Книжная жизнь Нины Хилл

Эбби Ваксман, 2019

Знакомьтесь, это Нина Хилл: молодая женщина, хороша собой и… убежденная интровертка. Она живет, замкнувшись в своем уютном мирке: работает в книжном магазине, любит все планировать и обожает своего кота по кличке Фил. Когда кто-то говорит, что кроме чтения существует другая жизнь, она просто пожимает плечами и берет с полки новую книгу. Внезапно умирает отец, которого Нина не знала, и тут обнаруживается, что «в наследство» он оставил ей кучу родственников. Она в панике, так как ей предстоит общаться с незнакомцами! Да еще заклятый враг оказывается милым, забавным мужчиной, который очень заинтересован в ней. Это катастрофа! Реальная жизнь гораздо сложнее книжной. Но новая семья, настойчивый поклонник и коктейль из приятных мелочей заставят Нину открыть новую страницу ее уже совсем не «книжной» жизни.

Глава 5

в которой Нина посещает собрание книжного клуба и получает сообщение по электронной почте

После работы Нина вернулась домой, зашла в интернет и прочитала все, что смогла найти об Уильяме Рейнольдсе. Имя было распространенное, но она решила, что он не может быть профессиональным теннисистом начала XX века или английским лордом XVII века. Поэтому, скорее всего, он тот юрист из Лос-Анджелеса, который умер недели две назад. Похоже, она пропустила похороны. Но учитывая, что она пропустила и все остальное, вряд ли стоило расстраиваться на этот счет. Все некрологи сообщали, что ему было семьдесят восемь и после него остались вдова с дочерью. Нина знала, что последнее не совсем верно, хотя уже запамятовала, сколько детей там на самом деле. Она нашла в сети несколько фотографий, в основном с каких-то благотворительных мероприятий, на которых он был неизменно в смокинге. Нина не обнаружила явного сходства между ним и собой. Но она все-таки была стройной двадцатидевятилетней девушкой с темно-рыжими волосами и веснушками, а он — располневшим стариком с седыми волосами и морщинами. Так что это было совсем не то, что сравнивать яблоко с яблоком. Скорее, виноград с изюмом.

Нина задумалась, как сложатся ее отношения с братом и сестрами, есть ли у них с ней что-нибудь общее, вроде любви к «Симпсонам» и сэндвичам. Может быть, они подружатся, а может — начнут семейную распрю, как в каком-нибудь реалити-шоу. На мгновение у нее разыгралась фантазия, и она стала придумывать заставку к сериалу «Рейнольдсы против Хилл. Братско-сестринские войны», в которой почему-то играла электронная музыка а-ля 80-е и титры ползли по краю экрана. Будет ли она играть саму себя или ее заменят кем-то более телегеничным? Она плохо получалась на фотографиях, что для ее поколения было более серьезной проблемой, чем для их родителей. Ее подруга Ли, уверенная в том, что все должны заботиться о своем имидже, советовала ей меньше шевелиться.

— У тебя слишком подвижное лицо, — объясняла она.

— Потому что я разговариваю, смеюсь и проявляю участие, — ответила Нина.

— Ну так перестань это делать, потому что твое лицо на каждой фотографии выглядит так, будто в тебя тычут булавкой, — заверила Ли и скорчила рожу, чтобы продемонстрировать, что она имеет в виду.

— Я так не выгляжу, — запротестовала Нина.

— Выглядишь. У меня есть доказательства в виде фотографий. Возможно, ты так выглядишь всего несколько секунд, но именно в этот момент щелкает объектив, поэтому ты всегда выглядишь так в соцсетях.

— Ну ладно, тогда я могу использовать это как первую линию защиты. Если парня отпугнет страдальческое выражение моего лица и он не захочет узнать настоящую меня, не обезображенную болью, то и не стоит идти с ним на свидание.

Ли пожала плечами:

— Или ты отсечешь всех обычных парней, и останутся только те, кто любит видеть боль на лице женщины, и кому тогда будет хуже?

