Очень плохая история

Элена Форбс, 2018

Ева Уэст – отличный детектив, но даже она не застрахована от неудач. Когда ее операция заканчивается провалом, Еву отстраняют от службы. Помочь восстановить честное имя ей предлагает убийца Джон Дюран, которого она отправила за решетку несколько лет назад. Ева заключает с ним сделку: она должна расследовать старое преступление, за которое осудили невинного человека. Объединившись с журналистом Дэном Купером, Ева погружается в прошлое и понимает, что ее втянули во что-то гораздо более сложное и зловещее, чем казалось на первый взгляд.

Глава 7

Снова пошел дождь, и на дорогах с утра образовались пробки, подпитываемые машинами, выезжающими с боковых улиц на Эрлс Корт-роуд, и так до самого пересечения с Кромвел-роуд. Ева проклинала себя за то, что забыла дома зонтик, и постаралась ускорить шаг, пробираясь между пешеходами по тротуару. Офис общества «Справедливость» находился в обшарпанном четырехэтажном здании неподалеку от метро. Вход оказался зажат между букмекерской конторой и кофейней «Старбакс». Краска на двери облупилась. На стене рядом с древними на вид дверными звонками мелом было написано: «Не работает». Из соседних магазинчиков доносился запах свежевыпеченных пончиков, и она сразу же почувствовала острый голод. Остается надеяться, что встреча не затянется. Прячась под узким козырьком над дверью, достала телефон и набрала номер офиса. После нескольких гудков ей ответил женский голос. Перекрикивая уличный шум, Ева несколько раз назвала свое имя, а потом объяснила, кто она. После паузы уловила слова «второй этаж» и услышала жужжание дверного замка.

Подъезд был тускло освещен, сильно пахло сыростью. На потертом коричневом ковре рядом с пластиковой урной, набитой рекламными листовками, лежали пыльные груды нераспечатанных конвертов. На стене Ева увидела табличку: «„Справедливость" — 2-й этаж. „Экзотика Трэвел“ — 3-й этаж». Рядом черным маркером была нарисована большая стрелка, указывавшая на лестницу. Питерс упоминал, что обществу не хватает денег, но, ознакомившись накануне с их прекрасно сделанным сайтом, Ева ожидала увидеть что-то более приемлемое.

Когда она поднялась на второй этаж, дверь, выходящая на лестничную площадку, открылась, и на пороге появилась приземистая молодая женщина с коротко подстриженными черными волосами.

— София, — представилась она, протягивая жесткую холодную ладонь. Она была затянута в черное, глаза обведены жирной линией, тоже черной. — Дэн сейчас занят. Вы можете зайти и подождать. — У нее был сильный польский акцент.

Помещение оказалось просторным и светлым, со створчатым окном, выходящим на улицу. Вдоль стен — стеллажи, битком набитые папками и книгами, над викторианским мраморным камином висела доска, сплошь заклеенная вырезками из газет и фотографиями. В центре стояли сдвинутые вместе обшарпанные столы, заваленные папками с документами. На каждом столе — компьютер.

София указала на диван у окна.

— Можете сесть там, — небрежно бросила она и вернулась к работе. Теперь ее лицо закрывал крупный цветок в горшке, пристроившийся на столе.

Ева сняла пальто и повесила на свободный крючок у двери. Сдвинув в сторону груду папок и газет, села на диван. Через несколько минут открылась дальняя дверь, и в комнату вошел высокий худой мужчина. За ним в офис потянулось облако табачного дыма. Ева сразу же узнала Дэна Купера, которого она видела на многочисленных фотографиях, выложенных на сайте; в реальности он казался более изможденным, а подбородок зарос щетиной. До того как журналист закрыл дверь, она успела увидеть затемненную комнату, где у стены притулилась незастеленная раскладушка.

— Вы пришли по поводу Шона Фаррелла, правильно?

Купер торопливо пригладил пальцами густые темные волосы, глядя на нее прищуренными глазами, как будто солнечный свет ослеплял его. Он говорил медленно, казалось, что каждое слово дается ему с усилием. Потертые джинсы едва держались на бедрах, удерживаемые ремнем с металлической пряжкой. Поношенную хлопчатобумажную рубашку спереди он заткнул за ремень, пуговицы были расстегнуты до середины, причем полы не совпадали друг с другом. Ева с удивлением подумала, что Купер, по-видимому, только что встал с постели и второпях оделся, услышав, что она пришла.

— Да, — подтвердила она.

— Вы из полиции, — сказал он враждебным тоном.

— Я здесь не по долгу службы.

— Тогда почему?

Он вызывающе смотрел на нее светло-голубыми глазами.

Хорошо Питерсу думать, что Дэн Купер будет делать все, что ему сказано, и с готовностью пойдет на сотрудничество. Из собственного опыта Ева знала, что может быть и по-другому.

— Меня попросили помочь, — спокойно ответила она, уловив, что София перестала стучать по клавишам и наверняка слушает.

