Экспонат 2. Попутчики

Эдуард Билак

Сборник непредумышленных историй. О будничности невероятного,происходящего вокруг нас каждый день, опубликованы эти истории

© Эдуард Билак, 2024

ISBN 978-5-0064-0983-5 (т. 2)

ISBN 978-5-0064-2649-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Жадность

Написано специально для КИТА

Случилось это в недалёком прошлом. Это когда слово ЖУЛИК это самое слово и подразумевало. И слово ЧИНОВНИК подразумевало именно то понятие, которое оно и несёт, а не то, что мы понимаем ныне. И эти слова синонимами не были. И если говорили: он жулик, то мы его жуликом и считали. А не то что сейчас: говорят «чиновник», представляем жулика, бросят вскользь, что он жулик, мы спрашиваем, в каком ранге чиновник. Тогда, когда это со мной приключилось, всё было просто. Все вещи и понятия носили имена собственные и им соответствовали…

Друг у меня был, есть и, надеюсь, сто лет ещё протянет, на радость окружающим. С детского сада знакомы. Из соседних домов одного двора. И росли вместе, и выросли как-то незаметно тоже вместе. И в рабочие общаги к девчонкам вместе шастали… Ближе к армии попали мы на дискотеку впятером. И надо же было так случиться, что местная воспитательница пригласила туда (чтобы разбавить уж совсем женский коллектив проживающих рабфаковцами). Двадцать пять рыл. После армии все. Женское пятиэтажное общежитие — это, конечно, в плане «познакомиться» спасало не очень. Но…

Чего уж мы там с ними не поделили, сейчас и не скажу. Но как водится — пошло веселье рукопашной схватки. Все наши как-то сплочённо отступили к сцене, а я, увлёкшись перспективой от души помахать кулаками, был зажат в противоположном углу актового зала. И был бы я бит сильно и если бы кто-нибудь по случайности, допинывая меня на полу, попал бы в область позвоночника… То, вероятней всего, катался бы я на инвалидной коляске и ссал под себя до конца жизни… Но друг выручил. Перед армией друг стал детиной под сто кг и при занятии спортом ещё и увальнем не был. А в спорте он метал диск, не скажу, насколько успешно, но делал это от души. И вот, видя меня в столь бедственном положении, прошёл он через весь актовый зал, размахивая руками направо и налево. Получилась маленькая просека, через эту просеку он меня и вытащил без попыток воспрепятствовать этому. Помог, одним словом. Когда тебя вот так выручают, молча и без пафоса, ты начинаешь ценить в человеке те слова, которые он иногда тебе по дружбе говорит.

Мы повзрослели. Обзавелись семьями, всевозможными знакомыми, связями… Каждый выбрал для себя тот или иной путь в жизни. Обладая обаятельностью и дружелюбием и являясь носителем искренней, детской улыбки, друг мой стал жуликом. Не самое худшее, что может случиться с пацаном из рабочего квартала. Среди повылезавшей на белый свет всевозможной братвы жулики стали аристократией среди гопников. Развести барыгу на бабки, соблюдая УК… это надо иметь мозги…

Встречались мы часто. Один район. Масса общих знакомых. Да иногда и просто посидеть попить водочки для общения полезно. Никто никому ничего не должен. Просто встретились по старинке пацаны, посидели, попили, пальцы веером друг перед другом не крутили. Каждый знал цену себе и собутыльникам.

Сидим, значит, как-то, пьём. Выпили-закусили, закурили. Кто какие, а я «Приму». Зашипели пацаны:

— Ты ведь не нищеброд какой-то, чё «Приму» собачишь?

— А как, спрашивается, не собачить, если не могу я вашими модными водорослями накуриться. Я и «Примы» — то по пачке минимум в день прокуриваю, не замечая. С работы иду — ещё на вечер мимоходом пачку беру.

Разговор под водочку был что надо… У всех нашлось что сказать: кто как пытался бросить, кто как начинал вновь… Даже о бабах забыли, а это по пьяной лавочке как вобла к пиву — лакомство необходимое. И тут мы обратили внимание, что друг-то у нас не курит. Всё время, сколько помнили, курил, а тут — нет. И помалкивает так скромно.

— Ты что, бросил?

— Бросил.

— И как?