Вспоминая этот разговор, Нина решила, что Уильяму Рейнольдсу, наверное, дали похожий совет, потому что если он и улыбался, смеялся и проявлял участие в жизни, то на фотографиях это никак не отразилось.

* * *

У Нины ушло довольно много времени на то, чтобы изучить состояние книжных клубов Лос-Анджелеса. После длительных исследований она решила, что лучше организовать один клуб, где будут обсуждаться разные жанры каждую неделю, чем четыре разных, собирающихся по разу в месяц.

Первая среда каждого месяца была отдана «Книжным стервам» (современной прозе).

Вторая среда — «Коварным девицам» (загадкам Золотого века английской литературы).

Третья — «Нулевой зоне» (подростковой литературе).

Четвертая — «Пастбищу электрических овец» (научной фантастике).

Если бы в месяце было пять сред, она бы, не задумываясь, заняла и пятую, потому что ей нравилось рисковать. Книжные черви — те еще безбашенные сумасброды.

Нине хотелось бы еще клуб классической литературы и клуб любовных романов. Но бог распорядился, чтобы в сутках было лишь определенное количество часов, а в неделе — лишь определенное количество суток, поэтому ей приходилось совмещать чтение с другими занятиями.

Поскольку она широко рекламировала свой клуб, его члены периодически менялись. Впрочем, ядро из женщин, живущих ради книг и обладающих достаточно эклектичным вкусом, чтобы на каждой следующей неделе обсуждать другой жанр, оставалось неизменным. Через книжный клуб Нина познакомилась с Ли и Лорен, своими товарищами по квизам, и к ним присоединилась Ванесса, ее подруга из кафе на бульваре Ларчмонт. Последним неизменным членом клуба была Дейзи, работавшая в большом сетевом книжном, при котором имелось кафе, откуда она приносила остатки еды, что было плюсом. Они впятером никогда не пропускали собраний, проводили их у себя по очереди и пытались установить новые стандарты закусок. Иногда появлялся кто-нибудь новенький, и тогда им приходилось сосредотачиваться и на самом деле обсуждать книгу.

Сегодня был вечер «Книжных стерв», то есть современной прозы, и разговор шел об одном достойном романе, попавшем в шорт-лист Букера. Дамы, однако, сбились с темы.

— Правда? Настоящую фотографию? — скептически спросила Нина.

— Да, — заверила Ванесса, перелистывая картинки на телефоне. — И не одну, а целых пять. Под разными углами, в разном освещении, с разными фильтрами, черно-белую, все девять ярдов.

— Ярдов? Надеюсь, ты имела в виду дюймы, потому что девятиярдовый пенис был бы… — Лорен замялась и нахмурилась. — Сколько там дюймов в ярде?

Все посмотрели на Нину. Они знали, какая у нее хорошая память.

— Тридцать шесть. В ярде 91,44 сантиметра, — она помедлила. Ей хотелось остановиться, но она не могла. — Ярд — это британская единица измерения, изначально основанная на длине металлической перекладины, длина которой, в свою очередь, основана на четверти коровьей шкуры.

Нина перевела дыхание, а Лорен, умевшая предвидеть, что сейчас их затянет в кроличью нору, подняла руку:

— Достаточно. Если ты продолжишь, мы забудем про восьмиметровый пенис, на который действительно стоило бы взглянуть.

Ли фыркнула:

— И который, вероятно, сложно уместить на фотографии.

Нина хихикнула и сделала глоток вина, пытаясь забыть остальные известные ей факты о единицах измерения (например, вы знали, что «момент» — это на самом деле средневековый термин, обозначающий полторы минуты?). Она любила свой книжный клуб, потому что они не только обсуждали книги, сюжеты, писателей и читателей, но и болтали на другие увлекательные темы. Например, о фотках членов или личной жизни одиноких женщин Лос-Анджелеса (что, к сожалению, было взаимосвязано).

