Парень по вызову. Интим (не) предлагать

Элис Карма (2024)

— Прекрати истерику, Кать, — нагловатым тоном бросает Андрей. — Ну, изменил и изменил, чё бубнить-то?– Действительно! — отвечаю я с горькой усмешкой.Смотрю на его пресс с кубиками, на самодовольное лицо, на котором нет ни малейшего намерения извиниться или хотя бы выкрутиться. На душе становится гадко. Ногти до боли впиваются во внутреннюю сторону ладоней. Как он мог? Я ведь так любила его. Буквально боготворила. В порыве злости, подхватываю с пола его одежду и выбрасываю в открытое окно.– Ты спятила?! — кричит он, бросаясь в прихожую. — А я ещё с тобой по-хорошему хотел! Не жди больше помощи с оформлением опекунства!Я стою посреди пустой квартиры и с ужасом понимаю, что теперь никто точно не отдаст мне крестника. «Значит, Кирюшу ждёт детский дом? Нет! Я сделаю всё, чтобы этого не допустить». Я бросаю решительный взгляд на флаер в журнале, на которым большими буквами значится: «Парень на час (интим не предлагать)».В тексте есть:– измена- ребёнок- фиктивный брак

1.3

Не припомню, чтобы когда-нибудь я в своей жизни нервничала как перед этой встречей. А я ведь главный редактор популярного журнала. Собираюсь будто на свидание. Поскольку предложение у меня не вписывается в список привычных услуг, мне нужно выглядеть представительно, чтобы не спугнуть потенциального кандидата в мужья.

Мы встречаемся в кафе. Молодой человек, тот самый Филипп, с которым я говорила по телефону появляется минута в минуту. Он действительно оказывается младше меня, но я не смущаюсь на этот счёт. Мне двадцать семь, холостых мужчин моего возраста в целом не так много ходит по планете.

— Екатерина, — произносит он приятным баритоном. У меня мурашки пробегают по коже. — Простите, что заставил вас ждать.

Нет, он точно эскортник. Что это за атмосферу он принёс с собой? Я нетерпеливо скрещиваю ноги. Что интересно, он вообще не мой типаж. Смазливый такой, романтишный юноша, словно из женских романов. Глаза сияют как звёзды. На пухлых чувственных губах — сдержанная улыбка. Я пытаюсь держать себя в руках и не растекаться лужицей по ламинату. Я ж по делу пришла в конце концов, вот и нужно выдерживать деловой тон.

— Филипп, я полагаю, — отвечаю я. — Давайте сразу на ты перейдём. У нас с вами наверняка не такая большая разница в возрасте.

— Как тебе угодно, — кивает он и бросает на меня игривый взгляд. Сердцебиение ускоряется. Господи Иисусе, я что, школьница, чтобы реагировать на подобные штуки!

— Ты и есть мужчина по вызову? — спрашиваю я небрежно, чтобы сбить с него спесь.

— Я парень на час, мягко поправляет меня он.

— Без разницы, отмахиваюсь я небрежно. — У меня к тебе серьёзное деловой предложение. Можешь жениться на мне за хорошее вознаграждение?

Филипп на секунду теряется. Я вижу, как маска обольстителя слетает с его лица. Впрочем, то что я вижу под ней — обычный воспитанный парень, тоже ничего. Вскоре маска снова появляется, однако тот честный взволнованный взгляд, что я видела, мне уже не забыть.

— Екатерина, вы потрясающая женщина, — произносит он со вздохом, вновь переходя на вы. — И я уверен, что знай я вас лучше, то непременно захотел бы жениться на вас по-настоящему. Но у нашего агентства есть чёткий перечень услуг, которого мы строго придерживаемся. Простите.

Не знаю почему, но я чувствую лёгкую обиду. Это странно, потому что я и не рассчитывала, что он вот так сходу согласится.

— Если честно, я поражена, — усмехаюсь я. — Так изящно мне ещё ни разу в жизни не отказывали.

— Мне жаль, — отвечает он. Я качаю головой.

— И ты даже не хочешь услышать, какую сумму я предлагаю вам?

Только сейчас я приглядываюсь к его внешнему виду. Он одет стильно, но в его образе преобладает винтаж. Нет ни одного люксового бренда. Нет, я ошиблась в нём — Филипп не эскортник. Он для этого выглядит слишком бедно.