— Первое время во сне курил. Потом и сны цветные стали сниться, и если уж о переспать… то даже очень полезно, когда не куришь.

— Да на хрена нам твои ощущения нужны. Нам интересно, как бросить-то умудрился? А он — сны… Гонишь, что ли?

— Давайте в другой раз как-нибудь расскажу. Я не о том хотел побалагурить, я тут Светку-холеру встретил, если кто не забыл?

Хитро так отъехал. Светка-холера была девка ещё та… Весь район помнил… И понеслись приколы и похохатывания:

— А ты-то…

— А сам-то тоже хорош…

Так тема с «Примой» и увяла.

Жулики, они помнят всё, даже по пьяни. Иначе выживать трудно будет. Через какое-то время столкнулись нос к носу. «Привет!» — «Привет!» Тормознулись. Разговорились. Я не задумываясь достаю «Приму» свою, закуриваю.

— Ты чё, уже действительно без «Примы» не можешь?

— Да какую дрянь только ни пробовал. Вплоть до «Беломора». С одних — кашель. С других — изжога. Я же свои курю, в засос ни с кем шкубаться не собираюсь, потому — кому какое дело?

— Не злись ты. Сам же говорил, уже на пятый подымаешься — свистишь свистулькой детской, соседи с первого слышат. Говорил?

— Ну… Так образно, наверно, не говорил, а по смыслу вроде и так.

— Так бросай. Мой тебе совет.

— Почему все так легко дают советы? Не задумывался?

— Совет — не деньги. Обратно стопудово вернуть не попросят, — и засмеялся так весело своему остроумию.

— Ой как смешно. Сейчас помру от смеха. Я ведь не раз пробовал, не могу и всё! Ты вот, к примеру, двадцать стопок за день выпить не сможешь.

— Смогу!

Посмотрел я на его здоровую могучесть и подумал — сможет…

— Ну пусть тридцать стопок.

— И тридцать смогу.

— Хорош, Владимирович, прикалываться. Я и сам вижу, что сможешь, это я к примеру. А вот пачка сигарет или полторы каждый день — это не алкоголизм, выкуриваешь, даже не замечая и своим пьяным видом никого не нервируя. Встал с утра, ещё глаза не открыл, сигареты нащупал где-нибудь рядом… Сунул её, сигарету, в рот, закурил, затем начинаешь жизнедеятельность возрождать. Морду сполоснул, пока кофе варишь — ещё одну. Кофе сварил — следующую… Ритуал. Пока на трамвай идёшь — куришь. Трамвай ждёшь — опять куришь. Доехал куда надо, вышел, попробуй не закурить… Даже ночью, после хорошего траха, с бабы отвалишься, как банный лист от просохшей жопы, опять же протянешь руку к пачке, достанешь, закуришь прямо в постели… Красота… И ещё она у тебя тут же выклянчит на пару затяжек… Поэтому бросить пить — это одно. Курить… я тебе только что объяснил.

— Я что, по-твоему, баб не трахал?

— А при чём здесь бабы? Ты бабу тоже по двадцать раз не «покуришь», пусть она хоть трижды сексапильна.

Я докуривал. Он смотрел. Морщился.

— Дам я тебе одного терапевта. Козырный. Только элиту обслуживает. Договорюсь. Закодирует.

Мне печально подумалось: «Как у жуликов всё просто: договорюсь — закодирует…» А где я деньги на козырность брать должен?

— Мне, Владимирович, льстит твоя забота обо мне. Вопрос только, сколько это будет стоить? Будет ли толк за эти деньги? И лично тебе нафиг это надо?

— У тебя куча вопросов. Деньги дам, потом отдашь. Толк будет. На меня посмотри — не курю. А лично мне какая польза? Ты мне ПОКА ничего плохого в жизни не сделал. А это, знаешь, по нынешним временам чего-то да стоит.

— Я подумаю.

— А ты не думай. Не институтка, панель выбирать. Сказал — сделал! Пить ведь так бросил. Сказал: «Хватит», — бросил. Я позвоню.

— Ты хотя бы примерно скажи сколько… Я из-за кодировки от курения в яму долговую не полезу.

