его упустить.

Тиана резко села, отвернулась от распластавшейся на камнях Ниры, уставилась в горизонт.

— Слушай, а чего ты вообще хочешь? Ну помимо всего этого бреда про неизбежные скорые перемены и вот это всё? Ну не женой же его стать, в самом-то деле?

Нира молчала как-то подозрительно долго.

— Нира?

— Не знаю, что тебе ответить, Ти.

Тиана горько усмехнулась. Ну, разумеется! А чего ещё она ждала?

— А как же Маро? — прекрасно зная ответ, спросила зачем-то. — Ты его больше совсем не любишь?

— Люблю, наверное. И мне больно от того, что я с ним… вот так. Мы очень долго были вместе. Мы прошли через многое такое, что никому больше и не расскажешь. Но пришла пора этому заканчиваться. У меня уже закончилось, только осталось какое-то жгучее больное чувство к человеку, столько лет бывшему родным. Не жалость, именно любовь, но какая-то… будто к мёртвому, исчезнувшему из жизни, к воспоминанию. А ведь он рядом ходит.

— Ты ему сказала?

— Пока нет. Вернусь и тогда… Тогда всё наконец будет ясно.

— Думаешь, будет?

— Да. И или я прощусь с Маро и начну что-то новое. Или…

— Или — что?

— Вернусь к тебе, будем жить, как мечтали, в маленьком домике на берегу холодного моря. Ты будешь мыть свои кружки в трактире. Я… я могу научиться ловить рыбу.

— Я устрою тебе протекцию, — пообещала Тиана. — Дядька Лидоу возьмёт тебя полы мыть и развлекать посетителей непристойными песенками по вечерам. Платить будет харчами и медной монетой.

— Звучит прекрасно.

— Я тоже так думаю. Ты сама-то чего хочешь? Именно его и именно с ним? Или затыкала чёрные дыры в собственной вселенной с тем, кто просто оказался рядом? Мне можешь не отвечать, главное, себе ответь. Потому что, если первое… тогда нужно просто серьёзно с ним поговорить. Что да — люди меняются, иногда медленно и под прицелом обстоятельств, иногда просто выпускают на волю то, что не решались раньше… И если ты его устраиваешь только в одном своём воплощении, только на одной драконовой полке шкафа — то это не любовь. И даже не страсть. Это то, что делали со мной. Когда рядом нужен не человек, а то, что он лично для тебя почему-то воплощает. Тепло там. Или сочувствие. Или смелость. Или — да демон разберёт! Но это если ты сама — искренне и от души всё.Если нет, и он просто это понял… Ну ты понимаешь, да? Да и я говорила тебе когда-то, пусть и по другому поводу… Тогда ты используешь его. И да — это можно делать, правда. Но только, если человек знает и готов, чтобы его использовали. Но… ты понимаешь, что это всё — мои мысли? Моё сугубо личное восприятие. А я, учитывая мой собственный опыт, — не лучший советчик. Да, кажется, кто-то из вас использует другого. А, может, оба сразу? Тогда — договоритесь. Может, получится.

— Ты ещё больше всё усложняешь, — вздохнула Нира. — По мне так, жизнь проще: любишь — люби. Перегорела — уходи.

— Я пристрастна, моя фея. Я не очень хорошо отношусь к твоему лисьему графу. Хочешь, кстати, расскажу почему? И я очень люблю и ценю тебя. Мне бы не хотелось отдавать тебя в грубые бесцеремонные лапы кого бы то ни было.

— Ты и Маро не любишь.

— Он — грубый и бесцеремонный как раз. А этот, новый…

— Любовь не выбирают. С ней учатся жить. Я вот учусь… пытаюсь.

— Что такое любовь? Ты в неё ещё веришь? Как по мне, любовь — это то самое доверие и понимание. Готовность кушать другого таким, какой он есть. Бывает ли так? Не знаю, честно. Учишься — это хорошо. Я пять лет училась. Мне скорее понравилось. Но вот засада… Если в моей жизни когда-то будет кто-то ещё — он получит куда худшую версию меня, чем была до этих пяти лет. Более циничную и менее искреннюю. Ты идёшь по тому же пути. Хочешь ли ты этого? Если — да, то иди смело. Его многие проходят, не страшно. Если нет твои дела плохи

— Ох, Тина…

Тиана, даже не оборачиваясь, знала, что Нира плачет.

— Не реви. Уж чего-чего, а слёз этот твой лис точно не заслуживает.

— Что у вас там с ним вышло? Это было в Обители? Когда ты попала под подозрение в ведьмовстве?

— Именно тогда. Он собирался меня пытать, Нира. Огнём, как и положено. Дабы я очистилась от тьмы, скверны и немножечко от собственной шкурки. Поэтому мы с тобой, конечно, хорошо обсуждаем здесь высокие материи и природу любви, но… Ты уверена, что знаешь этого человека? Что готова встать рядом с ним — вот таким?

— Он — не нежный расхлябанный музыкант, к которым мы привыкли. Верно. И не горделивый аристократ крови. Он — воин и маг, суровый, временами жестокий. Истово верующий в своего бога и свою правоту. Он просто не знал тебя, поэтому у вас так получилось. Ты для него стала просто ещё одной из тех, кто разрушает этот мир. А у него это болит и кровоточит беспрерывно. Я вас потом познакомлю, вы поговорите, поймете друг друга лучше.