— Вот что я хочу сказать, — начала Дейзи, которая принесла две дюжины пирожных в виде чупа-чупсов и была под кайфом от мощной дозы сладкого. — Кто-то должен отвести мужиков в сторонку и прошептать им на ухо: «Чуваки, пенис не самая фотогеничная часть вашего тела». Будем честны: сам по себе пенис не очень привлекательная штука. Он похож на лысого крота в шапке.

— Да. Если бы я ночью зашла на кухню, включила свет и увидела на полу пенис, я бы точно завопила и прихлопнула его веником. Или хотя бы залезла на стул и дождалась, когда он укатится, — пустилась в измышления Ванесса.

Нина возразила:

— Но разве это не относится ко всем частям тела? Если ты включишь свет, а на полу лежит нога, это тебя тоже встревожит.

— Да, — согласилась Ванесса. — Но я, по крайней мере, пойму, что это нога. А если там будет один пенис отдельно от тела, то я могу не сразу догадаться, что это, — преувеличенно всплеснула она руками. — «Не знаю, что это, но оно смотрит на меня единственным глазом, слишком большое, чтобы прихлопнуть его свернутой газетой… Ой, подождите, кажется, это что-то знакомое…»

Нина все еще не готова была согласиться:

— Разве тебя не будет в первую очередь волновать, что какой-то человек остался без пениса?

— Нет, — ответила Ванесса. — Не думаю, что мне придет в голову эта мысль. Я, извиняюсь за выражение, сосредоточусь на пенисе.

Ли подошла к вопросу более практично.

— Почему мужики никогда не присылают мне фотографии, на которых они держат щенка? Это было бы гораздо интереснее. Или хотя бы их улыбку, бицепсы или остроумное сообщение, не сводящееся к вопросу, потекла ли я.

— Не самый хороший вопрос, — заключила Нина, которой приходилось с такими сталкиваться. — Потому что оставляет слишком много возможностей для сарказма. «Потекла ли я? Оттого ли, что ты прислал мне посредственную фотографию своей не слишком выдающейся плоти? Нет, я не потекла. Я даже не повлажнела по краям. Во мне настоящая Сахара отвращения».

Переведя взгляд на Дейзи, Нина поинтересовалась у нее:

— Лесбиянки так делают?

— Посылают фотки членов? — удивилась Дейзи и вздернула брови. Она поддерживала имидж красотки из 50-х, поэтому ее брови были идеальны для вздергивания. — Только если хотим расстаться с девушкой и сделать так, чтобы она навсегда заблокировала наш номер.

— Так что ты ответила парню с фоткой члена? — спросила Нина Ванессу, и та пожала плечами.

— Я уже согласилась на свидание и подумала, что будет нехорошо отказываться после того, как он показал мне свое добро, — скорчила она гримасу. — «Да, я согласилась пойти с тобой в кино, но теперь, когда я знаю, что за ужас у тебя в штанах, я больше не заинтересована». Это было бы слишком обидно.

— Почему ты беспокоишься о его чувствах после того, как он визуально оскорбил тебя?

— Потому что я не сволочь, — заявила Ванесса, которая иногда бывала чересчур милой, хотя и работала над этим. — Но, возможно, пенисы выглядят совсем иначе с мужской точки зрения. Может, они видят вокруг них ауру или крошечный нимб? И думают: «Вау, какой красивый пенис, возбуждаюсь от одного вида. Надо скинуть этой девчонке, чтобы она тоже возбудилась».

Женщины одновременно вздохнули.

— Мужики — такие простачки, — сказала Лорен. — Если им что-то нравится, то они думают, что это понравится всем.

— Значит, ты с ним все-таки встретишься? — Нина не дала сбить себя с темы.

Ванесса кивнула:

— Да, мы идем в «АркЛайт» на «Чужих» через две недели. Я дала ему кучу времени, чтобы он успел встретить кого-нибудь другого.

— Я тоже иду! — воскликнула Нина. — Мне подойти к вам и сказать ему, что, как я слышала, его пенис хорошо смотрится в ч/б?