— Он с каждым собеседование проводит. Индивидуальное. Потом и цену назначает в зависимости от трудностей. Не ссы! Я заплачу, с рассрочкой отдашь. Даже в лагере «Приму», наверно, сейчас не курят…

— Ага. Там сплошь и рядом блатные сидят.

— Блатные откупаются.

— Вот и я о том же.

— Можешь ведь ты настроение испортить.

— А ты?

— Позвоню.

На том и разошлись.

Прошло какое-то время. Я уже и забывать стал и встречу нашу случайную, и разговор о пользе здорового образа жизни. А он взял и позвонил. И говорит: договорился уже обо всём. И заднюю не включишь, столько движений сделал, чтобы договориться. Не поймут и неправильно могут истолковать. Если договорняк не исполняешь, объявят «фуфломётом», чего доброго, и всем твоим последующим словам и делам — грош цена. Телефон продиктовал.

— Созванивайся в середине недели, чтоб на субботу он тебе назначил.

— Прям приём у царя. Назначил…

— Не поверишь, какие люди хотят к нему попасть. Считай, ты — элита. Будешь потом внукам рассказывать, кто тебе приём назначал.

— Денег у меня на данный момент нет, — ну не хотелось мне идти. Маловер я. Думал, соскочу с этой дорожки.

— Денег ни у кого нет. Лишних, — философски заметил он. — Как и обещал, я за тебя заплачу. Будет — отдашь. Не виляй. Ты же не сыкло какое-то. Как на сеанс сходишь, позвони.

Вот и весь деловой базар. Договорились за тебя, подсуетились. Остаётся только мыло к верёвке подарить… Я с этого разговора решил перекурить. Сунулся — пачка пустая. Значит, надо в магаз шлёпать. В магазин идти — жена попросит купить то-то и то-то на трёх листах, и попробуй откажи… Весь вечер «букой» ходить будет. А курить мне за вечер ещё не раз захочется… Пока над этим размышлял, по командировочной привычке достал из банки чинарики, распотрошил, газетёнки кусок, скрутил самокрутку, задымил, на свою голову. Лучше бы сразу за сигаретами ушёл. Тут она и появилась. Судьба моя ненаглядная. Посмотрела на дым, что от самокрутки шёл, на саму самокрутку, на меня. Кислое лицо сделала и говорит:

— Знаешь, когда бабы на мужика смотреть и замечать его не хотят? Я тебе скажу. Когда он за собой смотреть перестаёт и довольствуется тем, что, вот как ты, в банке с чинариками нашёл.

И всё! Сказала и ушла. Я чуть дымом не поперхнулся. «И за что мне это?» — плюнул в сердцах, затушил самокрутку и побрёл в магазин. Пока ходил, набрал номер, мне даденный. Весёлый, жизнерадостный дяденька спросил лишь: кто рекомендовал? Узнав кто, сказал, примет с удовольствием. Ему, мол, от хороших людей всегда хороших же клиентов и посылают. И что с кем поведёшься… так тому и быть. Назначил, как и договаривались, на субботу. Единственная просьба, или настоятельная рекомендация, как хочешь, мол, воспринимай: уже в пятницу с обеда не курить. А то эффекта даже кратковременного не будет. Стоит ли тратить время на пустышку?

— Да вряд ли…

— Вот вы меня (и по имени-отчеству) уважьте. Поберегите моё время.

Вот, думаю, товарищ, даже имя-отчество моё сказанул, а тот не преминул его ввернуть. Ох уж мне эти жулики…

— Хорошо, я постараюсь не забыть.

— А вы жене скажите. Она вам напомнит. Раз с десяток, — и смеётся, — проверено.

— Да кто бы сомневался, — мне оставалось только рассмеяться в ответ.

— Вот и славно, что мы друг друга поняли. До встречи в субботу.

Жена конечно была за! И порадовалась за меня, и бюджет тоже. Моё замечание, что «Прима», месячная её норма, стоит дешевле её баночки с кремом, было тут же опровергнуто. На стирку белья, штор и пр., и пр. уходит порошка и спецсредств столько, сколько я и представить не могу. Спорить не стал, заранее зная, чем закончится. Как дурак, лишь брякнул: «Да кто бы подумал?» Жена прищурилась. Я — ретировался.