— Есть вещи, на которые я не готов пойти даже за очень большие деньги, — отвечает он и поднимается.

— Постой, Филипп! — я неожиданно для себя хватаю его за руку. Люди в кафе оборачиваются на нас. Он смотрит на своё запястье в моих руках и садится обратно. Видимо, в моём взгляде появляется отчаяние. Потому что передо мной вновь предстаёт настоящий Филипп со встревоженным внимательным взглядом.

— Если вы хотите мне что-то сказать, то говорите, — произносит он вкрадчиво, и я осознаю, что это мой последний шанс. Не знаю, что именно позволяет мне решиться всё честно рассказать ему. Возможно, дело в том, что он не спросил меня про деньги. А возможно, дело в его глазах.

— Я собираюсь усыновить ребёнка. Сына моих друзей. Они погибли не так давно, и мальчик остался один. Но я не замужем. Это всего лишь формальность. Мы распишемся, а как только я получу документы на усыновление, сразу разведёмся.

Я пишу на салфетке сумму его гонорара. Он бросает на неё беглый взгляд, а после некоторое время смотрит в стол.

— Мне надо подумать, — отвечает с тяжёлым вздохом. — Я вам позвоню.

Раньше я не задумывалась о материнстве. Казалось, это что-то из области фантастики. Модное слово «чайлдфри» прочно влилось в мой лексикон. И нет, это не было принципиальной позицией. Я просто из очень бедной семьи, потому много работаю. Но вне зависимости от того сколько у меня денег на счетах, стоит мне потратить чуть больше чем обычно — купить новый холодильник или вылечить зубы, например, как мне начинает казаться, что я вот-вот пойду по миру. Из-за этого страха очень трудно строить отношения и планировать семью. Будем откровенны, большинство моих мужчин в доме заводились как пауки — скорее при моём попустительстве, нежели при активном участии.

При всём при этом Кирюшу я полюбила с того момента, как увидела. Его родители, Полина и Илья, были художниками. И надо понимать, что значит быть некоммерческими художниками. Зарабатывали они очень немного. Порой не могли даже еды купить нормальной. Илюха подрабатывал грузчиком и доставщиком, но это особо не спасало ситуацию. В первый год жизни Кирюши я стала их спонсором. Поэтому у меня в квартире много их картин. Что-то я покупала, что-то они дарили в благодарность. Больше всего мне нравились их портреты. Поскольку они работали в одной студии, то часто рисовали друг друга. Наверное, самая впечатляющая работа Ильи — это портрет Полины рисующей его в рекурсии. Раньше он висел у меня в гостиной. К сожалению, сейчас мне больно смотреть на него.

— Не хочу играть с игрушками, — произносит Кирилл капризно.

— А что хочешь? — спрашиваю удивлённо. Наверное, это впервые за всё время, когда он заявил о своём желании. До этого он просто молча делал всё, что я ему говорю. Детский психолог объяснила мне, что отсутствие собственной воли — это признак сильного стресса. Мне хочется верить, что этот его маленький бунт — свидетельство его возвращения к нормальной жизни.

— Я буду рисовать! — восклицает он, хватая маркеры с моего стола.

Смотрю на него и даже не удивляюсь. Разве может быть иначе. Я раскладываю перед ним листы бумаги. Даю карандаши и больше маркеров. Отвлекаюсь буквально на пару минут. После оборачиваюсь и вижу, что Кирюша рисует на моих белых обоях. Сердце замирает, когда я понимаю, что маркер перманентный.

— Малыш, можешь, пожалуйста, рисовать на листочке? — прошу его мягко.

— Нет, — отвечает он упрямо.

— Кирюш, тёте Кате потом придётся красить эту стену. Давай ты нарисуешь на листке, а мы его потом повесим на это место, — я присаживаюсь с ним рядом и кладу у его ног больше бумаги.

— Не хочу! — кричит он нервно.

— Кирюш, успокойся, — я пытаюсь погладить его, но он бьёт меня по руке.

— Не хочу! Отстань! Мне не нравится с тобой! Я хочу к маме и папе…

Он поднимается, пинает карандаши и убегает в комнату. Я растерянно смотрю ему вслед. Впервые в своей жизни я не знаю, как мне быть. Больше всего на свете я бы хотела вернуть его к родителям, но к сожалению это невозможно.