— Не думаю. И то, как он влияет на тебя, мне тоже не нравится. То есть, ты полагаешь, что всё дело только в том, что он меня не понял? А если бы на моём месте был другой, вовсе не близкий тебе человек, с непонятными тебе взглядами и целями, то тогда его можно — огнём?

— Ти, ты сама, когда речь зашла о кровавых казнях в Террузе, от Реймара ди Вьеноцци в сторону не шарахнулась. Хотя он при тебе вслух говорил о том, как резал, топил, вешал и жёг. То есть, Реймару можно, а остальным нет?

Тина подобрала мелкий плоский камешек, бросила его в воду. Потом второй. Третий.

— К слову, о Реймаре. Нира, если ты знаешь, что природа моих чувств к этому человеку несколько сложнее общепринятой, то что и какого демона ты делаешь?

— Мне кажется, ты уходишь от вопроса.

— А мне кажется, я только сейчас задала действительно важный вопрос. Который не про тебя и твои метания между двумя не сильно симпатичными мне людьми, а про нас с тобой. Нира, какого демона?

Четвёртый камень был побольше и до моря не долетел, гулко бахнул о каменную плиту. Белый язык пены попытался слизнуть его, но не преуспел.

— Тебе настолько невыносимо будет его видеть?

"Настолько!"

Тиана почти ощутила, как рванулась запертая в клетке тела душа. Вот прям так — стать чайкой над волнами, нет, даже безнадёжно нахальным чаячьим криком, кружить, ловить рыбку и ни дракона не помнить.

— В"Тина, тебе не настолько больно"я когда-то уже играла, напомнить? — сказала она вслух. — Да, я вполне смогу выносить его присутствие, поздравить их с её высочеством с обретением супружеского счастия и даже не буду потом рыдать в твоё плечо. Ты это хотела от меня услышать?

— Тина, дело вовсе не в размере и уровне боли, который ты способна выносить. Я же не об этом. У вас же ничего, ну такого, не было, верно?

Шестой камушек тоже не долетел. Разбился в мелкую крошку.

— Такого? Такого, безусловно, не было.

— Ти, мне это очень нужно. Чтобы"Эдера"в этот раз была совершенна. Без тебя не получится.

— Можно подумать. Найди любую южанку-танцовщицу, справится даже лучше меня.

— Нет, Ти. Не справится.

— Это почему же?

— Потому что она просто не будет тобой.

Золотые волосы выпутались из косы, летели по ветру, обрамляя одно из самых диковинных лиц в этом мире. Тиана смотрела на подругу и думала, что хорошо бы вовсе сорвать этот демонов спектакль, чтобы только не отдавать эту глупую женщину самому неподходящему для неё мужчине.

***

Вечер выдался какой-то особенно шумный. Танея Ольдши праздновала удачный улов. Господин Диррэ — юбилей своего вдовства. А юный Тимме, сын мельника, просто надирался в компании друзей, набираясь храбрости, чтобы просить руки своей подруги у её сурового отчима.

Тиана сновала с подносами между столами. С кем-то из посетителей беседовала, над кем-то даже подшучивала незлобно. Кое-кто из подручных Ап-Тинара протянул было руки к Тианиному пышному бюсту и получил коленкой в бок — благо очень уж удобно сидел. Наглец взвыл и хотел было показать наглой трактирной девке её место, но Ап-Тинар угомонил его одним словом.

Этот господин умел внушать уважение, несмотря на то, что был таким же просоленным морским ворюгой и разбойником, как чубатый Чазрек. Только Чазрек всегда смотрелся истинным головорезом и предводителем шайки озлобленных и очень зубастых зверей. Ап-Тинар же был солиден, рассудителен и незыблем, как замшелый утёс, крайний на выдающемся в море мысе. Он был примерно тех же лет, что и Лидоу, и из них провёл на твёрдой земле и в море примерно равное число. Седой, кряжистый, с обветренным коричневым лицом, Ап-Тинар одевался в неизменную кожаную одежду, принятую у северных моряков ещё, наверное, со времён Гартайха Драконоборца. Его молодцы ему подражали, только украшали куртки и шляпы бахромой, бронзовыми пряжками и странными диковинками. Лидоу посмеивался: и над ними, и над Тианой, оказывавшей команде Ап-Тинара явное предпочтение перед другими гостями.

— Уйдёшь от меня к этим бродягам, — приговаривал седоусый трактирщик. — Будешь морской разбойницей, как Ольдши.

— Она разве не рыбачка? — усмехалась Тиана.

— Рыбачка-то рыбачка, — откровенно веселился Лидоу. — Но при этом я буду не я, если встречал когда-либо большую разбойницу, чем эта бестия!

Тиана не спорила. Танея относилась к ней неизменно добродушно-снисходительно, но так-то покладистым характером и добрым нравом вовсе не отличалась. В этот раз она уже успела сцепиться и с кем-то из рыбаков, и с Чазреком, и даже с самим Лидоу проорались от души. Потом, правда, выпили, облобызались и принялись вдохновенно мыть косточки соседям.