— Пожалуй, не надо, — ответила Ванесса и, помедлив, продолжила: — Хотя обещаю: если он достанет его во время фильма, я напишу тебе с призывом о помощи.

Ли фыркнула:

— Вообще-то «Чужие» — это последний фильм, на котором стоит доставать член. Слишком много сходства с теми штуками, которые вырываются у людей из животов. Достань член не в тот момент, и люди побегут из зала.

— Боже, это был бы отличный костюм для Хэллоуина: можно одеться, как Джон Хёрт в первом фильме, и сделать так, чтобы член торчал из окровавленной дырки на футболке. Получится очень убедительно, — поменяла мнение Нина. — Хотя придется все время держать его в стоячем положении, чтобы он выглядел угрожающе, а это может оказаться не так-то легко в конце октября.

— Может, вернемся к книге? — спросила Дейзи, хихикая, но пытаясь взять себя в руки. — У нас почти закончилось время.

— А ты с кем пойдешь на «Чужих»? — спросила Ванесса Нину.

Нина кивнула на Ли с Лорен:

— С этим неудачницами, плюс Картер.

— Ты с кем-нибудь встречаешься?

Нина отрицательно покачала головой.

Лорен кашлянула:

— Ей нравится парень с квизов, но она слишком трусит к нему подойти.

Нина нахмурилась и покачала головой.

— Он симпатичный, но, скорее всего, не стоит того, чтобы к нему подходить. Слишком много знает о спорте. Наверное, даже не любит читать.

— А для тебя это решающее обстоятельство, — добавила Лорен.

Нина огляделась:

— А разве не для всех?

Лорен покачала головой:

— Не для меня. Хотя я не работаю в книжном, и люди, которые не любят читать, не угрожают моим доходам.

— И не для меня тоже, хотя я работаю в книжном, — сказала Дейзи, заправляя за ухо светлую прядь. — Я не связываюсь с теми, кто не любит животных. Или с девушками, которые остервенело трут руки антисептиком после того, как сходили в общественный туалет. Достаточно воды с мылом. Что они собираются делать после секса, оттирать скрабом все тело или идти на химический пилинг?

— Я не пойду на свидание с мужиком, который в первые два часа после встречи начинает говорить о политике, — сказала Ли. — Раньше это был хороший фильтр, но сейчас все говорят о политике и слишком многие стали отсеиваться. Наверное, нужно смягчить критерии.

— Грубость по отношению к официантам — абсолютное нет, — предложила Ванесса.

— Кепки задом наперед и вообще любые шапки. Терпеть их не могу, — Ли выглядела неумолимой.

— Парни, которые зовут меня по фамилии. Это нормально только для школьного тренера.

— Которые надувают обертки из-под трубочек на людях.

— Которые говорят: «Можно мне?» — как будто это законченное предложение.

— Называют газировку «газиками».

— Просят в ресторане воду безо льда.

— Шепчутся с киской.

Повисло молчание.

— В смысле? — спросила Лорен.

Ванесса вспыхнула.

— Ну, знаете, когда мужик, так сказать, опускается вниз и начинает говорить что-то вроде: «Привет, красотка. Тебе нравится, правда, детка?» Только разговаривает он не с тобой, а с ней… Тебе хочется думать, что мужику интересна ты, а оказывается, что он только пытается подобраться к твоей более горячей подружке.

— Ты ревнуешь к собственной вагине?

Ванесса раскраснелась, как помидор.

— Нет, но если у вас есть мысли по ее поводу, можете сказать мне, и я передам. Мы — один человек.

Секунду женщины молча таращились на нее, потом Нина сказала:

— Знаете, чего я терпеть не могу? Когда мужики считают, что все женщины боятся пауков. Или мышей. Или змей.

— А я — мужиков, которые любят «Звездный путь» и не любят «Звездные войны», или наоборот. Как будто это такие уж разные вещи. Или которые любят только оригинальный «Звездный путь».