Купер небрежно мотнул головой:

— Спасибо, но мы не нуждаемся в помощи.

Он нахмурился и сунул руку в карман рубашки за сигаретой. Когда он закуривал, рука слегка дрожала. Накануне вечером Ева прочитала несколько написанных им статей и просмотрела на сайте видеоклип. В клипе он рассказывал о случае, который расследовал и добился успеха — обвинительный приговор был пересмотрен. Энергии и четкости изложения ему было не занимать, и, когда Ева поискала в Интернете информацию о нем, выяснилось, что он лауреат журналистских премий и обладатель множества наград. Его карьера в крупных СМИ развивалась вполне успешно, и было совершенно непонятно, что заставило Купера свернуть со своего пути и заняться благотворительной деятельностью. Точнее, вопрос должен звучать по-другому: что пошло не так? Питерс упоминал бывшую партнершу Купера, Кристен Харрис, но что он имел в виду — романтические отношения или бизнес — оставалось неясным. Любопытства ради Ева посмотрела по ссылке телепрограмму, в которой принимала участие Кристен. Она оказалась хорошенькой, с длинными темными вьющимися волосами и накрашенными губами. Презентация была сделана ловко и профессионально, а журналистка выглядела весьма уверенной в себе. Но в целом все выглядело слишком избыточно и явно своекорыстно, если учесть, что Кристен вообще-то затрагивала очень серьезную тему ошибок в правосудии, которые разрушили чью-то жизнь, а не предлагала товар в телемагазине. В противоположность своей партнерше Дэн Купер выглядел серьезным и, казалось, принимал свою работу близко к сердцу. И если судить по тому малому, что Ева успела увидеть и прочитать, она не сомневалась, с кем бы предпочла иметь дело в качестве сторонника. Но человек, стоявший напротив нее, похоже, едва держится на плаву. Понятно, почему Дюран считал, что ему нужна помощь.

Она поднялась с дивана и, глядя ему в глаза, сказала:

— Послушайте, вы можете считать, что держите все в своих руках. Надеюсь, ради Шона Фаррелла, так оно и есть. Но я должна сделать свою работу. Меня попросили вникнуть в это дело и тем самым оказать услугу одному человеку. На случай, если мне удастся что-то выяснить. Если я найду что-нибудь существенное, вы будете в курсе. Что вы теряете? — Купер не ответил, и она продолжила — Мне приходилось иметь дело с многими случаями убийств…

— Да-да, я знаю, кто вы, — сказал он, неопределенно махнув рукой. — Но я по-прежнему не понимаю, зачем вы сюда пришли.

Ева пожала плечами:

— Я пытаюсь вам объяснить, что не раз сталкивалась с подобными делами и понимаю, как работает система. Может быть, лишняя пара глаз послужит на пользу.

— Какой у вас интерес к Шону Фарреллу?

Купер по-прежнему демонстрировал скепсис, и она бросила на него жесткий взгляд:

— У меня нет интереса. До вчерашнего дня я ничего о нем не слышала и, честно говоря, предпочла бы пойти домой и оставить его на вас. Но, как я уже сказала, я оказываю услугу некоему человеку, который, как и вы, верит, что Фаррелл невиновен. Всё. Я здесь не для того, чтобы шпионить за вами. Я не проверяю вас. И не собираюсь вставать на вашем пути. Но из того, что я слышала, времени, чтобы изменить ситуацию, осталось немного, а Фарреллу нужна любая возможная помощь. Мне просто нужно, чтобы вы ввели меня в курс дела, после чего я уйду и оставлю вас в покое. Хорошо?

Купер некоторое время вглядывался в нее, полуоткрыв рот, как будто взвешивал что-то в уме.

— Вообще-то я предполагала, что Ален Питерс все объяснил, — резко продолжала Ева, когда он не ответил. — Хотите, позвоню ему сейчас и вы сами с ним поговорите?

— Он звонил, да. Просто все это звучит очень странно. Но, вероятно, мне не следует смотреть дареному коню в зубы, при условии, что этот конь не Троянский.

— Я уже объяснила вам, кто я и зачем пришла. Я не собираюсь повторять все заново.

Купер глубоко вздохнул, будто не силах сопротивляться, подтащил себе стул и тяжело опустился на него. Задрал ноги на стол и каблуком видавшего виды ковбойского сапога сдвинул в сторону груду документов, глубоко затянулся сигаретой и, глядя на Еву сквозь табачный дым, произнес:

— О’кей, отлично. Только побыстрее, пожалуйста. У меня через полчаса встреча.

На вид не скажешь, что у него были срочные дела.

Ева снова села, вытащила блокнот и ручку. Она не уйдет, пока не получит то, что ей нужно.

— Прежде чем мы приступим непосредственно к делу, не могли бы вы рассказать мне немного о Джейн и ее прошлом. Что она собой представляла?

Купер кашлянул и посмотрел на Софию:

— София, принеси мне, пожалуйста, кофе. У меня болит горло и все пересохло во рту.