Потом Тимме подрался с Берхе Долговязым и их пришлось выводить на воздух, пока не перебили всю посуду.

А после всего пришла Нира сол Гразза. Нарочито скромно и даже избыточно простовато одетая, она вошла под одобрительный гогот и переглядывания почти всех гостей мужского пола и ревнивую гримасу Танеи. Графскую дочку в ней, конечно, никто не опознал — слишком уж давно она не бывала в этих местах, пусть её отцу и принадлежала половина Верескового Архипелага. Тем не менее на фоне местных пьяниц и солёных бродяг она смотрелась даже более чужеродно, чем Тиана с её откровенно южной внешностью. Словно райская птица, затесавшаяся в стаю ворон.

Решительно и непреклонно Нира прошла к стойке.

— Доброго вечера вам, дядюшка, — с лучезарной улыбкой обратилась к трактирщику.

— И вам не хворать, сударыня, — поклонился Лидоу. — Чем-то могу помочь?

— Быть может. Мне тут по большому секрету сказали, что у вас может найтись для меня работа.

Тиана, до этого вполне успешно притворявшаяся мебелью, ошеломлённо уставилась на подругу.

Глава пятая. Огонь внутри

Не опускается мгла,

чтобы не смог я прийти

и чтобы ты не смогла.

Все равно я приду —

и пускай скорпионом впивается зной.

Все равно ты придешь, хоть бы

хоть бы губы сжигал тебе дождь соляной.

Не подымается мгла,

чтобы не смог я прийти

и чтобы ты не смогла.

Я приду,

бросив жабам изглоданный мой огнецвет.

Ты придешь

лабиринтами ночи, где выхода нет.

Не опускается мгла,

не подымается мгла,

чтобы я без тебя умирал,

чтобы ты без меня умерла.*

Нира пела негромко, едва ли в половину силы своего голоса. Но её всё равно слушали. Позабыли свои печали и радости, прервали на полуслове разговоры — только для того, чтобы внимать, затаив дыхание, мерцающим переливам бархатного звука.

Райская птица, залетевшая в пропитавшийся дымом и винными парами зал. Даже серенькое платье не спасало от этого впечатления. Даже то, что Нира нарочно не прибегала к прочим проявлениям своего очарования: ни танца, ни летящих по ветру золотых кос, ни проникновенных взглядов. Она просто сидела, чинно сложив на коленках руки, и пела.

— Откуда ты её выкопала? — улучив момент, шепнул Лидоу. — Ко мне уже стянулась вся Кантипурра, чтобы её послушать, и скоро придётся перебираться во двор, чтоб люди на головах друг у друга не сидели. А там холодно и мерзко.

Тиана пожала плечами. Раскрывать инкогнито Ниры сол Гразза она не собиралась. Захочет — сама скажет.

— Она собралась петь здесь всё то время, что гостит у меня. Так что, думаю, все успеют её послушать. Без давки и преодолений.

— Прекрасно. Воистину, Тиана, идея нанять тебя была послана мне самым добрым и милостивым из богов. Ты приносишь пользу и доход, не только работая за пятерых, но и другими совершенно неожиданными способами.

Тиана не спорила. Она была с полностью согласна, искренне полагая одним из своих главных даров на этом свете — знакомства и встречи с необыкновенными людьми.

Все испортила Танея Ольдши. Вышла из-за стола, покачивая бедрами, излишне обтянутыми красной кожей брюк. Повела шальным кошачьим взглядом.

— А что-нибудь менее заунывное можешь? — спросила у Ниры. — Чтобы повеситься не хотелось?

В зале неодобрительно загалдели. Всем остальным пение Ниры нравилось. Разве что Чазрек хохотнул и, витиевато ругнувшись, предложил исполнить непристойную песенку про трёх невинных мышек, отправившихся прогуляться на сельскую ярмарку. Песенку знали даже дети, что совершенно не мешало ей перечислять слишком уж пикантные мышиные приключения во всех подробностях.

Нира улыбнулась.

— Мне кажется, что про мышей вы прекрасно споете и без меня. А, пока я здесь, можно узнать что-нибудь новое. То, что вам незнакомо пока еще.

— А оно нам надо? — присвистнула Танея.

— Расширить рамки познания всегда полезно.

По безмятежному лицу Ниры ничего нельзя было понять, но как раз это и говорило о том, как она задета.

— Рамки? Чего? — нарочито грубо фыркнула Танея. — Нет, я не спорю, голосом ты владеешь мастерски. Всякие там штучки и приёмы. Но живой жизни в твоих ужимках нет. Так — жеманство и самолюбование. Ах, как мы все тут страдаем. Хотя сама-то всех мук повидала: зуб, сломанный о гранит бесполезной науки.

Нира побледнела. Потом покраснела. Пото резко встала и одним шагом преодолев расстояние, разделявшее её и Ольдши, выхватила у той из рук стопку с"огнёвкой". Выпила залпом, Тиана впервые увидела, что она так умеет. Потом запрокинула голову и опалённым горлом, не пользуясь ни одним из тех приёмов, что так не нравились Танее, запела вновь. Без ухищрений, правильного дыхания и лишь отбивая себе ритм каблуком туфельки.