Наступила пятница. Жена на работу позвонила уже в десять — напомнить. Затем в одиннадцать. Я выкурил подряд пару сигарет, словно казнимый каторжник. Полдвенадцатого ещё звонок. Курить я уже не хотел! Пришлось ещё одну выкурить. В двенадцать я позвонил сам. Сказал — всё! Не курю…

Весь вечер хомячил семечки, аж мозоль на языке образовалась. Спать лёг, а сна нет… И курить хочется… Жена, видя такое дело, приняла решение: «Если всё равно не спишь, то хотя бы займись делом». Пришлось отрабатывать сексповинность. Если от этого раньше испытывал удовольствие, то, занимаясь в этот раз всё тем же, думал о том, что по окончании выйти покурить, доставив себе ещё малую толику удовольствия, не выйдет…

Утром, проснувшись, некоторое время шарил рукой по тумбочке в поисках сигарет с зажигалкой, не найдя — проснулся окончательно. И утро прошло бесхозным… Руки согласно привычке искали, чем бы занять себя, мысли — как продержаться. И кофе, и дальнейшие действия вдруг показались безвкусными и пустыми. Пока добрался до клиники в другом конце города, извёлся, как пацан, идущий на первое свидание. Правда, приехал по-джентльменски, за пару минут до назначенной встречи. Было десять. Клиника была частная (при госбольнице), видать, со связями у дядечки было в порядке. Охраннику на входе представился, сказал к кому… Оглядел он меня. Внимательно так оглядел. Брови в удивлении не поднял, только глянул в окно на парковочную площадку при входе. Ничего нового там не увидел.

— Вы к нам на чём приехали? Мне за машинами тоже приходится смотреть. На улице оставили?

— А что, шалят?

— Наркоманы везде шалят.

— Мой трамвай не угонят. Он с водителем.

Ещё раз он на меня внимательно посмотрел. Шутке не улыбнулся. Видно, человек ответственно относится к своему делу. Не до шуток ему.

— Вам на третий этаж. О вас предупредили.

Так и хотелось спросить: «Чего волокитил?» — не стал. Глупо портить себе уже с утра неважное настроение.

Поднялся, куда указали, нашёл обитые кожей двери с медной табличкой на них. Дверь среди прочих выглядела вызывающе помпезно. Зато на табличке скромно: имя, отчество без фамилии и совсем мелко — психотерапевт-практик. Как стучать в дверь, обитую кожей? Да никак! Скромно приоткрывай и заглядывай. И неважно, элита ты или нет. Умно и ненавязчиво. Изобрази гуся любопытного, засунь в проём голову и шею. Открыл дверь. Зашёл. Думал, дядечка профессорского типа, сухонький, опрятненький… Как же! Сидит за раритетным столом зелёного сукна детина здоровенный в распахнутом халате… По виду — медбрат с психушки.

— Что задержались?

Начинаешь оправдываться — уже виноват. Это я с подворотен прожитых помнил.

— Трамвай парковал по требованию охранника. Затем дверью любовался, в общем ряду — эклектика. Но как плотник, могу сказать: дверь хороша.

— Ладно. Я пойду кофе сварю, не пил, тебя ждал. Ничего если мы на «ты» перейдём?

— Если кофе вместе пить будем.

— Конечно вместе. Располагайся. Я ведь время людям даю, чтобы освоились с обстановкой.

Встал и вышел в соседнюю дверь.

Умный дядька, что и сказать. И ровесник. А судя по лицу битому, тоже повидал всякого. Таких по сломанным ушам и разбитым не раз губам видно.

Вся стена в фото. Вот он с губернатором. Вот со знакомым по телевизору лицом. Вот ещё с кем-то знакомым на память, и не скажешь с кем. Особенность фото — лица у всех сытые и улыбчивые. Среди всего этого там и там благодарственные письма от епархии, администрации, каких-то фондов. Всё это развешано, наверное, для того, чтобы, пока он отсутствует, люди прониклись пониманием: куда и к кому попали… Тоскливо мне стало… И чего я тут делаю?

Вернулся. С двумя чашками кофе на маленьком подносе. С конфетами и сахаром на нём же. Мило и уютно.

— Присаживайся в кресло. Удобнее кофе пить.

Какое-то время молча пили кофе. Присматривались друг к другу. Допили.