Та бросила на него быстрый взгляд и поднялась из-за стола, издав театральный вздох:

— Какой кофе?

— Черный. Тройной эспрессо. Можно с чуточкой горячего молока. И что-нибудь поесть. Просто умираю с голода. — Купер обернулся к Еве и с видом, как будто только что сообразил, спросил: — А вам?

— Нет, ничего не нужно, спасибо.

— И хедекс экстра^[2], — крикнул он вслед Софии, уже выскочившей на лестницу с пальто под мышкой. Потом снова повернулся к Еве. — Так о чем вы говорили?

— Я попросила вас рассказать мне о Джейн.

Купер медленно кивнул и, полузакрыв глаза, как будто все действия давались ему с трудом, начал:

— Единственный ребенок в семье, родилась и выросла в деревушке в окрестностях Линкольна. Ее отец был ветеринаром, лечил лошадей. Она хотела пойти по его стопам, но недобрала баллы в колледж. Работала полгода у Майклсов на конном дворе.

— А раньше?

— По-моему, в Ньюмаркете, в конторе страховщика племенных лошадей.

— Значит, в районе Марлборо она была сравнительно новым человеком?

— Именно так. Джейн хотела работать на ипподроме, во всяком случае, так говорила ее мать. Если читать между строк, думаю, она хотела отделиться от родителей.

— Вы разговаривали с ними?

— Только с матерью. Коротко по телефону… и позже, примерно год назад, съездил туда. Она чуть не захлопнула дверь у меня перед носом, когда поняла, что мы пытаемся помочь Фарреллу. Там все уверены, что это он убил ее.

— Для этого есть основания?

— Полиция им так сказала, я думаю. Они, разумеется, не хотят снова все копать. Люди достаточно злобные, вообще-то.

— Ну, тут нечему удивляться.

Ева уже сталкивалась с таким отношением, и ей было понятно, почему родственники против попыток Купера установить истину. Семьи убитых поначалу предпочитают закрыться, чтобы им не мешали скорбеть, а дальше, если получается, живут как могут. Родители Джейн хотели верить, что полиция во всем разобралась и виновный посажен за решетку на долгий срок, а значит, убийство их дочери не осталось безнаказанным. С их точки зрения, если дело откроют вторично, снова набежит пресса, снова начнутся спекуляции на тему возможного убийцы и причин случившегося, журналисты разворошат прошлое, и все это будет тянуться до бесконечности.

— А как насчет других ее приятелей? — спросила она, глядя, как Купер зевает.

— Последние пару лет ничего серьезного, если судить по тому, что я слышал. Скорее всего, и Фаррелл не был для нее чем-то серьезным, просто сам он думал по-другому, вот в чем проблема.

— Расскажите мне о поместье Уэстерби. Я совсем не знаю этот район и в скачках тоже ничего не понимаю.

— Ну, это большая территория, принадлежит она одной из достаточно известных династий в конном спорте — семейству Майклс. У них несколько поколений занимаются скачками. Когда убили Макнейл, семейное дело возглавлял Тим Майклс, но он умер, и вместо него делами теперь управляют его сын Гарри и дочь Мелисса.

— Мелисса? Это она заявила о пропаже Джейн?

— Да.

— А кто сейчас живет в поместье?

— Вдова Тима, Салли. Гарри Майклс. Он разведен. Мелисса, ее муж и их дети. Не знаю, кто из них сейчас проживает в главном доме, но там есть еще коттеджи, они разбросаны по всей территории поместья. По-моему, что-то сдается, а остальные занимают члены семьи или те, кто работает на семью. Разный связанный с лошадьми персонал.

— Значит, коттедж был в полном распоряжении Джейн?

— Предполагалось, что с ней должны были жить еще две девушки, но к моменту ее убийства обе съехали, так что она жила одна.

— Мимо ее коттеджа в тот вечер вроде бы проходили многие люди. Насколько легко попасть на территорию поместья?

— Раньше — очень легко. Все это место подпадает под публичные права прохода пешком и проезда верхом или в автомобиле. Фаррелл утверждает, что любой мог приехать и уехать. На территорию можно попасть через три или четыре входа, и в то время, когда произошло убийство, ни один из них не охранялся. Можно было запросто пересечь поместье насквозь. Хотя это частная земля, люди привыкли срезать путь, съезжая с шоссе A-четыре, чтобы избежать пробок в центре Марлборо.

— По всей видимости, это обстоятельство сильно затруднило работу полиции, — заметила Ева.

— Думаю, да. Но теперь все по-другому, с тех пор как управление взял в свои руки Гарри Майклс. Он понаставил везде шлагбаумы, чтобы никто не мог проехать просто так.

— Расскажите побольше о Шопе Фаррелле. Он был старше Джейн, верно?

