Близкая чужая

Элена Макнамара, 2023

Денис Исаев – тридцатилетний холостяк. Успешный бизнесмен. Высокий, сильный… Просто гора мышц. Идеальный! Но его внешний вид внушает страх. Весь в наколках, с густой щетиной на лице и угольно-чёрными глазами. И у него буквально бешеная энергетика абсолютного лидера. При виде него трясутся поджилки, а колени подкашиваются. Никогда в моей жизни таких типов не было. Никогда!Но так уж вышло, что моя мама вышла замуж за его отца…

Глава 7

Исаев

Несмотря на протесты Богданы, я всё же усадил её обратно в машину. А сам, не торопясь вернуться за руль, сделал пару звонков.

Павлик поехал к гаишникам и всё ещё был там, разруливая сложившуюся ситуацию. Ну или просто бухал с начальником ГИБДД, потому что тот наш приятель.

Однако уже через пять минут я знал, что сумки Богданы не было там, где я сбил её. И приехавшие туда гайцы, и скорая тоже не видели никакой сумки.

Вывод — ключи от особняка моего отца были сейчас в чужих руках. Это немного напрягало, если честно. Да и проблем подкидывало немало.

Сумку Богданы теперь искать можно вечно, и намного проще заняться взломов замков и их последующей заменой.

Я сделал звонок в фирму, которая устанавливала сигнализацию в этом доме. Они обещали приехать завтра утром.

Лишь завтра…

И я мог бы снять для Богданы номер в гостинице, но зачем-то везу её к себе.

Да, помню… Я сбил её. И у неё теперь трещина в локтевом суставе. И, кажется, девушка испытывает жуткую боль. Хотя держится молодцом и почти не показывает этого.

— Что ещё было в твой сумке? — спрашиваю я, мельком посмотрев на неё и вновь переведя взгляд на дорогу.

Мы уже покинули коттеджный посёлок и мчим по городу. На часах около десяти вечера.

— Кошелёк. И карточка, — тихо отвечает она. — Хорошо хоть, телефон остался в кармане. Я уже позвонила в банк и заблокировала карту.

— Молодец.

Нет, правда. В моём окружении так много безмозглых куриц. Никто из них не додумался бы сделать этого. Наверное моя «сестрёнка» больше подготовлена к жизни, вот и всё.

Я чувствую взгляд голубых глаз на своей скуле. Торможу на светофоре и тоже смотрю на девушку.

Её глаза всё время соскальзывают с моего лица на шею. А сейчас ещё и на руки, потому что я в футболке. Мои татуировки определённо пугают Богдану, хотя она и старается этого не показывать. А ещё она часто смотрит на серёжку в ухе.

По её лицу совершенно ясно, что она обо мне думает. Фрик! Чудовище!

Правда, мне как-то до фонаря её мнение. Да и мнение всех остальных.

Упомянутые ранее «курицы» с радостью раздвигают передо мной свои прелестные ножки. А такие, как моя «сестрёнка» — ну… просто не мой тип, вот и всё.

— Что же мне делать? — Богдана отводит взгляд, и её губы начинают дрожать. — А вдруг сумка не найдётся? Мне придётся позвонить Владимиру Сергеевичу и признаться, что я потеряла ключи от его дома. А они с мамой только позавчера уехали… Как после этого мне можно хоть что-то доверить?..

Девушка всхлипывает. Поспешно проводит по лицу ладонью, смахивая слезинку. Я открываю рот, чтобы ответить, но сзади звучит раздражённый сигнал клаксона. Трогаюсь, вновь глядя на дорогу.

Утешать я особо не умею. Наверное, будучи подростком, потратил всё сострадание и жалость на болеющую маму. А после её смерти во мне будто что-то сломалось и умерло. И теперь я смотрю на вещи с холодной прагматичностью. Трезво.

— Где мой отец и твоя мама сейчас? — слово «отец» меня, как обычно, коробит.

— На Бали… А потом полетят в Париж. У них свадебное путешествие.

Хм… Очень мило. Молодожёны, вашу мать…

— Не парься, я решу этот вопрос, когда они вернутся, — бросаю сухо.

Продолжаю вести машину и вновь чувствую взгляд голубых глаз на себе.

— Спасибо, — выдыхает Богдана.

— За что? — ухмыляюсь. — За то, что сбил тебя?

— Это был несчастный случай. Спасибо за то, что помогаешь.

Ну ладно хоть, сейчас она ведёт себя без агрессии. Вменяемо.

