Стихи

Эдуард Гайдай

Книга включает в себя стихотворения, написанные в разные годы и по разным поводам. В том числе представлены некоторые тексты песен из спектаклей. Рисунки автора. Для широкого круга друзей.

Армейские

Восход

Пернатым посвистом крича,

Неспешно Солнце выплывает.

Лучом, как саблей палача

От неба Землю отсекает.

И растекается заря

Как кровоточащая рана.

И просыпается Земля,

Зевая утренним туманом.

Потея едкою росой,

Превозмогая боль и вялость,

Встречает проклятый судьбой

Свой новый день, пустую радость.

И, расставаясь с телом сна,

В бреду и шоке голубея,

Едва шевелится Земля

С кровавой раною на шее.

Лучи — геены провода —

Кромсают мир пустых мечтаний,

И звёзды нервных окончаний

Покорно гаснут. Без следа.

1986.

из тетради по политзанятиям 1986—1988 г.

Сон

В итоге обычных, но столь утомительных танцев,

На белом холсте появляются длинные тени.

И я улетаю навстречу с Летучим Голландцем,

Где в пене морской скачет зеркало дум и сомнений.

Улыбок, подвешенных к носу, та заводь не знает,

Там розы не прячут шипов и всегда пахнут розой,

Там если горит, то и светится и согревает,

И жить можно вовсе без тела, а значит без позы.

От бренного мира остались лишь память и мысли.

Над снежной равниной

стервятники чёрные кружат.

И кажется, ждёт нас весна, пробуждение жизни,

Но тают снега, а на смену им — грязные лужи…

1987.

«В электрическом свете…»

В электрическом свете

ночного холодного «солнца»

Я иду по засыпанной

утренним снегом тропе.

А метель продолжает крутить

свои снежные кольца,

И мне снова мучительно

путает ноги шинель…

Скуку, мысли о доме опять

прогоняю я прочь.

Отчего, почему и за что —

осознать не могу.

Я иду и пронзаю собою

полярную ночь,

Но мой взгляд не проходит сквозь эту

холодную тьму.

Я иду по пустыне, в которой

не хочется пить.

Ветер жжёт мёрзлым снегом меня,

как горячим свинцом.

Если б ты захотела обнять,

я б не смог ощутить.

От мороза слезятся глаза

и немеет лицо.

Над тропою моей

опускаются тучи всё ниже.

В стуже грусти и бурях забот

мне идти нелегко.

Я читаю письмо, и гражданка

мне кажется ближе,

Но, взглянув в календарь,

понимаю — ещё далеко…

1986.

«Не тони в потоке забот…»

Не тони в потоке забот,

И хоть раз на себя оглянись.

Жизнь давно уж куда-то идёт,

А ты толком не понял жизнь.

Что к чему? Для чего? Почему?

Парадоксов бесчисленный рой.

Или я для чего-то живу,

Или жизнь лишь придумана мной.

Память — словно зеркальная гладь,

В ней лишь образы прожитых дней,

И в них я отражаюсь опять…

Иль они отразились во мне?..

Из тетради по политзанятиям (1986—87)

В Заполярье

В Заполярье снега.

И полярная ночь.

Тундра здесь и тайга.

И беспечность — прочь.

Самый яркий цветок —

Острых льдинок узор.

Лишь небесный сполох

Освещает простор.

Здесь не фильм —

у экрана тепло, уют.

Здесь романтики нет и следа.

Сутки длятся

не пять, и не сто минут —

Ровно двадцать четыре часа.

Я забыл цвет земли,

Я забыл запах трав.

Чёрно-белые сны —

Радость прошлых забав.

Дайте пыли глотнуть!

Дайте сдохнуть в жаре!

Дайте просто асфальт!

Дождь и грязь дайте мне!..

Всё не так!

Вся природа сошла с ума!

Чёрный верх,

белый низ

и горит Луна.

Лишь порой

вспоминаю как детства смех

Мир иной —

чёрный низ,

белый верх…

1987

«И был ясный день…»

И был ясный день,

Яркий солнечный май,

Был праздник тепла и света!

И море лениво

Вздыхало у скал.

И вечным казалось всё это.

Но жизнь так сложна,

Как твой ласковый взгляд,

Как солнечный день и море.

В конце дня всегда приходит закат.

Кто счастлив — тот знает горе.

Я к морю приду:

Прощай, милый друг.

К чему разговор напрасный?

Чем ниже закат,

Тем чудесней вокруг,

Но цвет, почему-то, красный…

Что было со мной,

К чему вспоминать?

Дела и заботы прочь…

Средь ясного дня

Не мог я понять,

Что будет когда-нибудь ночь.

Как быстро и медленно

Падает диск,

Весь день превратив в золу.

Как тысяча лет

Проносится миг.

И вот в море свет утонул.

И я замурован навеки во тьму,

Где нет ни тебя, ни меня.

Лишь в памяти прошлые годы живут,

Лишь звёзды — как отблески дня.

1987.

Писксимизм

В тусклом пространстве бумажных обоев,

В камере вечных тревог и потерь

Мы, позабытое племя изгоев,

Тщетно стучимся в закрытую дверь.

Смрад испарений от страсти наживы

Давит нам грудь и стучится в виски.

Мы не мертвы, но уже и не живы,

Вечные пленники собственной лжи.

В чёрные щели гнилого паркета

Вязко течёт бесполезный наш пот,

Что б, истощившись от поисков света,

Нам навсегда улететь от забот.

В вечной ночи голубой наш концлагерь

Мчит, рассекая космический прах.

Выбор, увы, не большой перед нами:

Ад на земле, или ад в небесах.

1988.