— Или на полном серьезе используют слово «канон» в разговоре о комиксах.

— Эй, может, вернемся к личной жизни Нины, а потом к книге, которую мы должны обсуждать? — предложила Дейзи, которой хотелось придерживаться расписания.

— Нет у меня никакой личной жизни. Я не могу встречаться с парнем, который не любит читать. О чем мне с ним разговаривать? — возмутилась Нина, тоже готовая вернуться к книге.

— А я думаю, что хорошо встречаться с людьми, которые живут в реальном мире, — вставила Ванесса, все еще красная после тирады о шепчущихся с киской парнях. — Представляете, в прошлом году я встречалась с парнем, который мог сам повесить картину.

— Правда? — удивилась Лорен.

— Да. Он даже сам менял себе масло.

— Оливковое или машинное?

— Машинное. Он умел готовить. У него была собака, которую он научил всяким трюкам. Крутым трюкам, типа подпрыгнуть с его спины и поймать фрисби.

— Но он не читал? — заинтересовалась Нина.

Ванесса кивнула:

— Да. Ему слишком нравился активный отдых. Не любил слишком долго сидеть на одном месте, понимаете?

— И это вам не мешало?

Ванесса кивнула, внезапно погрустнев:

— Да. Его не волновало, что я не очень люблю активный отдых. Он просто занимался тем, чем хотел, пока я читала, и все было хорошо.

Повисло молчание, потом Ли задала очевидный вопрос:

— Так почему вы расстались?

Ванесса пожала плечами:

— Он бросил меня и стал встречаться с инструкторшей по фитнесу, которая участвовала в соревнованиях, где нужно преодолевать эти безумные препятствия.

Тишина.

— Она могла забраться по канатной стенке за восемь секунд.

Тишина.

— Наверняка у нее не было воображения, — утешающе сказала Нина.

— Да, — ответила Ванесса. — Вернемся к книге?

Так они и поступили. Ведь, как сказал Нил Гейман, «книги все-таки безопаснее людей»^[10].

* * *

Когда Нина после собрания вернулась домой, на электронной почте ее ждало письмо от Питера Рейнольдса.

«Привет, — так оно начиналось. — Знаю, это звучит нелепо, но я твой племянник и до недавнего времени мы понятия не имели о существовании друг друга. Прости, что так получилось. Саркасян подумал, что я могу помочь тебе разобраться в семье, которую ты унаследовала, и я, конечно, рад попробовать. Как насчет встретиться за кофе? Дай знать, если ты согласна. Твой маленький племянник Питер, ха-ха».

Нина долго смотрела на письмо. Ей необязательно было на него отвечать. В ее жизни все было под контролем, она не нуждалась в дополнительных сложностях. Хотя вдруг в ее новой семье есть кто-то, кто увлекается спортом и поможет ей уделать «квизшебников»? И почему ее так волнует этот парень, этот высокий симпатичный придурок? Она решила, что друзья по клубу правы: она ведет себя по отношению к нему в духе Элизабет Беннет^[11]. Плевать на него, — сказала она себе твердо. — Меня он нисколько не интересует. К тому же у меня и так забот полный рот.

«Дорогой Питер, — написала она. — Должна признать, что немного шокирована всем этим и не совсем понимаю, что происходит. Возможно, мне не помешает помощь того, кто разбирается в ситуации. Вот мой номер. Напиши мне в пятницу в обеденный перерыв, если тебя устраивает. С любовью, тетя Нина, что даже на письме выглядит смешно!» Она добавила смайлик, чтобы он знал, что она шутит, и нажала на «отправить».

Видите? Она вовсе не вспоминает об этом парне. Сосредоточена исключительно на более важных вещах. Совсем о нем не думает. И о его руках тоже. Нисколечко!

Примечания

10

Цитата из романа Нила Геймана «Океан в конце дороги».

11

Главная героиня романа Джейн Остин «Гордость и предубеждение».