Купер затушил окурок и кивнул:

— Да. Он был женат раньше и имел двоих детей. Не знаю, почему брак распался, но его бывшая выставила парня пинком, так что развод оказался болезненным. И она даже давала показания в суде против него, заявив, что Фаррелл якобы склонен к вспышкам агрессии, невыносимый собственник и стремится все контролировать. Хотите знать мое мнение? Если жить с такой особой, вспышки агрессии неизбежны. Я разочек с ней встречался. Настоящая сука.

— Как он познакомился с Джейн?

— В конюшнях. У Майклсов Фаррелл подковывал лошадей. По общему мнению, он хорошо справлялся, и в его ведении находились конюшни в районах Марлборо и Лембур-на. Они с Джейн начали встречаться сразу после того, как она устроилась на работу.

— Расскажите теперь про суд. Что, по-вашему, на суде пошло не так?

Купер тяжело вздохнул и переменил позу, двигаясь так, будто у него затекли плечи.

— Многое. Фаррелла признали виновным на основании только косвенных доказательств. Ни одна из улик, собранных на тот момент, не указывала на него как на убийцу. На земле вокруг тела нашли следы, но они были слишком велики, чтобы принадлежать Фарреллу, как и двум женщинам, которые нашли труп. На бедре жертвы была обнаружена сперма, но Фарреллу была сделана вазэктомия. То есть все собранные улики указывали на кого-то другого, но не на Фаррелла.

— И как же полиция объяснила все это?

— А они сказали, что следы могли принадлежать кому угодно, и это несмотря на то, что тело было найдено не рядом с тропинкой. К тому же следы обнаружили вокруг — под самим телом следов не было. Получается, они были оставлены после того, как тело сбросили в канавку. Что касается спермы, то по какой-то причине женская раздевалка в спортзале не работает, мужчины и женщины пользуются одним и тем же помещением. Полиция придумала бредовую версию, что, дескать, сперма могла попасть на бедро девушки с использованного полотенца или еще чего-то в этом роде. Или что у нее после вечеринки в Уэстерби с кем-то был секс, а Фаррелл это видел и слетел с катушек от ревности. Но никто не знает, кто этот человек, если он вообще был. Полиция, естественно, не смогла его найти.

— А других подозреваемых не было?

— Насколько мне известно, нет. Сомневаюсь, что полицейские очень сильно озаботились поиском, раз уж Фаррелл оказался у них под прицелом. Вообще-то присяжные должны были засомневаться в представленных доказательствах, но защита у парня никуда не годилась.

— Наверно, против него было еще что-то?

— Какая-то женщина заявила, что в воскресенье вечером, после вечеринки в Уэстерби, видела Фаррелла рядом с домом Джейн Макнейл, но ее показания не очень надежны.

— Вы имеете в виду Сьюзен Райт?

— Да. Она жила в одном из коттеджей подальше. Поначалу Райт не давала показаний, поскольку, когда обнаружили тело, ее не было — уезжала в отпуск. По ее словам, она видела мужчину в костюме, который барабанил в дверь дома Джейн, но точно описать его внешность не могла, поскольку мужчина стоял спиной к дороге и в лучшем случае она могла видеть его профиль. По утверждению родных Фаррелла, последний раз, когда он надевал костюм, был день похорон его отца, но Райт утверждает, что узнала его в свете фар своей машины…

— То есть она знала его?

— Она работала с Джейн и знала об их отношениях, так что, возможно, ей было достаточно связать одно с другим и прийти к выводу, что это Фаррелл. В любом случае было темно, хоть глаза коли, в коттедже Джейн свет не горел, на крыльце тоже. Я съездил в Марлборо и прошелся мимо коттеджа, просто чтобы проверить. Дом стоит в стороне от дороги, на небольшом возвышении, спереди его загораживает изгородь. Даже если зажечь фары на полную мощность, придется сильно постараться, чтобы что-то там увидеть ночью через сад.

— Вы думаете, она соврала?

Он устало покачал головой:

— Люди часто ошибаются. Вы, я думаю, это знаете. Фаррелл сказал, что он приходил туда вечером, чтобы извиниться за сцену в спортзале, а Джейн еще не вернулась с вечеринки, так что вполне возможно, что Сьюзен Райт видела его, но спутала время. Могло быть и по-другому. Она видела кого-то, кто хотел найти Джейн. Кто-то пытался влезть в дом через одно из задних окон. Отпечатков пальцев Фаррелла там не нашли, и обвинение заявило, что он, наверное, был в перчатках. Но если бы он был в перчатках, это означало бы, что имел место умысел, что никак не вяжется с тем фактом, что Фаррелл болтался рядом с домом у всех на виду. Кроме того, он не из тех, кто обдумывает свои поступки заранее, если судить по тому, что я о нем знаю.

— Было там что-нибудь еще, что могло связать его с коттеджем?