— Не позабудь меня в пути,

не позабудь меня во сне!

Утихнет боль, как ветер стих,

забудешь дом, как прошлый снег.

Я знаю, синяя вода

любовь уносит без следа,

а унесёт — спроси:"Куда?"—

она не скажет никогда,

не скажет никогда.

Уж скоро год, как ты ушёл,

и нет ни писем, ни вестей.

Ах, только выдержал бы шёлк

на парусах шхуны твоей!

Пусть мачты в море не снесёт —

уж если потемнеют дни,

сомнётся платье синих вод…**

На какое-то время все замерли. Тишина стояла такая, что казалось, что до этого в трактире было шумно. Хрипловатый от"огнёвки"голос Ниры пробирал до костей, ознобом охватывал позвоночник и немилосердным огнём душу. Тиана сама не заметила, как вцепилась в руку стоявшего рядом Лидоу изо всех сил. А ведь она знала Ниру много лет! Что уж говорить о тех, кто впервые попал под её чары.

— Пряду я пряжу день-деньской,

не устаёт моя рука.

Сумею я из пряжи той

верёвку свить и холст соткать.

Ах, только, только б моряка

вода навеки не взяла!

А заберёт — петля крепка,

не разорвать тогда узла,

не разорвать узла!**

Когда она закончила, молчание длилось ещё долго. И только потом зал взорвался. Видавшие виды рыбаки и солёные братья-приключенцы колотили ладонями по столам, свистели и чуть ли не захлёбывались, пытаясь высказать одновременно все чувства, вызванные простой песенкой. Нира стояла посреди всего этого безумия, так же скромно потупившись, как в самом начале.

"Тоже мне скромница" — усмехнулась Тиана, когда её отпустила охватившая было дрожь.

Танея скривилась. Окинула соперницу ещё более пристальным взглядом, чем до этого. И внезапно порывисто обняла и расцеловала в обе щеки.

— Умеешь. Беру свои слова обратно. Огнём горишь, а не мастерством играешься. Иди присядь со мной рядом.

Нира возражать не стала. Действительно пошла с ней и сидела среди её"мальчишек", улыбалась, пела и пила, будто это было для неё самым привычным делом. И, когда Тиана отправилась спать, с ней наверх не поднялась. Осталась ещё полночи развлекать припозднившихся посетителей и пришла только под утро, валясь с ног от усталости.

Так продолжалось всю неделю: Нира пела, Лидоу в восторге собирал невообразимую прежде выручку, приставил к своей"птичке"Тамиша, чтобы охранять от любых посягательств. А когда Тиана засобиралась в Миргейл провести законный выходной, трактирщик помимо обычной корзинки вручил ей увесистый кошель с монетами.

— Ты же мне уже платил на этой неделе, — сказала Тиана.

— Я помню. Был бы я успешным, если бы забывал такие вещи. Это твоя подруга велела все её заработки отдавать тебе. Сказала, что для Вэй и Таи.

Тиана кивнула. Стоило догадаться сразу. Будить Ниру, чтобы поговорить об этом, она не стала. Тем более, что накануне та решительно отказалась составить ей компанию. Сказала, что останется в трактире, а себе выходной попросит попозже.

Конечно, можно бы было этих денег не брать. Но… Ведь не надеялась же Нира таким образом купить Тианино согласие? Она ведь знала свою подругу много лет и не могла не понимать, что это бы не сработало. Нет, Нира так поступала от чистого сердца. Искренне желая помочь. И вот как раз это сковывало по рукам и ногам.

***

Фалько уже довольно сносно управлялся со своей"Крылатой", и Тиана даже не пыталась лезть ему под руку с советами. Просто сидела, уперевшись руками в доску скамьи, подставляя лицо солёным брызгам и ветру. Лодка скакала по волнам, как норовистый конь, и как раз это Тиане и нравилось больше всего. И Тьеверра, за эти дни превратившийся из столичного щёголя в романтического героя, эдакого морского бродягу, овеянного дыханием дальних странствий, тоже нравился. Тёмные кудри Фалько теперь перевязывал тёмной косынкой, обзавёлся тканым узорчатым плащом — который, конечно, легко промокал, но всё равно защищал от холода. Научился носить рубахи и вязаные свитера, как у местных, даже какой-то залихвацкий вид себе попытался придать. Мягкие черты лица и подёрнутый мечтательной дымкой взгляд, конечно, никуда не делись, но всё равно — так было лучше.

Или просто было слишком похоже на одного человека, чья тень ничуть не потускнела за минувшие годы.

— Что мне делать с Нирой? — прямо спросила Тиана, когда они с Тьеверрой выбрались на совсем крохотный островок, где не было ничего кроме родника в гроте и множества камней вокруг.

— А чего тебе самой хочется?

— Не знаю, я не умею ей отказывать, никогда не умела, ты знаешь, почему… Но мне нельзя на эту свадьбу.

— Из-за Реймара ди Вьеноцци? — Фалько и не думал казаться деликатным. — Да брось. Не первая твоя глупая влюблённость и не последняя.