— Как тебя звать-величать, я знаю. А вот далее… будем анкетировать. Это для меня. Для понимания, насколько ты глубоко увяз в своей проблеме. То, что она не проблема окружающих, это точно. Давай начнём со стандартных вопросов: рождение, проживание, семейное положение — всё как у обычных бюрократов, а там и к собеседованию перейдём.

Посмотрел на хронометр на своей руке, что-то там покрутил, видно время выставлял, как на будильнике, и стали мы с ним разговаривать… Сейчас вспоминаю: да вроде и ни о чём… Он — вопрос с комментариями. Я — ответ со своими. Пошутил он, я — на шутку шуткой. И неприязни нет, иногда на довольно щекотливые вопросы. Он откровенно о себе, я — о себе. Двое старых знакомых, давно не виделись. Встретились. Разговорились. И каждый рад встрече и делится этой радостью и информацией о прожитом и пережитом. Ещё сходил он кофе сварил, ещё разок в тишине его выпили. Только допили, звоночек из хронометражки его — блин-блин.

— Ну, пора. Пойдём, — и дверь соседнюю открывает. — Нам сюда.

Зашли. Ничего примечательного: стол лаборантский, стул посередине, как в фильмах, где пытки допросные устраивают. На столе электроплитка, тут же турка, кофемолка электрическая. Если посмотреть, по сравнению с кабинетом — бедновато… А может, так и надо?

— Тебе на стул. Я сейчас аппаратуру настрою, и мы приступим.

Сел я за стул лицом к окну, а он что-то за спиной у меня включил. Зажужжало, защёлкало, потом загудело. Подошёл ко мне, в руках что-то вроде кастрюли или шлема.

— Сиди спокойно пару минут. Ничего страшного и неприятного не произойдёт.

И эту кастрюлю мне на голову надевает, руками придерживает. Так и сижу эту пару минут, без ощущений каких-либо заметных. Он эту кастрюлю держит на моей голове. Опять «блин-блин» — и снял он с меня это чудо инженерной мысли.

— Ну вот и всё. Можешь идти. У меня к тебе просьба: через неделю обязательно позвони. И совет: если захочешь курить, семечки или конфеты «долгоиграющие» употребляй.

— Какие?

— Если я тебе скажу «сосательные», ты можешь не так отреагировать. Нам, выросшим во дворах, приходится выбирать выражения, чтобы нас правильно поняли.

— Хорошо.

— Пропуск на выход на столе. Провожать не буду, дорогу знаешь.

— Пропуск-то зачем?

— Требование охраны — выходящие по пропуску… Все стараются прикрыть свою филейную часть, эти не исключение.

Уже выходил в коридор, когда услышал, как он прокричал мне вслед: «Позвони обязательно!»

Сдал пропуск. Вышел. Свежий воздух. Время — обед. Хотелось жрать и курить. Причём курить хотелось как до прихода в клинику, так и после. За разговорами вроде и отлегло. Сейчас же накатило ещё большее желание. Дошёл до трамвая. Уже подходя к остановке, увидел, что подъезжает мой маршрут. Заскочил и поехал… Тут только дошло: не спросил, во сколько мне это удовольствие обошлось? Мне ведь потом отдавать… Набрал номер.

— Здравствуйте ещё раз. Я забыл спросить, во сколько мне обошлась радость общения с вами?

— А я думаю: чего так быстро ушёл? Наверно, курить сильно хотел? Хочешь ведь курить?

— Ясно дело — хочу.

— Четыре тысячи с тебя. Я Владимировичу позвонил. Он в течение дня завезёт. Не переживай. У меня клиент. Звони через неделю…

И тут я припух по полной. Я у людей, которые кодировку от бухача прошли, интересовался, сколько потратили. Восемьсот в среднем. А тут — четыре! Чтоб мне пусто было! Да можно было пять мужиков закодировать от пьянства на эти деньги. Нифига себе элита! Своей скажу стоимость, вообще задаст вопрос: не дурак ли я? Так до дому и ехал: курить охота — хоть сдохни, а как подумаю, сколько денег мне предстоит за это отдать, в ступор впадаю… При моей-то зарплате в полторы. Вот, что называется, попал «по дружбе». Вышел из трамвая где положено, добрёл до киоска, купил семечек, конфет «долгоиграющих» и не торопясь побрёл домой, на голгофу семейную за то, что так бездарно профукал бюджет ближайшего будущего…

Странно, но жена, узнав, как я попал на деньги, философски заметила:

— По крайней мере, от одной вредной привычки избавишься.