— Были обнаружены полустертые отпечатки пальцев внутри дома, которые могли принадлежать ему, но они были старые, и не исключено, что остались с тех времен, когда он встречался с Джейн. Они отмели еще кое-что… Фаррелл отправил сообщение некоей женщине, с которой в то время начал встречаться, и отправил как раз тогда, когда он предположительно находился около дома Джейн. Но локация была зарегистрирована в окрестностях его дома, который находится за десять миль оттуда. Технологии тогда не были такими точными, как теперь, однако в любом случае он не мог находиться в двух местах одновременно. Обвинение утверждало, что у него был кто-то вроде сообщника, который послал сообщение и помог ему избавиться от трупа, но никаких доказательств реального присутствия сообщника они не в состоянии были представить. С чего это вдруг кому-то захотелось помочь Фарреллу убить Джейн? Тут что-то не сходится. — Он с вызовом посмотрел на Еву.

Она не могла не согласиться: версия получилась надуманной.

— А что по поводу той женщины, которая видела, как он грузил ковер в свой фургон утром в воскресенье?

— Фаррелл этого не отрицает. Говорит, что это старье он убрал из своей гостиной и отвез на муниципальную свалку. Полиция, разумеется, вообразила, что ковер был в крови или что убийца завернул в него труп. Но из того факта, что они не сумели найти ковер, вовсе не вытекает, что Фаррелл лгал. На свалку привозят множество бытовых вещей, а люди приходят и берут себе все, что считают нужным. Простое объяснение состоит в том, что кто-то забрал ковер. К тому же, если вы хотите спрятать труп в лесу, зачем отправляться туда в воскресенье утром, когда народ выгуливает своих псин? Как, черт возьми, Фаррелл мог забрать тело с парковки и донести до леса, а это полмили ходу, чтобы никто его не заметил?! Джейн была маленькая и легкая, это точно. Но и при этом…

— Он мог отвезти тело в другое время.

— Но тогда он должен был где-то его хранить, у себя в фургоне или где-нибудь еще. Полиция не обнаружила в фургоне абсолютно никаких улик, хотя очень старалась. Им не удалось доказать, что у него или у кого-то из его друзей был гараж. Они обыскали дом Фаррелла, его одежду, спальню, рыскали в саду, но не нашли никаких следов крови, или каких-нибудь биологических жидкостей, или чего-то, что могло подтвердить предположение, что Джейн была убита у него в доме или что ее тело в какой-то момент там находилось. Вот почему обвинение придумало эту дурацкую версию о сообщнике.

Купер выразительно жестикулировал, выражая досаду, и Ева прониклась к нему сочувствием. В его подаче улики против Фаррелла казались крайне неубедительными, и ее удивило, что полиция так настаивала на обвинении. Но опыт подсказывал, что он явно не все рассказал.

Она поймала его взгляд и спросила:

— Вы думаете, что полиция подогнала улики под свою версию?

— Им нужен был приговор, но никого другого в их поле зрения не попало. Обвинение, естественно, раскручивало мотив ревности. Но, по-моему, никаких особых доказательств они не нашли. Фаррелл совершил пару глупостей: пошел за Джейн в бар, когда она сидела там с другим мужчиной за коктейлем, и устроил сцену. Перебрал с напитками и сказал то, что не должен был говорить. Но никакого насилия с его стороны не было.

— Джейн подавала в полицию официальную жалобу на преследование со стороны Фаррелла.

— Жалоба была взята на контроль, но никаких действий не было предпринято.

— А с чего же он так разозлился?

— Ему казалось, что с ним несправедливо обошлись. Они с Джейн встречались месяца три. Очевидно, она решила, что с ним стало трудно и что пора остудить его пыл.

— Трудно… то есть он стал чрезмерно ревнивым?

— С женской точки зрения, вероятно, да.

Ева уловила горечь в тоне Купера. Скорее всего, это личное.

— Значит, Джейн его бросила?

Купер кивнул:

— Фаррелл говорит, что для него это было как гром среди ясного неба. Вот только что они обсуждали, как будут проводить вместе отпуск, и вдруг она объявила, что не хочет иметь с ним дела.

— Когда это было?

— За несколько месяцев до ее исчезновения.

Нескольких месяцев часто бывает достаточно, чтобы пережить расставание, но от чувств не всегда получается легко отделаться. Бывают люди, у которых влечение перерастает в навязчивую идею и сохраняется годами.

— А ко времени убийства он уже перестал переживать по ее поводу, как вам кажется?

Купер пожал плечами:

— На мой взгляд, он примирился с тем, что она потеряна для него. Как я уже говорил, он начал встречаться с другой женщиной, и, судя по всему, между ними все складывалось хорошо. Я подробно расспрашивал его на этот счет, уверяю вас. Он сказал, что смог переключиться и стал жить дальше. Я ему верю.

Купер говорил решительно, но Ева не была убеждена, что все так и есть на самом деле. Он, без сомнения, знал детали дела лучше, чем кто бы то ни было, к тому же у хороших журналистов развивается нюх на правду и ложь, но, учитывая, столько времени и усилий было затрачено, вполне возможно, что некоторые моменты повлияли на оценку событий с его стороны. Тут трудно сохранить беспристрастность.