Подъезжаем к дому, где находятся мои апартаменты. Припарковавшись, выбираюсь из машины и обхожу её. Открыв дверь, помогаю девушке выйти и вижу, что на её лице застыла гримаса боли. Забрав пакет с лекарствами, веду её к парадному входу. Мы поднимаемся на лифте на самый верхний этаж. Именно там находится мой пентхаус.

Открыв дверь, пропускаю Богдану вперёд, и она с некоторой опаской заходит. Включаю свет, бросаю пакет на банкетку и туда же усаживаю девушку. Нужно разуться… Но на её туфлях ремешки с миниатюрными замочками. Самой ей не справиться.

Опускаюсь на корточки рядом с ней. Расстёгиваю замок, снимаю туфельку и ставлю на пол. Между мной и Богданой повисает странная тишина. Я чувствую её неловкость. И своё странное, внезапно нахлынувшее возбуждение от вида стройных ног девушки.

Когда расстёгиваю ремешок второй туфельки, замечаю что-то чёрное на лодыжке… Кхм… Тату?.. Да, точно! Маленькая роза, обвитая шипами. Странный импульс заставляет меня провести по рисунку подушечкой пальца. Богдана вздрагивает.

Поднимаю вопросительный взгляд к лицу девушки.

— Неожиданно… — бормочу еле слышно.

Потупив взгляд, она сама скидывает туфельку и встаёт с банкетки.

— Могу я воспользоваться ванной? — шарит взглядом вокруг, чтобы не встречаться с моими глазами.

Я смещаюсь немного в сторону и указываю на дверь ванной комнаты.

— Принесу тебе что-нибудь из одежды.

Направляюсь в гостиную.

— Не нужно! — летит мне вдогонку.

Я заруливаю в спальню. Хватаю в шкафу первую попавшуюся футболку и возвращаюсь к Богдане. Она ещё не успела зайти в ванную.

— Посмотри на свою одежду. Её нужно отправить в стирку, — с этими словами протягиваю ей футболку.

Богдана бросает взгляд на свои джинсы. Они испачканы снизу.

— Спасибо… — девушка всё-таки берёт то, что я принёс.

— Справишься? Сможешь сама переодеться? — киваю на бандаж.

«Сестрёнка» краснеет и смущённо отвечает:

— Да, конечно.

И быстро исчезает за дверью ванной.

***

Проходит не меньше получаса, прежде чем Богдана появляется в гостиной. За эти полчаса я успел заказать пиццу, которая, впрочем, ещё не приехала.

А ещё мне позвонил Гром. Заплетающимся языком сказал, что всё уладил, и дело не завели. Видео с дорожных камер поблизости от места происшествия изъяли. А в больнице случай с Богданой зафиксировали как несчастный случай без особых объяснений. Оступилась, неудачно упала — что-то в этом роде. Врач — мой приятель, так что никаких проблем не будет.

«Сестрёнка» появляется на пороге гостиной в моей футболке. Та висит на ней мешком и полностью закрывает попку и бёдра. Но Богдана немного нервно пытается натянуть её ещё ниже. Бандаж по-прежнему на ней, левая рука лежит в нём, как в люльке.

— Я положила одежду в стиральную машину и включила на быструю стирку, — говорит она смущённо. — Надеюсь, ты не против?

— Нет, не против. Садись, — указываю на диван. — Нужно принять лекарства и нанести на отёк мазь.

Девушка медленно проходит к дивану, окинув комнату заинтересованным взглядом. Плазма на стене, два кресла, низкий столик… В гостиной, оформленной в стиле лофт, больше нет ничего интересного. Разве что красная потолочная подсветка придаёт этому месту немного мрачный вид. Мрачный и возбуждающий одновременно.

Взяв пакет с лекарствами, перемещаюсь к дивану и сажусь рядом с девушкой. Пока достаю мазь из пакета, а потом и из коробки, взгляд Богданы приклеивается к моим рукам. Она вновь разглядывает татуировки.

— Хочешь узнать, что они обозначают? — не выдерживаю и спрашиваю несколько резковато.

— Нет, — выдыхает она поспешно. — Это твоё дело.

— Всё верно. Это же моё тело! На твоём теле тоже есть тату. Может, и не одно… — красноречиво пробегаю взглядом по своей футболке на ней.

Богдана трясёт головой.

— Эта татушка единственная. И это было… ошибкой.

Мне всё равно. Мы не станем говорить об её ошибках.

— Ладно… Давай аккуратно достанем твою руку из бандажа.

Тру ладони, словно хочу согреть их, хотя они и так горячие. Сажусь ближе. Бережно достаю руку из бандажа. Девушка морщится, но не воет и не плачет. Лишь яростно кусает губы, стараясь не хныкать вслух.