— Самая нелепая была в тебя, — не удержалась от ответной колкости Тиана. — Но дело не в этом. Этот Нирин возлюбленный — тот самый мерзавец, который хотел меня сжечь за ведьмовство. Думаешь, ему не захочется повторить сей подвиг при новой встрече?

— Скажи об этом Нире прямо.

— Она полагает, что мы просто друг друга не поняли. И что нам позарез нужна новая встреча, во время которой всё и прояснится.

— Может быть, она не так уже и не права? Ти, повернись чуть-чуть, чтобы свет лучше оттенял изгиб плеча и шеи.

— Фалько, если по поводу Реймара ещё могут быть сомнения, то этот лисий граф — мерзавец. Совершенно точно.

— Я бы и насчёт твоего Ройма-Реймара не сомневался, — почти мурлыкнул себе под нос Тьеверра, и Тиана предпочла сделать вид, что не расслышала.

Фалько полистал свой альбом, закрыл и убрал в сумку. Повернулся к подруге, глядя прямо в глаза.

— И всё-таки, Ти, чего ты хочешь сама?

— Не знаю.

— Врешь. Ты всегда точно знаешь. Чувствуешь. За то я тебя и люблю. Смотри: ты выкопала здесь себе уютную норку, забилась и сидишь. Но ты не любишь. Никогда не любила такую вот жизнь. Вэй любит. Нира — иногда. Ты нисколько, ты притворяешься, даже перед самой собой. Ты создана для куда более ярких действий. Тебя даже столица удовлетворяла мало — словно за её мишурой и суетой ты пыталась забыть что-то главное. Может быть, ты наконец перестанешь метаться и станешь жить так, как должна?

— Я не знаю, как я должна. Но причём здесь"Эдера"и свадьба принцессы?

— Это будет пусть недолгое, но возвращение к той тебе, что была в столице. Знаешь, как в прорубь нырнуть и тут же выскользнуть. Окунешься в то состояние, может, ощутишь верное направление ветра. И поднимешь паруса.

— Там будет рыжий Инквизитор.

— Да, это риск. Но ведь его Обитель Пламени далеко от Сайх Грейх. Что он сможет тебе сделать?

— Не знаю, Фалько. Не знаю. Свяжет по рукам и ногам и доставит, куда нужно. Выследит, по дороге в Миргейл. Сделает что-то с Вэй или Таирой.

— Не думаю.

— А ты подумай. У меня нет никого, кто бы мог охранять меня и моих близких. Я — такая же, как все здесь, абсолютно беззащитная перед любым, кто вздумает причинить вред.

Тьеверра задумался надолго.

— Тогда тебе стоит подумать о покровителе.

— Смешно.

— Отнюдь. У всех людей искусства должен быть покровитель. И у всех дам. У благородных это бывает сначала отец или опекун, затем — супруг. У остальных — как сложится.

— Я — человек искусства? Фалько, ну самому же смешно должно быть! Я — мастер над драконами без работы и подавальщица в трактире из рыбацкого поселка.

— Игра. Не более. Ты — могла бы быть известна не меньше Ниры, если бы захотела. Если бы тебе было интересно.

— Так считаешь только ты. По старой дружбе.

Фалько рассмеялся, сверкнул белоснежными зубами. Тиана помимо воли подумала, что вот эту его улыбку видели очень немногие.

— Для меня ты нечто особенное. Единственная истинная муза. Мне необязательно использовать тебя как модель, нет. Я могу работать и с другими. Но, во-первых, с тобой всё равно получается пронзительнее. А, во-вторых, даже, когда у очередной моей русалки лицо и фигура Ниры сол Гразза, дух и искру огня для того, чтобы эту русалку создать, мне дала ты. Когда прыгала с утёса Керрем в лучах закатного солнца.

— Бессовестный льстец.

— Я очень совестливый.

Тиана подсела ближе к Тьеверре, положила голову ему на плечо.

— Думаешь, мне стоит согласиться? Думаешь, из меня получится тень Эдеры или что-там намечтала дивная Нира? Думаешь, я буду чувствовать себя счастливой, танцуя для увеселения на свадьбе мужчины, с которым… которого… да демон с ним! который мне небезразличен!

— Я не знаю. Но, думаю, я поеду с вами и посмотрю.

— Вот и езжай. Сам.

— Никогда не был в Сайх Грейх. Говорят, горная часть Вересковых Островов прекрасна.

— Ты и здесь никогда не был, пока я тебя не заставила.

— Заставляй меня чаще.

Фалько протянул руку, запустил в растрепавшуюся Тианину косу, почесывая, будто кошку за ухом.

— Увидишь там Эмери, напиши мне. В подробностях, как можешь только ты. А лучше ещё и зарисуй её в мельчайших подробностях.

— Только Эмери? А как же её демонов братец? Или прекрасная принцесса?

— Да хоть сам Император. Плевать на всех. Только Эмери. Или Меада. Или, но я не думаю, что вам доведётся встретиться, Огненный Вэррего, самый совершенный мужчина в этом демоновом мире.

— Дракон? — понимающе улыбнулся Тьеверра.

— Дракон, — вздохнула Тиана. — Люди такими просто не бывают.