— А в чем была причина ссоры в спортзале? — спросила она.

— Джейн увидела, что Фаррелл вошел в зал, и психанула. Устроила сцену, обвинила его в том, что он преследует ее. Сам он говорит, что ничего такого не было — в смысле преследований. Он понятия не имел, что она будет там в это время, а намеренно избегать друг друга глупо. Он сказал ей, что имеет полное право ходить в спортзал и что членом этого спортивного клуба он был дольше, чем она. Все это происходило рядом с раздевалками, и многие были свидетелями их ссоры. Никто не оспаривает его слов, но совершенно ясно, что Джейн ему не поверила. Полиция тоже.

Ева какое-то время молчала. Даже если Шон Фаррелл был невиновен, скорее всего, Джейн убил кто-то, кого она знала. Полиция никого не нашла, значит, либо с этим человеком она познакомилась недавно и не успела рассказать о нем своим друзьям и коллегам по работе, либо это была случайная встреча, например, в баре, магазине или на улице, просто по ходу ее повседневной жизни. Была она похищена или пошла по своей воле с этим человеком, кто бы он ни был? Невозможно делать какие-то предположения, не зная больше о ее характере и привычках. Гадать тут бесполезно, это все равно что искать иголку в стоге сена. Поразительно, насколько в этом деле мало подкрепляющей ту или иную версию информации. По сравнению с делами, которые она обычно расследовала, у нее не было практически ничего.

— Вот список ее телефонных звонков, — сказала Ева, открывая сумку, чтобы вытащить папку, которую ей передал Питерс. — Вы можете сказать, кто все эти люди?

Купер некоторое время изучал список, потом поднял глаза:

— Откуда это у вас?

— Боюсь, я не могу вам сообщить.

Он раздраженно тряхнул головой и вернул ей листок:

— Стюарт Уэйд и Лорни Андерсон держали у Тима Майклса несколько лошадей, где их тренировали.

— Зачем им могло понадобиться звонить Джейн?

— Вероятно, чтобы держать контакт с Майклсом. А может быть, их интересовала вечеринка.

— Это нормально, что она использовала для работы личный телефон?

— Без понятия. Холли Кроутер — это девушка, которая жила в этом коттедже вместе с Джейн. Она была наездницей у Майклса.

— Где она сейчас?

— Опять-таки не знаю. Ее уволили за несколько дней до вечеринки. Понятия не имею за что.

— То есть получается, что она отправила сообщение Джейн в пятницу и попросила быть дома, чтобы забрать вещи?

Он вздохнул:

— Предполагаю, полиция связывалась с Кроутер, но на суд в качестве свидетеля ее не вызывали.

— Пусть так, но было бы неплохо поговорить с ней. Она должна была достаточно хорошо знать Джейн, раз они жили вместе. А что с другой девушкой?

— Грейс Бирн? Она вернулась в Ирландию. Один из моих людей занимается розыском обеих — ее и Холли.

Из его слов складывалось впечатление, что на него работает целая группа агентов, но денег-то у общества «Справедливость» не было.

— Вы имеете в виду Софию?

— Нет. София работает у нас на добровольной основе. Она окончила юридический факультет и сейчас пишет диссертацию, чтобы получить степень доктора философии. Чтобы добывать информацию, мы время от времени нанимаем профессионалов — частных детективов.

Хорошие сыщики недешевы, Ева это прекрасно знала. Интересно, где он взял деньги, если учесть, что с финансами у них напряженно. Но Холли и Грейс теперь вышли на первый план, и она сделала мысленную пометку разыскать их и поговорить с ними.

— Так. С кем же тогда Джейн была в дружеских отношениях? Был у нее кто-то, кому она доверяла?

Купер пожал плечами:

— Кроме девушек, с которыми она делила жилье, может быть, кто-то был на работе. Но она была приезжей. Не думаю, чтобы она была со многими знакома.

Ева пробежала глазами список имен:

— Кто такой Кевин Стивенс? Он оставил два сообщения с просьбой позвонить.

— Был журналистом-фрилансером, много писал для «Рейсинг пост». Он тоже был в списке тех, кого следовало проверить.

— Вы сказали «был»…

— Кевина Стивенса сбила насмерть машина. Водитель скрылся. Это случилось месяца через два после того, как погибла Джейн. Доказательств, что они встречались, нет. Я говорил с редактором «Пост», и он сказал, что тут нет ничего странного. Кевин хотел взять интервью у Тима Майклса, а Джейн занималась графиком Тима и назначала встречи.

— Но он бы, вероятно, звонил по рабочему телефону, а не по личному?

Купер в очередной раз пожал плечами.

— Вы говорили с семьей Стивенса?

— Нет, — ответил он с неожиданным вызовом. — У нас нет необходимых ресурсов, чтобы отслеживать всех. Наша главная работа состоит в том, чтобы задать как можно больше вопросов в отношении приговора и таким образом собрать основания для его отмены. Но мы не занимаемся поисками настоящего убийцы. Это работа полиции. Или должна быть ею.