— Я никогда в своей жизни ничего не ломала, — тихо признаётся она. — Не думала, что это так больно.

А я ломал. В основном руки. И частенько разбивал костяшки пальцев. В драках. Это было давно. Говорить об этом мне тоже не хочется.

Выдавив немного мази на её локоть, начинаю водить пальцами по припухшей области. Отёк уже приобрёл болезненно-фиолетовый оттенок и выглядит не очень хорошо. Вряд ли спадёт за пару суток.

— Ты правша или левша? — спрашиваю я, продолжая наносить мазь.

— Левша, — отзывается Богдана.

— Да уж… Не повезло.

— Я справлюсь!

Поднимаю глаза к её лицу. Девчонка вскинула подбородок, пытаясь выглядеть стойкой и бесстрашной.

— Для двадцатилетки ты слишком волевая, — ухмыляюсь.

Вообще-то, это комплимент, и я не собирался её обижать, вот только Богдана, видимо, подумала иначе.

— Говоришь так, словно тебе пятьдесят. И ты весь такой умудрённый опытом, — фыркает она.

— Мне тридцать, — спокойно отвечаю я.

— Отлично. А откуда знаешь, сколько мне?

— Это несложно выяснить, — отвечаю расплывчато. — Можешь немного повернуть руку вот так?

В попытке добраться до внутренней стороны локтя, неуклюже надавливаю на больное место. Богдана почти подпрыгивает и, зажмурившись, шипит от боли.

— Господи… Неужели там просто трещина?

— Чёрт… Я не хотел. Прости, — бормочу извиняющимся тоном. — Давай закончим на этом.

Осторожно убираю её руку обратно в бандаж. Приношу стакан воды, и Богдана принимает таблетки.

— Есть какие-то новости о моей сумке? — интересуется она, когда я сажусь напротив неё в кресло.

— Нет. Сумки нигде нет. Завтра утром в доме заменят замки и сигнализацию.

Богдана обречённо качает головой.

— Во мне борются желание позвонить маме и всё рассказать и нежелание портить ей отпуск.

— Звонить никому не нужно, — говорю немного резче, чем хотелось.

Ведь отец наверняка сразу наберёт меня. А я не готов так часто слышать его голос.

Когда был ребёнком, папа был мне нужен. Но его не было… А теперь я ненавижу в нём буквально всё.

— Хорошо, не буду, — девушка отводит взгляд, вновь скользит им по гостиной. — Я поеду к подруге. Переночую у неё, — говорит она, не глядя на меня.

— Здесь есть свободная спальня, — в моём голосе откуда-то появляется хрипотца. — А ещё я заказал пиццу.

— В «Квикли»? — с улыбкой уточняет Богдана. — Надеюсь, пепперони?

— Гавайскую, — ухмыляюсь. — Но я тебя услышал. Любишь поострее, да?

Её глаза расширяются, и она громко сглатывает. А я понимаю, что мой вопрос прозвучал с неожиданным подтекстом.

— Просто пепперони самая популярная… — мямлит девушка и вновь отводит взгляд. — Гавайская тоже супер. Вообще-то, я работаю в «Квикли».

Что ж… Я знаю! И всё ждал, когда она в этом признается.

— И как тебе? Нормально платят?

— Не очень, — её губы вздрагивают в улыбке. — Но мне оставляют хорошие чаевые.

— Я не удивлён, — пробегаю глазами по её телу.

Стройная как тростиночка. С маленькой грудью, но аппетитными бёдрами. Очень симпатичная блондиночка. На ангелочка похожа.

Полная противоположность тем, с кем обычно я сплю.

— Ну так что? Ты останешься?

— На пиццу? — её щеки снова розовеют.

— И на ночь, — ещё больше вгоняю её в краску.

— Если я тебя не сильно напрягу, то да, останусь. Не представляю, как смогу добраться сейчас до подруги. И не хочу, чтобы ты отвозил меня, уже поздно.

Она лепечет это всё на одном дыхании, поглядывая на меня с робостью котёнка. Я молчу и просто смотрю на неё. И мой взгляд непроизвольно продолжает скользить по её телу то вверх, то вниз. Красивое лицо, гибкая шея, небольшая грудь, стройные ножки…

Богдана скрещивает ноги, положив одну на другую. Рука в бандаже прижата к рёбрам. Вторая теребит край футболки.

— Как твоя рука?

— Лучше, — выдыхает с благодарностью. — Боль уже не такая острая. Мазь подействовала. И таблетки…

В домофон звонят, и я нехотя иду открывать доставщику из «Квикли». Чувствую, как Богдана заметно расслабляется, когда я перестаю смотреть на неё так пристально и выхожу из гостиной.