***

В этот вечер Чазрек и его молодцы причиняли хлопот больше обычного. И ведь не сказать, чтобы они были пьянее, чем всегда. Напротив — мрачны и задиристы, как-то по-особенному сосредоточены, а не во власти хмельного разудалого веселья. Тиана уже несколько раз шепнула Нире быть поосторожнее, но та, похоже, искренне полагала себя неприкосновенной и неуязвимой.

Дивная Нира сегодня не изменила своему скромному облику, выбранному для этих мест. Разве что вместо серого надела зеленое платье и не стала делать слишком тугую причёску. Это всё шло к ней ничуть не меньше, чем роскошные городские наряды. Она выглядела младше и более хрупкой. Воистину — фея.

— Эй, красотка, — Чазрек махнул широкой рукой, точно как когда-то Тиане. — Посиди с нами.

Нира окинула томным взглядом полупустой зал и согласилась.

— Купить тебе выпивку? — почти любезно предложил Чазрек.

— Лучше чай с лимоном, — улыбнулась Нира. — Господин Лидоу недавно получил целый ящик лимонов, они вкусны и полезны, а вы все так плохо это понимаете.

— Как скажешь.

Тиана принесла и чай, и ещё эля, и огнёвки для Гарради, недоброго молчаливого парня, едва ли старше Вэй.

— Завтра с утра мы уходим к Виа Моррам, — сообщил Чазрек. — Надолго. Или навсегда. Ты знаешь, что такое Виа Морры?

— Разумеется, — кивнула Нира. — Змеиные камни. Надеетесь, что змеи уснули?

— Уже должны были. Мне тут попалась в руки одна вещь… Ты умеешь читать, красотка?

— Конечно.

— А Старые Руны?

— Умею.

Чазрек хмыкнул.

— Да ты настоящее сокровище. И каким только ветром занесло в наши края…

— Я родилась и выросла на соседнем острове, — уклончиво сказала Нира. И ведь не соврала!

— Странно, что мы раньше не встречались. Мне казалось, что я всех смазливых девиц знаю.

— Меня прятали в сундук.

Чазрек расхохотался. Смех у него был неприятный — грубый и словно бы глуповатый. Но глупцом этот человек не был, отнюдь.

— Ну глянь вот на это…

Промасленная ткань, развёрнутая на столе, была исчерчена странными линиями и закорючками, узнать в которых Старые руны было не так уж и просто. Нира с любопытством склонилась над этим всем, даже коснулась кончиками пальцев. Тиана со своего места ничего толком разглядеть не могла, а проходя мимо с подносами — просто не успевала.

— Это место крушения? — нахмурилась Нира. — Здесь не очень понятно, но карта такая старая. Неужели эдакую махину никто до сих пор не нашел? Он же там от острова до острова не развернётся!

— В том-то и дело, что не нашел. Места-то не самые рыбные, змеи поджирают все подчистую.

— Можно подумать, таких, как ты, собирателей трофеев, мимо мало шатается…

— Вот и посмотрим. Только, раз уже ты такая умненькая и ученая, перепиши-ка мне всю ту белиберду, что здесь нацарапана. Понятным языком.

Нира пожала плечами.

— Да запросто. Ти, принеси бумагу и чернил.

Бумагу Лидоу всегда хранил за стойкой, так что с этим проблем не было. Чернила вызвали у"графской дочки"вздох разочарования, но как-то она с ними справилась. Расшифровка шла бойко и с комментариями, но никакой опасности для Ниры это близкое общение с самой подозрительной компанией Кантипурры вроде пока не несло.

— Смотри: вот здесь говорится о том, как шло сражение между"Вороном"и"Рогатым змеем". Первый потерял, хм, какую-то часть… Я не сильна в кораблестроении, а ещё и такие архаичные термины…

— Чего?

— Древние названия, — поправилась Нира. — Какая-то часть корабля отломилась и затонула, но это не помешало ему оставаться на ходу. Впервые такое слышу, но… я — не моряк. И вот с этого, уже покалеченного"Ворона"дали последний, хм, залп, который и погубил"Рогатого". Людей спасали, но не всех — только пока перегруз не стал опасным для самого"Ворона". Выжившие пытались добраться до берега, но там-то их и поджидала главная опасность.

— Змеи.

— Да, змеи. Эти ребята вроде как должны были ещё не выйти из спячки, но морской бой прямо рядом с гнездом не оставил им выбора. Так что участь всех, кого не взяли в плен на"Рогатого", была предсказуема и печальна.

— Змеюки ими закусили.

— Увы, — Нира кивнула. — Это всё, что написано словами. А вот все эти циферки я не понимаю.

— Циферки понимаю я, — ухмыльнулся Чазрек. — И они мне нравятся.

— Собираешься туда отправиться? Тебя сожрут змеи, так же как и всех этих несчастных.

— Пусть попытаются, — в глазах Чазрека появился откровенно хищный взгляд.

Худой длинноносый парень из его команды принялся вдохновенно расписывать, как именно он поступит с любым хвостатым гадом, который попытается помешать ему добраться до подводного клада, который он уже почитал своим. Остальные его бахвальство не поддерживали и выглядели куда более мрачно.