Купер сверлил ее глазами, как будто она была ответственна за все ошибки и недочеты системы.

Ева не отводила взгляда, удивляясь, почему, несмотря на все, что он только что говорил, и прозвучавшую в его голосе искреннюю заинтересованность, расследование буксовало. Учитывая отсутствие прямых улик против Фаррелла или доказательств, ведущих в каком-то другом направлении, было непонятно, почему же все-таки этот Фаррелл оказался единственным реальным подозреваемым. Чего-то явно не хватало.

— О’кей. Я согласна, что против Фаррелла есть только косвенные улики, но либо уж полиция совсем некомпетентна, либо должно быть что-то еще, что заставило увериться в виновности Фаррелла. Что вы не упомянули?

Он отвел взгляд, вытащил пачку сигарет и закурил:

— Есть еще кое-что, хотя к делу не так чтобы относится.

— Я тем не менее хотела бы услышать, о чем идет речь. Мне нужна полная, так сказать, неотредактированная картина, если я хочу принести какую-то пользу делу.

— Хорошо, — сказал он после паузы. — Когда Фарреллу было двадцать с чем-то лет, еще до того как он женился, его арестовали по подозрению в изнасиловании. Он признал, что у него был секс с этой женщиной, но утверждал, что по взаимному согласию. Полиция решила не выдвигать против него обвинение. Двенадцать лет спустя, когда его семейная жизнь рухнула и жена выставила его из дому, он снова был обвинен. Женщина двадцати лет, с которой он познакомился в ночном клубе в Свиндоне, подала жалобу, что Фаррелл последовал за ней из клуба и изнасиловал ее. И снова он заявил, что она сама согласилась на секс, но в этот раз его взяли под стражу. Однако, когда Королевская прокурорская служба изучила видеозаписи из ночного клуба и с улицы, стало ясно, что для вынесения обвинительного приговора оснований нет, и дело закрыли. Ничего из этого не всплыло потом в суде, но я уверен, что это повлияло на мнение полиции и Прокурорской службы, и они уверились, что поймали виновного. И, как следствие, не стали трудиться искать кого-то еще.

Ева в изумлении смотрела на него:

— Так значит, у этого человека уже есть опыт сексуального насилия. И вы всерьез считаете, что это не имеет значения?

— Да, не считаю. Человек невиновен, пока не будет доказана его вина. Разве не так гласит закон?

Ева тяжело вздохнула, не отводя взгляда. Что еще он скрывает?

— Не согласна. Считаю, что это заслуживающая интереса информация, и она весьма уместна в создавшихся обстоятельствах. Один раз можно пропустить, но два раза? Тут уже складывается закономерность, особенно если учесть обвинения в преследовании, выдвинутые против него Джейн.

В глазах Купера вспыхнула злоба:

— Какая, к черту, закономерность! Полиция все проверила.

Ева пожала плечами:

— Возможно, были и другие случаи, которые неизвестны полиции. Вы хоть потрудились проверить?

— Это не имеет значения, — хрипло произнес он. — Фаррелл не насильник. Такого обвинения против него никогда не выдвигалось.

Она устало покачала головой. Даже если против Фаррелла официально не выдвигали обвинений в совершении преступлений на сексуальной почве, такое прошлое — отнюдь не норма. Не зная деталей, невозможно сказать, что за этим стояло, но отметать такие эпизоды как не имеющие значения — значит, не понимать сути дела.

«Купер никуда не годится, как и все остальные», — думала она. Ничего не говорит о прошлом Фаррелла, пока не начнешь выуживать у него информацию, пытается передергивать факты в пользу Фаррелла даже в разговоре с ней. Понятно, что у каждого есть собственное мнение, а Купер, уверенный в невиновности Шона Фаррелла, вероятно, потратил столько времени и усилий на поиски доказательств, что потерял всякую объективность и не может видеть вещи такими, каковы они есть. Что ж, на данный момент у нее достаточно информации.

Она встала и взяла сумку:

— Вы пробовали добиться, чтобы провели повторную проверку вещественных доказательств?

— Конечно. Но, как вам известно, в нашей стране нет права повторной проверки, как и нет никакой последовательной политики в этом вопросе. Все это чистая лотерея. Полиция Уилтшира, как она теперь называется, отказалась это делать на основании того факта, что защита имела полный доступ ко всем материалам. Вполне возможно, что вещественных доказательств больше нет… или у них нет к ним доступа, и поэтому, может быть, они отказываются проверять.

— То есть как? Они же обязаны хранить вещдоки.

— Скажите это еще одному невиновному человеку, которому мы тоже пытаемся помочь. Не буду входить в детали, просто скажу, что полицейские кретины из Хэмпшира то ли потеряли все вещдоки, то ли намеренно их уничтожили.