— У меня их что, так много?

— Мне их перечислить?

— Было бы интересно выслушать, я сегодня в наилучшей форме.

— Глупость — это не привычка, от неё тоже не мешало бы избавиться. Я рада, что ты курить бросил, а ты не рад моей радости. Глупо, — и ушла на кухню.

Сижу размышляю: когда она была за меня рада? Не помню. Получается, что опять же я — неправ. Какое-то время посидел, об этом думая. Не могу же я весь вечер сидеть и думать. Пошёл мириться на кухню…

Весь вечер смотрели телевизор и, как два бурундука, грызли семечки. Воскресенье я пылесосил квартиру. Такое создалось ощущение, что мы с женой внаглую плевали шелухой по всей квартире, как в сельском клубе во время сеанса. Решили перейти на конфеты или чипсы.

Всю неделю страдал от того, что шкурой чувствовал никотин, когда рядом кто-то курил. Когда бросил пить, такого мандража не было. К субботе потихоньку успокоился. В пятницу звонок от Владимировича.

— Привет!

— Привет!

— Просил ведь позвонить. Уже неделя прошла.

— Знаешь, когда цену мне доктор назвал, хорошо, тебя рядом не было…

— Я почему-то так и подумал. Не стал тебя беспокоить. Куришь?

— Нет, естественно.

— Вот и славно. Ты доктору позвони завтра. Меня не подводи. Лады?

— Лады.

Пришла суббота. Ближе к обеду сподобился набрать доктора.

— Здравствуйте.

— Здравствуй.

— Как договаривались, отзваниваюсь.

— Хорошо. Не куришь?

— Нет.

— Что, денег жалко?

— Конечно.

— А ты думал, я что с тобой пару часов болтал? Я просто пытался понять, сколько с тебя взять, чтобы ты уж точно по выходе от меня прямо в трамвае не закурил. Видишь — получилось.

— А кастрюлю на хера тогда ты мне на голову надевал?

— Это? Это антураж. Понт. Сам рассуди, поговорил я с тобой, деньги взял, в ящик положил и говорю такой: «Всё, голубчик. Свободен». Ты бы меня удавил бы там же. У меня ведь люди по большей части очень обеспеченные ходят, им на блюдечке всё преподнести надо.

— Не секрет, если просто объяснишь, я тебе, простой работяга, на какой хер сдался? Время на меня тратить? Мог бы на каком-нибудь «павлине» заработать.

— А меня Владимирович за тебя попросил.

— И что с того?

— Богатые никогда ни за кого не просят! Только за себя. Всегда за себя любимого. А если уж жулик попросил… решил посмотреть. Ну и помочь. Видишь — помог.

— Ты ведь меня на бабки реально обезжирил.

— Зато не куришь. Факт.

— Факт. Можешь ещё одну вещь сказать? Владимирович курил. Теперь — нет. Сколько ты с него взял?

— Две тысячи.

— Всего!!!

— Баксов.

— Как, оказывается, всё просто…

— Ты думаешь, ты один пожадничал? Все люди одинаковы. Тебе это любой жулик скажет. Вопрос в том, как выяснить порог жадности, через который человек не перешагнёт.

— Тебе они предъявлять не пытались?

— Они же не курят. И позориться среди своих не будут. Всё просто…

— Пожалуй, ты прав. У богатых всё просто…

— Есть такой каламбур. У простых — всё просто. У богатых это «просто» — ПРОСТО ДОРОЖЕ. Ладно. Не кури, не кашляй. Удачи тебе!

На том и расстались.

Иногда меня спрашивают: «Ты что, совсем не курил?» — «Как не курил? Курил. По две пачки в день „Примы“ выкуривал». — «А как же ты бросил?» Я неизменно отвечаю: «Жадность. Обыкновенная человеческая жадность». Редко кто понимает, о чём я, а мне и не надо. Разве можно объяснить, как дёшево я отделался и как действительно рад, что бросил курить…