— Когда вернусь, подарю тебе самые красивые бусы из золотистого жемчуга, красотка, — лапища Чазрека недвусмысленно легла на скрытую пышной юбкой коленку Ниры. — Или идем с нами, выберешь сама что поцелее из всей древней хламятни?

Нири звонко рассмеялась

— Там холодно, мокро и змеи. Ни за что.

— Как жаль. А ведь такая красотка своим пением могла бы здорово скрасить нам опасный путь.

— Который может стать последним для нас всех? Ну уж нет, я для себя выберу другую участь. Постой… постой, а что вот здесь, мелко приписано? — Нира вдруг склонилась, почти утыкаясь носом в карту. — Ти, дай какую-нибудь лупу!

Тиана фыркнула. Она бы ещё обзорную трубу попросила, в которую умники из Университета звезды наблюдают.

— Ти! тут и правда что-то важное! Скорее!

Объяснить подруге всю смехотворность её требований Тиана не успела.

Скрипнула дверь и уже через миг в карту на столе вонзился метко брошенный нож. Всего в полупальце от лица прекрасной Ниры.

— Ах ты, драконами в зад траханный ворюга! Наизнанку через ухо вывернутый протухлый кальмар! Чтоб тебя веслом в сраку твои же всратые недоноски поимели!

Танея Ольдши пересекла зал одним длинным прыжком и вцепилась Чазреку в чуб с неженской силой и яростью. Его команда успела только ощетиниться оружием, но не пустить его в ход. Танея была очень, очень быстра для простой рыбачки. Пару раз она припечатала противника лицом об стол, потом он с рёвом вывернулся и борьба пошла с переменным успехом. На стороне Чазрека была мужчкая грубая сила, но в ловкости и тем паче скорости Ольдши его делала в лёгкую. Они с рычанием катались по широкому столу, роняя кружки и подносы. Поспешивший их разнять Тамиш сам огрёб от обоих, и кто-то из"солёных молодцов"оттащил его в сторону.

— Не лезь. Это их дело.

— Да как же их? — попробовал возмутиться племянник Лидоу. — Они же тут всё разнесут!

Но его слова захлебнулись в одобрительном гуле толпы. Тиана покачала головой: нет, не наследовать Тамишу дядюшкино дело, не потянет ни в жизнь.

Схватила со стойки кувшин с ледяным лимонадом — таким, чтобы даже с кубиками льда — вскочила на лавку и опрокинула на сцепившуюся парочку.

Те заметили не сразу — слишком уж увлеклись. Только сладкое и липкое питьё на коже — вещь неприятная, становящаяся ещё более мерзкой по прошествии времени.

Танея опомнилась первой. В последний раз врезала Чазреку под дых и отпрыгнула в сторону. Повела шальным взглядом вокруг, без труда выхватив из хоровода лиц и силуэтов замершую на лавке Тианину фигуру. Ухмыльнулась криво, и ничего доброго её ухмылка Тиане не предвещала. Чазрек попытался снова вцепиться противнице в горло, но тут невесть откуда возник Лидоу.

— А ну разошлись, так вас разэтак! — гаркнул трактирщик, недвусмысленно вращая в каждой руке по дубинке.

"Соленые молодцы"Чазрека и"мальчики"Ольдши двинулись было в его сторону, но оба капитана уже успели немного прийти в себя. Чазрек гаркнул на своих, Танея оглушительно засвистела.

— Успокоились? — спросил Лидоу. — А теперь разойдитесь каждый в свою сторону или совсем убирайтесь из моего заведения.

— Так не пойдёт, — мотнула головой Ольдши. — Этот каракатицын ублюдок украл у меня ценную вещь. Очень ценную, Лид.

— Это правда?

Тиана стояла и дивилась. Вот уж чего она не ожидала, это что болтливого хитреца Лидой будут так беспрекословно слушаться люди, кажущиеся в десять раз опаснее. Но он и в самом деле имел на них влияние.

— Пусть сначала докажет, что эта вещь принадлежит ей. По праву. Потому что она и сама её спёрла.

— Ах ты…

— Молчать.

Лидоу говорил вроде и негромко, но повелительные нотки в обычно добродушном голосе заставляли повиноваться.

— Что это вообще такое? Тиана, слезь уже с лавки и подай мне сюда предмет спора. Ты же поняла, о чём они?

Тиана кивнула. Спрыгнула с лавки, но карту дядюшке протянула успевшая подобрать её во время потасовки Нира.

— Всем выпивку за мой счёт. Тамиш, Тиана, позаботьтесь.

Тиана передернула плечами. Да, разумеется, это была её работа, но как же хотелось остаться и послушать. Вон дивная Нира пристроилась рядом и приготовилась внимать. А она будет разносить кружки и собирать последствия драки со столов и пола.

— Пусть Тьянка останется, — неожиданно сказала Танея. — У меня и до ней дело есть.

— Вот как? — удивился трактирщик. — Ну пусть.

— Карту эту я купила у одного из вольного народа. У торговца, что привозит на Кантипурру лунный камень и редкости с затопленных островов. Там очень подробно, пусть и на редком наречии, что не всякий разберёт, объясняется, как проникнуть к сокровищам Виа Морр. Тем, о которых не первый год шепчутся, но никто не рискнет сунуться змеям в пасти.