«Купер многозначительно посмотрел на Еву», — как будто опять счел ее виноватой. Но, по сути, он прав: хотя в директивах Министерства внутренних дел оговорено, что вещественные доказательства должны храниться в течение тридцати лет, они периодически пропадали, что иногда приводило к катастрофическим последствиям. Да, это недопустимо, но так было. Что она может тут сказать? На всяком поприще возможны ошибки, и полиция не исключение.

— Возвращаясь к Шону Фарреллу, — продолжал Купер, — неважно, что защита оказалась более чем некомпетентной и что наука шагает семимильными шагами. По мнению полиции, если поезд ушел, то он ушел.

— А как насчет Комиссии по пересмотру уголовных дел? Разве она не для этого существует?

— Предположительно, да. Это наша последняя надежда, хотя вообще-то от них толку мало, — категоричным тоном произнес он, выразительно жестикулируя. — Они снова направят дело в апелляционный суд, если решат, что в нем появились «новые убедительные доказательства», как они выражаются, что обвинительный приговор был необоснованным. Вместо того чтобы оказывать поддержку таким делам, как дело Фаррелла, Комиссия, похоже, всегда оглядывается на апелляционный суд. А тот как раз крайне неохотно отменяет обвинительные приговоры и не хочет идти против вердикта присяжных. Из общего числа дел, поданных на апелляцию, пересматривается менее одного процента.

— А почему вы говорите, что от Комиссии мало толку? Я думала, у них достаточно полномочий, чтобы затребовать от полиции и от прокуратуры любые материалы.

— Теоретически да. Проблема в том, что они завалены ходатайствами и им катастрофически не хватает людей. Поэтому они ищут любой предлог, чтобы отказать. Чтобы вы имели представление о масштабе происходящего, скажу вам, что из примерно пятисот случаев апелляции, поступивших к ним в прошлом году, в апелляционный суд отправили только тридцать. Вот такие дела.

Ева была не в курсе статистики, но если сказанное Купером — правда, то картина получалась удручающая. Интересно, как же ему удавалось справляться при таких плачевных шансах?

— А вы что-то можете сделать?

Он устало кивнул:

— В основном нам приходится выполнять за Комиссию их работу. Мы приносим им доказательства на блюдечке. Именно это мы сейчас стараемся делать для Фаррелла. Но если нам не разрешат пересмотреть вещдоки, по какой бы причине они не сочтут, что это не имеет смысла делать, «новые убедительные доказательства» взять будет неоткуда, и нам откажут. Получается замкнутый круг, черт бы его побрал. Никакой возможности справиться с этой дерьмовой системой уголовного правосудия. — Он стукнул кулаком по столу.

— Насколько я понимаю из того, что говорят, у нас есть несколько недель, чтобы предъявить что-то новое, перед тем как они примут решение по ходатайству Шона.

В глазах Купера мелькнуло отчаяние, и ей вспомнились слова Дюрана, когда он задал ей вопрос: «Вы верите в правосудие?». Она ответила утвердительно, но это был непродуманный, автоматический ответ. Система правосудия далека от совершенства. По всей видимости, в случае Фаррелла был обоснован хотя бы судебный пересмотр доказательств. Но без сотрудничества с полицией Уилтшира его единственной надеждой оставалась Комиссия по пересмотру уголовных дел. Если исходить из того, что сказал Купер, и из той информации, которую она сама выудила из средств массовой информации, этот вариант тоже не слишком-то обнадеживал.

Ева направилась к двери, но потом обернулась, чтобы взглянуть Куперу в глаза. Ей нужно было кое-что прояснить для себя, хотя бы ради удовлетворения собственного любопытства.

— Последний вопрос. Вы действительно верите, что Шон Фаррелл невиновен?

Казалось, он удивился вопросу.

— Да, конечно. — Ответ был быстрым и решительным, однако он ее не удовлетворил.

Но прежде чем она успела сказать что-то еще, открылась дверь и вошла София с кофе для Купера и бумажным пакетом. Журналист поспешно затушил сигарету в пустой чашке, стоявшей рядом с ним на столе, и поднялся.

— Мы беремся только за те дела, в которых достаточно уверены, — добавил он. — В год нам приходится контактировать с сотнями заключенных, но, как я уже говорил, наши возможности крайне ограниченны. Мы вынуждены тщательно выбирать и сосредоточиваться на тех делах, где мы действительно можем помочь, где мы сумеем внести реальный вклад в то, что было сделано ранее и где налицо судебная ошибка.

Он бросал яростные фразы, не скрывая раздражения.

— Тем не менее всякий может иногда ошибаться, правда? — заметила Ева. — С вами этого никогда не происходило?

Секундная заминка и быстрое, едва заметное движение глаз в сторону Софии сказали Еве обо всем.

Купер неохотно кивнул:

— Да, бывало. Пару раз мы ошиблись. Но в этот раз я абсолютно убежден в своей правоте. Шон Фаррелл невиновен.

Примечания

2

Болеутоляющее средство.