— Ещё бы, сука. Было бы из-за чего рисковать, если все трюмы затонувших судов запечатаны магией.

Танея ослепительно улыбнулась.

— Вот и сиди на берегу, недоносок. А с магией и змеями предоставь разбираться людям поумнее.

Лидоу повертел карту в руках.

— И что? Здесь есть ответ на вопрос, как вскрыть магический замок?

— Да, — твёрдо сказала молчавшая уже давно Нира. — И как обойти магический замок. И где искать наиболее ценные предметы. И всё, что только можно сказать об этом корабле. Кто-то не поленился оставить подобные записи.

— И это говорит о том, что он собирался вернуться за своим имуществом. Это значит, что имущество было ценным, верно?

— Да, Лид. Невероятно ценным.

— Тогда с чего ты взяла, что он до сих пор его не забрал?

Танея замялась. Видно было, что этот вопрос уже приходил ей в голову. Но ответил Чазрек.

— С того, что про эту битву говорят на всех островах Архипелага. Равно как и про то, что к Виа Моррам не стоит соваться никаким живым существам. Кто-нибудь слышал байки о выживших у Виа Морров? Там мрут все. Кроме тех, кто быстро проскользнул мимо на большом корабле. Нет. Это потому что выживших и не было.

— И вы решили идти туда? — полутвердительно произнес Лидоу.

— Да, — тряхнул чубом Чазрек.

— Да, — лишь на миг позже его отозвалась Танея.

— Только пусть девчонка сделает перевод, — добавил чубатый.

Нира улыбнулась.

— Разумеется, я сделаю. Мне не трудно. Но от змеев это вас не защитит.

На какое-то время над столом повисло молчание. Неприятное. Но Тиана могла поклясться любыми богами, что взгляд двух человек всё это время был прикован к ней. И, если внимание дивной Ниры к её скромной персоне было хорошо объяснимым, то чего хотела от неё Танея? Что такого она могла о ней знать?

— Итак, — подытожил Лидоу, — суть спора в том, чтобы карта попала в руки одному претенденту. Почему?

— Что"почему"?

— Почему вы не можете отправиться туда все вместе?

— Я с этим акульим выблевком? — Танея изобразила рвотный позыв до того натурально, что Тамиш рванул было в её сторону с ведром и тряпкой. — Это моя карта и я не собираюсь её с ним делить. И моя добыча.

— Добычу ещё добыть необходимо, — усмехнулся Чазрек.

— Уж не сомневайся, — самоуверенно задрала нос Танея.

— А я готов заплатить тебе сейчас. Реальные денежки проив призрачного клада. Брось, Ольдши, для немолодой рыбачки это куда как выгодная сделка.

Танея скривилась.

— Демонов ворюга.

— Значит, карта всё-таки принадлежит Танее? — спросил внимательный Лидоу.

— Да эта баба всё равно не сумеет ей вопсользоваться! На кой ляд отдавать ей такую ценную вещь, если ей подзакусят змеи? Она даже до места крушения не доберется!

— Поспорим? — прошипела Танея.

— С бабой? — презрительно сплюнул Чазрек.

— Да. Если я доберусь и привезу сюда клад, ты мне заплатишь ту сумму, что обещал за карту. Если погибну… Нира сделает копию и Лидоу отдаст её тебе. Спустя оговоренное время.

Чазрек задумался.

— А что, девица, ты умеешь рисовать карты? — спросил он Ниру, спустя время.

— Нет, — пожала плечами златоволосая фея. — Но я знаю, кто умеет. Тьеверра нам не откажет.

Лидоу одобрительно кивнул.

— Вот это разговор. А то устроили мордобой, как дети малые. Давайте оговорим сроки и вызовем Тьеверру.

Танея кивнула.

— Именно так. Нира и господин Тьеверра пусть работают над картой. Как только она будет готова, отправимся в путь. Только, Лид, у меня есть ещё одна просьба.

— Да, дорогая? — лихо крутанул седой ус трактирщик.

— Тиана.

— Что — Тиана?

— Тиана отправится с нами. Ты же её отпустишь?

Тиана уставилась на Ольдши в полном изумлении. Она много чего ожидала от этой маленькой яростной женщины, но не этого. Нира и вовсе открывала и закрывала беззвучно рот, явно не находя нужных слов.

— Отпустить Тиану с тобой? К Виа Моррам? Да зачем она там?

— За надом, — отмахнулась Танея. — Так что: отпустишь?

— А ты у неё самой не хочешь спросить? Может, она не хочет закончить свою жизнь в желудке у морского змея? — хохотнул Чазрек.

— Разумеется, хочет, — уверенно заявила Ольдши.

Тиана собиралась возмутиться. В этой жизни уже давно никто и ничего не смел решать за неё. Она с боем отстояла право распоряжаться собственной судьбой по своему усмотрению. И какая-то там Танея Ольдши…

Беда была в том, что Тиана действительно хотела к Виа Моррам, морским змеям и кладам с затонувшего корабля.

______________________________

* — стихи Ф.Г. Лорки

** — автор Вера Матвеева